На всем постсоветском пространстве милиционер — это профессия, далеко обошедшая по накалу ненависти к ее представителям, идущих следом депутатов и врачей. Есть к этому объективные предпосылки, есть исторически сложившиеся обстоятельства. Если на западе полицейский — это, в первую очередь, представитель власти, которую принято уважать, и с которой положено считаться, то у нас власть — это давно враг №1 для любого человека. С властью нужно враждовать, а так как силы неравны, власть мы боимся, власти мы завидуем, власть мы обманываем, считая это не грехом, а доблестью. Естественно, милиционер, стоящий двумя ногами на краях пропасти, пролегающей между властью и народом — самый главный объект ненависти сограждан. Плюс давние традиции воровских понятий, плотно въевшихся в плоть и кровь нашего общества. Мы ненавидим стукачей, мы покрываем нарушителей порядка, преступив закон, мы всегда находим себе оправдание. Почему же мы хотим в такой ситуации лояльности к себе со стороны представителей закона? Любое действие рождает адекватное противодействие — законы физики и жизни.
Да, милиция в полной мере заслуживает слов, несущихся в их адрес. Более того, имея друзей и знакомых в руководстве одесской милиции, со всей ответственностью могу сказать, что дела обстоят еще хуже, чем думает обыватель. Милиция в Хохланде — это давно налаженная бизнес-структура, существование которой вне денежных критериев немыслимо. И характер твоих, дорогой товарищ, взаимоотношений с этим монстром, зависит только от толщины твоего кошелька. Толст кошелек — будь спокоен, отмажут, чтоб ты ни накосячил. Если же финансы поют «Белой акации гроздья душистые», то твой удел — заискивать перед гаишниками, при виде милицейского наряда переходить на другую сторону улицы, а дома на кухне клеймить на чем свет стоит «оборзевших ментов». Вот только не забывай, любезный, что милиция наша — это плоть от плоти всего нашего больного общества, а часть больного общества никак не может быть здоровой.
Но мы же помним, что нет черного и нет белого, правда? И если взять отдельного индивидуума с наших просторов и поскрести его хорошенько — в каждом, даже самом закоренелом уроде, обязательно проглянет что-то человеческое. Не мы такие — жизнь такая. Поэтому не будем мазать всех ментов густой черной краской, ведь все мы люди, и они тоже. Просто в условиях, которых они существуют ежедневно, человеком оставаться гораздо трудней. А озлобиться на весь свет — легче легкого.
Дело было в 90-х, когда на Молдаванке еще буйным цветом цвела наркомания, дурь можно было купить через двор, где ее варили цыгане, почти не скрываясь, одной рукой подсаживая на иглу неблагополучных граждан, а другой забирая у данных граждан квартиры. Я пришел по делу к своему товарищу Олегу, который тогда еще трудился следователем в Ильичевском райотделе, а позже стал заместителем начальника Одесского ГУВД. Олег в своем кабинете проводил допрос, и попросил меня посидеть в ОБНОНе, начальника которого, Володю, я хорошо знал. До сего момента я только пил с Володей водку, но ни разу не видел его на работе. Лучше бы и дальше не видел…
Тощий тщедушный наркоман трясся перед володиным столом, с ужасом гладя на отрезок толстой трубы, которой милиционер ритмично постукивал по столу. Опер за соседним столом озадаченно промычал «Вов!», и кивком указал на меня. Володя перевел обычно добродушный, а сейчас налившийся кровью взгляд на вашего покорного, мотнул башкой «А, свои!», подошел к интервьюируемому и молча со всей дури врезал тому трубой по почкам. Наркоман переломился пополам, и упал на пол. Мне по аналогии вспомнились рассказы и фильмы о героических партизанах, пытаемых в гестаповских застенках. «Немец сказал — выдавай своих! Я плюнул ему в морду и умер». Наркоман на героического партизана никак не тянул, поэтому после пяти минут методичного избиения, роняя кровавые сопли попросил лист бумаги и начал сдавать своих благодетелей.
Когда я с возмущением рассказал об этом Олегу, он обозвал меня мудаком и тряпкой и поведал о том, что младшего брата Володи, проживающего на улице Болгарской, подобные уроды подсадили на наркоту и превратили в овощ, поэтому Володя эту братию люто ненавидит и рвет их, как бультерьер, при каждом удобном случае…