* * *
Мало жёлтого, больше - кармина
в вечереющих крымских лесах.
Снова осень приходит с повинной,
с поволокой в неверных глазах.
Влажный сумрак – как ладан обедни.
Ни души на морском берегу,
словно в этом краю - я последний
да и сам уцелеть не смогу.
Холодна и просторна свобода,
и предсмертно чиста тишина.
Отпеванию царского рода
даже страсть помешать не должна.
Никого на земле не осталось –
ни властителя, ни дурачка
И большая, как время, усталость
проникает в глубины зрачка.
А широкая тёмная птица,
опускаясь кругами с небес,
на безмолвную гору садится,
на потухший карминовый лес.
* * *
Крестьянский колодец, оконце живое -
четыре берёзы растут по углам.
Склонились к окну - им поётся по-своему,
как снились их косы залётным ветрам.
Над срубом сосновым задумчиво осень
четыре свечи белоствольных зажгла...
Последние дни - и мгновения-осы,
пылинками злата и чёрного зла
мелькают... И в каждом - тончайшее жало,
и жгуч и пьянящ неразбавленный яд.
"Как лето промчалось, как милости мало!" -
чуть наискось листья над срубом летят...
Четыре свечи отгорят без остатка -
влюблённым и русоволосым огнём.
Пойдём же, мой пёс, - откровенье так кратко!
К лачуге, с листвою на крыше, пойдём...