Легенда о падающей Бальтире. Часть IV. Гл. 2

Наташа Андронова
Глава 2


     Два века значительный срок для человеческой культуры. Что сохранилось после тех, кто двести лет «проспал» на дне океана? Оказалось, что помимо знаний, людская память сохранила и легенду о Падающей Бальтире. Правда, для немногих. Большинство современников слышало о ней мельком.

И вдруг текст древнего сказания замелькал во всех центральных газетах и солидных журналах, был полностью процитирован с экранов телевизоров и, наконец, заново включен в только что вышедший из печати сборник древних мифов для учащихся средних классов. Заинтересовавшиеся современники читали публикации с откровенной тревогой. Другие наоборот недоумевали, зачем вспоминать давно минувшее с такой настойчивостью, когда оно, по их мнению, того не заслуживало.

Время беспощадно. Оно не только крадет молодость и до неузнаваемости искажает лица. Оно коверкает души и характер. Трагедия в Башне, когда погиб цвет эльцэтрианской культуры, заметно изменила генофонд популяции, заложив в сознание эльцэтриан скрытую, бессознательную ненависть к представителям иных миров. В старинных и новейших книгах о контактах с инопланетянами сквозили страх и непонимание, унаследованные эльцэтрианами почти на генетическом уровне.

Не приходилось сомневаться, что современное поколение не потерпит их нового вторжения и станет сопротивляться до конца.

* * *

Ирдаг Прус проснулся в собственной спальне с ощущением, что вовсе не спал. Ночь без полноценного сна отразилась на его настроении. Он был раздражен и мрачен. К тому же эти некстати всплывшие подробности его свидания с Ридой, прилетевшей в Тиоль поздним вечером. Наскоро перекусив, молодая пара уединилась, но желания близости не возникло.

Среди ночи Ирдаг вспомнил о приятельнице, но, повернувшись, обнаружил, что девушка ушла, а он даже не заметил, когда она ускользнула. Вопреки ощущениям, он все-таки заснул, и довольно крепко.

Ирдаг поднялся, заглянул в ванную комнату, на кухню. Девушки нигде не было. Открыв дверцы шкафа, Ирдаг увидел пустые полки. Спортивная сумка беглянки тоже исчезла. Ради приличия не плохо бы выяснить, как она долетела. Ирдаг набрал знакомый номер и передумал. Голос Риды и её манера говорить могли разозлить его окончательно.

Приняв решение, Ирдаг облегченно вздохнул, словно освободился от неприятного груза, и вернулся в постель. Бегство подруги его нисколько не огорчило. Их отношения, как обычно, наладятся. Сама же Рида не доведет их многолетнюю дружбу до окончательного разрыва. Она умела быть ненавязчивой и не устраивала раздражающих сцен.

Он позвонил ей вчера утром. Просил навестить, а вечером встретил как чужую. Был невнимателен, холоден, как с надоевшей бабой, от которой не знаешь, как отделаться, когда та начинает предъявлять на тебя какие-то права. Улетела? Ну и правильно поступила. Впрочем, зачем же так? Примчалась по его же зову. Да, нет. Любви захотела! Увлеклась им всерьез и, судя по ее терпимости, надолго. Но таких «увлеченных» у него было предостаточно и в Тиоле. Вся разница между Ридой и местными прелестницами только в том, что Риде удавалось скрывать свою привязанность под маской дружбы, ненавязчиво скрепленной сексуальной приправой. Именно поэтому они до сих пор не расстались.

Приподнявшись, Ирдаг мельком взглянул на опустевшее поле несостоявшейся любовной битвы и поморщился. Но вовсе не потому, что проиграл сражение. Вновь откинувшись на подушки, он перестал думать о Риде. А она, между прочим, не кокетка из дешевого ресторанчика, а вполне респектабельная взрослая девица, знающая себе цену. Как-никак, ведущий психолог Брулинского медицинского института, по голосу определившая, что пациент нуждается в специалисте ее профиля. Знаток человеческих душ! Когда тянет внизу живота, весьма удобно прикрыться подходящей специальностью. Он же, подлец, даже не попробовал раскачаться.

