Обожаю всякие неофициальные мероприятия и уютные заранее незапланированные встречи, спонтанные образования. Я иду навстречу подобным знакомствам и, как правило, редко потом о них жалею.
Вот и сейчас, бодро идя на одно мероприятие, я увидел на ручке двери Пищевого колледжа вывеску «пирожки». Видимо, какое-нибудь задание было или самодеятельность чья-то, совсем не похоже, чтобы это приторговывала официальная столовая колледжа, по крайней, мне так подумалось. Это были студенты, явно не штатная ситуация… Я с благодарностью принял приглашение судьбы, но не без робости открыл дверь, всё-таки это могла оказаться чья-нибудь шутка… Шагнув в более тёмный, чем улица, коридор, я набрёл на охранника. Тот посмотрел на меня несколько удивлённо и спросил, что мне здесь, собственно, нужно.
- Пирожки, там на двери у вас висит табличка… - начал я объяснять, начиная чувствовать себя глупо.
Охранник было нахмурился, но тут из коридора выбежала стройная маленькая девушка лет двадцати.
- Ты за пирожками? – спросила она радостно, смущённо стрельнув глазами в сторону охранника.
- Ах, за этими, - наконец, сообразил охранник и выдохнул с облегчением, улыбнувшись. – Проходите, по коридору налево.
- Пойдём со мной, - девушка широко улыбнулась, позвала меня вдобавок наклоном головы. – Ничего, что я на ты?
- Да, в самый раз, - согласился я, следуя за ней.
- Ты первый покупатель. Если честно, мы даже не очень надеялись… Но пирожки хорошие, - спешно заверила она, обернувшись на ходу.
Её длинные чёрные волосы, собранные в хвост, едва не хлестнули меня по лицу, но я успел уклониться.
- Зачёт? – деловито спросил я.
- Да нет, у подруги украли сумочку, а там деньги и телефон были, а она не из этого города и родители в деревне живут и работают. Ей надо протянуть до конца месяца, пока стипендия не придёт. Вот мы и помогаем. Нам сюда, - девушка открыла одну из дверей, за ней находилась стерильная кухня с металлическими столами и стеллажами, на одном столе стояло два подноса примерно с тридцатью пирожками. Позади подносов сидела девушка в белом халате и белом колпаке, из-за которого почти не было видно волос, но по нескольким прядкам я предположил, что они рыжие. Она читала какую-то книгу и не очень охотно оглянулась на дверь, но тут же вскочила, поняв, что к чему, и улыбнулась.
- Здравствуйте! За пирожками? Вот эти – с капустой, эти – с апельсиновым джемом, а эти – с яблоками.
- Спасибо, - улыбнулся я в ответ, девушка мне понравилась: было в ней что-то простое, непосредственное. – Это у тебя украли сумочку?
- Да…? – она несколько удивлённо взглянула на мою спутницу и чуть нахмурилась, выражая ей своё неодобрение её болтливости; это меня расположило ещё больше.
- Мне просто интересно, как тебе пришла в голову идея про пирожки, - я бесхитростно развёл руками, призывая её уменьшить свой гнев, и его отголосок действительно исчез из её глаз.
- У меня это всегда хорошо получалось, - смущённо пожала она плечами, не зная, что ещё добавить.
Я улыбнулся, показав ей, что всё в порядке.
- Можно мне шесть с яблоками и два с капустой? – я, наконец, приступил к официальной цели своего прихода.
- Конечно, - девушка собрала в пакетик восемь пирожков, и, мысленно сосчитав стоимость, протянула его мне, покупателю. – Сто пятьдесят четыре рубля будет.
Я передал ей деньги, взял покупку, но уходить не спешил.
- На каком курсе учитесь? – всё ещё не утолив своего интереса, спросил.
- Мы обе на первом, - вмешалась в разговор маленькая девушка, стоявшая рядом со мной, и мило улыбнулась.
- То есть вы в этом городе только три месяца? – я рассмеялся. – Восхищаюсь вашей смекалкой. Честно, я бы хотел пообщаться с вашей командой отважных поваров. Я не приударяю за вами, мне просто любопытно и радостно знакомиться с такими как вы.
Девушка в колпаке смутилась, а её подруга зарделась от удовольствия и стрельнула глазками. Я подумал, что у этой подруги очень интересная манера реагировать на всё происходящее в мире. Было похоже, что для неё всё – флирт и игра.
- Ничего особенного, - пробормотала главная стряпуха, справляясь со своим смущением.
Я подумал, что она на самом деле не такая робкая, просто день не лёгкий.
- Это ваш первый день торговли пирожками? – уточнил я.
Она кивнула.
- Отлично! Давайте просто по-дружески отметим это событие. Во сколько у вашей команды заканчиваются пары? Вы можете к тому же позвать своих близких друзей с колледжа, это будет тем веселее.
Девушка в колпаке смотрела на меня удивлённо, но улыбка уже расцветала на её лице. Я угадал эту реакцию.
