Нарисуй мне пистолет
Действие первое.
Промерзая у своих , выставленных на улице картин , воронежские художники Гурышев и Устинов принимают на себя все минусы холодной зимы.
У остролицего Устинова три неброских пейзажа. Произведение пучеглазого Гурышева замысловато – на пьедестале Чебурашка , космонавт и богатырь , под ними сваленные в кучу символы не устоявшего зарубежья: Эйфелева башня , Биг Бен и т.д.
Устинов. Лицо что ли замотать.
Гурышев. Подумают , что физиономии мы скрываем.
Устинов. Никто не подумает. С морозами кто как может борется. Рыбаки поддатыми у проруби сидят.
Гурышев. Мы – художники. Хочешь , чтобы и от нас перегаром разило? Людям должно казаться , что мы какими-нибудь ангелами в эмпиреях витаем, а мы водку жрем. Полбокала виски , наверное , допустимо , но на виски у нас нет. Твои картины дороже , чем бутылка виски хорошего?
Устинов. Безусловно.
Гурышев. Надо снижать.
Устинов. Ты давно о снижении долбишь… послушайся я тебя , я бы «Ранние маки» за копейки продал.
Гурышев. Этими маками ты мне вечно , думаю , тыкать будешь. Ну повезло тебе с клиентом , выручил за них что-то…
Устинов. Целый месяц стояния здесь окупил!
Гурышев. Что значит , окупил? Для перевода времени в деньги у тебя особенный курс имеется?
Устинов. Я на зарплату среднего офисного служащего ориентируюсь. За маки мне где-то месячную заплатили. Тебе за картину такая сумма когда-нибудь падала?
Гурышев. Случалось , мне неплохо платили. В кафе у памятника Никитина чаю бы в долг урвать.
Устинов. А они что , в долг могут?
Гурышев. Мне наливали. Они знают , кто я. Деньги за прежний чай еще требуют , но неровен час придут… расплатиться с ними жене первым делом скажу.
Устинов. Чего-то сегодня ты без супруги. Обычно вместе торговлю ведете . но сегодня из-за холодрыги ты ее , видимо , пожалел. Чем она сейчас дома занимается? Живописью?
Гурышев. Я оставил ее у холста. В тяжких мыслях сидящей. Ладно бы творческий кризис , но ее лакокрасочный материал - масляные краски в тягостность раздумий ввели. Некоторые заканчиваются , а цены на них…
Устинов. Увы нам , увы. Хоть танцорами диско становись.
Гурышев. Мне переучиваться в падлу.
Устинов. А ты в теме , о чем я тебе говорю?
Гурышев. Да видел я , видел… кто умеем определенным образом танцевать , милости просим. На ночном клубе вывесили. Заманчиво , конечно.
Устинов. Без половых и возрастных ограничений.
Гурышев. Танцоры им , вероятно , и для потехи нужны.
Устинов. Днем я бы полотнами занимался , а по ночам танцевал. Пластика у меня еще с юности осталась. Вполне пластично я двигаюсь.
Гурышев. А я из-за холода ничем пошевелить не в состоянии.
Устинов. Но мозгами ты шевелишь.
Гурышев. Ничего потрясающего. Ты о мозгах , чтобы услышать , к чему я ими пришел? Что о твоем танцевальном будущем они мне сказали?
Устинов. Ты будешь меня высмеивать.
Гурышев. Бог с тобой , зачем мне. Ступай к ним пожалуйста , иди – иди и проверься.
Устинов. Проверься?
Гурышев. Себя проверь. Поскольку они разбираются , они , возможно , тебя обнимут и скажут , что как раз к этому ты и предназначен – горячее диско ночи напролет выдавать. Ой , ощущаю , шапка у меня натянулась - уже не уменьшается у меня в голове навязываемый ей бред. С Буйняковским ты созванивался?
Устинов. Он подойдет.
Гурышев. Опять возле нас расположится?
Устинов. Ну в десяти метрах от нас…
Гурышев. Попрошу в двадцати!
Устинов. И что , ему там стоять и с нами перекрикиваться? Поговорить с коллегами ему непременно захочется.
Гурышев. С коллегами бы ему о Густаве Климте пристало поговорить.
Устинов. О нем молчок.
Гурышев. О дороговизне растворителей тоже приемлемо. О чем-нибудь , с живописью сколько-нибудь связанном! А он нам о своем смертельно больном брате , по которому всей вафельной промышленности рыдать не перерыдать.
Устинов. Да он не о брате…
Гурышев. О ниссане!
Устинов. Ниссан же к нему перейдет. Он и делится , что у него с планами на использование. Дальние поездки. Романтические знакомства.
Гурышев. Буксировка в ремонт!
Устинов. Он говорит , что ремонт его не разорит.
Гурышев. А для подстраховки у умирающего брата денег попросит. Сбережения он не ему , а сестре , но из доли сестры ты давай мне выдели… гнусно!
Устинов. Довольно справедливо. Ниссан в его нынешнем состоянии чистая обуза , и если ты его завещаешь , ты и ценность ему придай. Иначе что это за наследство?
Гурышев. Обременительное. Получил и с достоинством поморщился. Но не деньги же у умирающего вымогать.
Устинов. Но надо же с уходящего родственника что-то поиметь.
Гурышев. А ниссан? За него и без ремонта некоторую сумму выручить можно. За границей такие машины под пресс , а у нас продают , восстанавливают и кто-то катается. Находит в них вечный покой.
Устинов. Да , они небезопасны.
Гурышев. Постыдно он с умирающим братом… будь я его брат , завещать ему ниссан я бы передумал. Не желаешь дара сомнительного , ничего от меня не получишь!
Устинов. А ниссан кому завещать? Сестре?
Гурышев. С их сестрой я едва знаком. Машину она водит?
Устинов. Она и черта , если понадобится , оседлает. У нее четверо детей.
Гурышев. Про кучу детей я слышал.
Устинов. А что двое из них приемные?
Гурышев. Ее семейная ситуация мною очень издалека наблюдается. Без пристальности. Трое детей , четверо – до абсурда довела…
Устинов. Двое детей приемные.
Гурышев. Своим есть нечего , а она еще подобрала…
Устинов. Она за мужика с двумя детьми выскочила. Его предыдущая жена на батарее повесилась. Принимала гостей , а после ушла в комнату и с собой все. О том , какие основания , не знаю , что сказать.
Гурышев. Помешательство. Усталость. Ипотека. В секту самоубийц ненароком попала.
Устинов. Руки на себя наложишь и белой голубицей в рай полетишь?
Гурышев. Наверно.
Устинов. Тогда почему ты от помешательства отделил.? Это и есть помешательство.
Гурышев. А прочие пути до рая добраться? Где-то имеется некий рай , и я его заслужу , буду здесь голодать , чтобы вкуснейшей пустотой там объедаться… всякая религия – помешательство чище некуда.
Устинов. У овдовевшего мужика на поминках женщина к нему приставала. Гурышев. Да я смотрю , набор психов в его окружении мощный!
Устинов. Народ разошелся , а она посуду , постирать , подмести , он просит ее удалиться , а она говорит , что одного его не оставит. В оборот его взяла. Нормальный мужик , холостым ставший! Зевать тут не следует.
Гурышев. А судьбы его прежней жены она не испугалась? Себя , дорогую , на той же батарее упокоившуюся , в воображении не нарисовала?
Устинов. Меня-то он не доведет. Я замуж выйду и совершенно счастливой буду. Никак иначе я ее позицию истолковать не могу. Но ты за нее не беспокойся – он на ней не женился. С сестрой Буйняковского жизнь связал и еще двое детей по планете Земля забегали. От Буйняковского знаю , что согласие у них редкое. Творческие стремления раздор не вносят. Что у тебя за картина-то? Что за Чебурашка , богатырь и космонавт?
Гурышев. Русский мир. Они на пьедестале , а под ними поверженные неудачники. Эйфелева Башня , Эмпайр-Стейт-Билдинг , китайской стены кусочки. Мы наверху , а под нами все нам чуждое. Побежденное! Опрокинутое!
Устинов. Философию русского мира ты , кажется , не разделяешь.
Гурышев. Из меркантильных соображений я эту картину написал. Куда-нибудь в Администрацию ее продать или в патриотических кругах ею прославится – меня бы узнали , заказами на что-то похожее заваливать бы принялись , я бы малевал и жене с дочерью любое их пожелание безотказно… когда ее закончил , изрезать ножом захотел. По отношению к себе такого паскудства не припомню… я не в высях парю , но и не ползаю же. Картину на радость идиотам! Какая же удачная мысль посетила! Я собирался ее уничтожить , но тут подумал , что потраченные на нее краски и время вознаграждения требуют. Большая карьерная ставка отменятся , а за работу мне пожалуйста заплатите. Если здесь кого-то впечатлит , пусть забирается и домой – публичная демонстрация мне противна , а для домашней коллекции сколько угодно.
Устинов. Подпись под ней не твоя.
Гурышев. Ну разумеется , я ее не своим именем подписал. Чтобы никаких привязок ко мне – мне деньги и как загаженный песок с рук отряхну.
Устинов. Покупателя я тебя , наверное , подгоню.
Гурышев. Патриота?
Устинов. Твою картину помимо патриота едва ли кто купит. На кого ты рассчитываешь?
Гурышев. На того , у кого в сознании не патриотизм , а сюрреализм. Требованиям сюра моя картина , думаю , отвечает.
Устинов. Покупатель , которого я подразумевал , работы Буйняковского тут недавно разглядывал.
Гурышев. Да какой Буйняковский сюрреалист!
Устинов. Буйняковского он отмел. Мои картины ему совсем не показались , а в буйняковские чего-то пялился… не талант же в нем углядел.
Гурышев. Не может быть.
Устинов. По мере рассмотрения очевидное он увидел. О намерении недорогой талантливой живописью разжиться он не Буйняковскому - мне сказал. Телефонный номер мне дал. Что , устроим ему просмотр?
Гурышев. Приглашай.
Устинов. Сюда?
Гурышев. А куда мне с картиной , за Чернавский мост на автобусе ехать?
Устинов. У тебя же не «Мадонна со змеей».
Гурышев. Караваджо?
Устинов. Два метра на три. Ты со своим богатырем в автобус вполне влезешь.
Гурышев. К нему приду , а он поглядит и за кошельком. Я подумаю , что он картину у меня приобретает , но оптимизм ты , художник , души. На обратный проезд мне сунет!
Устинов. Проезд подорожал.
Гурышев. И вафли вверх поперли! О вафлях я из-за Буйняковского
Устинов. Умирающий брат у него , да , на руководящем посту вафлями ведал.
С перевязанными картинами представительный Буйняковский.
Буйняковский. Голодающим Черноземья многие лета. Финскую одежду у нас открыли.
Устинов. Мы утеплились.
Буйняковский. А что-то единое нам не прикупить? Встали бы втроем в одинаковом!
Гурышев. Как городская уборочная служба?
Буйняковский. За три куртки скидку дают. Обещают десять процентов , но я бы и пятнадцать выторговать.
Гурышев. А за три разные скидку дадут?
Буйняковский. Скорее , да.
Гурышев. Меня дочка замучила верхнюю одежду выпрашивать. А тут и жене возможность.
Устинов. Третью отцу?
Гурышев. Себе.
Буйняковский. Все в обновах , а заслуженный дедушка в драном тулупчике выбегает порыдать на мороз…
Гурышев. Наигранная истерика. Тулупчик-то накинул!
Устинов. Отец у тебя похитрее. Задумает отцовскую обиду изобразить – в майке и тапочках под снег вынесется.
Гурышев. И помрет. Нет , у меня к себе бережно. У него женщина , остужаться ему , как мужчине , риск… славное боевое настоящее. Об отце я без закипания не могу. Твой умирающий брат на выздоровление не пошел?
Буйняковский. Врачи ему месяц. Я бы им не верил , но видок у него , их неблагоприятные прогнозы подтверждающий. Скоро смерть… важный рубеж. Он думает , что со смертью его существование не закончится.
Гурышев. В предсмертном ужасе и не то подумаешь. Чтобы , умирая , материалистом оставаться , дух нужен крутой.
Устинов. Святой дух. Умирать и ни за что не цепляться , любую человеческую смелость превышает. Если он настолько смел , это у него откуда-то свыше , извне… ключи от ниссана уже у тебя?
Буйняковский. У меня. Словно от царства небесного для меня они. Я с грубой , очевидной для всех иронией.
Гурышев. Ты же путешествовать собирался.
Устинов. О путешествиях он мне воодушевленно вещал.
Буйняковский. Мысль взошла на солнце предвкушений , но в темени раздумий засохла она. На бензин тратится , ночевать где-то…
Гурышев. В машине ночуй.
Буйняковский. А бриться где? Небритый , в нестираной одежде , кого , интересно , я приворожу? Можно взахлеб говорить , что меня влекут места , города , но женское общество – составляющая незаменимая. Я качусь на ниссане , а на дороге девушка , я ее подбираю и у нас с ней возникает контакт… она ко сядет , а от меня несвежестью веет.
Устинов. Байкеры и грязными девок находят.
Гурышев. Кожаная куртка у тебя есть.
Буйняковский. Оставил бы мне брат мотоцикл , выглядеть цивильно я бы не старался , но мужчине , в машине едущему , ему для привлечения женщины менее свински смотреться надо. Произвести впечатление. В машину заманить и до придорожной гостиницы довезти. На номер я бы наскреб , но заплатив , расстроился.
Устинов. А если женщина того стоит?
Буйняковский. Красотку , что в моей машине проехаться согласится , я за женщину с дурными намерениями сочту. Обокрасть меня планирующую.
Гурышев. Ниссан у тебя отобрать.
Буйняковский. Меня усыпит , а сама на нем в известный ей пункт продажи краденых авто.
Гурышев. В пункт металлолома.
Буйняковский. Мой ниссан не…
Гурышев. Шоколад! Ты его любишь.
Буйняковский. Да.
Гурышев. Ума от шоколада прибавляется только у некоторых людей. Вообразить , что на его развалюху позариться кто-то способен… дьявол , как холодно!
Устинов. Я кальсоны поддел.
Буйняковский. А я под брюки зеленые тренировочные. От спортивного костюма , что Елизавета подарила.