Сделав несколько энергичных движений руками, Ирдаг поднялся, пружинистой походкой подошел к окну за непроницаемой тканью и, одним махом откинув тяжелые шторы, раздвинул спальню до горизонта.

За окном сонно дышал океан! Стрелки настенных часов показывали без десяти минут четыре — зарождавшееся утро еще дремало, а ночь, теряя свой смысл, уже заканчивалась. Потянувшись, Ирдаг вернулся в постель, еще сохранившую легкий запах любимых духов Риды, и снова закипел от раздражения, которое началось задолго до ее приезда. Он и вызвал ее в Тиоль, чтобы справиться с отрицательными эмоциями в душевной обстановке. Не получилось.  Но что творилось с ним?

Две недели назад его цепкий ум, привыкший к постоянному анализу и сопоставлению, зафиксировал в его собственной голове неконтролируемый сознанием процесс.  Только высокоорганизованный, постоянно контролирующий всё и вся интеллект мог зафиксировать легкие, почти незаметные нюансы изменений в психической сфере. Время шло. Неприятные ощущения «чужеродного вмешательства» не проходили, а даже усилились.  Последнюю неделю он так усердно копался в себе, что довел себя до крайне неуравновешенного состояния. Объявившийся в нем самом собственный «двойник», так называемый внутренний голос, замучил его своими советами и предчувствиями, которые не формулировались словесным образом.
     Ирдаг почти видел это агрессивное, бестелесное создание,  совершавшее в его черепной коробке чрезвычайно сложную и непонятную умственную работу. После неё он чувствовал непривычную физическую усталость и неудовлетворенность собой. Как если бы  не мог сообразить, чего же от него ждут. Как правило, днём необычные приступы притуплялись, а к вечеру усиливались, и на их фоне по-другому воспринимались цвета, звуки и весь окружающий мир. Даже время измерялось лишь внутренним ощущением и секунды тянулись часами.

«Игра» со своим двойником не давала результата.  Последние три дня приступов не было вовсе. Ирдаг уже оценивал свои «потери», когда с недоверием осознал, что внутренний агрессор не нанес ему никакого ущерба. Напротив, его мозги как бы прочистили и подвели к невидимой черте, за которой наверняка скрывалось «божественное озарение». Ирдаг мысленно расхохотался, но вместо «озарения» последовал очередной приступ. Пока ему удавалось управлять своими внутренними противоречиями, но что ожидало его в дальнейшем? «Двойника» он уж точно дождался. Вот тут он и позвонил Риде.

     Ирдаг недовольно хмыкнул, посмотрел на часы и повернулся к окну. Вот она, неоспоримая истина! Раздвинув легкие облака, на горизонте показалась свежая и умытая океаном Бальтира. В потоке тепла и света вся мелочность человеческого бытия, благородные и низменные помыслы выявили свою истинную ценность, стали одинаково суетными и ничтожными в сравнении с неторопливой размеренностью и величием окружающего мира.

Сбросив покрывало, Ирдаг поспешил навстречу огненному шару. Созерцая волшебный процесс зарождения нового дня, известный не только у себя на родине двадцатисемилетний доктор наук  вспомнил свой первый день в Тиоле, когда у этого же окна испытал два совершенно противоположных чувства — восторг и тихую грусть. Он даже не пытался сопротивляться резкой смене настроений. Напротив, он нашел ее достаточно вдохновенной, когда представил, что зачарованный край проживет и без него, а вот он уже не забудет его никогда.

Старожилы пугали всех впервые прибывавших в Тиоль злым духом, якобы обитавшим в темной чаще вековых хвойных деревьев. Узнав о соседстве с воплощением неизбежной и неотвратимой смерти, «новички» обычно меняли своё первоначальное впечатление о незыблемости местного первозданного покоя. Не напрасно же, несмотря на природную неприступность высокогорной Криопской террасы, строители отгородили Центр от непролазных лесных дебрей, злого духа и всего мира в целом ещё и пятиметровым железобетонным забором.

