Мирон Семёнович Петровский - замечательный старейший наш литературовед. Им написаны - насколько мы смогли понять - восхитительные работы о М.А. Булгакове - прежде всего - книга "Мастер и Город" ( о Киеве в творчестве писателя, в романе "Мастер и Маргарита"), им написано много очень хороших, неординарных, талантливых статей о наших писателях - в основном, первой половины ХХ века. В труде "Книги нашего детства" - проникновенное Предисловие о значении сказок для развития человека, далее - замечательные статьи о С.Я. Маршаке, К.И. Чуковском, В.В. Маяковском, А.М. Волкове, ... Среди этих статей - и статья о сказке А.Н. Толстого "Золотой ключик, или Приключения Буратино". Статья эта называется "Что отпирает "Золотой ключик"?"
И вот здесь -- на наш взгляд - замечательного литературоведа - как подменили! Такое впечатление, что Петровский написал эту статью в каком-то ослеплении. По крайней мере, - такое впечатление, что он ничего не понял в характере автора сказки - А.Н. Толстого, не вникнул в него, - а воспользовался только какими-то готовыми - на уровне анекдота о великом писателе - клише, - и их ходульно подставил в свою статью, - и они-то и держат её - до сих пор!
Это тем обиднее - оттого, что эта статья, написанная в конце 1970-х годов, - первая попытка серьёзного литературоведческого разбора сказки "Золотой ключик, или Приключения Буратино". После неё были работы Л. Кациса*, М. Чернышевой**, М. Липовецкого, и других исследователей. Все эти работы обозревает в своей статье "Золотой ключик" и Серебряный век". (Миф и мистификация.) литературовед И.П. Уварова. Кроме того, была работа внучки Алексея Николаевича - израильского литературоведа Елены Дмитриевны Толстой**** - "О лазоревых цветах , пыльных лучах и золотых ключах."
Обратимся же к статье М.С. Петровского. На наш взгляд, эту статью давно пора разоблачить, на неё давно пора написать опровержение. И - хотя локальные возражения Петровскому звучат практически во всех названных выше работах, и увереннее всех - у Е.Д. Толстой и у самой И.П. Уваровой, - всё же этого ещё недостаточно, чтобы объявить статью Петровского ошибочной, вредной, и - даже - мы бы сказали, что она очень похожа на провокацию. Нет, мы не хотим обидеть старого заслуженного замечательного во всех остальных своих работах литературоведа, но - право же, если это - не провокация, то какое-то очень большое заблуждение. Давай-те же разберёмся, в чём оно.
Прежде всего - отчего-то Мирон Семёнович решил, что "Золотой ключик" А.Н. Толстого заключает в себе пародию на личность и творчество А.А. Блока. (!) И опирается Петровский при этом на статью Толстого "Падший ангел"! Но - как мы выявили в предыдущей главе - в этой статье столько любви к А.А. Блоку, столь полно понимание его как Поэта и как Человека, столь глубоко сочувствие, столь искренне преклонение, - что говорить о пародии Толстого на Блока здесь просто невозможно! Сам же Петровский пишет, что "искреннее сопереживание не оставляет места для пародии" ( в статье о К.И. Чуковском - "Крокодил в Петрограде"), - и утверждает при этом, что Толстой пародировал Блока.(!)
Вот что пишет М.С. Петровский.
"Через год после смерти Блока Толстой написал посвященную поэту статью "Падший ангел", и если посмотреть, какие блоковские стихи приводятся в статье, картина получится удивительная: в этих цитатах содержатся все те образы, которые Толстой потом спародирует в "Золотом ключике". В одном месте приводятся такие строки Блока:
Я просыпался и всходил
К окну на темные ступени…
В другом:
Вхожу я в бедные храмы,
Слушаю бедный обряд;
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцанье красных лампад.
В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей…
В третьем:
Занавески шевелились и падали,
Поднимались от невидимой руки.
На лестнице тени прядали
И осторожные начинались звонки.
Еще никто не взошел на лестницу,
А уж заслышали счет ступень…
И даже:
Белоснежней не было зим
И перистей тучек.
Ты дала мне в руки
Серебряный ключик,
И владел я сердцем твоим…"
В предыдущей главе - http://www.proza.ru/2016/09/10/1603 - мы приводили фрагмент статьи А.Н. Толстого "Падший ангел", где есть все приведённые блоковские строки, и где совершенно понятно и однозначно - к чему они приведены. И в контексте толстовской статьи совершенно ясно что "серебряный ключик" - это не то же самое, что - "золотой ключик"!
Не может быть, чтобы сам литературовед Петровский так превратно понял статью Толстого! Если только он читал её "по диагонали", выхватывая только то, что могло так или иначе относиться - на его взгляд - к "Буратино"?.. Тогда - это просто недобросовестность и какая-то заданная предвзятость. Если же сам литературовед прекрасно понимал статью Толстого и только, надеясь на обычные лень и нелюбопытство наших читателей, навешивал им (нам) лапшу на уши, - то это уже близко к провокации...