- В шесть, - кокетливо ответила подруга.
- Тогда в шесть у выхода. И не парьтесь насчёт отсутствия денег: можно и чай попить очень весело, - я подмигнул им и покинул помещение.
На улице проходившей мимо меня семейной чете указал на табличку.
- Мне понравились, - я для наглядности ещё и приподнял пакет, а после радостно зашагал по улице, не оборачиваясь.
Я зашёл по пути в квартиру моих друзей, где всегда собирался тусняк. Встретившую меня шумную компанию я попросил купить пирожки в колледже, обрисовал ситуацию и попросил ничего не говорить продавщице о том, чья это идея. Почти все поддержали меня, и мы лавиной вывалились на улицу. Я пошёл по своим делам в одну сторону, они – к колледжу, в другую.
Вечером, подходя к приманившей меня сегодня утром двери, я увидел четверых первокурсников, немного неуверенно ждавших меня. Среди них выделялся высокий парень, который первый вышел ко мне навстречу и пожал руку. Раскрепощённый и весёлый.
Рыжая девушка сняла колпак, и теперь её волнистые волосы густой волной растекались и волновались на плечах. Её кожа перестала казаться болезненно бледной, и серые глаза тоже приобрели особый блеск. Глядя на неё, я напомнил себе о своей дружеской миссии.
Маленькая девушка не распустила свой хвостик, но её чёрный плащ в старом стиле создавал вокруг неё особую ауру загадочности, в полном соответствии с её вкусом и характером, которые я, кажется, уже раскусил. Её взгляд, направленный на меня, был не менее загадочным, и я заподозрил, что она не играет и я на самом деле нравлюсь ей.
Третья девушка была в такой яркой светло-зелёной курточке, что сама казалась бледным негативом от неё, и, как бы я ни противился этому эффекту, я не смог обратить на неё больше внимания, чем беглый взгляд и приветственный кивок.
Мы двинулись к столовой на Невском. Путь был неблизкий, но мне нравилась эта столовая из-за демократичности цен и лояльности сотрудников к шумным посиделкам. Знакомить их с тусовочной квартирой в этом районе я не стал, чтобы не выдавать, из-за кого был такой наплыв посетителей.
- Много сегодня было покупателей? – громко спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Получается, с тобой девять человек! Разобрали все пирожки! А кто-то даже попросил сделать их завтра, потому что хотел бы взять больше, чем то, что ему осталось, - довольно экспрессивно ответил парень. – Я даже не ожидал, что идея окажется настолько удачна! Аня, думаю, это твоё призвание.
Рыжая рассмеялась, сейчас, в кругу друзей она была гораздо более расслаблена.
- Мне было так неловко поначалу продавать! А в конце было такое чувство, будто я продала не тридцать семь пирожков, а целую тысячу!
Я спохватился, услышав имя главной виновницы нашего маленького собрания и, поняв, что не знаю ни одного больше, тут же сообщил об этом.
- Меня зовут Николай, лучше, если будешь звать Никола, меня все тут знают по этому имени, - отозвался активный парень и задумался, выполняя мою просьбу вместе с именем назвать три факта о себе, из которых одно будет ложным – а мы должны будем угадать, какое.
- Я прыгал с парашютом, я нырял с аквалангом, я… забирался на вулкан в Чили.
- Ого! – удивились мы все.
- Какое бы не было ложным – ты крут, - уважительно кивнул я. – Предположу вулкан.
- А я видела фотографию в вк с Чили, так что думаю, что это дайвинг. Для него же нужно специальное разрешение и проходить обучение, - оживлённо включилась в беседу маленькая и чёрненькая.
- Парашют, - негромко сказала светло-зелёная.
Рыжая пожала плечами, но я стал её подначивать поучаствовать в нашей игре. Она сдалась и ответила:
- Дайвинг.
- Правильный ответ: я не прыгал с парашютом, - парень подмигнул девушке в зелёном, одновременно махнув в сторону угадавшей рукой.
- И как там на вулкане? – не преминул я спросить.
- В первые несколько минут я ничего не увидел: сплошной туман! А потом, сделав пару шагов вперёд… Да, то, что мне открылось, стоит того, чтобы туда ехать и долго забираться на гору! – восхищённо покачал и покивал головой парень, у него это вышло как-то чудно, почти одновременно.
- Ты был в Индии? – негромко спросила зелёная, так, что я поначалу не понял её вопроса, и только по ответу догадался, о чём она спросила.
- Как ты догадалась про Индию? – высокий Никола обернулся к девушке и по-доброму усмехнулся. – Из-за моего движения головой? Значит, ты тоже там была?
- Отлично! Эстафета переходит к угадавшему, - проявил я активность, стараясь помочь нашему знакомству.
- Яна, - представляясь, она смотрела на меня, очевидно, я один не знал её имени. – Я каталась на слоне, посещала Тадж-Махал и целовалась с индийцем.
Я оценил её выбор фактов. Поднял бровь и взглянул на неё внимательней, но она снова ускользала от моего взгляда за своим ярким плащом.