Продолжая смотреть в окно, Ирдаг поймал себя на мысли, что размышляет о незаконченной работе. Неудачи преследовали его группу с начала года. Хотя определенный прорыв, безусловно, был и Научный центр в Тиоле завоевал авторитет в научных кругах всего мира вполне заслуженно. Правительство тоже осознало необходимость научно-технического прорыва, для чего ассигнуются огромные деньги. И всё же Ирдаг Прус не был доволен. Все значительные идеи исчерпаны, теоретическая база использована полностью.

Ирдаг раздраженно забарабанил пальцами по массивной оконной раме. Затылок наливался свинцом, а он, оправдываясь неизвестно перед кем, убеждал себя, что не почивал на лаврах, как вдруг бесцеремонный стук в дверь прервал его мрачные размышления о состоянии современной науки. За дверью, разумеется, не Рида.  За дверью всего лишь Арди. По должности — его заместитель, а по жизни — просто друг. 
     Арди ворвался шумно и энергично, нисколько не сомневаясь, что в этой жизни ему дозволено всё. Даже войти, не услышав ответа «войдите».
     Арди был высок, широк в плечах и внешне похож на Ирдага, хотя их не связывали родственные узы. Такой же чистый лоб, умные насмешливые глаза и густые волнистые волосы — редкое достоинство в пределах Эльцэтры. Талантливый и изысканно циничный красавец был гордостью и любимцем всего ученого коллектива. Он не приукрашивал и не утяжелял жизнь, весело повторяя, что надо не отягощать ее бесплодной философией, а заниматься понятными и доступными делами, не забывая о простых плотских радостях. 
     Окинув понимающим взглядом широкое, под зеркальным потолком ложе, Арди одобрительно взглянул на приятеля, с размаху уселся в кресло и, закинув ногу на ногу, заговорщицки сообщил:

— Отбыла ночным вертолетом.

— Счастливого пути, — нарочито небрежно отреагировал Ирдаг.

— Отличная девчонка. Красивая, с ней даже не скучно.

— Это точно, хорошо повеселились, — похлопав по кровати, согласился Ирдаг и басовито напел, перебираясь в кресло поближе к Арди, — неспетая песня, недопитый бокал.

— Зачем так? — Не согласился Арди, приглядываясь к другу. Чей сосредоточенный вид явно не связан с решением научной проблемы. И уж точно не с трагедией на личном фронте. Ирдага угнетала какая-то особенная, потаенная мысль, и он не хотел обсуждать её даже с близким другом. Арди глубоко волновало пессимистическое настроение шефа, продолжавшееся уже вторую неделю. Не подавая виду, он перебрал все возможные причины его возникновения, но ни на одной не задержался.


Они дружили со школьной скамьи. Арди был младше Ирдага на два года, но без труда осилил школу экстерном. И только затем, чтобы вместе с Ирдагом оказаться на одном факультете. Оба окончили его с отличием и поступили в аспирантуру. Защита прошла одновременно, но работа Ирдага потянула на докторскую степень, и Арди пришлось поднапрячься, чтобы через полгода догнать друга по всем статьям.

Арди вздыхал, вспоминая то суровое время. Он жил весело и счастливо, считая, что главное занятие в этом мире — щедро разбрасываться во все стороны, вовлекая в свои затеи весь белый свет. Однако он был честолюбив и не мог допустить, чтобы его ближайший друг перестал им гордиться и называть «мой дорогой гений», которым Арди, в сущности, и был.

Когда они устроились в престижную контору, Арди без колебаний стал первым заместителем Ирдага, но не пребывал в его тени, потому что нуждался в ярком свете. В Тиоль они тоже полетели вместе. И совсем не случайно. Ирдагу предложили возглавить лабораторию в секретном научно-техническом центре. Он согласился, но при одном условии: Арди летит вместе с ним. Иначе он не станет переселяться на край света, несмотря на заманчивое предложение высшего руководства.

Продолжая сыпать шуточками, Арди убедился, что причина дурного настроения Ирдага кроется не в размолвке с Ридой. Шеф не отличался влюбчивостью. Это он азартно закидывал удочки в любом привлекательном, но ближайшем водоеме,умудряясь сохранять со всем уловом самые доверительные отношения. Если, конечно, хотел. Арди не нравилось делать то, что ему категорически не хотелось. И, как правило, ему это удавалось.

