Жил когда-то в староглиняные времена купец один. Имя его знать нам необязательно, потому что он все равно давно помер. Ну, значится, жил он себе, не плохо жил, но и не хорошо. Так себе жил: пальмами торговал, дисками не разбрасывался и вел себя совершенно индифферентно и аполитично.
И вот однажды приходит к купцу человек заморский: вроде на инопланетянина не похож, а говорит не по-нашему.
- Ду ю спик Инглиш? - на всякий случай спросил купец, пока человек ползал глазами по прилавку.
А чего только там у купца не было! И пальмы сверкающие, новехонькие, забугорные; и виндоусы свежие, пылью не покрытые, даже (страшно сказать!) временами не глючащие; игры наркотические, не на один день человека затягивающие; и даже - предмет особой щенячьей гордости купца - Яблоко дорогущее, которое не только телепрограммы могло показывать, а еще петь и плясать, если попросить его хорошенько, да шоколадку посулить за труды праведные.
Ну так вот, спрашивает, значит, купец наш у человека заморского - спик ли он инглиш?
А человек посмотрел на него очами басурманскими из-под бровей брежневских, да молвил:
- Пачом у тэба, брат, эта свэркаюшшая хрэнобэнь?
И ткнул пальцем, перстнями украшенным, драгоценностями глаза режущими, в Яблоко.
Опешил наш купец: ведь Яблоко стояло большей частью для красоты, ибо стоило оно тысяч невиданных, миллионов неслыханных. Никогда еще ни один покупатель не спрашивал у купца про Яблоко, потому что все прекрасно понимали - стоит Яблоко для красоты, имидж купца поднимать среди его сотоварищей по маркету. Потому что имидж - всё, а кто скажет, что это не так - тому спрайтом в глотку.
И замялся наш купец - не знал он, в какую цену отдать незнакомцу Яблоко, потому что сам он его стибрил из контейнера на Московском вокзале в прошлом году, после дождичка в четверг.
Видит человек, что не знает купец, какую цену назвать, и подумал, что молчание его от смущения происходит; совестно ему деньжищи такие невиданные просить у незнакомого человека.
Подумал так человек, подумал, да и достал из кармана пачку бумажек зеленых новеньких, хрустящих, ленточкой перевязанных, с качественными портретами нарисованных. Помахал перед носом у купца этой пачкой, значит, и спрашивает:
- Этава хватыт?
Купец-то наш прифигел малость от такого количества зелени, в глазах у него зарябило. Выхватывает он пачку у незнакомца, слова молвить не может - только головой трясет, как тинейджер на дискотеке. Подумал незнакомец, что болен чем-то купец, не связываться решил с ненормальным, сгреб Яблоко с прилавка и пошел своей дорогой.
А купец потрясся-потрясся немного, закрыл лавочку и пошел зеленые в кабак пропивать. Пропил он, значит, все с друзьями-торгашами-собутыльниками, проснулся утром в канаве, хлопнул себя по карману - ан денежков-то и нет!
Заплакал с горя купец и пошел обратно на базар, пальмами да дисками торговать.
Тут и сказке конец, а кто слушал - тому премия большая, ленинская, в пятьдесят копеек.
(c) Miguel "Stormax" Stingl, 2004