Гурышев. Жена твоя?
Буйняковский. Она самая.
Гурышев. Да ты пятнадцать лет в разводе. Что , до сих пор не изорвались?
Буйняковский. Штаны на пробежку уже не наденешь. До дыр на мягком месте протерлись. А курточка вполне сохранилась. Я ее в комплекте с черными джинсами летом ношу. Джинсы леви-страусс. Курточка от фирменного костюма пума. Вид достаточно стильный.
Гурышев. Когда к нему прибавится ниссан , девушки все глаза проглядят. С Елизаветой вы сколько прожили?
Буйняковский. Полгода.
Гурышев (Устинову) А ты со своей?
Устинов. Мы не в разводе. Мы в разъезде. Она от меня съехала , но я к ней , бываю , езжу. О восстановлении супружеских отношений потолковать. Не так давно в давку попал.
Буйняковский. В автобусе?
Устинов. В час-пик от нее поехал и помяли меня основательно. И овсяное печенье раскрошили! У нее в магазине попить чаю себе купил. Домой принес пакет , в котором одни крошки.
Гурышев. Птичкам скормил?
Устинов. У наших воронежских птичек от дорогих овсяных крошек животы заболят. Из чашки глоток и горсть крошек в рот… я убогие чаи гоняю , а над ней чернокожий мальчик красный зонт держит. Над маркизой Еленой Гримальди , супругой маркиза Николо Каттанео.
Гурышев. (Буйняковский) У него дома репродукция Ван Дейка висит.
Буйняковский. Ван Дейком я не восхищаюсь. Его на деревенском кладбище прикопали?
Гурышев. Он торжественно захоронен в лондонском соборе святого Павла.
Буйняковский. Умел , вижу , дела обделывать. Творчески он мне безразличен , но его хватку я бы на вооружение взял. С моим продвижением к успеху нерешенных вопросов у меня тьма… картины мне сегодня распаковывать?
Гурышев. Но ты их притащил. Думал , что в мороз косяком покупатель попрет?
Буйняковский. Мне бы и тоненький ручеек ничего. Но совсем ведь никого нет.
Гурышев. Мы картины расставили. Кто появится , наши рассмотреть сможет.
Буйняковский. Твоя по мне любопытная…
Гурышев. Услышанная от тебя похвала во мне , честно , значительный трепет будит.
Буйняковский. Богатыря ты , кажется , переделывал…
Гурышев. Вчера последними мозгами дооформил.
Буйняковский. У меня вчера поработать не вышло. Уже приготовился , но не кистью , а нитью работал. Между передними зубами что-то застряло , и я нитью извлечь пытался. Навязчиво мне мешало! Мне бы дальний план чем-нибудь заполнить , а глаза моей мысли не вдаль , а как бы к передним зубам скосились – уставились и не двигаются. Пока застрявшее не вытащу , никакой возможности вдумчиво кистью водить. Начал вслепую , после к зеркалу подошел , губы рукой опустил и узрелось мне , что практически у всех моих зубов основания черные. Ошарашило мне это , должен сказать , до неподвижности. Раззявившимся изваянием у зеркала вечер провел. Мозги действовали. Вспоминал , что Елена Пичужина ногти в синий цвет красит. Что за девушка! Каждый раз сюда заявляется и говорит , что ее Еленой Пичужиной зовут.
Гурышев. Зимой она в варежках. Какой под ним лак , не увидишь. Девушка она не в себе , но проявления минимальны.
Устинов. Людей на картинах целует.
Гурышев. Иконы целуют и нормально. Сложностей у меня из-за нее не возникает.
Буйняковский. Но не когда ты с женой здесь стоить. Здесь твоя супруга не выступает , но дома от ее ревности тебе , наверно , не спрятаться.
Гурышев. Ревность она придумала , чтобы зависть укрыть. Кто из художников здесь , у нас , выставляющихся , наименее у Елены в почете?
Буйняковский. Твоя жена.
Гурышев. А в противоположную сторону кто для нее первый?
Буйняковский. Я.
Гурышев. Не ты , а я! С чего ты , не понимаю , себя назвал?
Буйняковский. Серия моих кедров Елену покорила. Она мне сказала , что кедры у меня просто сказочные.
Гурышев. Потому что на настоящие не похожи.
Буйняковский. Реалистично я не пытался , у меня…
Гурышев. У тебя всегда сплошной реализм. Тираническое чувство реализма! Тебе от него не освободиться. С кедрами похожести достичь не удалось и теперь ты нам рассказываешь , что замысле дальше шел. Скрупулезный подход к шишкам и стволам отбросил , а неведомый тебе образный мир занырнул , воспринимайте меня , господа . творцом собственного измерения… что до меня и меня моей жены , то ревновать к Елене она меня в принципе может. Елена девушка симпатичная.
Устинов. К нам сюда она на электричке добирается. Из Синицыно.
Гурышев. Ты у нее спросил?
Устинов. Обеспокоился тем , что она затемно задержалась. Помните , однажды в ноябре до одиннадцати мы не расходились?
Гурышев. Пьяную компанию ждали.
Устинов. Сильно поддавшая интеллигенция на кураже картину , возможно , и купит.
Гурышев. Фадеев нам наговорил , что народ он приведет , на покупки крайне настроенный. Выпивали , на его увешанные картинами стены пялились , под коньяком убеждались , что иметь дома живопись – это культурно. И Фадеев им нас. Достойную живопись за скромные деньги. Вы думали , что за бесценок хорошую картину не приобретешь , но у меня есть ребята… а нам сказал , чтобы не уходили. Немалый бакшиш для вас намечается! Гостей еще распалю , в нужную кондицию их введу и к вам мы пойдем. Фадеев – трепло!
Устинов. Бывший художник все-таки. Что мы простоим сколько надо , он не сомневался. Перед нами денежный знак в воздухе черкни и мы как вкопанные. Он-то кисти сжег и в предприниматели , а нам живописью пробавляться до скончания века нашего тяжкого…
Буйняковский. Фадеев много работал.
Гурышев. Над полотнами?
Буйняковский. Дело свое поднимая. Живописью он по верхам овладел , а там, вероятно , до сути добрался. Доходы , естественно , скакнули. Себя обеспечил – о бедных товарищах вспомнить пора. Мне кажется , что звоня тогда на твой телефон , Фадеев благим руководствовался. Ты , наверно , склоняешься , что кого-то к нам приводить он и не собирался. Напился и шанс повеселиться узрел.
Гурышев. Голос у него трезвый был. Якобы украдкой шептал еле-еле , но четко. В четыре дня позвонил…
Устинов. И мы его семь часов…
Гурышев. Я нас буквально ненавижу за то , что нам так заработать хотелось!
Устинов. А за что тут… ты на нас , не на Фадеева злишься?
Гурышев. У Фадеева могло и не получится. Интеллигенцию перепоил , и она уснула. Если сон ни при чем , смену настроения предположим – после пятой рюмки о покупке картины задумался , а после шестой на девочек потянуло.
Устинов. За деньги девочек накладно.
Буйняковский. А вдова художника Николаева на что? Комнату девушкам она и сейчас сдает?
Гурышев. А ты не знаешь…
Буйняковский. Я к ней года три не заезжал. Да и не входил я особо в число тех , кого она у себя принимает. (Гурышеву) С тобой ездил , а без тебя поехал и у двери остался. Слишком приземленная я фигура , чтобы дверь мне открыть. Ты ее мужа в живых застал?
Гурышев. Булыжник булыжником.
Буйняковский. Картины у него топорные , но , может , в личном общении возвышенное впечатление он производил.
Гурышев. Его витание в высших сферах в глаза , конечно , бросалось. Рыгающий и блюющий старик , с бутылкой не расстающийся! От государства ему громадная квартира , светозарный статус классика областного , он рисовал дерьмо , но дерьмо идеологически совершенное. Сам из пролетариев и жена с обувной фабрики…
Устинов. О ней она помнит. Жилье лишь девушкам с той фабрики сдает. Безденежных провинциальных девушек выручает.
Гурышев. И власть над ними приобретает. Устинов. Заставлять их с мужчинами спать за ней , по-моему , не водится.
Гурышев. Это они и без ее нажима не против. Ее психологическая власть в том , что они сельские дурочки , а она из такого же села , но давно горожанка. Посетительница театров и устроительница банкетов , куда почтить ее супруга первейшие люди воронежской партократии и богемы наведывались. Когда она в свою нелепую ностальгию пускается , девушки с фабрики в рот ей смотрят. Для этого они ей и нужны.
Буйняковский. У девиц с образованием отклик был бы не тот. Принялись бы язвить , и сознание бы у нее дрогнуло – баба она вроде как непрошибаемая , но некоторые толстые стены толкнешь и развалятся. В ее четырех комнатах девок восемь живут?
Гурышев. И до десяти доходило.
Буйняковский. А сколько их сменилось! И все в согласии и в поддакивании? Ни одна с нее спесь не сбила? Нахамила бы , и сознание у вдовы бы посыпалось!
Устинов. О ее сознании ты больно настойчиво. Словно бы для тебя краеугольно , ясное оно у нее или нет. Надеешься , за то , что она тебя не пустила , безумием ее Бог накажет?
Буйняковский. А что , наехавший на меня прокурор со справочкой же ходит. Недееспособным стал.
Гурышев. У нас вся страна недееспособная.
Буйняковский. Всей стране справку не выпишешь , а ему дали. Ни к чему ему было мои пляжные зарисовки окриком прерывать. И с места , где я никому не мешал , как собаку сгонять!
Гурышев. А-ааа , ты о твоем краткосрочном увлечении полуобнаженной натурой. (Устинову) Он на пляж в Боровом приезжал и женщин в купальниках запечатлеть старался.
Устинов. И какой-то прокурор за похотливого вуаейриста его принял?
Гурышев. Он , видимо , был с женой , а Буйняковский его жену со всеми ее грудями и ягодицами…. вдову Николаева он ненавидит , но ягодицы у нее , думаю , сногсшибательны. Попросил бы зарисовать – юбку бы задрала.
Буйняковский. В интересных просьбах она не мне – тебе не отказывает. Ее мужа ты презираешь , девки , что у нее живут , достойны тебя быть не могут, однако к вдове Николаева за милую душу ты ездил! Что тебя привлекало? Со вдовой чему-нибудь неочевидному предаться?
Гурышев. Ее муж меня выделял. Из молодых ни о ком так не говорил. С твоим , сынок , дарованием тебе до звезд два шага идти… продвигать меня не думал , но наедине обнадеживающе похвалить – что трудного. Галерейщикам обо мне ни слова , а жене , видимо , молвил. Он умер , и она меня к нему на похороны. Я сходил , но не отделался – зазывание в гости , длинные горестные тирады с указанием ее не забывать , у нее уже девки живут , а она все меня к себе тянет. А чего мне не звать , если только по шерстке ей глажу. Смерть вашего мужа – для искусства утрата , в художественном пространстве без него до сих пор брешь...
Устинов. Сказал бы ей , как есть – сердце бы ей разбил.
Буйняковский. Она бы тебя прогнала , а у тебя там девки. С водочкой поужинают и поблудить готовы!
Гурышев. По-трезвому стыдливые , а выпивка их на плот и в открытое море.
Буйняковский. А мужской орган – тот шест , при помощи которого они от берега отгребают. Читаю на твоем лице , что свой ты им предоставлял.
Гурышев. Ты со мной туда ездил. При тебе я с какой-то из девок в комнате закрывался?
Буйняковский. Они тебе намекали , что ты говорил , что женитьба тебя остепенила , на стороне ты теперь ничем не занимаешься , наверно , меня опасался. Поссоримся с тобой , и я о твоем загуле супруге твоей мстительно выложу.
Гурышев. По-твоему , девок я на постели заваливал , а когда со мной приезжал ты , заставлял себя с ними на расстоянии быть. Тебя с собой брал и тем самым секса себя лишал. Ответь мне , Буйняковский , будь так любезен , какого хрена мне было тебя с собой брать , если отсюда лишение себя секса железно следует?
Устинов. Как варианты ни перебирай , ответ один. Его туда не секс. Со вдовы денег стрясти?
Гурышев. В аферисты ты меня неосмысленно. Моя натура и мои принципы для тебя открытая книга и приписывать мне вытягивание денег у человека , искренне ко мне расположенного… да и она не дура. Ваш муж был великим дворцом , безусловным достоянием целого региона , и дайте мне поэтому денег? Я буду ему льстить , а она за это купюрами стол мне завалит?
Буйняковский. Взаймы она бы тебе дала.
Гурышев. Взаймы другое дело.
Буйняковский. Ты просил?
Гурышев. Планомерно к одалживанию мне денег я ее не подводил. Мои картины не продавались , жена из-за очередного переосмысления свои картины продавать не хотела , деньги у нас абсолютно кончились. До последнего оттягивал , но относительно займа к вдове обратился. Она , всплеснув руками , сказала , что невозможно , ты , милый , не знаешь , но я сама вся в долгах , от мужа мне имя и гордость , но не деньги , их у меня и новое траурное платье для вечера памяти нет – я ее слушаю и чувствую , что нервы накаляются, весь внутренний мир от перелома через колено трещит и искрит , раздирает ненависть к себе , к ней , еще бы немного и тронулся. Как твой прокурор. Достоверно известно , что с ума он сошел?
Буйняковский. Мне из его окружения говорили. Женщина , у них , в прокуратуре , уборкой занимающаяся.
Гурышев. Женщина она , тебе близкая?
Буйняковский. Мне она… ты не отклоняйся. Мы о твоих затруднениях беседуем. Из той материальной ямы что тебя вытащило?
Гурышев. Продали , слава богу.
Буйняковский. Картину?
Гурышев. А что еще?
Буйняковский. Из отцовских вещей что-то.
Гурышев. У него особо нечего , да и устрой он распродажу , деньги не нам. Объект его привязанности у него сейчас не семья. Его бы в реабилитационную клинику – выбить из него дурь , что ему не по возрасту. Дойдет и того , что расписывать стены купидонами мне он скажет.
Устинов. С твоими навыками для тебя не вопрос. А женщина , что у него появилась , она чем ужасная?
Гурышев. Конфликтную ситуацию она самим своим появлением спровоцировала.