Ирдаг же вообще не закидывал сети и не ставил невод и шел на контакт, если потенциальные подруги сами проявляли инициативу, и если позволял его рабочий график. Вот тогда он не отказывал себе в удовольствии завести необременительную интрижку. Затяжные отношения его утомляли и разочаровывали.

С Ридой Ирдага связывали сложные отношения. Она была его ровесницей и познакомилась с ним на первом курсе в университете. Заводилой выступал Арди, но на новогоднем балу Ирдаг изменил привычке и предложил девушке продолжить праздник в ближайшем ресторанчике. Рида согласилась. Ей польстило внимание будущего светила науки, но его стиль общения с женщинами ее не устраивал. Ей хотелось завоевать его навсегда, и она пошла на маленькую хитрость. Когда они сблизились, она не стала ущемлять его свободу и превратила их отношения в добровольный союз мужчины и женщины, которых объединяло разумное товарищество и физиологическая потребность. Таким образом она удержала его возле себя, но ее внутренние переживания не укрылись от Арди.

Рида по уши влюбилась в Ирдага и после пятилетнего периода относительной стабильности имела полное право надеяться, что их затянувшийся роман успешно завершится. Он же не завершался, и наблюдательный Арди раскусил, почему их плотско-дружеское единение никак не перерастет в законный брак.

Когда связь Ирдага и Риды, казалась бы, близилась к лучезарному финалу, Рида пригласила его на студенческую вечеринку и познакомила со своей шестнадцатилетней подругой. Изысканная красота и несомненный интеллект юной девушки поразили Ирдага. Он попробовал за ней ухаживать, и был разочарован. Непреступную крепость попытался разрушить и Арди, и тоже безуспешно, хотя на него девушка посмотрела с несколько большим интересом. Кэла общалась с обоими юношами просто и естественно, и только. Ее сдержанность не объяснялась возвышенной чистотой или врожденной фригидностью. Будь это банальное достоинство или терпимый порок, Ирдага они бы не смутили. Он принудил бы ее к сожительству и бросил, как издревле поступало большинство мужчин. Секрет неприступности Кэлы заключался в ее внутреннем одиночестве. Оно держало изысканную натуру девушки между небом и землей, не отдавая ее ни грешной земле, ни лучезарному небосводу.

Ирдаг, не признававший духовного взаимопонимания между мужчиной и женщиной, неожиданно для себя открыл, что подобное явление возможно, и увлекся Кэлой достаточно серьезно. Но Кэла могла и не сделать для себя подобного заключения, поэтому взаимопонимания между ними не возникло. Ирдагу так и не удалось проверить свое умозаключение на практике, и Кэла продолжала оставаться для него недостижимым идеалом.

Через два месяца после знакомства Ирдага взбесила ее недоступность.Он честно просчитал свои шансы, обрубил все контакты с Кэлой и перебрался в Тиоль. Он вычеркнул ее из жизни, из памяти, но из сердца не получилось. Она осталась в нем отзвуком неосуществившейся надежды. Впрочем, истинная мечта и не должна воплощаться. Ей отводится роль путеводной звезды, чтобы мы не заблудились в многолюдном и одиноком мире.

Рида не ревновала. Невозмутимо наблюдая за мучительной встряской взбунтовавшейся плоти и разума, она не без ехидства заметила, что бедная Кэла мечтает стать возлюбленной Огненного Бога, а не очередной пассией двадцатитрехлетнего доктора наук. Рида вернулась к Ирдагу. Своей ненавязчивостью и терпимостью ей снова удалось завоевать частицу его закованной в латы души. Так прошло еще четыре года.


— Вспомнил Кэлу? — Предположил Арди. Сейчас Ирдагу двадцать семь, а ей двадцать. Девчонка могла не уйти из его памяти.

— Бог мой! — Раздраженно воскликнул Ирдаг. — Займись ею сам, если хочешь. Это по твоей части.