- Тут сложно угадать, - пожаловалась чёрненькая.
- В этом вся и фишка, - снова качнул-кивнул головой парень.
Девушка-загадка улыбнулась и, оглядев компанию, остановила взгляд на небе впереди себя и даже будто бы ускорила шаг.
- Я думаю, ты точно целовалась с индийцем, - начал я, пытаясь заглянуть в её глаза и по реакции вычислить правду, но она лишь слегка приулыбнулась, оставшись такой же непостижимой.
- Я думаю, что это ложь, - подала голос рыженькая, я перевёл взгляд на неё и залюбовался её раскрасневшейся от вечерней прохлады щекой, вторая была мне не видна. – По-моему, индийцы не совсем… Ну… с ними можно поговорить, но целовать их… Мне было бы неприятно, - она даже будто бы передёрнулась, но во время ходьбы это было не так заметно.
Никола рассмеялся.
- Я не буду рассуждать о поцелуях, мне сложно представить, захотелось ли бы мне поцеловать индийца. Я предположу, что это Тадж-Махал. Сам не успел в нём побывать.
- Ну тогда я за слона, - внесла свою лепту чёрненькая.
- Почему ты считаешь, что с индийцем неприятно целоваться? – спросила рыжую Яна. – Из-за цвета кожи?
- Да нет… Они просто… ну, не похожи на людей, не обладают именно мужским обаянием, - замявшись, проговорила Аня, не желая быть расисткой. – Уверена, они нормальные люди, но меня как девушку к ним не тянет.
Зелёная рассмеялась.
- Ты о тех студентах по обмену? Так они совсем ещё не мужчины, только подростки! Ты просто индийцев-то толком и не видела. В Индии есть и такие, которые ни в чём не уступят нашим мужчинам. Правильный ответ: я не была в Тадж-Махале - но не потому, что не успела. Я не люблю популярных разрекламированных мест, - она усмехнулась; её речи и образ мыслей меня влекли, но я упорно не мог найти в её оттенённом светло-зелёной тканью лице что-нибудь привлекательное. – Я предлагаю не бросать эту тему: мужского и женского обаяния. В чём оно для вас состоит?
Чёрненькая хмыкнула, видимо, не очень оценив предложение, а я поддержал Яну:
- Давайте, отличная тема! А потом продолжим наш круг знакомства.
Ребята переглянулись, и рыжая неожиданно для меня первая заговорила. Мне казалось, быть первой несвойственно для неё.
- Обаяние – это… сочетание внешней привлекательности, например, стройное телосложение и тёмные глаза, и характера загадочного и одновременно жизнерадостного.
Я тут же инстинктивно примерил это описание на себя. Глаза у меня тёмно-синие, почти чёрные, к тому же у меня была чёрная, густая и непослушная шевелюра, а также достаточно спортивное телосложение, особенно выделялись плечи, по крайней мере, мне часто говорили об этом девушки, я был вполне себе жизнерадостен… Но вот был ли я загадочен? Я одернул себя и вернулся к разговору.
- Обаяние – это умение красиво кадрить девушку, - говорила меж тем чёрненькая. – Мужчина, который знает себе цену и ведёт себя как интеллигентный хищник, безусловно, обладает сильным обаянием.
Никола прыснул:
- Хорошо, что я никогда раньше тебя не спрашивал о мужском обаянии! Неужели обаяние – черта, существующая только в глазах противоположного пола? Ведь может быть иной учитель обаятелен, но ученик, заметивший это, не становится при этом геем, да и учитель им не является.
Теперь засмеялась Яна, но её смех был коротким и приглушённым.
- Вот куда заходит разговор, - качнула она головой.
Сложно было сказать, какое при этом у неё было отношение к такому повороту разговора. Мне начинало казаться, что этот плащ она специально использовала, он был отличным прикрытием для её эмоций и личности. Если остальные были мне уже более менее понятны, то она была сплошным белым пятном в общей картине.
- Для меня обаяние вообще – это уметь казаться превосходным, чтобы люди вокруг сами начинали превозносить этого человека над собой и всем, - прервал мои размышления Никола.
Я почувствовал, что настало моё время высказаться, у меня не было желания философствовать, поэтому я ограничился короткой репликой:
- Женское обаяние – в умении казаться беззащитной, - я словно бы случайно при этих словах заглянул в глаза рыженькой.
Она поняла и смутилась, опустив взгляд под ноги. Я беспечно перевёл взгляд вперёд, на дорогу. Мы уже почти дошли до Сенной площади, от неё по улице Садовой мы должны были выйти на Невский и оказаться уже практически перед столовой.
- Аня, наверное, твоя очередь называть факты, - насмешливо произнесла Яна, и я понял, что он её вездесущих глаз маленькая сценка не укрылась.
Рыжая потянула пальцами прядку волос, видимо, помогая себе думать. Когда она заговорила, я понял ещё одну вещь: Яна не высказалась, что она думает об обаянии. У меня сложилось ощущение, что она была разочарована нашими рассуждениями, и не хотела метать бисер перед свиньями.