Устинов. Потеряв жену , без женщины ему…
Гурышев. Пять лет ничего , держался!
Устинов. Вам она , разумеется , ни к чему , но ему-то она нужна. Без женского тепла и старику мерзко на свете жить. Прописная истина , но куда денешься. Интеллектуально она с ним наравне?
Гурышев. Он в магазине разливного пива с ней познакомился.
Буйняковский. И он бухает , и она уважает! Различия в умственном уровне тогда побоку.
Гурышев. Мой отец и пиво-то пьет не слишком. А она в магазине от ливня скрывалась. Могла соврать , но должен признаться , что на пьющую она не похожа. Наружность у нее весьма благообразная. Отец вокруг нее прыгает , а она в кресло усядется и , потупившись , знаки внимания принимает. Внучка к нему зашла , а он разозленно за дверь девочку выпроводил!
Устинов. А она постучалась?
Гурышев. А чего ей , заходя к деду , стучать?
Устинов. У него женщина.
Гурышев. В этом все дело и обстоит… зачем она в его комнате по полдня проводит? Она его моложе лет на пятнадцать , но из всех мужчин старик ей интересен?
Буйняковский. Видится мне , в некоторой меркантильности она у тебя под подозрением.
Гурышев. Отец мне сказал , что она живет у подруги.
Буйняковский. Волнуешься , что к вам переедет?
Гурышев. Мне не сегодняшний день , меня дальнейшее… когда отец нас оставит. Не к подруге же ей снова перебираться.
Устинов. А у отца ваша квартира в полной собственности?
Гурышев. В абсолютной. Кому захочет , тому и отпишет.
Устинов. Ты в голову не бери. Тебя с женой и ребенком он на улицу не отправит.
Гурышев. А ее? Она осветит собой его последние годы , а он умрет и ей выметайся? Этого даже я ей не пожелаю. Чучела идут…
Устинов. К нам.
Гурышев. Надеялись на покупателей , но небесные покровители воронежских живописцев вот кого нам прислали…
Двое драных замызганных молодых людей с девушкой , что чуть почище.
Чачин. Слушайте , дядьки , на закуску нам не подбросите?
Гурышев. А почему не на бутылку?
Чачин. Бутылка у нас есть. Мы из Калача автостопом.
Дусилин. В Москву на попутных гоним. Девушка с нами. У вас ее встретили.
Клымова. Я к ним ненадолго прибилась. Немножко , может , проеду , но не до Москвы. Еще чуть-чуть с парнями покручу , а потом им скажу , и они от меня отвянут.
Гурышев. (Буйняковскому) Какая calos.
Буйняковский. Что?
Клымова. Какая я?
Гурышев. Calos по-гречески – прекрасная. Живопись вы , девушка , любите?
Клымова. Слегка рисую.
Гурышев. Я о настоящей живописи.
Клымова. О вашей что ли?
Устинов. По заслугам и почет.
Гурышев. Мы гамадрилы у пюпитра , макаки с тюбиками , на нас отблеск чего-то истинного не лежит. Поменять профессию нам говорили , но помощь опоздала. Чересчур нас уже затянуло. За нас наше желание творить , а против столько всего , что силы слишком неравны. В битве нас подчистую. Щуплая команда псевдо-творцов разбита до состояния молекулярности. Здорово я нас пнул?
Дусилин. В вашем Воронеже меня , спящего , так пнули…
Чачин. Попали бы по роже , посинела бы она у тебя.
Гусилин. Меня по спине. Я клубочком и рожа у меня прикрыта была. Свет над столом посередине партии выключили!
Чачин. Мы только за час заплатили.
Дусилин. В хороших бильярдных партию дают доиграть! Видят же , что мы бедные , ну и дайте доиграть , чего вам… за час , гниды, содрали – в Калаче и то более по-божески.
Клымова. Воронеж Калач заткнет – и в штанах не сыщешь. На ваши цены вы здесь не надейтесь. А вы мне не говорили , что у вас даже на биллиард деньги имелись.
Гурышев. Они терпеливо случая ждали.
Устинов. Из тебя деньги вытрясут , а затем на свои жить придется.
Чачин. Да мы в биллиардной деньги без остатка оставили. На деньги сыграли , и мои деньги он у меня выиграл. Я бы отыграл , но у нас время вышло. За продолжение нужно заплатить , а чем платить , когда у него денег нет , а мои деньги он у меня выиграл? Выиграл бы я , он бы в Калаче мне отдал. А я расплатился с ним сразу. А он , когда свет у нас погасили , за другой стол отошел и как-то моментально поманившему лосяре все слил!
Дусилин. Ты за меня не болел.
Чачин. А я не одобрял! Догадывался , что неспроста он тебя приметил. Ты плюгавый в сравнении с ним! Играть с тобой на одном столе стыд для него явный. Перед приятелями его извинит лишь то , что как карасика тебя он разденет. Чешую с твоего тельца сдерет!
Дусилин. Я упирался.
Чачин. Да нечего мне тут – без всяких он тебя укатал.
Дусилин. Ощущай я твою поддержку , борьбу бы я нереальную завязал. Его приятели нас обступили , а тебя не видать… он подпитывался , а мне от кого?
Чачин. Я недалеко находился.
Дусилин. Поближе к двери.
Чачин. Там воздух посвежее.
Дусилин. И убежать легче. Если бы я у него выиграл , он бы наверняка мне не деньги , а по шеям! И ты бы не ко мне , а юркнул и поминай как звали!
Чачин. Играть с ним я тебе не советовал.
Дусилин. Ну да , прошипел чего-то…
Чачин. А ты несмотря ни на что полез.
Дусилин. Он меня вызвал , и поджимать хвост мне… не по-нашему это.
Буйняковский. Не по-калачски?
Дусилин. Мы в Калаче голову не прячем. Не отпускаем ее , когда… когда нас…
Гурышев. Когда кирпич в голову бросят.
Чачин. Кидаться кирпичами у нас принято. (Дусилину) В тебя давно не кидали?
Дусилин. Надо вспомнить. О броске или именно попадании ты мне задал?
Чачин. Вопрос я , похоже , о броске. В Гошку Тыкина сколько бросали , столько и попадали! Нам , случалось , везло , а ему везения никакого!
Дусилин. С девушкой ему повезло.
Чачин. Ну , наперед тут не скажешь.
Дусилин. Она у него обалденная. Нашим подружкам не чета!
Клымова. В меня плевок был?
Дусилин. Ты нам пока не подружка. С нами тусуешься , но до чего-то такого не доходило. О подружке во взрослом значении я говорил. Не по улицам шляться , а близко друг друга знать. Об этом ты еще подумаешь?
Клымова. Ты хочешь , чтобы я при всех ответила тебе да?
Чачин. Я бы закуски купил и дальше поехал. Мы не кочевряжимся – на закуску нам всякий продукт пойдет.
Дусилин. За вычетом сыра.
Чачин. Естественно. Чем кусочек сыра в рот класть , ничего в него не положим.
Буйняковский. А неприятие сыра у вас вследствие чего сформировалось? Мне известно множество сортов сыра , которые во всем мире на прекрасном счету.
Чачин. У нас в Калаче сырзавод. Если припрет , мы на нем подрабатываем.
Дусилин. На подхвате.
Чачин. Мы не директора и не технологи , но из чего наш сыр делается , мы в теме.
Дусилин. Сущий кошмар!
Чачин. Вы бы охренели , узнай вы правду. Нет , к сыру я не притронусь… я сам , считай , с производства – сведения у меня верные. Тот , кто у нас что-то выпускает , свою продукцию , не будь дураком , не ест.
Буйняковский. Мой брат выпуском вафель занимается.
Чачин. Сказанное мною он повторит.
Буйняковский. Вафли у нас великолепные!
Чачин. И он их ест?
Буйняковский. С превеликим удовольствием!
Чачин. И как себя чувствует?
Устинов. Брат у него умирает.
Чачин. Понятно.
Буйняковский. Его тяжелая и продолжительная болезнь на тот свет! К вафлям она никакого отношения!
Чачин. А вы проверяли?
Буйняковский. Мне с вами говорить… у него рак желудка. Само собой , от вафель он у него…
Гурышев. Рак легких на вафли не спишешь , а рак желудка…
Буйняковский. Херня! Праздная неприкрытая подгонка под факт горестный!
Клымова. Ваши чувства , конечно , оскорблены. Смерть брата – грустная штука. Вижу , сильно по вам ударит.
Устинов. Ему от брата машина достанется.
Буйняковский. Машину ты сейчас не вставляй! Мне от его машины…
Чачин. А какая машина?
Устинов. Ниссан.
Чачин. Нормально. У нас в Калаче ниссан у этого… у него с Чулубеевым дела…
Дусилин. Шурка Саныч.
Чачин. Да! Александр Александрович Перечагин. Стрижется наголо , но по бровям ясно , что брюнет.
Гурышев. Выдающийся человек он у вас , вероятно. Чачин. Из выдающихся у нас уродился только… щеки вспомнил , а полностью… Краснощеков.
Дусилин. А кто он?
Чачин. Ну академик Краснощеков.
Дусилин. А-ааа , математик… но он не в Калаче.
Чачин. Разумеется , что в Москве. К тому же он уже умер. А ваш брат когда? Если не сегодня-завтра , мы бы подождали.
Буйняковский. В последний путь проводить?
Чачин. В процессию встроиться мы без проблем , ну а на следующий день на перешедшем к вам ниссане вы нас подвезете. Какое расстояние сделаете , за то и поблагодарим. Вообще не повезете – не обидимся. (Клымовой) Может , ты его попросишь?
Клымова. Немного попутешествовать с вами я думала , но ушло у меня. чего хорошего с вами ехать?
Дусилин. Мы новые места тебе покажем!
Чачин. Сама увидишь их из окна. Без нас бы не увидела , а с нами сможешь.
Клымова. Горизонты , на танец вполне приглашающие. Вновь проснулось у меня вроде бы.
Чачин. Ну и проси его.
Клымова. Он ко мне не прислушается.
Гурышев. Ну почему. (Буйняковскому) Возить девушек ты вынашивал и вот тебе первая. Ниссан на ремонте , но на несколько дней машину тебе Котенев одолжит.
Буйняковский. Гоночную? Чтобы счеты со мной свести? С управлением не справлюсь и машине капут. Но вместе с машиной и мне.
Гурышев. А за что ему тебя так ненавидеть?
Буйняковский. (Клымовой) Котенев – это раллист. Из богатеньких понторезов , что сами себе спонсоры. Машину собрал серьезнейшую , но дрянное вождение все ее возможности коту под хвост. Плохие выступления желание соревноваться из него не вытравили – какая гонка проходит , на ту и заявляется. Каким бы к финишу ни пришел , оценивает себя высоко. Ладонь на машину положит и фотографируйте меня , рисуйте… до меня его не рисовали. Ему было достаточно фотографий , но я о его глупости прослышал и нарисовать предложил. Картина его до того разозлила , что он мне вне себя чего только ни наговорил. Не запроси я с него предоплату , гонорар бы мне не светил. Мы договорились , что тридцать процентов он мне до работы , а семьдесят после , но когда мы прощались , он неожиданно всю сумму мне в руку сунул. С высказанной уверенностью , что на мои старания это не повлияет. Тут я его не разочаровал. С чрезвычайным усердием над гонщиком и машиной работал.
Устинов. Недовольство клиента тем ни менее зашкаливающее. Машина не получилась?
Гурышев. С машиной и он бы справился. Ярость гонщика вызвал он сам. Перенесение на холст его фигуры. Пропорции тебе не дались?
Буйняковский. Что передо мной предстало , я без искажений. Неплохим копировальщиком себя проявил. Пропорции не в картине – они в раллисте Котеневе неидеальны. Вы иной , но я увидел вас так! Переосмысления рассматриваемого объекта я не делал. За шокировавшее вас полотно предъявляйте , пожалуйста , не мне , а маме с папой.
Устинов. Как бы он ни выглядел , худшее в нем ты могла не подчеркивать. К чему нарываться?
Буйняковский. Я следовал каноном классического искусства. В деревьях я не силен , но гонщика и его машину я воспроизвел так , что на законченное полотно поглядел и закачался. Умопомрачительная точность деталей! Увеличить мелкие глаза или отсутствующей стройности придать , мне уже было себя не заставить. Я поразительный прорыв совершил , а мне его своими руками бери и изничтожай?
Клымова. Грязь надо стирать , а не наносить.
Гурышев. Отлично , девушка. Чудесно сказала.
Клымова. Я с заднего стекла грязь вытирала. У нас тут о машинах , и я тоже вставлю. Прижатая к тротуару машина , а на ее заднем стекле наклейка , что в машине инвалид. Стекло очень грязное. Инвалид , наверное , не замечает , а протереть ему некому… у меня в сумочке рекламка об открытии пиццерии была. Всем раздавали , и я взяла. Сходить туда вряд ли когда по карману мне будет.
Гурышев. Буйняковский тебя пригласит.
Буйняковский. Я ничего не обещаю. Я , девушка , не из-за вас – преграды не эстетические , а денежные.
Клымова. А эстетически вы… вы меня унижаете? С приличной художник бы прошелся , а мое место – с ними толкаться?
Буйняковский. С кем мы компанию водим , нас , я полагаю , характеризует. Но путь куда бы то ни было вам не отрезан. Девушка вы сердечная , об инвалиде похвально обеспокоились , я бы , откровенно говоря мимо прошел , а у вас екнуло. Протерли и дальше пошли?
Клымова. Протерла и отпрянула. В машине кто-то лежал. Он приподнялся и на меня через стекло поглядел – скажу вас , что мне словно лед за шкирку насыпали… ужаснее физиономии я не видела. Что это было , я…
Чачин. Это был инвалид.
Гурышев. (Клымовой) А лицо в самом деле нетипичное?
Клымова. Адское!
Гурышев. Зарисовать его что ли… на какой улице его машина стояла?
Клымова. На Донбасской.
Дусилин. А к нам ты на какой прибилась?
Клымова. Дворняжки прибиваются…
Дусилин. А ты у нас хохлатка китайская. (Чачину) Эту породу Мартыгин завел. Ну тот , что нижний зуб выбил. Деньги на собаку ему Голубая Женька дала.
Буйняковский. Голубая Женька?