— В чем дело? Производственные неурядицы? — не отставал Арди. — Плюнь! Не отравляй нам жизнь жаждой славы и успеха.

— Меньше всего меня волнует слава! — возмутился Ирдаг.

— А успех? — Не унимался Арди.

— Мне нужна истина!

— Всего-то? Вся наша Наука с большой буквы топчется на месте лет пятьдесят. Ну и что? Никто не страдает, не мечется. Все при деле. Уважение, почет, деньги. А это хороший придаток к любимому времяпрепровождению.

— У тебя всё просто.

— Зачем усложнять и без того сложное? Хочешь перемен? Но, парень, на это потребуются годы, а может быть вся жизнь, которой тоже не хватит. И потом топтание не есть бездействие, как кажется на первый взгляд. Это шаг в будущее, потому что потомкам не придется повторять наших ошибок.

— Ты читал «Астрономический вестник»? — сменив тему, поинтересовался Ирдаг.

— Обнаружили еще одну планету. И что дальше?

— Удивителен не факт открытия, а то, что оно запоздало.

— А меня, знаешь ли, не удивляет. У нее чрезвычайно вытянутая орбита. По расчетам она проходит вблизи Эльцэтры один раз за шестьсот лет. Так что простим наших милейших астрономов и их подзорные трубы.

В дверь постучали. Арди посмотрел на часы. Десять утра. За разговором они забыли про завтрак, горничная принесла его в номер.

Молоденькая девушка, играя круглым задом, вкатила столик и покосилась на мужчин. Ей не больше шестнадцати, но она отлично знала, зачем появилась на свет. Переставив тарелки на низенький столик, проказница игриво удалилась. Мужчины продолжили беседу.

— Один оборот вокруг Бальтиры за тысячу двести лет. Впечатляет, но при чем тут твое дурное настроение?

Ирдаг разлил по чашечкам кофе, разрезал вдоль две булочки и намазал половинки джемом. Себе и Арди. Дурное настроение тут явно ни при чем. Астрономы обнаружили планету, которая через сорок лет приблизится к Эльцэтре на критическое расстояние, а Арди делает вид, что ничего не понимает.

Планету открыли две недели назад. В последнем номере астрономического журнала появилась сенсационная статья, но публикацию прочитали только специалисты. В телевизионных новостях тоже что-то сообщалось. Но вскользь, среди подборки других сенсаций. Ирдаг узнал об успехе астрономов тоже случайно. Он пропустил вечерние новости, но незадолго до визита Риды заметил «Астрономический вестник» в ячейке периодики среди журналов и газет, которые раз в два дня доставляли в Тиоль на вертолете. Выходит, только Ирдаг и только сейчас оценил всю важность статьи и сделанного две недели назад открытия.

Арди доедал свой завтрак.

— Никогда не увлекался астрономией как предметом. Кометы, астероиды, метеориты, — поставив чашку, перечислил Арди. — Масса открытой планеты больше нашей в четыре раза. Естественно, при ее прохождении вблизи Эльцэтры на ней возникали гравитационные бури. Ты о них подумал? Но мы же живы, и не одну тысячу лет. Эльцэтра тоже не разлетелась вдребезги.

— Вернись к истории. — Ирдаг, задумчиво всматривался в лицо друга, — Идет 654 год Эпохи Мудрых, а что было прежде? Тысячу, две тысячи лет назад? Гравитационные бури не проходили бесследно. Цивилизация погибала, и на ее обломках зарождалась новая культура. Не исключено, что нынешней Цивилизации тоже угрожает полное вырождение, а нам сообщают о предстоящем конце света накануне трагедии. Возникает естественный вопрос — далёкие предки знали о своей неминуемой гибели или не знали? Мы обречены, или нет?

— По твоим словам у Эльцэтры нет прошлого? Вот что тебя томило! Оказывается, ты еще и патриот, который не забыл историю!

— В самую точку! — Проигнорировав насмешку, воскликнул Ирдаг. — Сто лет назад в обсерваториях имелись достаточно мощные телескопы, но седьмую планету Бальтиры почему-то не обнаружили, а вот далекое звездное скопление «Око Вселенной» оказалось более изучено.