Далее - Петровский пишет, что в "Золотом ключике" содержится пародия и на драму Блока "Роза и крест":
"Когда Буратино попадает в лесной домик Мальвины, голубоволосая красотка с места в карьер приступает к воспитанию озорника. Она заставляет его решать задачи и писать диктовки, причем текст диктанта такой: "А роза упала на лапу Азора". Каким ветром занесло в сказку Толстого знаменитый палиндром А. Фета? Превратить в учебную пропись поэтическую строчку, читающуюся одинаково слева направо и справа налево, - в этом, несомненно, есть какая-то насмешка, но над кем или над чем, по какому поводу? Эта загадка опять-таки открывается блоковским ключом. Отгадка сатирически направлена на драму А. Блока "Роза и Крест"."
Напомним вам, что писал Толстой по поводу этой драмы в своей статье "Падший ангел":
"Его романтическая драма "Роза и Крест" готовилась к постановке в Художественном театре. Блок, казалось, исходил все темные, глухие переулки, куда скатилась некогда печальной звездой его душа, и, вернувшись к первоистокам, встал, суровый воин, в тяжелых латах, покрытых рубцами, с мечом и крестом - на страже Той, чей единый во все века символ - Роза."
Мог ли человек, написавший эти строки, иронизировать над названой драмой А.А. Блока?!
И далее - Петровский несёт уже совсем какую-то - как нам представляется - несусветную чушь:
"Толстой пародирует драму Блока, перевернув фетовский перевертень еще раз - в смысловом отношении: роза, упавшая из рук Изоры, становится розой, упавшей на лапу Азора. Звуковое совпадение имен служит основой для пародийного сопоставления, а платоническое обожание - темой пародии. Палиндром превращается в насмешку над романтической любовью рыцаря, который - на блоковской драматической картине - на звезды смотрит и ждет. Заметим, что у Блока Изора заперта в башне, а ключ непрестанно носит при себе Арчибальд - говорят, он так и спит с ключом, - и тема ключа сопровождает все появления этого персонажа. Наперсницу Изоры в драме "Роза и Крест" зовут так же, как разбойницу-лису в сказке Толстого, - Алисой. Толстому было не впервой пародировать драму Блока, здесь у "Золотого ключика" есть предшественница - повесть "Без крыльев". Озорство этих пародий уравнивает автора с его непрестанно озорничающим деревянным героем."
Вот здесь - серьёзная "подстава". Повесть "Без крыльев", в которой есть герой - писатель-мистик Семён Семёнович Кашин, который пишет пьесу о Кунигунде и Розенкрейце - вполне может восприниматься как символист Александр Александрович Блок, пишущий драму "Роза и Крест". Но - снова весь текст толстовского "Падшего ангела" - и то, как там написано об этой драме - "Роза и Крест", - противоречит такому грубому толкованию...
Собственно, вот что Петровский - по-видимому, считает "озорной пародией на Блока", вот этот фрагмент повести.
"Поэт, философ, мистик, Семен Семенович Кашин обычно работал по ночам. Так же, как и Бальзак, он пил черный кофе. Его письменный стол был завален рукописями, бумагами, книгами в прекрасных переплетах, покрытых пылью. На подставке чернильницы лежали кипарисовые четки. Худая и белая рука его, слегка дрожащая от ударов сердца, вызванных большими порциями кофе и никотина, слабо держала тоненькую вставочку пера. И рука и перо казались почти уже невещественными."
Так же, как Бальзак, - может быть, можно прочесть и "так же, как Блок" - первые и последние буквы совпадают. Ну, и что это доказывает? То, что Кашин подражает Блоку, - но не то, что он им является!
И может ли к Блоку(лично) относиться вот это?:
"В каждой эпохе есть свой пафос. Даже в застоявшиеся, покрытые ряскою времена, когда жизнь человеческая расползается, как сальное пятно на бумаге, даже в эти скучные времена, в чаду мещанских очагов, в полуденной скуке, в мушиной тишине слышится как бы трагическое звенение струны. Она все сильнее, все безнадежнее, все отчаяннее звучит в дремлющем мозгу и не дает уснуть и будит… Это пафос безвременья: смертная обреченность. Никуда не уйти от этого навязчивого звука. Ни дремотой, ни безумством не спастись: умрешь, исчезнешь… О, как бессмысленно, как страшно бытие!"
Это - прямая отсылка к статье "Безвременье" А.А. Блока - ("Золотое Руно", №11-12, 1906.)- , в которой поэт описывает состояние современного ему общества и современной ему Русской литературы.
И - жалкие потуги человека "не умереть совсем", - через приобщение к мистическому, - вместо утраченной уже для русского интеллигента верыт в Бога...