Дусилин. У нее пальто болоньевое голубое , ну и она волосы под пальто перекрасила. Весной , сказала , блузку под волосы купит. Не знаешь , с чего ей деньги Мартыгину давать?
Чачин. А она ему просто так или именно на собаку? Дусилин. Да чего ей вообще деньги давать… да твою же мать!
Чачин. Чего?
Дусилин. Не давала она ему ничего! У Мартыгина свои денежки появились! Совсем немаленькие , если он таких собак покупает. Голубую Женьку он приплел , чтобы мне за яванский ром не возвращать! На бутылку рома у меня занял и той линии , что он на нуле , не отступая , держится! С собакой он прокололся! Хлебальню , что во Втором Газовом переулке ты помнишь? Супы в ней закуской!
Чачин. Закусок у них целая колонка. Супом кроме тебя , не знаю , кто заедает.
Дусилин. Мне же не только заесть , но и поесть. Пьяным и сытым из нее выхожу. Конечно , не наевшимся , но суп деньги , что за него , отдаю , хорошо заполняет. Мартыгин в скандал без меня влетел. Я что-то покушать стараюсь а он , ничем не закусывая , бутылку всосал. Всосал и всосал , ничего тут плохого , но Мартыгин не заплатил!
Чачин. Сказал , занесет попозже? Мы там люди постоянные и нам позволительно. Если не затянешь , тебе и в другой раз морду бить не станут. Принес тогда – и сейчас принесешь. Мартыгин там свой , и к нему , думаю , с доверием бы отнеслись.
Дусилин. Заговори он об отсрочке , они бы поладили , но окосевший Мартыгин заорал , что за водку здесь платил он уже достаточно.
Чачин. Холод страшный…
Устинов. Очень холодно.
Чачин. За бычью наглость Мартыгину грозило до полусмерти быть обработанным. Устинов. Он бегал , всем , что ему попадалось , размахивал , на обезумевшего они решили не набрасываться.
Чачин. Найти Мартыгина им…
Дусилин. Как ногу почесать! Мартыгин , когда проспался , это глубоко осознал. Чем загладить , не придумаешь – шкуру не спасешь. В квартиру вломятся и сколько ни визжи , никто тебя не пожалеет!
Буйняковский. За поллитра водки не чересчур?
Дусилин. А они поддерживать обязаны. Злющими беспредельщиками считать перестанут – быстро на кафе лапу наложат. С низов рванут и под себя подгребут. Ценного у нас в Калаче немного , а резких парней , свой шанс вынюхивающих , как микробов на унитазном очке. Мартыгина не изувечишь – готовься. Клыки в горло получать! Мартыгин понимал , что его проблема разрешится для него довольно ужасно , и придумал с бутылкой рома на поклон к ним идти. Опережая их появление у себя , в хлебаловку прийти , в ноги пасть и в вытянутой руке ром. Не заплатил за водку – принес , что подороже… может , не тронут. И его не тронули. С ромом у него прокатило. Ром он купил на мои – денег у меня и на макароны не всегда хватает , но Мартыгина я выручил. (Чачину) Когда я пойду с ним серьезно разговаривать , ты со мной?
Чачин. Чем самому в драку лезть , мы наймем. Они за треть долга работают. Причитаться им будут крохи , но они и на это согласятся. На праздники они что-то зарабатывают , а так голая степь. Ветер засвищет , но кошелек с деньгами перед тобой не упадет. Не осуществляют наши ветра денежных переводов. Кого послать к Мартыгину мы с тобой , думаю , определили.
Дусилин. Ты не о Колдаеве и его сутулом кореше говоришь?
Чачин. Ну а для кого праздники у нас прибыльные. (Гурышеву) Колдаев и его ущербный друг Витя российские флаги на домах в праздники развешивают. Колдает с охапкой древков , а Витя с лестницей. По городу ходят и празднично обрамляют. Ребята гнилые и никчемные , но в этом деле у них сноровка. Поэтому им и доверяют.
Гурышев. В праздники у них флаги , а в будние дни… каким инструментами на должников воздействуют?
Чачин. Да не буду я вам. Для любителей ужасов специальные фильмы снимаются. Топором наметят и пилой доделают! До конца света мороз не ослабнет… заморозился я тут у вас.
Дусилин. Рыбка в кубике льда. Рыбка размером с ноготь.
Чачин. Что это за рыбка…
Дусилин. Рыбы что раздувают?
Чачин. Щеки.
Дусилин. Щеки раздую и кубик рванет , лед разлетится …в торговом центре обогреюсь и на дорогу голосовать. (Клымовой) Так что у тебя на уме? Ты с нами?
Буйняковский. (Клымовой) Проветриться тебя подмывает , но я бы подождал. Пока я ниссан не починю.
Клымова. Вы меня куда-нибудь отвезете?
Буйняковский. К твоему подъезду ниссан подгоню. Бак израсходуем – вновь зальем. Надеюсь , скучать нам не придется.
Клымова. А что может быть скучного в езде там , где ты не был. Вы руль уверенной рукой крутите , а я новый впечатлений набираюсь! Передо мной проходит , мелькает , я на сиденье откинулась и не отрываясь… не предложи вы мне , я бы даже с ними уехала.
Гурышев. Но он тебя у них отбил. Говорить о своих достижениях он не любит , но это говорит само за себя. (парням) С девушкой без предъявлений расстанетесь? Устинов. При расставании с ней благожелательность , считаю , они к ней проявят.
Гурышев. А к Буйняковскому? В споре самцов на него не попрут?
Устинов. В чужом городе я вел бы себя весьма осмотрительно. Девушки у вас уже нет , а бутылка осталась. Денег на закуску мы вам не дали , да и девушку умыкнули… я за примирение. Ваш Мартыгин яванским ромом , а мы тем , что есть. Ради укрепления богоугодного мира и согревания бренных тел вашу бутылочку мы не разопьем?
Гурышев. Они нам скажут , что девушку забирайте , а за бутылку мы насмерть. Заметили , насколько они подобрались?
Дусилин. Расслабленными мы и не были.
Чачин. Мы не буддисты!
Устинов. Бутылку по кругу , значит , не пустим?
Дусилин. Девушку переманили и вам еще последнее , что есть подавай?!
Чачин. Претендовать не смеете!
Буйняковский. Ну и ступайте прочь с бутылкой вашей. С художниками постояли и благополучно обратно в вонь.
Чачин. Художники вы никакие.
Дусилин. Вот эта с космонавтом , по-моему , в чем-то клевая.
Гурышев. Спасибо.
Чачин. (Дусилину) И чего ты? Чего ты перед ним заискиваешь? Думаешь , на приятеля он надавит и тот нам девку отдаст?
Дусилин. А она тебе нужна?
Чачин. Да с бабой нас скорее в машину посадят!
Дусилин. Тогда и бутылку им отдай.
Чачин. Ты охренел?
Дусилин. Мы же не удержимся – бутылку прямо сейчас выпьем.
Чачин. А чего тянуть?
Дусилин. Выпьем и окосеем. Постараемся на шататься , но этого не хватит. Кто нас , надравшихся , в машину к себе возьмет? Ты же сам убеждался!
Чачин. Отдать им бутылку тебе меня не уговорить. Они навеселе по уютным квартирам , а мы трезвыми дрожащими сусликами машину ловить? Да как морпеху дудочка мне это надо!
Действие второе.
Застарелая захламленность , все в пятнах краски ; в их общей спальне-мастерской Гурышев с миниатюрной , затоптанной изнутри супругой Анастасией.
Гурышев. Поведение монахов остро выписать надлежит… над монашеским застольем поработала? Молчишь , потому что и эта картина заброшена?
Анастасия. Отложена.
Гурышев. Прибралась бы , раз не работаешь. На улице парень обмолвился , что мы , художники , в уютных квартирах живем. Ты бы услышала – рассмеялась.
Анастасия. Ну а ты смешного не видишь. Квартира у тебя как разгромленный блошиный рынок и укоряешь ты , разумеется , меня. У меня недовольство собой из-за высшего , а твое недовольство мной от приземленного идет. Ты и я. И оба мы кого-то мордуем. Меня , мой дорогой. К отрицанию всего сделанного неприбранность квартиры с саблей из леса выскакивает. Саму себя я взрывами разношу , а ты сталью добавляешь. С тобой мне веселее , чем без тебя. Отвлекаешь ты меня от кромешности.
Гурышев. Я не знаю , как тебя успокоить.
Анастасия. Обычно ты говоришь , что это пройдет и я снова смогу работать.
Гурышев. Будем ждать.
Анастасия. А воодушевить? Сказать , что хорошие времена скоро придут. На твои слова реагирую я не особенно , но они мне необходимы. Когда ты произносишь их от души , у меня словно всполох. Блеск от надреза. Я за края ухватываю и раздираю. Но ножом провел ты. По жирному брюху мрака полного.
Гурышев. Кесарево я ему.
Анастасия. Да родится картина великая у художника сомневающегося… продать сегодня ничего не удалось?
Гурышев. Я только патриотическую на продажу носил. Люди ее хвалили , но с покупателями у тех людей ничего общего. Дочь у Арининых пропадает?
Анастасия. Ночевать бы пришла.
Гурышев. Ранняя у нас девушка. Всего тринадцать , а дома зачастую не ночует.
Анастасия. И мы ни слова упрека.
Гурышев. Сестры Аринины ее подружки , и они уроки поделают , поиграют и спать… квартира у них просторная. Родители милейшие люди. Дочь говорила, что на ужин у них главное блюдо и к нему в тарелочках корейка , грибы… за внимание к нашей дочери им бы картину преподнести.
Анастасия. Мою?
Гурышев. Ту , у которой быть проданной меньше шансов. О «Покое лепестков» что скажешь?
Анастасия. «Лепестки в покое» – моя картина.
Гурышев. Я за лепестки не берусь…
Анастасия. Еще бы , от многого , технического совершенства требующего , нос воротишь.
Гурышев. О твоих художественных особенностях я из боязни усугубить твой кризис не выскажусь.
Анастасия. Да говори! Скажи , что я до того плоха , что человеком искусства называться недостойна. Ну скажешь и что? Я и сама так думаю.
Гурышев. Во мне таится стремление признать тебя…
Анастасия. И кем же?
Гурышев. Феноменально одаренной.
Анастасия. Больше , чем ты?
Гурышев. Воронежское руководство по семейной жизни учит нас жен не баловать.
Анастасия. Ты какое-то руководство читал?
Гурышев. Черт знает когда Буйняковский при мне листал. Издано в Воронеже. Для местного пользования , вероятно.
Анастасия. Сегодня-то Буйняковский стоял?
Гурышев. Мы все там стояли. И ничего не выстояли. А что тут… стояние возле картин – расходование времени у нас целевое. До потепления , я считаю, ловить нечего. Стоять буду , но как тот волк , что уже не принюхивается. Охоту не заканчивает , но охотится с убеждением , что добыча нынче не про него.
Анастасия. Мы и в мороз продавали. У меня зубы от холода заныли , пока я с ним торговалась! Сколько он хотел , я не сбросила.
Гурышев. Ты «Самовар» вспомнила?
Анастасия. Да он золотым дождем над нами пролился! И название у картины не «Самовар» , а «Собравшиеся у самовара крестьяне и по-свойски подсевший к ним князь Трубецкой». Князя я , кстати , писала , от его настоящего портрета отталкиваясь.
Гурышев. Картина , помню , душу радующая.
Анастасия. Чересчур лубочная для тебя.
Гурышев. Я бы , наверно , кинжал князю в руку вложил. Чай из блюдечка попивает , а в свисающей руке кинжал у него.
Анастасия. Хлебосольных крестьян резать?
Гурышев. Князь , если он не душевнобольной , к крестьянам на чай не придет.
Анастасия. Гадость. Крестьяне к нему нараспашку , а он на них наброситься и…
Гурышев. Крестьяне его топорами. Кого-то он заколет , но и ему живым не уйти.
Анастасия. Женщинам столь жестокая живопись не присуща…
Гурышев. Но у тебя бы этого и не было. Из диспозиции бы вытекало , но рисовать страшную сцену тебе бы не пришлось.
Анастасия. Простирайся мой замысел , куда ты мне говоришь , я бы и мирно сидящие фигурки написать не смогла. Потом они должны сцепиться , занесенный топор отвернувшемуся князю в череп втыкается… такой финал до начала работы меня бы отвратил. Я бы к ней не приступила. Я и без того за кисть взяться не могу , а ты замолчавшей во мне творческой птичке шею к чертям скручиваешь!
Гурышев. Ну давай князь будет у нас не чокнутым. У крестьян он появился с кинжалом , чтобы их защищать. Прознал , что крестьян собираются веселить из их избушки и ради недопущении оного кинжальный ответ приготовил. Анастасия. За противодействие постановлению о выселении князя , пусть он и князь , не помилуют.
Гурышев. Конечно , он на себя на навлекает. Но совесть приказала вступиться! Не разум безумный , а совесть , богом нам данная. Разницу надо видеть…
Анастасия. Кого-то он остановит , но если есть решение выселить , крестьянам в их избушке не жить. Все равно к ним явятся и погонят.
Гурышев. Побоятся.
Анастасия. Князя испугаются? Он , увы , в заключении. В колодках под замок этапирован.
Гурышев. Нет.
Анастасия. Скрылся князь? Под видом рыбака в Архангельск и невод тягает?
Гурышев. От деревни он не отдалился. В лесных дебрях обитается , за ситуацией зорко следя. Что происходит в деревне , из леса особо не разглядишь , но благодаря близким ему крестьянам , с ним сообщающимся , у него в деревни и глаза , и уши. Очередной исполнитель с указом о выселении к крестьянам приедет , и они весточку в лес. Исполнитель обязательность покидания избы крестьянам втолковывает , а на пороге князь-партизан. Ваша светлость , не убивайте меня , вошь государеву , не отнимайте у семьи кормильца и государства раба безропотного! Я между своими о вас разнесу и к этим крестьянам никто не сунется. Молю вас , ваша светлость , позвольте мне от дальнейших вторжений этих крестьян уберечь! Отпустите меня , ваша светлость! Не забирайте жизнь , родному православному государству смело отданную!
Анастасия. Князь за кинжал и мольбы обрываются.