- Я родилась в Мурманске, я никогда не видела южные моря и я… научилась готовить своё первое блюдо в пять лет, - наконец, сказала она через пару минут, когда мы вышли на площадь.
- Ты из деревни… под Казанью, - с натугой вспомнив, проговорила чёрненькая. – Я думаю, что ты родилась не в Мурманске.
- Я думаю, что это правда, - тут же продолжил я. – Сложно такое сходу придумать. И в готовку я тоже верю, хотя и предполагаю, что хитрость может быть в годах… Либо море, либо пять лет. Наверное… ложь в том, что это было не в пять лет.
Никола предположил, что море, Яна – что Мурманск. И эта Яна опять угадала!
- А какое было первое блюдо? – обратился я к Ане с интересом.
- Омлет, - последовал краткий ответ.
Чёрненькая сказала, что у неё аллергия на апельсины, что у неё дома пять кошек и что она никогда не была за границей. Но ложь отгадали все, так как Никола вспомнил, что она ела апельсиновый джем после выпечки пирожков, после чего чёрненькая досадливо надулась. Кстати, её звали Нина.
Я сказал, что играю в покер вживую на деньги, что хорошо умею готовить и что уже с восьмого класса живу отдельно от родителей. Я успел увидеть облачко, пробежавшее по ясному лицу Ани, когда я сказал про покер. Она с надеждой предположила, что покер – ложь, а Яна тут же догадалась, что ложь – готовка. Сам не знаю почему, но я соврал, сказав, что покер был выдумкой. Я тут же ощутил угрызения совести, сильные особенно потому, что для лжи не было причин: это же игра, и тем более игре вредит неискренность участников.
Яна поджала губы, услышав моё лжепризнание, остальные подразнили её в том, что и она всё-таки может ошибаться. Наши взгляды встретились, и мне показалось даже, что в глубине её глаз я увидел мрачное торжество. Что же она задумала? Но скоро я и думать забыл об этом, мы пришли в столовую №1 на Невском 54, где я помог рыженькой снять её курточку и по-джентльменски отодвинул стул перед ней и перед Ниной.
Но перед тем, как мы зашли в тёплое помещение, мы потеряли одного члена нашей маленькой компании.
- Игорь, - обратилась ко мне Яна, стоя перед входом в полуподвальное помещение, каким являлась наша столовая. – Поскольку ты был инициатором торжества, с тебя чай на всех, кроме меня. Мне нужно идти по делам, и я вынуждена вас оставить.
Её коллеги по обучению выразили своё разочарование её столь быстрым уходом недружным мычанием. Мы обнялись и оставили Яну на улице.
Уже в помещении я неожиданно узнал, что она не их однокурсница и даже не на одном с ними потоке, а аж на третьем курсе. С ними познакомилась на устроенном старшеклассниками вечере настолок для знакомства первокурсников с ними и друг с другом. Она общалась с ними не то что очень близко, но помогла им в подслушанной краем уха авантюре, получив от преподавателей разрешение на использование кухни.
Вечер прошёл весело. Мы познакомились ещё ближе, узнали, что Никола был в двенадцати странах вместе с родителями, что в Чили гостил дважды целое лето, там, оказывается, живёт его бабушка, что Нина окончила курсы парикмахера, и я могу к ней зайти подстричься почти в любое время, когда захочу. Узнал, что Аня мечтала о Питере с тех пор, как дедушка рассказал ей о своей молодости, проведённой в этом городе, что этот дедушка – самый близкий ей человек из её родни, а её мама погибла в авиакатастрофе, когда девочке было пять лет.
- Тогда я и научилась готовить, чтобы кормить папу, он тогда от горя ничего не мог делать, - закончила она свой не слишком-то весёлый рассказ, после чего я приложил много усилий, чтобы в её глазах, да и у всех остальных, заискрился смех.
Разошлись мы перед самым закрытием метро, обменявшись контактами и условившись погулять на следующих выходных.
На следующей нашей гулянке народу было больше. Я привёл с собой музыканта Марка, по паспорту Максима, игравшего на укулеле и уже слегка укуренного к середине дня. Чёрненькая Нина привела какого-то высокого брюнета, с которым открыто флиртовала весь вечер. Компания также разбавилась тремя весёлыми парнями, дружившие когда-то только с Яной второкурсники, но потом сдружившиеся и с первокурсниками, и сестрой одного из этих парней, того, который даже в помещении не снимал серый с высоким воротом свитер. Мы пели песни, играли в игры, связанные с телесным контактом, а ещё вечером я добился одного очень желанного события.
Дело было так: вся компания шла по набережной, собираясь смотреть разведение мостов, мы с Аней приотстали около Троицкого моста.
- …нет, я не думаю, Кант говорил об этом, - закончил я, как мне казалось, свою блестящую речь и победно посмотрел на девушку.