— Действительно, почему? Подозреваю, седьмую планету просто не разглядели.

— Всё зависело от уровня развития прежних Цивилизаций. Например, знали, но не могли защититься. Знали, но не могли предупредить потомков. Эта всепланетная катастрофа почище любого землетрясения. Мы вот тоже узнали, а о последствиях неприятного соседства заговорили только через две недели, и наши ответные действия под большим вопросом. Успеть бы сообщить тем, кто будет после нас.

— Для начала сообщим властям. Пусть принимают какие-то меры.

— И все же, почему открытие седьмой планеты запоздало на целое столетие и почему сейчас, когда мы ищем Формулу мира и, фактически, приближается конец света, астрономы неожиданно прозрели?

— Формула мира? Что-то новенькое, но, в принципе, подходит. Ты давно увлекся астрономией? Впрочем, я тоже увлекся.

С этими словами Арди поднялся из-за стола и удалился в смежную комнату, где у Ирдага стоял компьютер. Через полчаса молодой учёный протянул Ирдагу отпечатанный текст. Глаза Арди блестели особенным блеском.

Пока Арди трудился, Ирдаг то ли дремал после бессонной ночи, то ли мысленно блуждал в научных дебрях. Формула мира! Идиотское словосочетание. Он вертел его в уме, и оно прилипло к языку как банный лист. А, впрочем, почему бы и нет, если новое научное направление, способно перевернуть их представление об окружающем мире?

— Ну, что откопал, великий теоретик?

Ирдаг потянулся за отчетом и лениво разложил распечатку на столе. Он не хотел разбираться в бумагах, чтобы не прервать ход собственных рассуждений. Астрономические расчёты не учитывались в программе исследований его сектора. Но, пробежав несколько абзацев, Ирдаг переключился на отчет Зама с видимым интересом. Апатии как не бывало. Так необходимый ему импульс сработал!

Приблизительные расчеты поразили и Арди. Но он реагировал не так бурно, что в их устоявшихся взаимоотношениях выглядело непривычно. Как правило, именно Арди, получив долгожданный результат, бегал и размахивал руками. Ирдаг же сосредоточенно углублялся в себя, изредка напоминая Арди, чтобы тот не маячил перед глазами.

— Представляешь, что ты откопал? Срочно распечатай — Ирдаг тряс перед Арди листами, пока тот не изловчился и не выхватил стопку из его рук, — и отправь на материк в адрес службы безопасности. Сегодня же. Моим вертолетом. С курьером, под грифом «Секретно». Там знают, как поступить с этими документами. Нам копию. И в мой сейф. Вечером проведем совещание. Подведем итоги и сформулируем основные задачи с учетом последней информации.

Отдав распоряжение, Ирдаг успокоился. Но пульсирующая на виске жилка выдавала его скрытое волнение.

И тут зазвонил телефон. Впервые за весь день. Переглянувшись с Ирдагом, Арди подошел к стоявшему у двери аппарату, снял трубку и коротко спросил, кто и по какому вопросу. Услышав далекий, знакомый голос, он прикрыл трубку ладонью и посмотрел на Ирдага. В его глазах Ирдаг прочел удивление и любопытство.

— Тебя. Кэла, из Лардинара.

Ирдаг чуть заметно вздрогнул. Скорее от неожиданности самого звонка, чем от радости. Последний раз он общался с девушкой больше года назад, и тоже по телефону по поводу совместного семинара.

Помедлив, Ирдаг попросил Арди передать старой знакомой, что не может взять трубку, потому что занят, и занят всегда. Арди пожал плечами, но возражать не стал. Вежливо, почти ласково он скинул фразу шефа, упустив категорическое «всегда». На что получил ответ, что Кэла тоже занята и занята практически всегда. Но дело крайне важное и неотложное. Только поэтому она настаивает на встрече с ними. Если можно, в самое ближайшее и удобное для них время.

Попросив собеседницу подождать у телефона, Арди включил селекторную связь, в надежде, что шеф изменит своему мнимому равнодушию или, по крайней мере, смягчится, услышав звонкий, не забытый им голос. Ирдаг демонстрировал полное равнодушие и сухо подтвердил, что не может уделить ей внимание.