Гурышев. А почему ты думаешь , что он непременно убьет?
Анастасия. Да психопат он , твой князь…
Гурышев. Он народный заступник! Человек в высшей степени совестливый!
Анастасия. На твои крики ему бы прибежать.
Гурышев. Кому?
Анастасия. Батюшке твоему. Что у нас случилось , с чего ты на меня разорался… через стену он же не поймет , что ты в роль вошел. Для него лежит на поверхности , что ты орешь на меня. Раньше не орал , а сейчас разошелся. Развитием допустил мордобой. Причинение увечий скребком для краски. Ему бы попытаться предотвратить , но он в нашу комнату не врывается.
Гурышев. Он у себя не один.
Анастасия. Не до нас ему , разумеется! Чем бы мы с тобой друг друга с криками ни пыряли , от своей Елены Константиновны он не оторвется.
Гурышев. С Еленой Константиновной , я не думаю , что он обнимается.
Анастасия. Его рука у нее между ног.
Гурышев. Ладно тебе! Не говори , чего нет.
Анастасия. О его руке я тебе больше скажу. Его руку она себе туда сама засунула.
Гурышев. Сделаться для него особенной , она , конечно , преследует , но старика бы ей не распалять , а заботой его , пониманием… сын у него художник. Те же крылья и жену сына несут. Нам , художникам , до кого дело есть?
Анастасия. Ни до кого.
Гурышев. А до дочери?
Анастасия. Я , не поразмыслив , не ответила. Как же замечательно , что она не услышала. Ой , и закатила бы она нам , будь ее ушки рядом. Объясняй ей потом , что вырвавшееся не всегда идет от души. На мать , дурочка , обозлится , а ей бы не на меня.
Гурышев. На дедушку?
Анастасия. Ненаглядной внученьке , ты знаешь , кого он предпочтет. Елена Константиновна затмила ее на раз-два.
Гурышев. Ты не смешивай. Борьбу за его сердце придумала… кого бы он ни полюбил , любовь к внучке у него прежней останется. Кусок не отколется. Елена Константиновна при всем старании его не отгрызет.
Анастасия. Любить он может сразу нескольких. Но квартира у него всего одна. При мысли , что он ее не нам завещает , жутковато тебе не становится?
Гурышев. Страх во мне со смерти мамы сидит. Кого-то повстречает и судись потом с ним.
Анастасия. Суд обязан нашу сторону взять.
Гурышев. Какой судья попадется. Мне лицо закрыть хочется , когда судебное заседание я представлю.
Анастасия. А чего его закрывать?
Гурышев. От стыда. На весь зал утверждать , что отец у тебя невменяемый - это , мать твою , больно… перед памятью матери я не благоговею , но с отцом-то мы всегда ладили. И мне всенародно выжившим из ума его выставлять!
Анастасия. Я мечтаю о сладком. О крепком.
Гурышев. Чае?
Анастасия. Сне. Чтобы отрубиться и порвать с кризисом , с Константиновной , с ценами… за мое «Опоздание на паром» Константиновна немало мне предложила.
Гурышев. Твою картину купить вознамерилась?
Анастасия. Я ей кое-что показала , и «Опоздание» ей приглянулось. Ты , разумеется , думаешь , что достоинства моей картины тут ни при чем. Сама захотела или надоумили , но деньги она мне лишь для того , чтобы бурчание наших животов приглушить. Нашу бедность по мере возможностей менее насыщенной сделать. Ну да , да… я припоминаю , что «Опоздание на паром» твой отец из всех моих работ как-то выделил. Он-то ее и попросил.
Гурышев. И денег ей дал?
Анастасия. Покупкой симпатии называется. Я к Константиновне потеплею и сгущение атмосферы на убыль.
Гурышев. Елену Константиновну совсем пешкой ты выставляешь.
Анастасия. Она для себя старалась!
Гурышев. У нее собственный вкус. А он ей как тупой девке на конкретную картину указал – не чем-то , а «Опозданием на паром» восхищайся. Паром на картине присутствует?
Анастасия. Я твои картины помню.
Гурышев. Есть паром или нет парома?
Анастасия. Я причалом ограничился. И опоздавшими людьми в богатстве человеческих типов. Философски смотрящий турист с рюкзаком за плечами. Беснующаяся мамаша с двумя детьми. Преступного вида гражданин , щетину озабоченно почесывающий.
Гурышев. Я бы космонавта подрисовал. Он приземлился , а его не встретили. Он на паром , но и тут неудача.
Анастасия. По космонавтам ты у нас спец.
Гурышев. В данный момент я вообще к глобальному космическому полотну примериваюсь… ну и что же он ей сказал? Троих на причала увидишь – в нее пальцем и тыкай?
Анастасия. Не троих , а пятерых.
Гурышев. Ааа-а , да , еще и детишки… изображая их мать , ты представляла , что она мать-одиночка?
Анастасия. Устроенную в жизни женщину она ничем не напоминает.
Гурышев. А у нашей дочери оба родителя при ней. Однако у нас такие возможности , что мы ее и на пароме , наверное , не прокатим – на праздник детвора в цирк или на музыкальный спектакль , а наша девочка провела праздник дома.
Анастасия. В цирк мы ее водили… что за гадость у тебя сейчас вырвалась?
Гурышев. Я сказал это к тому , что наше пребывание в нужде Катеньку безусловно расстраивает.
Анастасия. И ты меня обвиняешь? Женщину? Какие бы изменения ни происходили , кормить семью – мужская забота!
Гурышев. Без тебя я ее не прокормлю. Вдвоем мы как-то справлялись , но в том-то и дело , что вдвоем.
Анастасия. Я свою лепту вносить не отказываюсь.
Гурышев. Мною обратное наблюдается. Откровенное отлынивание с твоей стороны. Разве ты что-нибудь пишешь? Продолжаешь на рынок что-нибудь поставлять?
Анастасия. У меня творческий…
Гурышев. Кризис?
Анастасия. Ну да.
Гурышев. Ссылки на кризис , извини меня , не наш уровень! Мы не принадлежим к творцам , которым из-за прежних огромных продаж в хандру позволено впасть. Мы постоянно должны работать , приносить и выставлять!
Анастасия. На пятачке для неудачников…
Гурышев. Амбиции , дорогая моя , вещь для нас совершенно непозволительная. Мы профессиональные живописцы. С живописи мы живем! Неделями ходить у холста , о божественном вдохновении мечтая , потерей трудового рубля для нас чревато. Малевать то , что тебе претит , я не говорю. Пиши , что тебе по душе , но пиши.
Анастасия. Да уже столько написано…
Гурышев. И продано немало.
Анастасия. А денег нет!
Гурышев. Напиши что-нибудь новое и будут.
Анастасия. Опять копейки какие-то…
Гурышев. Создай потрясающую картину , что мировой ценовой рекорд побьет.
Анастасия. Что подобное невозможно , художнику никто не вправе сказать.
Гурышев. Ну разумеется , прорыв всегда реален. Кисть схватишь и поезд тронется , тебе по привычке покажется , что ты едешь в темный тоннель , но на выходе все закачаются! Цель я тебе обозначил?
Анастасия. Недостижимая цель.
Гурышев. Не получится – нестрашно.
Анастасия. Почему?
Гурышев. Объяснять мне… у тебя , я уверен , получится.
Анастасия. А если нет?
Гурышев. Тебе надо считать , что ты приступаешь к работе , которая прославит тебя в веках.
Анастасия. А зачем мне столь нескромно…
Гурышев. Иначе к работе ты не приступишь!
Анастасия. Так ты прельщаешь меня величием , чтобы я вновь на продажу клепать начала…
Гурышев. Что мною руководит , разобралась ты не до конца. Твоих непроданных картин у нас сейчас хватает. Около двадцати , по-моему. Торопить тебя с написанием новых резон у меня не особый.
Анастасия. А в чем он тогда у тебя?
Гурышев. Из твоей жестокой хандры тебя вызволить. Смотреть на твою былую увлеченность и всем сердцем чувствовать , что с женой мне повезло.
Анастасия. Я постарела…
Гурышев. А это откуда приплыло? У тебя из-за этого кризис?
Анастасия. У меня из-за живописи , но каждую женщину и это царапает. Как же молодо недавно я выглядела! Курила , а выглядела шикарно.
Гурышев. Курить ты правильно бросила. Здоровье расшатывала , прорву денег спускала , дочке вот дымом дышать приходилось… о мужчинах я уже не говорю.
Анастасия. Твой отец меня как девочку распекал. При нем закуришь и брюзжащего воспитателя на себя натравишь. Доводил до того , что я горящую сигарету в него бросала. Он весь такой рассерженный на меня попер… я из комнаты выбежала. Куда глаза глядят , идти хотела. Ты бы меня вернул. Гурышев. Ты бы сама пришла.
Анастасия. Наверно…
Гурышев. Мы женатые люди. Да и любим друг друга , я думаю. Когда ты швырнула в отца сигаретой , просить у него прощение я тебя не заставлял.
Анастасия. А он требовал?
Гурышев. На его ярое возмущение я сказал , что тебе , человеку , ради своего творчества нещадно напрягающемуся , курить для снятия стресса нужно. А к человеку , снимающему стресс , лучше не подходить.
Анастасия. Так и есть. Я курю , а он занудными нотациями эффект к чертям перебивает… сейчас бы покурила и полегчало , быть может.
Гурышев. Назад к сигаретам ты даже в мыслях , прошу тебя , путь не держи. Психологически тебе тяжелее , но внешне , скажу тебе , ты преобразилась. Цвет кожи просто великолепный.
Анастасия. Несерьезны твои попытки с моей позиции меня сбить. Раньше я лучше выглядела.
Гурышев. Ты моложе была.
Анастасия. Конечно , я же говорила , что постарела…
Гурышев. Да не вставляй ты в нормальный разговор завихрения свои депрессивные! Господи , она добьется того , что и я рисовать не смогу… завтра опять очень холодно , но продавать ты пойдешь.
Анастасия. С тобой хоть в огонь.
Гурышев. Мы пойдем на полюс. Колоссально одаренными художниками. Позитивными молодыми людьми.
Анастасия. Лет пять назад что ли…
Гурышев. Что?
Анастасия. Мне сигареты продавать отказались. Сказали , чтобы я паспорт им показала. У меня дочери восемь лет , а они считают , что мне восемнадцать еще не исполнилось.
Гурышев. Ну и ублажили они тебя… думаю , от блаженства ни слова вымолвить не смогла. Анастасия. Бессловесным чурбаном я не застыла. О возрасте моей дочери им сказала , впрочем , без раздражения – откуда ему у польщенной женщины взяться. Но сигареты покупать надо , а для этого Катьку им привести. Она у магазина в наказание околачивалась.
Гурышев. А в чем она провинилась?
Анастасия. Ветеран со сникерсом.
Гурышев. Unforgettable…
Анастасия. Да , история незабываемая. Она выпрашивала сникерс , я сказала ей нет , и она шоколадку ветерану в карман пальто подложила.
Гурышев. Воровство , если что , на него.
Анастасия. Я стараюсь ее оправдать , но с трудом получается.
Гурышев. А что тут может быть оправдательного?
Анастасия. Наша бедность. Я не из-за того , что зубки она испортит , сникерс ей не купила.
Гурышев. Тогда не купила , а накануне , наверное , деньги были… чем сигареты себе покупать , ребенка бы шоколадкой порадовала!
Анастасия. Поэтому я слишком ее не ругала. Даже похвалила , что она мне лишь потом – не в магазине призналась. Знай я , что ветерана подставили , я бы не удержалась , с него на нас перевела.
Гурышев. И все бы посмеялись. Хитра девочка , ха-ха , и как она , ха-ха , додумалась деду в карман , а затем на улице подбежать и сказать: угости меня , дедушка сникерсом! О чем ты , внученька , никакого сникерса у меня… ох , внученька , глупости ты говоришь… здесь он у меня! Юная волшебница ты , детка! Забирай , конечно , забирай , ох , чудо-то какое! Но дед полез в карман не на улице , а у кассы – за кошельком.
Анастасия. Вытащил сникерс , машинально убрал обратно , погодите , что у вас за сникерс? – кассирша у него поинтересовалась. Ошарашенный ветеран не отвечает , кассирша поднимает скандал… ветеран , очухавшись , кричит , что сникерс не его. За сникерс платить он не будет.
Гурышев. Выложил бы его и пошел.
Анастасия. Он выложил. Кассирша поглядела и сказала , что такой сникерс принять не может.
Гурышев. Такой – это какой?
Анастасия. Пока он был в кармане , ветеран на нервах в лепешку его сжал.
Гурышев. Сильная кисть.
Анастасия. Из того , как он выглядел , у меня создалось впечатление , что до пенсии он каким-то рабочим ремеслом на жизнь зарабатывал.
Гурышев. Закалка , видно , серьезная.
Анастасия. После отказа смятый сникерс принять буча там заварилась… мы с Катькой ушли. Знаешь , что Катька на днях мне сказала? Относительно нашей торговли нашими собственными полотнами.
Гурышев. Посоветовала нам поберечься и на морозе не торговать?
Анастасия. Заботливость присутствовала , но в ином плане. Она сказала , что возле нас станет ходить и к нам зазывать.
Гурышев. На всю округу тонким голоском голося? Чтобы приведенные ею с нескрываемым презрением на нас смотрели?
Анастасия. Ты забываешь , что девочка она у нас довольно зажатая.
Гурышев. И как же она собирается народ к нам скликать?
Анастасия. Преодолеет себя.
Гурышев. Родителям помочь?
Анастасия. Она процент хочет.
Гурышев. Один?
Анастасия. Пять. Если благодаря ее взываниям к нам подойдут и что-то у нас купят , пять процентов ее.
Гурышев. Так она скажет , что любой покупатель к нам подошел , ее услышав. Чересчур много для маленькой девочки у нее набежит.
Анастасия. Да с чего набежит-то… думаешь , что с ее участием продажи у нас валом повалят? Весь Воронеж около нас столпится?
Гурышев. Столпятся-то запросто , а вот купят ли что… а с другими художниками какой договор заключим? Скликать будет к нам , а купят не у нас , а у них! Насчет процентов и с ними надо условиться.