Она полминуты смотрела на меня, а потом вдруг рассмеялась.
- Что? – спросил я уязвлённо.
- У тебя такой напыщенный вид, - сквозь смех выдавила она, я уже был растерян и смущён; она, заметив перемену во мне, стала чуть серьёзнее. – Тебе это не идёт. Ты теряешь обаяние и становишься смешным и даже чуточку лопоухим.
- Лопоухим? – огорчился я и на всякий случай потрогал свои уши.
Она снова рассмеялась, но быстро унялась.
- Выражение лица тебя преображает, кожа натягивается и начинает казаться, что у тебя уши больше, - пояснила она мне свою мысль, отнюдь не ставшую менее неприятной, но я попытался сосредоточиться на хорошем.
- Ты считаешь меня обаятельным? – спросил я.
Её взгляд вдруг стал немного робким и боязливым.
- Да, ты мне кажется таким, - призналась она тише.
- Ты говорила, что обаяние – сочетание загадочности и жизнерадостности. Значит, я загадочен? В чём?
Я внутренне замер, когда увидел, как нежная улыбка, чуть погружённая в себя, осветила её лицо. В этот момент моя симпатия к ней стала нестерпимой, и я безумно захотел её поцеловать.
- Мы познакомились с тобой при странных обстоятельствах. Те ребята, которые пришли после тебя – они же были тобой посланы? Я догадалась. Интересно, почему ты зашёл, увидев такую странную вывеску на двери колледжа. Мне непонятны причины твоих поступков, - говоря это, она задумчиво глядела куда-то на ворот моей куртки; я ещё до того, как она начала говорить, остановил наше движение за ребятами, взяв её за плечи и развернув к себе.
Закончив говорить, она подняла на меня глаза, и я как можно нежнее прижался своими губами к её чуть сладковатым мягким губам. Мы долго обнимались и снова целовались, и смотрели, как разводится Троицкий мост. Ребята смотрели Дворцовый мост, мы их потом нашли на одноимённой площади.
Тогда мы стояли, целовались, нежно соприкасаясь губами, и моё счастье казалось мне безгранично, а сердце было готово вырваться из груди. А ещё я безумно хотел обладать ею, прямо сейчас! Но сдерживался, как мог, и только всё крепче сжимал её в своих объятьях.
Она разомлела и дышала часто, но в глазах её я углядел какую-то тревогу. Я заставил себя ослабить хватку и нежно поцеловал её в носик.
- Мне кажется, или тебя что-то беспокоит? Ты знаешь, что всегда можешь рассказать мне всё что угодно, я пойму тебя и помогу, если то будет в моих силах.
Аня сомневалась и мялась, и я стал мягко уговаривать её сказать.
- Ты… ты мне нравишься, - наконец, заговорила она, и сердце моё на миг ушло в пятки. – Но я… В общем, я девственница.
Я облегчённо выдохнул, на миг мне показалось, что она отвергнет меня, но тут же ощутил сильное удивление.
- Сколько тебе лет? – изумлённо спросил я.
- Восемнадцать, - ответила она тихо, опустив глаза.
Как она была прекрасна! Яркое смущение на её щеках делало её ещё нежнее и привлекательнее.
- Мы не будем торопиться, - заверил её я.
Но проще было сказать. Уже утром, выспавшись и придя в себя, я почувствовал, как тяжело мне будет сдерживаться. Она была слишком желанна для меня! А изменять я не привык. В этот день Аня была занята, и я, предоставленный самому себе, пошёл на вечер барабанов.
Это были африканские перкуссии, и люди здесь были в свободных шароварах, цветных просторных рубахах, длинных ярких юбках и необычных платьях. Я также насчитал на мероприятии пятерых гостей из Африки, трое из которых совсем не говорили по-русски. Я переходил из комнаты в комнату в ожидании концерта. Барабаны уже постукивали, но то были ученики и любители, почувствовавшие и покорившиеся возникшей внутри необходимости прямо сейчас отдаться ритмам.
Вдруг за барабан сел африканец. Всё стихло, на этого человека, вскормленного перкуссиями с младенчества, были направлены все взгляды. Только он начал играть – и залу затопило множество свободных, отпустивших своё тело течь вслед ритмам танцоров. Его игра контрастно разнилась с тем, что звучало до него. Он отдавался ритмам полностью! Его голова дёргалась так, будто уже была отделена от шеи, глаза закатились, выделяясь ещё большей белизной на тёмной коже. Я долго не мог оторвать от него взгляда, и его ритмов будто бы не существовало для меня в виде звуков – только в виде пульса его чрезвычайно подвижного тела. Я был один на один с ним в этой комнате, в первый раз в жизни испытывая столь сильное погружение. Но вот к нему подсели русские и слегка сбили ритм, чем вывели меня из транса. Я вздрогнул от столь неприятного возвращения к действительности и оглядел залу, не сразу, однако, её увидев. Когда я вернулся в себя настолько, чтобы отдавать себе отчёт в том, на что смотрю, моё внимание привлекла смуглая жаркая танцовщица в голубом длинном платье с кучей разрезов, одно из которых оголяло бедро, и с коричневыми, перемежающимися белыми нитками, африканскими косичками на голове.
