Зенитка
(очерк)
Икарус отошел с городского вокзала в сторону Москвы. На заднем сиденьи разместились два пассажира: мужчина лет шестидесяти пяти с волевым лицом и парень спортивного склада. Они еще не успели представиться друг другу и от нечего делать глядели в окно.
Мимо проплыла пушка темнозащитного цвета на высоком постаменте.
–Ах, ты моя милая, звонкоголосая!– воскликнул пожилой мужчина.
–Что это вы ее, как невесту, величаете?– удивился молодой пассажир.
–Да-к, я с ней в армии вдоволь нанянчился. Это 76-миллиметровая пушка конструктора Грабина. Мне довелось прочитать, что в 1935 году на одном из подмосковных полигонов выстроили новые орудия. Сталину при осмотре докладывали об их тактико-технических данных, и он выбрал именно ее. При этом одобрительно заметил: «Красивая, в нее можно влюбиться. Хорошо, что она и мощная и легкая…»
–Так мы, выходит, с вами одну лямку тянули?!– обрадовался парень. Я служил неподалеку зенитчиком в ПВО.
Тут-то они и познакомились. Старшего звали Григорий Степанович, младшего – Юра. Первый оказался более откровенным и словоохотливым:
–Был здесь у вас в гостях. Возвращаюсь домой в Таганрог. Я уже на пенсии. А ты, небось, в менеджерах бегаешь?
–Вот и не угадали. Работаю на металлургическом комбинате.
–Эх, дружище, схожие у нас с тобой пути-дорожки! Ехать нам, почитай, часа два. Хочешь, расскажу тебе про одного незаурядного человека?
–С удовольствием послушаю.
Григорий Степанович помолчал, собираясь с мыслями, и не спеша начал повествование:
–В 1971 году вернулся я из армии. Специальности никакой. Мои родичи в большинстве были потомственными металлургами. Один дядя – сталевар, другой – начальник трубопрокатного цеха. А двоюродный брат окончил радиотехнический институт и возглавлял вычислительный центр завода. «Иди к нам»,– в один голос заявили они.
Для начала меня определили подручным к слесарю-водопроводчику химводоочистки. Звали его – Николай Васильевич Садовников. Как увидел меня, заулыбался. Но быстро спрятал улыбку и – строго: «Ну чего стоишь? Облачайся в брезентуху – и двинули. Срочный вызов!»
С залитой солнцем территории мы попали в подземелье: в низкую и узкую траншею, в которой тянулся ряд трубопроводов. Здесь было сыро и темно. Николай Васильевич освещал путь ручным фонариком, а я тащил слесарный инструмент. Ползли на четвереньках, а порою и по-пластунски. Остановились. Между трубами журчала струя теплой воды. Не простой – химводоочищенной. Утечка! А в таких условиях ликвидировать ее было очень уж колготно, сам понимаешь.
Садовникову давно перевалило за шестьдесят. Он прошел всю войну, служил в зенитных частях. Такого горячего энергичного человека я сроду не встречал. Он объяснял это так: «Наверное, виновата моя бабушка, Царство ей Небесное! Она все повторяла: «Двигайся, Коля, двигайся, двигайся!» Я учел ее наказ и, слава Богу, до сих пор жив и здоров. Физически Николай Васильевич не уступал даже мне, молодому, полному сил.
Бывало, приходилось работать в сильный мороз, под открытым небом. Порывистый ветер пронизывал до костей. А мы без перебоя орудовали ломом и киркой, разрушая промерзший слой земли, чтобы отремонтировать водовод, который дал течь.
Садовников опирался на многолетний опыт и природную смекалку. Он наперечет знал все «больные» места агрегатов и коммуникаций. Недаром его в шутку называли «скорой помощью».
Случалось, заявки сыпались одна за другой:
– Николай Васильевич, водослив не работает,– слезно просила лаборантка.
– Коля, Колечка, беда! Сальник выбило,– неистово вопила дежурная по насосам.
– Николай! Раствор из солерастворителя не поступает. Пособи!– молил аппаратчик.
Садовников метался от одной рабочей точки к другой. Везде надо поспеть, каждому помочь.
Помнится, стоял декабрь. Мороз доходил до 35 градусов. На одном из главных вентилей катионитового фильтра, ну скажу, чтоб тебе понятно было, водоумягчительного, прорвалась прокладка. Из агрегата мощной струей хлынула вода в дренажный приямок. Исходящая труба приямка не успевала пропускать воду. Создалась угроза затопления катионитового отделения.
Николай Васильевич, не переменив одежды, не одев резиновых сапог, бросился в дренажный приямок. Ледяная вода доходила до его груди, обжигала. Но он трудился без передыха. Я едва успевал подавать ему инструмент и материал. Через четверть часа авария была устранена. Фильтр стал действовать нормально.
При работе на высоте Садовников не всегда пользовался лестницами и монтажными поясами, резво прыгая с одного фильтра на другой. На такое мало бы кто решился. Крышка фильтра овальная, и с нее легко можно было соскользнуть.
Рабочие ужасались:
– Коля, тебе что, жить надоело?
– Ничего, не безпокойтесь. В Писании сказано: «…яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя…»
– А ты, Садовников, видать в Бога веруешь?
– Верую. А что нельзя?
– Так вот почему ты в партию не вступил.
– Моя партия – чистая совесть.
Сверх ожидания он оказался еще и аналитиком. Однажды, выступая на собрании, сказал:
– Все вы хорошо знаете, что из химочищенной воды мы получаем пар, а из пара – электроэнергию. Электроэнергия приводит в движение завод. Он дает сталь. А из стали производят самолеты, ракеты, танки, зенитки. Тонна стали – зенитка. С этой подружкой в суровую годину я прослужил пять лет. Не приведи Господи, чтобы все это повторилось. Кто-то, не помню, очень верно выразился: «Хочешь мира, готовься к войне».
Иногда сослуживцы подзадоривали Садовникова:
– Когда же, Коля, мы будем провожать тебя на пенсию?
Он недовольно морщился:
– Вот отпразднуем 70-летие Победы, тогда,– и восторженно напевал:
А отдыхать нам рановато,
Есть еще у нас, братцы, дела.
Григорий Степанович окончил рассказ:
– Ох, как быстро время пролетело.– Он глубоко вздохнул и с сожалением добавил:– Пожалуй, таких людей больше не будет.
– Не печальтесь. Русская земля еще не перестала плодоносить,– успокоил его Юра.
Между тем автобус прибыл на конечную остановку. Григорий Степанович и Юра распрощались и обнялись, как старые друзья.
17.03.2016г.