Анастасия. Кто-то согласится , а кто-то…
Гурышев. Буйняковский согласится.
Анастасия. Кто-то нас пошлет и общайся с ним потом…
Гурышев. С таким человеком нормально общаться я не смогу. Пославшего меня я , возможно , прощу , но зажавшему долю , по всей справедливости нам причитающуюся , отношения со мной не восстановить! Девочка по морозу бегает , голосок напрягает , а он за это нашей семье ничего… как бы в драку я с ним ни полез.
Анастасия. Каждый день приходит и матершина , мордобой… отвращение меня чего-то берет.
Гурышев. Да. Видя подобное развитие , и начинать ни к чему. Мысль о привлечении Катерины мне сразу неудачной показалась. Ты с ней поговори , и пусть она и думать забудет зазывалой при нас быть.
Анастасия. Ее , как ты понимаешь , не горло на морозе драть привлекает.
Гурышев. У нее и без денег жизнь неплохая. Ты – ее мать и ты ее отговоришь.
Анастасия. Попробую сказать , что ее идея пуста в том плане , что никаких денег ей не прибавит. Нынешнее состояние общества у нас не то , чтобы на призывы повестись и картины у нас купить. Во всем городе картины интересуюсь человек пятьдесят , а они нас и без ее помощи стороной не обходят.
Гурышев. Поглазеть они с удовольствием. Обсудить стили , тенденции… предложишь что-то купить – засмущаются и к следующему творцу , с ним бестолково чесать.
Анастасия. Ты на них не дави , иначе даже подходить к нам перестанут.
Гурышев. Я и так до перенапряжения сдерживаюсь. Ради потенциальных покупателей я любезен , прилично одет… не в задрипанной шерстяной шапочке свой товар на их рассмотрение представляю. Про шапку я потому , что мужичка в ней увидел. Невзрачный мужичонка в петушке и жеваной куртке подошел к помойке , мусор в пакете выбросил , я бы о нем и не вспомнил , но когда я переходил дорогу , лексус передо мной разворачивался. И за рулем мужичонка в шапчонке! Мусор выкинул и в лексус залез.
Анастасия. Лексуса он , наверно , владелец.
Гурышев. А кто , шофер? Шоферы столь погано одеваться дозволения не имеют. Анастасия. А если угонщик?
Гурышев. Да и угонщик бы попристойней одеться озаботился. Что за отброс, товарищ лейтенант , лексус ведет… тут же ведь свистнут и тормознут. Как ни верти , а такой рваниной только хозяин руль крутить может.
Анастасия. Из людей искусства он , думаю. Они за собой не особо… я об отмеченных Богом говорю.
Гурышев. Я с дырой на боку не хожу , нижнее белье меняю , типичный человечек , которого Бог не поцеловал.
Анастасия. Забавный ты мой и любимый… корабль , что носом в волну.
Гурышев. Затопит меня?
Анастасия. Прорвешься.
Гурышев. Сквозь плеск воды до меня… не ослышался.
Вслед за шагами распахивается дверь и в комнату заходит долговязый , напряженный , довольно древний Петр Игоревич Гурышев ; с ним пожаловала полувековая , подстриженная под мальчика Елена Константиновна Лыбова.
Гурышев. Чего , отец? Оленя выслеживаешь? Натянутый весь какой-то.
Анастасия. Не тесть , а струна.
Гурышев. И кто же на ней , ты думаешь , играет?
Петр Игоревич. (Лыбовой) В тебя струю яда он выпустил.
Лыбова. Основной перепалки нам не миновать , но разогреваться перед ней мне не хочется.
Петр Игоревич. Нравственные установки он топчет! Отца ни во что! Про оленя тут брякнул…
Анастасия. Олень и его выслеживание на высмеивание , по-моему , не похожи. Дело по всей своей сути мужское , ума и физической готовности требующее – оленя увидели и острым наконечником к нему.
Петр Игоревич. Копьем?
Гурышев. Из ружья и трясущийся старик с пяти-шести выстрелов подстрелит.
Анастасия. У вас , конечно , копье. В единственном точном броске у вас шанс.
Петр Игоревич. У меня тоже воображение есть. Муж и жена были художниками и за их художества их к ответу призвали!
Анастасия. Кто?
Петр Игоревич. А ты кого сейчас рисуешь?
Анастасия. Никого.
Петр Игоревич. Не уродуешь никого и то людям польза… рисовала бы рыболова , он бы с рыбьей головой у тебя получился. Рисовала бы человечью , но она больше рыбью бы напоминала!
Анастасия. (Гурышеву) Это у него юмор?
Гурышев. Его предел в этом смысле очень близок к нулю. (Лыбовой) Целуется-то он сносно?
Лыбова. Мне противно вас слушать.
Гурышев. А мне противно вас видеть. Не вас , а вас вместе с ним. Ему бы у мамы на кладбище скорбно сидеть , а он с вами в комнате закрывается… и всю пенсию на вас спускает. Катька сказала , что в день пенсии ты ей привычную сумму в ладонь не вложил.
Анастасия. Девочка даже работать вызвалась. На морозе , между прочим.
Гурышев. Когда с температурой сорок рухнет , я тебя к ней подведу.
Анастасия. Сами же вы к ней не подойдете. Что вам теперь внучка , в лихорадке мечущаяся.
Гурышев. Он и у гробика ее постоять минутку не выкроит. Похороним мы ее рядом с бабушкой. Место для него предназначалось , но теперь я его туда не опущу.
Анастасия. Про дочь ты так не говори. Перехватил ты несколько. Если она заболеет , то обязательно выздоровеет.
Лыбова. В доме , где говорят такие вещи , добрый ангел не появится и беду не отведет. На собственную дочь не бояться накликать… в ком-то червоточину поискать надо , а в вас она во весь ваш размер. Я вас жалела , но сейчас , чувствую , как рукой сняло.
Гурышев. (Анастасии) У нее к нам жалость , оказывается , была.
Анастасия. Из-за чего?
Гурышев. Из-за квартиры.
Анастасия. Из-за нашей квартиры?
Петр Игоревич. Из-за моей!
Анастасия. Квартира-то ваша , но в ней и мы с дочерью живем. Нам в ней тесновато , но жалеть нас… вы чего к нам пришли? О чем нам сказать?
Гурышев. Мне думается , наш с тобой кошмар реальностью сейчас станет. Анастасия. Квартирный кошмар?
Гурышев. Конечно!
Анастасия. Мы опасались , что после его смерти квартира может ей отойти , но он еще жив. Раньше его смерти наследница в права не вступит.
Гурышев. Ну хорошо. Какое-то время с крышей над головой еще побудем.
Петр Игоревич. Нет , сын. Три дня у вас , чтобы мою квартиру покинуть. За пару дней , думаю , подыщите , а на третий переедете. Недалеко от Катиной школы квартиру искать вам советую. Сейчас она пешком добирается и пусть так и останется. Елена Константиновна мне сказала , что в старом доме квартиру за малые деньги снять можно. Вдвоем заработаете. Живописью не потянете – метлами махать пойдете.
Гурышев. Лопатами. Петр Игоревич. Зимой , да , не листья , а снег. Ты сгребаешь , а отдыхающая жена тебя зарисовывает. Вечером краски наложит и готовая картина.
Гурышев. Отлично пошутил.
Петр Игоревич. А ты говорил , я не могу.
Гурышев. Неожиданно прорезалось. И кому мы обязаны тем , что нас выгоняют? (Лыбовой) Вам?
Лыбова. Я его наоборот отговаривала.
Петр Игоревич. Накатывай лишь на меня. Она от скандала старалась меня удержать , но я решил , что раз без скандала не обойтись , поскандалим. Когда бежать от выяснений некуда , я не побегу! Ну говорите. Из-за чего вы меня тварью сейчас считаете?
Анастасия. Бездомными вы нас делаете.
Петр Игоревич. Вы взрослые , здоровые , вполне способные на собственное жилье заработать. На съемное уж точно. Несколько картин продадите и нужные деньги у вас на руках. Вы что-то же продаете , правда ведь?
Анастасия. Деньги от продаж к нам , если и поступают , то тут же тратятся.
Петр Игоревич. На питание?
Анастасия. Как и все люди мы и на это тратим , но мы художники и расходы у нас на краски , холсты , столько выходит , что и в ноль не всегда уйдешь. Окупить – проблема. Отдашь – по-любому отдашь , а получишь ли…
Петр Игоревич. Трезвый расчет для вас в том , чтобы не рисовать.
Анастасия. Я и не рисую.
Петр Игоревич. Почему? Из-за денег? На краски у вас совсем нет?
Анастасия. На них мы наскребли , но желание их куда-то наносить чего-то выветрилось.
Гурышев. У нее творческий кризис.
Петр Игоревич. Сочувствую.
Гурышев. Ей очень плохо , а ее к тому же из дома гонят!
Лыбова. В новой обстановке ее кризис , возможно , преодолеется.
Петр Игоревич. Возможно.
Лыбова. Гоген на Таити переехал.
Петр Игоревич. Великим стал.
Гурышев. А мы с женой к Мехзаводу переедем и его величие перешибем?
Лыбова. А зачем к Мехзаводу?
Гурышев. Жилье там , по-моему , самое дешевое. На наше место с картинами ездить , ох , неблизко нам будет…
Лыбова. У нас оставляйте. Непроданные приносите и на следующий день забирайте. Снова пытайтесь продать. (Петру Игоревичу) Ты не возражаешь?
Петр Игоревич. Свое добро целиком они все равно отсюда не вывезут. Эту комнату , ладно , под хранилище ваших ценностей я вам предоставляю. Жить в ней вам нельзя , а вещи храните. Краской , конечно , воняет – не продохнуть… но ничего , я потерплю.
Гурышев. (Анастасии) Вонищу он потерпит , а нас с тобой моему батюшке , видишь , не вытерпеть. Спускает нас папочка. Пэрикулум ин мора! Опасность в промедлении!
Петр Игоревич. У меня загорелись глаза. Встреченная мною женщина стремлением пожить их зажгла. Ни на кого не озираясь , пожить. Не выслушивая упреков и на улаживание споров не растрачиваясь. С вами я по вашим правилам жил.
Гурышев. Объяви , в чем твои , и мы поглядим , чем они для нас…
Петр Игоревич. Я и она. Тут будут жить только я и она. Для возведения нашего чертога свобода от вас условие для меня очевидное. Разумно взгляните и поймете.
Гурышев. Со спокойной убедительностью говорить он пытается.
Анастасия. Успокоился.
Гурышев. Для меня вопрос , чего он вообще психовал. По съемным квартирам не тебе , папочка , с ребенком мотаться. Когда ты решил нас выгнать , умиротворение на тебя должно было сойти , и тебе бы к нам в комнату улыбчивым , благодатным , уже ощущающим , как же изумительно вы без нас заживете. Исход за порог раздражителей , непрекращающаяся радость тихой жизни вдвоем , внучке на новом месте неуютно – бог с ней , нас за неуплату откуда-нибудь выселили – бог поможет , в крайних обстоятельствах попросим нас впустить – скажешь , что свое слово ты сказал. Об изгнании нас восвояси Катьке ты сам скажешь?
Петр Игоревич. Как ей втолковать , я…
Гурышев. Жалостливую линию поведения избери. Скажи ей , что ты старенький , но женщину еще хочешь , и какая подвернулась , перед той расстилаться обязан. Я же , Катенька , старенький , с женщиной , что гораздо моложе , мне остается не хозяином , а покорным рабом… ни в коем случае не говори , что выгнать нас не она потребовала. Если ее бесчувственной гадиной выставишь, внучки , может быть , не лишишься.
Лыбова. Сливай на меня.
Петр Игоревич. Да я ему… он…
Лыбова. Он грязно себя ведет.
Гурышев. Не я , а он! Внучку кто из квартиры вышвыривает – не он? Кому ее чувства абсолютно по боку , нам с женой? Во дворе у нее друзья , но эту дружбу придется забыть , сказать вам , кто за ее слезы в ответе? Чудесная чистая девочка , жалко ее…
Анастасия. Девочка она обычная.
Гурышев. Она майку ему стирала! Много ты знаешь внучек , своих дедов обстирывающих?
Анастасия. Она всего однажды что-то ему постирала. И майку испортила.
Лыбова. Желтые пятна?
Анастасия. Как после мочи.
Лыбова. Воронежская вода , если не фильтровать , всегда такие пятна делает.
Анастасия. Я-то в курсе , а она по малолетству упустила. (Петру Игоревичу) С чего у нее желание-то проснулось? Ее и собственные вещи стирать не заставишь. Как вы сумели на работу по дому ее настроить?
Петр Игоревич. Я бы майку еще поносил , но она сказала , что от моей майки…
Гурышев. Запашок?
Петр Игоревич. На пенсии человек нередко ощущение приличий утрачивает. Поблизости лишь родня , а ради родни и майку менять лень. Да и зачем менять , когда вы сами мне говорили , что от стариков ничем не пахнет?
Гурышев. От опрятных старичков нет , а от запустивших себя не приведи как потягивает. Старую бомжиху у «Спортмастера» недавно видел – аромат от нее лился сшибающий. Твердую грушу она грызла.
Анастасия. Зубы сохранила.
Гурышев. И деньги на грушу имеет!
Анастасия. Сколько сейчас груши стоят , я знаю. Не подступишься к грушам.
Лыбова. Грушу ей могли добрые люди дать.
Петр Игоревич. А зубы у нее , наверное , не свои – вставной челюстью она грушу.
Гурышев. На твою челюсть мы , папа , всем миром еле набрали. Откуда у нее на челюсть?
Лыбова. Она же не с детства бомжует. Еще недавно , скорее всего , по-человечески жила. Не с теми связалось и квартиру отжали.
Анастасия. У вас так же было? Мы слышали , вы у подруги живете. А ваша квартира куда подевалась?
Лыбова. Говорить о моих невзгодах мне…
Петр Игоревич. Не выпытывайте у нее!
Гурышев. Ты , отец , снова в психоз не впадай. Пусть расскажет – убудет от нее , думаешь?
Петр Игоревич. Что бы там ни было в прошлом , вопрос с квартирой для нее решен!
Гурышев. Жить она будет с тобой , но собственной квартиры у нее…
Петр Игоревич. Эта!