Я сам не заметил, как стал танцевать рядом с ней, и даже не понял причины своего поступка, так как совершил его совершенно бездумно.
Барабанщик окончил играть, и все замерли, потные, горячие и слегка утомлённые. Я улыбнулся девушке в голубом, она улыбнулась мне и приветственно обняла меня, назвав моё имя. Видимо, на моём лице явственно отразилось удивление, так как она рассмеялась, рассмеялась низким, волнующим смехом, неожиданно подцепившим меня за нижнюю чакру. Я пригляделся к этому неземному совершенному созданию.
- Мы где-то виделись? Я не могу этого вспомнить, - произнёс я уже под первые звуки начинавшегося концерта.
- Плохая же у вас память, - она загадочно улыбнулась и, так и не оказав мне помощи во вспоминании, позволила себе совершенно наглым образом затеряться в толпе, когда меня так раззадорила.
Попытавшись настроиться на концерт, я уже к концу первой композиции понял, что не могу выкинуть незнакомку из головы. Я пошёл искать её по пространству и нашёл одевающей обувь у выхода.
- Ты куда? – я позволил себе взять её за локоть.
Она строго посмотрела на меня, но я проявил твёрдость и не отпустил. И она совершенно внезапно развеселилась, повергнув меня тем самым в смятение: я не любил, когда не мог разгадать своего собеседника. И чем дольше у меня это не получалось, тем более скверно я себя чувствовал.
- В баню, она находится этажом ниже. Хочешь со мной пойти? – в её голосе появились нотки, которые я, распалённый, принял за издёвку.
- Хочу, - с вызовом согласился.
Она надулась, задержав в себе воздух, а потом не выдержала и снова рассмеялась. Я больше не мог этого терпеть! И моментально был обут и собран.
Мы спустились этажом ниже. «Фестивальная банька» - прочитал я табличку на двери, и мы вошли. Внутри немного гулял пар, и было тепло; всюду у входа были расставлены баночки с полезными маслами и мёдом, а за ресепшеном, являвшимся обычным пластмассовым столиком, сразу располагалась раздевалка, и туда-сюда сновали голые люди и завёрнутые в полотенца, пили чай и ели фрукты, лежавшие на блюдцах на столе у той же стены, в которой была входная дверь.
Мы заплатили за вход и вместе двинулись в поисках свободного стула и крючка. Я вознамерился не давать девушке свободы, пока не раскрою её тайны. Крючок мы нашли, и она, глядя в мои упрямые глаза, усмехнулась и начала раздеваться. Безо всякого стеснения – без какого-либо намёка на неудобство! – она сняла передо мной платье и оказалась нагой.
Вот так сразу. На ней не было нижнего белья… Сказать, что я оторопел, значило ничего не сказать! Она совершенно открыто усмехнулась мне в лицо. Я принял вызов и тоже разделся под её пристальным вниманием. И, наконец, выпрямился перед ней, не скрывая свою эрекцию. Но, кажется, опять проиграл и, глядя на блуждающую по её губам усмешку, завернулся в полотенце, лежавшее наверху в стопке для посетителей, забывших свои. Она тем временем пошла пить чай.
- Ты знаешь, что прежде чем идти в парилку, нужно прогреться изнутри, - сказала она мне, когда я тоже подошёл к столу, совершенно спокойно, будто бы между нами не происходило чего-то странного.
Она с помощью специального приспособления захватывала немного листового чая из баночки, наливала в кружку воды из только что вскипевшего чайника, а я смотрел на то, как колыхаются её загорелые груди, и, находясь будто бы во сне, думал, что никогда не вспомню, откуда её знаю, если буду пялиться на её грудь, но не мог выйти из сна и что-нибудь изменить. И вдруг громыхнул чайник, вернувшись на свою подставку, и вернул мне способность управлять своим зрением и, кажется, даже мозги. Я тут же сделал вид, что очень занят, схватив свободную чашку.
В душевой было темно. Это было большое помещение, начинавшееся сразу после коротенького коридора из раздевалки, где-то в нём должен был быть переход в парилку. Оно было освещено большими, цилиндрической формы свечами, стоявшими у небольшого бассейна, у кранов для набора воды в тазики, на белой пластмассовой табуретке, на которой покоились и поющие тибетские чаши. В полумраке также можно было различить лавочки и положенные на них широкие прямоугольные доски для лежания, а также три массажных стола, занятые голыми женскими телами, которые усиленно мяли такие же голые или обёрнутые вокруг таза в полотенце, мужчины и женщины.
Незнакомая знакомая уверенно шла впереди, и я, перестав осматриваться, догнал её. Мы свернули вправо около входа в сауну и за бассейном вышли в холодную комнатку с ровно уложенными наподобие очень широкой лежанки дровами и настежь открытым окном, напротив которого завис металлический квадрат лифта, похожего на строительную люльку. Окно выходило во двор-колодец и в окне дома напротив сидели мужчины и будто бы пили чай, наверняка поглядывая на тех, кто заходил в эту комнатку.
