В этот день, такой же пасмурный, как и все предыдущие, ничто не предвещало беды для Василия Петровича. Он наслаждался последними летними деньками, девушками в мини-юбках и запахом шавермы у метро.
Уже перед заходом в свою скромную квартиру Василий Петрович почувствовал неладное: из квартиры доносилось бренчание гитары и незнакомый голос, выводящий странные мотивы.
Недоумевая, Василий Петрович, открыл дверь (мотивы стали громче) и вошел в квартиру.
- Уи олл лив ин э еллоу сабмарин! еллоу сабмарин! еллоу сабмарин! - визжал кто-то дребезжащим голосом в спальне Василия Петровича.
Василий Петрович не на шутку перепугался. Может быть, он перепутал квартиры и попал не к себе домой, а в какой-нибудь притон? Или - еще хуже - в квартиру Василия Петрович забрались грабители, упились до состояния нестояния и теперь поют песни? Странно, правда, что на английском языке. Или это любовник его, Василия Петровича, жены? Да нет, не может быть.
Он даже еще раз открыл входную дверь и посмотрел на номер квартиры: сорок второй. Нет, квартира была явно его.
Внезапно песнопения прекратились и из спальни, смеясь и хохоча, посыпались люди: это были жена Василия Петровича и неопределенного вида заросший субъект в короткой майке и с гитарой. Судя по его визгливому смеху, концерт устраивал именно он.
- О, Василий Петрович пришел! - обрадованно сказала жена, - Василий Петрович, познакомься с моим дедушкой. Дедушка, это Василий Петрович, мой законный муж. Василий Петрович - дедушка.
Дедушка был кудряв, морщинист и до неприличия волосат.
- Привет, Вася! - жизнерадостно сказал дедушка и крепко пожал руку Василию Петровичу, - Меня зовут Джонни, а тебя как?
- Дедуля, не смущай Василия Петровича, он и так уже бледный, как привидение, - заметила жена и пояснила Василию Петровичу, - вообще-то моего дедушку звать Петр Алексеевич, но он любит, когда его зовут по-простому - Джонни.
- Внученька, ты ни черта не понимаешь! - заявил дедуля, - Я назвал так себя в честь величайшего музыканта всех времен и народов - Джона Леннона! А Петры Алексеичи пусть остаются для твоих недальновидных родителей и прочих надоедливых родственников!
- Хорошо, дедушка, - успокаивающе сказала жена, - Василию Петровичу нужно поужинать, поэтому поговоришь с ним после ужина. Я как раз гратен дофинуа приготовила.
- Да-да! - еще более жизнерадостно сказал дедушка, - моя внучка великолепно готовит гратен дофинуа, обязательно попробуй, если еще не пробовал!
- Дедуля, мы женаты пятнадцать лет, если ты забыл, - заметила жена.
На протяжении всего этого диалога Василий Петрович стоял как скульптура Церетели и переводил взгляд с жены на дедушку-Джонни и обратно.
- Василий Петрович, а ты что тут делаешь? - вдруг заметила его жена, - иди на кухню, а то гратен дофинуа совсем остынет!
- А что он тут делает? - наконец спросил Василий Петрович, наверняка имея ввиду дедушку.
- Дедушка? Да в гости он приехал, - ответила жена, - никогда в Питере не был, вот ему и интересно... город посмотреть.
- Да-да, - вставил дедушка-Джонни, - у вас такой потрясный город! Я так давно хотел его посмотреть, да все никак не удавалось...
- А... ну тогда пожалуйста, живите, - вздохнул Василий Петрович и отправился на кухню: есть гратен дофинуа.
Те дни, которые дедушка жил у них, обернулись для Василия Петровича сплошным кошмаром. То, что дедушка-Джонни целыми днями бренчал на гитаре и распевал "Битлз" - это еще полбеды. Хуже всего было то, что по вечерам спальню Василия Петровича и его жены заполняли неизвестные личности разного возраста и внешности, а Василию Петровичу с женой приходилось спать в гостиной. Личности распевали Битлз полночи, курили травку и совершали разные другие необдуманные действия. На четвертый день пребывания дедушки в доме Василий Петрович взбунтовался и поставил категоричное условие: или он, или Джонни. Жена повздыхала немного и обещала спровадить дедушку в ближайшие несколько дней.
Прошла неделя, а дедушка спроваживаться совершенно не желал. У Василия Петровича под глазами нарисовались нездорового цвета круги, взгляд стал туманным и непредсказуемым, и в довершение ко всему он стал разговаривать сам с собой. На работе Василия Петровича сторонились, а секретарша Моисея Робертовича, Екатерина Ильинична, крутила пальцем у виска и всем рассказывала, что Василий Петрович спятил на нервной почве, так как его жена постоянно смотрит по телевизору отечественные сериалы про бандитов, а от них у кого угодно крыша съедет.
И в один прекрасный для человечества, но несчастливый для дедушки день, Василий Петрович решил избавиться от утомительного родственника насильственным путем, потому что доведен был уже до помешательства: даже тетя Дося в кафе с неохотой выдавала Василию Петровичу заказы в кафе, опасаясь за свою посуду.
Василий Петрович тряс головой, разговаривал с макаронами и указывал мясу на его существенные недостатки.
Так вот, в один прекрасный день, а точнее вечер пятницы, Василий Петрович поднимался по лестнице на свой восьмой этаж, уже на пятом приготовившись услышать дедушкины завывания. Но на пятом почему-то было тихо, что очень удивило Василия Петровича. Он решил, что разучился считать и поднял на шестой этаж. Тишина сохранялась.
Василий Петрович удивился еще больше, набрался храбрости, смело поднялся на восьмой этаж, приложил ухо к двери и прислушался. В квартире было непривычно тихо, доносилось лишь еле слышное бормотание телевизора.
Василий Петрович с величайшей осторожностью открыл дверь и зашел в прихожую. Первое, что он увидел, так это то, что следы присутствия дедушки таинственным образом исчезли.
- А, Василий Петрович, - жена вышла из комнаты, - С возвращением. А дедушка уехал. Сегодня днем.
- Не может быть, - изумился Василий Петрович, снимая куртку и ботинки.
- У него турне по городам России, - объяснила жена, - родственников навещает. Мы были восьмыми.
- Тогда понятно, - с облегчением вздохнул Василий Петрович и положил портфель на тумбочку.
- Иди ужинать, я утку по-пекински приготовила, - сказала жена и ушла обратно к телевизору.
Василий Петрович ужинал уткой по-пекински и вспоминал дедушку. Он уже привык к нему за несколько последних дней и даже немного жалел, что дедушки не будет. Джонни принес существенное разнообразие в монотонную и размеренную жизнь Василия Петровича и даже, сам того не заметив, изменил отношение к нему коллег на работе. И неважно, что в худшую сторону.
- Перемены - они всегда к лучшему, - вслух высказал свою мысль Василий Петрович, достал из холодильника кетчуп и щедро полил им утку.
(c) Miguel "Stormax" Stingl, 2004