Гурышев. Эта квартира твоя. Ты же не настолько обезумел , чтобы на нее ее переписать?
Петр Игоревич. Документ еще не составлен , но позвольте вам заявить , что после моей кончины квартира перейдет не вам , а ей.
Гурышев. Тебе , отец…
Петр Игоревич. Безапелляционно заявить!
Гурышев. Ты , отец , сейчас дикость творишь. Как бы у нас с тобой ни складывалось , мы тебя любим! А она нет!
Петр Игоревич. Возможно. Но я-то ее люблю. И что вполне адекватно , желаю создать ей условия. Я умру , а моей любимой женщине , значит , броди и у подруг уголочек ищи?
Гурышев. Не заслуживает она твоего дара…
Анастасия. Ты про нас скажи! Скажи , что остаться без наследства мы не заслуживаем!
Гурышев. Что бы я ему ни сказал , не разогну я его , любовью скрученного.
Петр Игоревич. Ты , сынок , в безысходность не погружайся. После моей смерти и вам кое-что достанется.
Гурышев. Буйняковскому от его умершей матери красивые коробочки от конфет и печенья достались. Старуха их собирала и из-за слабоумия дорожила. Буйняковскому хотя бы брат машину завещал.
Петр Игоревич. Вам от меня подороже машины кое-что перейдет.
Гурышев. Да нет у тебя , отец , никаких ценностей… ну что ты болтаешь , не чокнулся же ты в самом деле!
Анастасия. Так и есть , мне кажется. Предназначенной нам собственностью он как полоумный разбрасывается. Ваше завещание мы в судебном порядке , возможно , оспорим.
Гурышев. Не будем мы этого делать.
Анастасия. Без борьбы отдавать ей квартиру нам с тобой…
Гурышев. Привлекать посторонних я не стану! Пусть себе живут.
Петр Игоревич. Спасибо , сын.
Гурышев. Тебе все-таки повезло , что я художник.
Действие третье.
Петр Игоревич подрагивающей рукой расставляет на столе чашки , размещает у чашки по шоколадной вафле , сидящий сын усмехается.
Петр Игоревич. Невообразимая гнусность , сынок… на склоне лет меня подкараулила.
Гурышев. Вещи завтра можно ввозить?
Петр Игоревич. Конечно. На съемной жить не понравилось?
Гурышев. Меня беспокойство за тебя назад гонит. Одного тебя сейчас бросишь , потом приедешь и труп найдешь. Твои черные мысли в белый саван тебя обернут.
Петр Игоревич. Самоубийство я не совершу.
Гурышев. А я не о нем. Дерево облетевшее , жуком тоски поедаемое… с Катькой тебя объяснится придется. Она на тебя действительно взъелась.
Петр Игоревич. С ней у меня на поправку быстро пойдет. Ей бы старика пожалеть! Ее жизнь еще тряханет , а меня она только что , как в блендере она меня… для восстановления мне сейчас все ваше сочувствие необходимо.
Гурышев. Ты нас словно грязь с ботинок стряхнул , а она вокруг тебя становись и руки на твои трясущиеся плечи клади? На такое великодушие тебе бы , отец , губы не раскатывать.
Петр Игоревич. Ну топите меня… злобно высмеивайте и ране зажить не давайте! Квартира теперь все равно ваша – кому мне ее теперь…
Гурышев. То , что квартиру мы не потеряли , случившееся с тобой в трагедию лишь для тебя самого превращает. Это мы тебе зачтем. Не слишком сильно третировать тебя будем. В помутнении ты , помню , о каких-то ценностях говорил , но тебе и за квартиру спасибо. Поволновались мы с женой , что заработки отныне на съемную жилплощадь спускать… с распухшими головами ходили , но всего-то десять дней на съемной провели. Как-то маловато с Еленой Константиновной проворковать вы сумели. С ее стороны вашу связь мимолетным увлечением я бы назвал , но чтобы увлечением был старик… расстались вы тихо? Крикливых просьб во имя любви у тебя задержаться ты себе не позволил?
Петр Игоревич. Я бы , наверно , ее умолял. Но она меня избавила – тайком ушла. Сегодняшней ночью.
Гурышев. Ох ты , ночью… Петр Игоревич. Если бы я проснулся , я бы в ее сволочные глазенки глубоко заглянул.
Гурышев. Жить с тобой она расхотела и , конечно , она сразу сволочь…
Петр Игоревич. Она воровка!
Гурышев. И что же у тебя , папа , пропало? Вазочка из поддельного хрусталя? Петр Игоревич. Изумруды , сынок.
Гурышев. В пенсионерскую лотерею тобой выигранные?
Петр Игоревич. Подстреленный бандит мне их передал. Два года назад я шел через Митькин двор , а со стоянки джип выезжал и…
Гурышев. Что за Митькин двор?
Петр Игоревич. В нем на Дмитрия Поликарпова сосулька упала. Про Дмитрия Поликарпова спрашивать будешь?
Гурышев. Я его , кажется , не знаю.
Петр Игоревич. Ну и нечего его знать. Как разозлится - клокочущий горшочек с дерьмом просто… ну вот – джип выезжал , а легковая ему перекрыла , из нее выскочили и сидящих в джипе из автоматов. Она уехала , а я постоял и к джипу пошел. Убедиться , что живых не осталось. Водителю попали в голову и он , конечно , мертв , а тот , кто рядом с ним , окровавлен , но воздух ртом хватает. Меня увидел и лицо из отрешенного смышленым стало. Прохрипел мне: «Слушай , дед , мешочек у меня возьми и у себя подержи. Сейчас сюда приедут менты , врачи , меня обыщут и мешочек отберут , а мне сберечь его надо. Возьми его и унеси! Позже мой человек к тебе забежит. Мешочек ему отдашь , и он тебе денег сколько захочешь отвалит». Я , ничего не соображая , киваю , и мне мешочек - бархатный такой из кармана вытащил. В ладонь мне он замечательно лег.
Гурышев. При обыске у него бы , да , мешочек изъяли.
Петр Игоревич. У него выхода не было.
Гурышев. А в машину под сидении спрятать?
Петр Игоревич. И машину обыскать могли.
Гурышев. По инструкции им , думаю , положено. Похоже , кроме как довериться первому встречному , ничем он не располагал.
Петр Игоревич. Касательно меня немножко снизить риск он пытался. Я к мешочку руку тяну , а он меня спрашивает , какая у меня фамилия , где я прописан… я со страха ему и выложил.
Гурышев. Ну и дурак.
Петр Игоревич. Не дурак.
Гурышев. Наврал ему?
Петр Игоревич. Что сказал , не помню , но ко мне отношения никакого. Он захотел документы мои посмотреть , однако здесь я ему честно. Нет у меня при себе никаких документов.
Гурышев. Изумруды ты унес и все два года они где-то у тебя пролежали. Нам и не обмолвился…
Петр Игоревич. Чтобы и у вас от всякого звонка в дверь сердце выскакивало?
Гурышев. Ты этим не прикрывайся. Втайне от нас ты не поэтому держал. Нашел бы кому продать и Воронеж со всеми его обитателями внизу под крылом.
Петр Игоревич. Подозреваешь , что на самолете бы от вас улетел? Поселился бы на курорте и алкогольный коктейль через трубочку пил? Вы Катьке сапоги купить не можете , а я официантке в лифчик сто долларов сую?
Гурышев. Наши денежные проблемы тебе всегда были до лампы. Говоришь , что , фешенебельно устроившись , ты бы из-за нашей бедности слезами обливался? Будь у тебя богатство , ты бы , отец , прекрасно бы наслаждался – того незнакомого , жертвой разборок ставшего , ты обдурил , но я-то тебя всю жизнь знаю. Катьку бы , может , вспомнил и вызвал… недельку на море хорошо бы ей провести.
Петр Игоревич. Я сделаю.
Гурышев. Путешествие ей оплатишь?
Петр Игоревич. Ближайшим летом. На двухнедельный отдых сумма с меня целиком.
Гурышев. А из каких средств?
Петр Игоревич. Из пенсионных.
Гурышев. А у тебя накоплено или только собираешься? Ты говорил , что пенсия у тебя уходит от и до.
Петр Игоревич. У каждого старика что-то отложено.
Гурышев. На похороны?
Петр Игоревич. Ну…
Гурышев. Ты что же , выделишь ей на поездку из тез пенсионных , что похоронные?
Петр Игоревич. Может быть.
Гурышев. Ха! А хоронить нам тебя на какие? Не очень-то желательно , чтобы нам на голову это свалилось. И по поводу поездки – с кем ей на море ехать? Вдвоем с подружкой ей рановато , а если не с подружкой , то с кем?
Петр Игоревич. Вы заняты живописью. У меня особых занятий нет.
Гурышев. А ты и себе , и ей поездку оплатить в состоянии?
Петр Игоревич. Нет , на нас обоих у меня не наберется.
Гурышев. И выход ты видишь в том , что ты оплачиваешь Катьке , а мы с женой оплачиваем тебе?
Петр Игоревич. За себя я и сам заплачу.
Гурышев. А за Катьку? За нее нам платить? Дедушка разобещался внученьку на море , но имеем мы то , что дедушка платит за себя , а девочкой пускай родители озаботятся! Я все думал , в кого же я такой умный… в отца.
Петр Игоревич. Не обворуй меня эта тетка , мы бы из-за копеек не грызлись.
Гурышев. Не знаю. Изумруды у тебя столько времени пролежали , а ты из них ничего не извлек.
Петр Игоревич. Я всегда мог пойти и покупателя поискать. А сейчас сиди и сразу всеми извилинами осознавай , что окошко надежды захлопнулось и в нужде мне уже до смерти…
Гурышев. Елена Константиновна воображаемые тобою дворцы бульдозером без снисхождения к тому , что любил ты ее.
Петр Игоревич. Старческий пыл к более молодой. Не более того.
Гурышев. Урок ты должен усвоить.
Петр Игоревич. По вашим присмотром не разовьется у меня , думаю… у меня к кому-то понемногу пойдет , а вы меня напоминаниями. Ошпарите меня ими!
Гурышев. Ледяной водой закаляется тело , а кипятком дух.
Петр Игоревич. Индусы балуются?
Гурышев. Наглому покупателю я подкинул. Он смерти побаивается , а когда тебя кипятком обливают , смерть тебя не пугает , мечтаешь ты о ней – у меня на картине кровавая сцена была , и он мне говорит , что вы не правы , изображать смерть ни к чему , с трясучими маргиналами я обычно не разговариваю , но он замечательным художником меня назвал. Развивать свой талант изображением того , что я хочу , старался мне отсоветовать.
Петр Игоревич. У тебя твои картины , а мне чем забыться? Я же ей замуж выйти предлагал!
Гурышев. Отвергла?
Петр Игоревич. Сказала , что подумает.
Гурышев. В ослеплении чувствами кого ни попадя замуж , а она тянет , ничего определенного не говорит… что ей от тебя было нужно , мне , отец , не понять. Петр Игоревич. С подругой , наверное , жить утомилась.
Гурышев. А ушла почему?
Петр Игоревич. Она с изумрудами ушла.
Гурышев. Потрясающе удачно с бедненьким воронежским старичком у дамы сложилось. Где ты их прятал , ты мне скажешь?
Петр Игоревич. Прости , сынок , но свой тайник я и твоей матери не раскрыл.
Гурышев. А у тебя и до изумрудов в нем что-то лежало?
Петр Игоревич. Что и сейчас лежит. Всякая дребедень , за которую и ломаного гроша не дадут.
Гурышев. Для тебя это дребедень , но старики часто истинную цену не знают.
Петр Игоревич. Она ее не взяла.
Гурышев. Твою оценку это , думаю , подтверждает. С изумрудов мы бы , конечно , поднялись…
Петр Игоревич. Наследство я вам готовил потрясающее!
Гурышев. Квартиру ей , а изумруды нам? В том направлении , что ей все , а нам ничего , уверен , что не переиграл бы?
Петр Игоревич. Изумруды никому кроме вас. Я и квартиру ей обещал , исходя , что вам куда больше достанется. Но изумруды от меня ускользнули…
Гурышев. И от нас.
Петр Игоревич. Я –то старость и на кефиру проведу , а вам обидно , так обидно…
Гурышев. Да. Увидев ее на улице , к ней не подойдешь и не скажешь… не потребуешь.
Петр Игоревич. Изумруды не наши.
Гурышев. А когда что хорошее нашим было…
Действие четвертое.
Елена Константиновна Лыбова у леденящего своим добродушием Лазаря Фальца ; при их разговоре присутствует прямосидящая супруга скупщика Анна.
Фальц. Самых разных масштабов , Леночка , люди ко мне приходят. Но ты принесла то , что сюда и первые из первых не доставляли.
Лыбова. Сумму за такое богатство попрошу соответствующую. Процентов десять вы собьете , но дальше в своих уступках я не пойду.
Фальц. А кого ты , милая Леночка , знаешь из тех , кому продать это можно? Если у нас с тобой сделка не состоится , к кому ты пойдешь?
Лыбова. Муж мне про ростовского скупщика говорил.
Фальц. И скупает он забавные фигурные камешки , на берегу Азовского моря подобранные.
Лыбова. Муж мне говорил , что обороты у него миллионные. В долларах , понятно.
Фальц. (Анне) Не верить знаменитому воронежскому бандиту , к его вдове , наверное , непочтительно.
Анна. Он проиграл.
Фальц. Ну да , его организация под корень изведена. От сгоревшей избы и фундамента не осталось.
Анна. А ее без фундамента построили. Несколько чумазых собрались и на скорую руку кое-как сколотили. Подбирающейся к ней пожар не заметили.
Фальц. Увы , им , увы , словно котят мужчин перестреляли… всего миг , Леночка. Страшно короткое время твой супруг силу из себя представлял. Едва в собственный джип залез , в катафалк ложиться пора. Под Гришей ходил – не тужил , а откололся , и зарыдала ты по нем , мертвом… между прочим , я к твоему мужу всегда добр был.
Лыбова. Он мне говорил.
Фальц. Положительно обо мне говорил?