Девушка уже распахнула вторую дверь, и я поспешил за ней в парилку. После третьего раза погревшись в парилке и охладившись в бассейне, смуглая красотка вернулась в раздевалку, прошла сквозь неё, и я, по-прежнему следуя за ней, с удивлением увидел, что пространство бани на этом не заканчивается. Мы зашли в одну из двух комнат отдыха. Когда девушка открывала дверь, я увидел ковёр на полу, шлейф занавески на стенах и потолке и какую-то индийскую картину на ткани напротив входа. Мы зашли, девушка закрыла дверь, и всё утонуло во мраке.
- Может, включим свет? – предложил я, надеясь, что она не одобрит моего предложения, что и случилось.
Я был распалён баней, а теперь ещё и тёмной комнатой, в которой мы были вдвоём, моё тело пульсировало, подавая сигналы в космос, точно направленные после того, как в душевой толпа пела «ом», подхватывая ноты поющей чаши. Я вытянул руку и коснулся щиколотки знакомой незнакомки. Сев поближе, я отпустил её ногу, хотя мне этого не хотелось. Услышал, как она ложилась, и тоже лёг. Меня поражала совершеннейшая темнота этой комнаты и кусочек кожи её плеча, соприкасавшегося со мной.
- Ты будешь вечно меня преследовать? – тихо спросила девушка.
- Пока ты не скажешь мне, откуда мы с тобой знакомы. Мы же точно знакомы? Как тебя зовут? – хрипло ответил я, пытаясь спрятать за этим ответом весь мой огромный интерес к ней, мою зависимость от неё и даже некую привязанность. Я немного боялся, что она сейчас развеет связавшую нас тайну, и мне придётся либо признаваться в своих чувствах, либо перестать преследовать её. Но, кажется, я верно понял эту едва поддающуюся анализу девушку, поэтому не сильно боялся такого шага с её стороны.
- Это нечестно. Провалы в памяти у тебя, а мучиться от навязчивого преследователя или выдавать тайны приходиться мне, - я замер, ожидая продолжения, но обрадованно услышал лишь то, что хотел, пусть и сказанное насмешливо. – Сам вспоминай.
Я лежал рядом с ней, улыбался, и всеми участками кожи, не только тем, которым с ней соприкасался, чувствовал её присутствие.
- Ты и домой со мной пойдешь? – продолжила она.
Такое продолжение, признаюсь, мне понравилось ещё больше. Самонадеянно решив, что угадал направление её мыслей и желаний, прошептал с сильно бьющимся сердцем:
- Поцелуй меня сейчас – и тогда не пойду.
Ответом мне была тишина. Я ждал, не смея предпринять шаги первым, и с каждой секундой всё больше погружался в бездну раскаяния, вспоминая, что у меня начались отношения с Аней, и анализируя, как должна отнестись к моему предложению эта непостижимая незнакомка.
- Пожалуй, пора снова в парилку, - девушка рядом со мной зашевелилась, и я увидел, как она села; привыкнув к темноте, мои глаза изобличили её кажущуюся непроглядность.
Я вдруг понял, почему побежали по моей коже мурашки: голос этой девушки был теперь совсем чужим. Видимо, она оскорбилась или разочаровалась во мне из-за наглого предложения. О, она, конечно, прочитала всё, что было скрыто мною в паузах между словами!
Я схватил её за руку.
- Подожди. Прости меня, - сказал я тихо. – Я пошутил, давай забудем? Я не маньяк, и не буду тебе так докучать, но я правда хочу разгадать тебя.
Разгадать тебя… Вот так я всё равно позволил себе спрятаться, затаиться. Понимай как знаешь, девочка, то ли разгадать загадку нашего знакомства, то ли понять саму тебя, испытывая интерес к твоей сути…
Увы, это была слишком слабая уловка против этой особы.
- На это тебе, возможно, понадобится не один год, - ответила она, приблизив в темноте своё лицо к моему. – Подумай, готов ли ты тратить на это свою жизнь.
Я почувствовал вкус её дыхания на своих губах, а потом она встала, щёлкнул замок – и она покинула комнату для медитаций. Я не последовал за ней, почувствовав, что она немного устала от меня. Или это не я был чутким, а она так тонко дала мне это понять?
Я сидел во вновь наступившей темноте и думал над тем, что здесь произошло, над тем, какого чёрта я вообще себя так с ней веду, когда у меня есть Аня, анализировал свои чувства и желания, пытаясь найти источник их возникновения. И только минут через пять-десять до меня дошло, что значил щелчок перед её уходом: она закрылась здесь со мной на замок, чтобы нам никто не мешал! Чего она хотела?...