"Ночные потребители табаку и кофе, обладатели особенно отчетливого слуха, силятся отыскать систему этого трагического противоречия: родиться, чтобы умереть. Посиневшими губами они бормочут о бессмертии, то есть об оправдании жизни, стараясь отогнать, как назойливую осу, ту мысль, что только ужас от бессмысленности смерти пихает их, головой вперед, в головоломные формулы сверхсознания. Ледяными пальцами они перелистывают страницы, ища цитат и подтверждений, и, как во сне, им кажется, что курево от их костра достигает неба и смерть побеждена. Но их рукописи, книги, покрытые пылью, альманахи и журналы – лишь животный долгий вопль ужаса."
Остановимся. Спросим себя: могли ли эти слова относиться к А.А. Блоку, - который был поэт настоящий, поэт милостью Божьей, - и это было всем очевидно? У которого на челе - по определению М.И. Цветаевой - было так ясно написано "Царство моё - не от мира сего"? Каким образом Блок мог соотноситься с этим жалким человечком - Кашиным?!
Ну, и дальше - "дело всей жизни" Семёна Семёновича Кашина - "драматическая поэма, из времён рыцарства, о Кунигунде ("Семья+Война", - возлюбленная Кандида у Вольтера в "Кандиде", - которая из-за тягот войны стала "поломойкой безобразной") и бароне Розенкрейце (Розовый Крест).
"В эту ночь Семен Семенович, как обычно, сидел в библиотечной комнате, погруженной в полумрак, и писал. Круг света падал только на листы рукописи, на его невещественные руки, освещал низ его длинного лица с золотистой бородкой. На столе, между книг, стоял большой кофейник, уже пустой и холодный, как труп. В чашке, в гуще, разлагались окурки. Глаза его были расширены и блестели. В эту ночь, отложив очередные статьи в журналы, он работал над «делом своей жизни» – драматической поэмой, которой его друзья ждали, как откровения. Он писал, зачеркивал и снова писал неровным, неразборчивым почерком:
Кунигунда. Тише, тише, ради пресвятой девы – тише… (Пауза. Тишина. На древней башне часы бьют полночь. Снова тишина)
Барон Розенкрейц. Я слышу.
Кунигунда (с тихим ужасом). Что слышишь ты? (Проносится таинственное мгновение.)
Барон Розенкрейц. Я слышу… Как будто шаги я слышу» (Сжимая обеими руками меч, который вырисовывается крестом на его груди.) Да, я слышу шаги… Это приближается…
Кунигунда. О, как страшно… (В это время…)
Как этот сентиментальный многословный, нарочито бездарный текст может соотноситься с текстом стройной и пронзительной блоковской пьесы?..
И вот что Петровский пишет об отношении Толстого к символизму и символистам.
" Я - человек этого общества символистов", - говорил Алексей Толстой, выступая перед советскими писателями. Он, разумеется, имел в виду, что был одно время человеком этого общества. На пути писателя символизм был лишь вехой, за которую он ушел далеко - в другие идеологические, эстетические и нравственные области. Он оставлял свое прошлое со смехом неофита, обретшего истинную веру и попирающего языческие капища. Чем решительней был разрыв с прошлым, тем острей была сатирическая полемика, которую Толстой вел оружием противника и на его территории. Против символизма писатель пустил в ход переосмысленные образы символистского обихода. Пародия подвергла эти образы внутреннему опустошению - опустошенные, они легко наполнялись новым содержанием."
Откуда это взял Петровский?! Символизм не родился среди поэтов и писателей Серебряного века. Термин - родился во Франции конца XIX века, но сам символизм разве не был всегда? Разве Гомер - не символист? И разве не символист наш Пушкин? ..
И Алексей Николаевич Толстой вовсе не сказал "я БЫЛ человек этого общества символистов", он произнёс эту фразу в настоящем времени.
Приходится признать, что известный критик, талантливый литературовед Мирон Семёнович Петровский своей работой о сказке А.Н. Толстого "Золотой ключик, или Приключения Буратино" хоть и "открыл шлюзы" (по выражению И.П. Уваровой) для "буратиноведения" (она же), но при этом больше навёл довольно вредного тумана, нежели прояснил глубинное содержание популярной сказки.
Продолжение готовится.
*Кацис Л. Кто такой Буратино.
// Marionette of the Symbolist Era. Ed.
by K. Tribblе. N.–Y., 2002. P. 357–375.
[Марионетки в русской прозе
1920х–1930х годов.]
**Чернышева М. Утверждая игру…
(Из творческой истории «Золотого
ключика» А.Н. Толстого) // А.Н.
Толстой. Новые материалы и иссле
дования. М., 1995. С. 110–119.
***Липовецкий М. Буратино: утопия
свободной марионетки. // Там же.
Веселые человечки: культурные
герои советского детства. М., 2008.
C. 125–152.
****Толстая Е . Д . О лазоревых цветах , пыльных лучах и золотых ключах. (1997) // Елена Толстая . Мирпослеконца. Работы о русской литературе 20 века. М. 2003 : С. 203.