— Она настаивает на встрече с нами, — подчеркнул просьбу девушки Арди. — Не знаю, как ты, а я отвечаю согласием. Если передумаешь, можешь присоединиться. Если нет, после визита доложу, о чем шла речь. Нельзя отказывать девушке, ссылаясь на занятость. Особенно красивой — Арди подыскивал слово, — и такой странной.

Скривив губы, что означало любезную улыбку, Ирдаг дал согласие на посещение секретного Центра, начиная с завтрашнего дня. Что касается его — он устраняется от встречи, а результат беседы попросил изложить в письменной форме. Сама же Кэла после визита пусть немедленно отправляется в свой зачиханный Лардинар к своим неотложным делам. Арди пожал плечами:

— Можно установить скрытую камеру. Всё же любопытно, зачем молодая девица засобиралась к нам в Тиоль.

— Ты получил задание? Получил! Доклад за тобой. Все, убирайся. Уже два часа, пора обедать.

Арди встал и ободряюще похлопал босса по плечу. Ему не хотелось одному готовить вечернее выступление, но звонок Кэлы выбил Ирдага из колеи. С грустным выражением лица Арди взял расчеты. Намечавшийся визит Кэлы его тоже озадачил.

Прощаясь по телефону, он сказал девушке, что они ждут ее с нетерпением.

В распоряжении Центра имелись два вертолета экстренной связи. Уже через час распечатанный текст в папке с грифом «Секретно» летел на материк. Отправив срочное донесение, Арди уединился в своем кабинете и попросил секретаршу не беспокоить его до вечернего совещания.

Когда Арди вышел, Ирдаг заказал обед в номер и в ожидании его подошел к окну. Номер Ирдага занимал весь шестой этаж. Кроны деревьев дотягивались до пятого, и в безоблачную погоду Великий океан расширял спальню шефа до горизонта. Облокотившись на широкий подоконник и выглянув наружу можно было залюбоваться не менее величественным видом. Неприступные Тиольские горы. Они протянулись с запада на восток на четыреста с лишним километров.

Неисследованные, заповедные места, хотя кто-то дал название снежным вершинам, отрогам и скалам. Увы, имена первооткрывателей не сохранились, и их отчаянная смелость канула в Небытие.

После строительства на Криопской террасе секретного Центра южный склон Тиольских гор стал запретной, охраняемой зоной. Но кто по собственной воле ринется в эти глухие места? Только по глупости или недомыслию. Ирдаг задвинул шторы, опустился в кресло и включил телевизор. Диктор в модных очках сообщал последние трехчасовые новости. Ирдаг не стал слушать и отложил пульт. Планете угрожает всемирная катастрофа, а её воинственные жители бряцают оружием и устрашают друг друга.

«Пора бы уже и пообедать. Заказ был отправлен двадцать минут назад». Ирдаг взглянул на часы, в дверь постучали.

Молоденькая горничная, приносившая завтрак, вкатила сервировочный столик и, жеманясь, переставила обед на низкий столик у широкого дивана. Новенькая. Всего как неделю объявилась в Тиоле, а сегодня ей доверили обслуживать самого босса. Девушка расставляла тарелки, но мысли ее были заняты другим. Не рассчитав, она чуть не уронила чашку и, побледнев, взглянула на шикарного шефа, который, осмотрев ее с ног до милой мордашки, сделал недвусмысленный жест.

Вспыхнув, жеманница шустро отложила свое занятие и побежала в ванную комнату. Ирдаг усмехнулся и в ожидании маленькой блудницы улегся на диван. Он еще утром заметил, что произвел на прелестницу неотразимое впечатление, но и в мыслях не держал домогаться близости, если бы она сама не предложила маленькое приключение. Пусть это будет реванш за неудачу с Ридой. Почему бы и нет? Последние полгода, изменив своей прежней, устраивавшей обоих тактике, старая приятельница постоянно усложняла их отношения. Это утомляло, а молоденькая горничная была так мила.