Лыбова. Говорил , что если пистолет на тебя не наставишь , цену ты даешь борзую. Настолько заниженную , что его распирает пулей в плечо тебя проучить. Но когда пистолет вытащен , нужда стрелять пропадает. Приемлемый вариант ты тогда предлагаешь. Цену не настоящую , но достаточно подходящую. Выстрели в тебя он разок , ты , мне кажется , настоящую давать бы начал.
Анна. (Фальцу) Он пистолетом тебе грозил?
Фальц. Помахивал , не без этого. Верный своей натуре , он и в молочном отделе пистолет , думаю , доставал. (Лыбовой) В семейных конфронтациях аргументом не делал?
Лыбова. Я его успокаивала. Фальц. Конечно , ты же старше его была. Сказал бы , что женила его на себе , но твоего горячего Михаила заставить , наверное , невозможно. Прочухает , что здесь что-то не от и голову интриганке снесет. (Анне) Я человек сдержанный , но и я бы крутить собой не позволил.
Анна. В брак со мной ты без нажима.
Фальц. Я с иронией сказал… а ты ее не поняла и очевидно погрешила против истины.
Лыбова. Женились вы на ней , получается , не полностью добровольно?
Фальц. Не оказывайся на меня некоторого рода давление , я трепетал бы не меньше… Анна. От чего трепетал?
Фальц. От счастья!
Анна. Ты изумруды рассмотрел и приступай… цену ей говори.
Фальц. Психологически момент для этого еще не настал. (Лыбовой) Твоего уважаемого супруга два года назад убили. Его смерть , как нам известно , тебя не озолотила – что от него перешло , у тебя , знаем , изъяли , жизнь вдовы какого-нибудь школьного учителя ты вела , а сегодня неожиданно такое количество изумрудов приносишь. Об их происхождении нам не поведаешь?
Лыбова. От мужа они у меня.
Фальц. Изумрудами он занимался , но они спустя два года у тебя нарисовались… прибрать их у тебя пытались , но не добрались?
Лыбова. Они были не у меня. Когда в мужа выстрелили , он , чтобы сберечь , их отдал. Он их куда-то вез , в него выстрелили , двигаться он не мог , а мимо прохожий. Михаил выспросил , кто он есть , и изумруды ему в руку. Не расстался бы с ними – легавым они бы достались. Мне он о том прохожем в больнице рассказал. Минут пятнадцать со мной пообщался , а потом умер.
Анна. К людям в критическом состоянии врачи никого не пускают.
Лыбова. Мне они поговорить с ним дозволили , поскольку не сомневались , что мне ему не навредить. Ничем не спасти его было. В современном медицинском центре , возможно бы , вытащили , но его же в районную привезли.
Фальц. Загубили сокола ясного.
Лыбова. К врачам я без зубовного скрежета. Тяжелейшие многочисленные ранения – диву даешься , что вообще до больницы довезли. Голосом говорил умирающим… прерывисто в агонии мямлил.
Фальц. О прохожем , об его отличительных чертах…
Лыбова. Он назвал мне его имя и адрес.
Фальц. Ну и как , совпало? С действительностью не разошлось?
Лыбова. По тому адресу женщина из мэрии проживала. О старике она ничего не слышала.
Фальц. Прохожий , я понимаю , старик , и старик растворился. Какое-то описание муж тебе дал?
Лыбова. Да.
Фальц. И ты по нему искала?
Лыбова. В районе , где стрельба произошла.
Фальц. За неимением лучшего я бы походил , повыспрашивал… данных нет – по интуиции ищут.
Лыбова. Глупость.
Фальц. Это , конечно , так… тогда что – плакали твои изумруды.
Лыбова. Я о них не забыла , но всплывали они у меня не от переживаний , а от внешнего: зеленую травку увижу и в голове изумруды сверкнут.
Анна. Летом травку каждый день видишь. Устанешь от их сверканий.
Лыбова. От мыслей об изумрудах не продохнуть иногда было… одергивая , говорила себя , что на других вещах сосредоточиться мне надо. Стало удаваться – честное слово. На старика плетущегося смотрю и не об изумрудах , а о собственной подступающей старости думаю. На зеленую скамейку присяду и почти не расстраиваюсь , что в магазине из всех яблок мне лишь некие «Сезонные» по цене подошли. Моя бабка правительство жутко крыла. А нынешние бабушки охают , но власть не ругают. Колоссальным доверием пенсионеров наша власть пользуется.
Фальц. Ты , Леночка , в свою сферу давай. Старика ты в конце концов как-то вычислила?
Лыбова. Взглянула на пожилого мужчину и у меня мелькнуло , не он ли…по писанию подходит. Район тот , что надо. По истечению недели или чуть больше выяснилось , что познакомилась я с ним не впустую. Он изумруды унес.
Фальц. А выяснение ты проводила…
Лыбова. Про изумруды спросила.
Фальц. В лоб?
Лыбова. У кого есть изумруды , изумрудным принцем в Саратове считается… он вздрогнул. Нервно потер нос. Разговор я быстро перевела , и сомнения на мой счет у него не зародились. Лиса уже пасть открыла , а зайчику , на ее хвост засмотревшемуся , невдомек.
Анна. А что за изумрудный принц? Что в Саратове за понятия такие?
Фальц. Мне думается , она старичку немного , скажем так , выдумки , которая к саратовским реалиям ни передом , ни задом. Ну хорошо , Леночка – старичок тобой выявлен , изумруды , вероятно , у него , но овладеть данной информацией совершенно не означает сами изумруды захапать. Закрома требуется обнаружить , затем изловчиться руку в них запустить , крайне грамотно работу следует тут проводить. Когда ловишь рыбу , чем крючок глубже , тем надежнее , а здесь нужно помягче , а не то сорвется старик.
Лыбова. Я это учитывала. Понимая , что он может быть настороже , нисколько не напирала. Временами хотелось впрямую и закончить… меня грызло подозрение , что изумруды у него были , а теперь их у него нет.
Анна. Я бы их давно продала.
Фальц. Ты в криминальном мире , что жаба в болоте , а старичку с улицы кому изумруды нести?
Анна. Жабой ты меня опрометчиво… запомню я тебе. Фальц. Но я же исключительно для яркости. Твоих личных качество не касаясь. Для тебя привычная среда , а он что к чему не разберется….
Анна. Из-за того , что он не жаба.
Фальц. Он обыкновенный тупой пенсионер. Изумруды куда-нибудь спрятал и ни малейшей выгоды ему от них. (Лыбовой) Камни он дома хранил?
Лыбова. Я надеялась , что дома.
Фальц. Ну и чего , оправдались твои упования?
Лыбова. Я в нем не ошиблась.
Фальц. И за свою прозорливость отхватила. Если не секрет , изумруды твоему мужу откуда пришли?
Лыбова. С изумрудных копей Урала.
Фальц. А место , где их добыли…
Лыбова. Малышевский рудник.
Фальц. Основательно твой мужик руку засунул. А перед этим широко ею повел. Связи наладил и они после его убийства не оборвались – работает народ , переправляет. Наивно было думать , что столь хлебный канал под собой удержать он сможет. И что у нас старичок? Легко ты в его квартиру проникла?
Лыбова. Легче не бывает. Он меня полюбил.
Фальц. Какой же милый старик! Баба его обчистить намеревается , а он к ней всем сердцем воспылал. Изумруды сам тебе выложил?
Лыбова. Мне он квартиру хотел оставить.
Фальц. А изумруды?
Лыбова. О них молчал.
Фальц. Маразматик он , я смотрю , относительно конченый. Будущей хозяйкой на отклеившиеся обои гляди , а драгоценности я от глазок твоих подальше. Квартиру он тебя оставлял , поскольку наследников у него нет , вероятно?
Лыбова. У него трое. Сын , невестка и их дочь. Они с ним жили.
Фальц. Своей квартиры у них не было?
Лыбова. Они эту своей считали. А он меня заселил , а их за порог. Я его отговаривала , но он пошел на скандал , впалой грудью всех вытолкал… мне требовалось в его квартиру проникнуть и в ней пошарить , а он меня замуж, целую историю с признаниями развел , от его распаленности не по себе мне становилось.
Анна. Он и секса добивался?
Лыбова. А куда без секса…
Анна. Вступала , получается , с ним?
Лыбова. Не отвертеться в той ситуации.
Анна. Попросить подождать до свадьбы ты его не могла?
Лыбова. Наверно , могла.
Анна. И чего же ты? Самой близости со стариком захотелось?
Лыбова. Закрепить привязанность я преследовала. Семья уговаривала его со мной расстаться , и если бы я ему отказала , маятник качнулся к тому , что к семье он бы прислушался. Эмоционально воспылал , эмоционально охладел , когда все на эмоциях , полный поворот весьма допустим. А я тогда камешки еще не нашла. Задержаться в его квартире мне было необходимо , а способ…
Анна. Любой!
Лыбова. Да.
Анна. Подкладываться под старика это… по омерзительности равных себе не имеет.
Лыбова. Знаете , приступим к обсуждению цены , а то у нас…
Анна. Омерзительно это!
Лыбова. Ну что ты вороной тут раскаркалась… ты что ли через постель никогда своего не добивалась?
Анна. (Фальцу) Она собирается меня опорочить.
Фальц. В каком соотношении утрачена вами ваша женская честь , расследовать мы не будем. Женщины вы пожившие , с разными сменявшимися натанцевавшиеся…
Анна. Я порядочнее ее.
Фальц. Доставать ваши досье и проходится по пунктам , вы меня избавьте. Какова твоя начальная цена?
Лыбова. Если твоя жена не перестанет меня доставать , мой гнев на себя навлечет.
Анна. И чем же ты меня , ножичком? У старика помимо камней и ножичек сперла?
Лыбова. Трубка-калейдоскоп. В ней узоры. Переливы , перетекания – возникновение и умирание. Лишь сегодня познакомившаяся со мной баба возникла и умерла. Еще нет , но умелым взором и будущее цепляешь.
Анна. Мы с ним вдвоем! Мы у нас дома! Мы тебя похороним! Фальц. Меня не приплетай… говори , Леночка , свою цену.
Елена Константиновна Лыбова достает их сумочки пистолет.
Фальц. Это ты к переговорам о цене приступаешь? По стопам мужа идешь?
Лыбова. Царь приехал к кавказскому князю. Уезжая , сказал , что шашлыка было мало.
Фальц. Про шашлык ты нам , чтобы на недостаток чего указать?
Лыбова. Шашлык ничто иное , как мертвое мясо. Ее плоть еще жива.
Фальц. Ну и пускай себе дальше живет. Ваш конфликт , по-моему , исчерпан. Не станет же она с тобой конфликтовать , пистолет в твоей руке наблюдая.
Лыбова. Благоразумие может ее спасти.
Фальц. За продолжение нападок ты бы в нее выстрелила , но она замолчала и прощена. Вердикт однозначен! Убирай пистолет.
Лыбова. (Анне) Снова его вытаскивать мне не придется?
Анна. Пистолет у тебя боевой. А сердце цыплячье. Пойду на тебя – и отступишь. Лицом к лицу выстрелить – не старика обмануть. Откуда в тебе такая твердость… подстилка ты стариковская. Ну говори , что за изумруды ты хочешь. Старому козлу в постели губами она и руками… а нам с ней , как с равной , торг веди. Впрочем , дела , да , дела , какая уж тут брезгливость , когда дела…
Фальц. Значит , переходим к делу. За твои изумруды я могу тебе предложить…
Анна. Да пошли ты ее! Не имей с ней дел! Она для нас как из индийской касты этих… неприкасаемых! Скажи ей сейчас же отсюда свалить.
Лыбова. Я не уйду.
Фальц. А я давить на нее не буду. Из-за пистолета законы гостеприимства я обязан свято блюсти… я , Леночка , сделку намерен с тобой завершить.
Лыбова. У меня те же намерения.
Фальц. Ну и попробуем осуществить , внимание на некоторые превходящие не обращать… нас сбивают , а мы непреклонными деловыми людьми на курс встанем правильный , вспышки вашей бабской несовместимости отложим до времени фуршета… в ознаменование обоюдовыгодной сделки его проведем.
Лыбова. На фуршете полагается выпить.
Фальц. Что плеснуть , у меня изыщется. От скотча до пастиса алкогольные напитки у меня.
Лыбова. Напившись , она еще сильнее на меня попрет.
Анна. Я и трезвая , с тобой не закончила. Перед стариком , ха-ха , на колени встанет и давай ему…
Лыбова. Приехали.
Елена Константиновна Лыбова стреляет. Анна падает.
Фальц. Да что же ты , грохот же от выстрела… что , единственной пули ей хватило?
Лыбова. Без проверки не скажешь.
Фальц. Мертва она , что проверять. Определенно бездыханной валяется.
Лыбова. Прости за доставленное огорчение.
Фальц. Расстроен я весьма мало. Тяжело мне с нею жилось. В объятиях стальных был. Переспал с ней , и насела , под венец чуть ли не ударами по морде привела… теперь Савушкин выйдет – на кладбище его свожу. Цветочки на ее могилу положим. Савушкин – ее бывший. Его за грабеж на семь лет , и она с ним развелась. Его возвращение на свободу меня слегка напрягало. Стал бы вонять , что я воспользовался ситуацией , его красавицу у него умыкнул… поплачем , Савушкин. Женщина нас разъединила , а горе объединит! За то , что ты для меня сделала , цену за изумруды я тебе отличную дам.
Лыбова. Я тебе свою назову.
Фальц. На твоей цене , наверное , и сойдемся… немножко поторговаться мне можно?
Лыбова. Можно.
Фальц. Пистолет ты не убирай , я его не боюсь… о трупе я сам позабочусь.
Лыбова. Надеюсь , справишься.
Фальц. Чего тут особенного – методика отработанная. Из Воронежа уезжать тебе нужно.
Лыбова. Я бы и так уехала. Но за совет благодарю.
Фальц. Что за женщина – и здравость у нее , и манеры!
Лыбова. В цивилизованном месте отсутствие манер не простят.
Фальц. Езжай отсюда куда-нибудь на запад… с хорошими деньгами поедешь.
Лыбова. С максимально хорошими.
Фальц. Ох , оберешь ты меня , Леночка , не помилуешь… отдам. Заработала! Лыбова. Звезды за меня были.
© Copyright:
Петр Ольшевский, 2016
Свидетельство о публикации №216091301296