Когда я вышел из комнаты, оказалось, что она покинула баньку. Не попрощавшись, не оставив записки. Её абсолютно не заботило, увидимся ли мы снова? С другой стороны, она-то явно знала, кто я. Значит, раз она не оставила мне зацепки, её не смущало делать первый шаг. Вообще, по-моему, ей это нравилось.
Однако вопреки моим ожиданиям, которыми я себя утешал, мне не писали и не звонили никакие загадочные девушки, и на мои отписки на стене в вк: «иду туда-то, присоединяйтесь», - никто необычный не реагировал.
Две прогулки с Аней прошли гладко и удачно, но, хоть я и держал её за руку, хоть и любовался её лицом, когда что-нибудь её смешило, хоть и целовал её охотно в губы и щёки, я вспоминал тот вечер африканских перкуссий и думал: стоит ли мне развивать отношения с девушкой, влечение к которой не перебивает влечения к кому-то ещё? Я не хотел обманывать, и чувствовал себя виноватым перед такой наивной и чистой девушкой как Аня. В конце концов, я решил с ней расстаться. В тот день у них в общаге была вечеринка, и я был на неё приглашён.
Я оделся с особой тщательностью, вытащив из шкафа и даже погладив чёрную рубашку и брюки, дважды причесав свою непослушную шевелюру. В семь вечера я уже прохаживался перед общагой, ожидая сигнала. Выбежала Аня и помахала мне с крыльца, мы пронеслись мимо пустовавшего поста охранника, вместе с нами проскочил ещё один мужчина, тоже, видимо, гость вечеринки – в чёрном костюме с серебряной рубашкой и красной бабочкой. Когда мы были на третьем этаже, я даже признал в нём поклонника Нины, с которым она без устали флиртовала в прошлые выходные.
На шестом этаже мы свернули с лестничной площадки в тёмный коридор.
- Подождите меня, я сейчас, - прошептала Аня и скрылась.
Мы послушно остались стоять.
- Меня зовут Никитой, - представился с красной бабочкой.
- Игорь, - я пожал протянутую руку.
- В первый раз здесь? Я второй…
И тут из боковой двери кто-то появился, я вздрогнул, боясь за успех нашей операции.
- Что вы здесь делаете? – возмущённо спросил нас женский голос.
Мы переглянулись, и я понял, что эту ситуацию мне придётся взять на себя.
- Мы ждём Аню, - начал я, приготовившись к обороне.
Голос очень знакомо фыркнул, в моей памяти возник образ девушки в голубом. Невольно я почувствовал дрожь, пробежавшую по телу от воспоминаний.
Девушка вывела нас на лестничную площадку, и при ярком свете образ богини слился с образом невзрачной девушки в зелёном плаще, слился, став милой круглолицей Яной, одетой во всё чёрное и обтягивающее и выглядевшей на все сто процентов элегантно и ни на процент пошло. Я поймал себя на том, что продолжаю восхищаться ею.
Она смотрела мне в глаза насмешливо, но дьяволята плясали только в её зрачках, лицо было спокойно и даже доброжелательно.
Я поздоровался с ней сухо, пытаясь запихнуть поглубже в себя всё ненужное сейчас, но разбуженное. Она же радушно обняла меня, не смутившись моей холодностью. Я прижал её к себе, прежде чем отпустить.
Теперь я не просто знал, что мне нужно расстаться с Аней, теперь я в это свято верил. Я не мог обманывать её, а ещё я не мог довольствоваться тем, чтобы только издалека наблюдать за этой девушкой Яной. Мой бестолковый зверь, топтавший хрупкий, мною кропотливо взращиваемый сад в моей душе, теперь хотел обладать ею. Я сильно понадеялся, что он истоптал цветы в последний раз.
Яна провела нас наверх, сообщив, что у одного их друга есть ключи от стеклоблока, поэтому вечеринка обещает быть шикарной, отвела нас в просторное помещение, по бокам которого ютились двухъярусные кровати.
- Сюда заселяют заочников на время сессии.
Под потолком крутился зеркальный шар. Яна указала на него.
- Диджей нашего института принёс.
На полу в углу люди играли в настолки, у дальней стены на кроватях уже открывали алкоголь, в центре девушки расставляли на столе тарелки с салатиками и булочками.
- Располагайтесь. Пойду скажу Ане, что вы здесь. Внизу вас было бы слишком опасно оставлять без охраны, - Яна улыбнулась и скрылась за дверью.
Вскоре обе девчонки пришли. Аня переоделась в короткое красное, очень шедшее ей платье. Я вздохнул, меня вовсе не радовала предстоящая перспектива расставания. Я мог бы пойти по более простому пути и не обращать на неё внимания, напиться и ещё как-нибудь разочаровать её, чтобы она сама захотела избавиться от меня, но мне хотелось поступить как мужчина.
Я подошёл к ней, улыбнулся немного натянуто и попросил её найти более удобное место для разговора. Мы вернулись на шестой этаж и зашли к ней в комнату. Там царил небольшой кавардак, явно рождённый надвигавшейся вечеринкой. Аня, чуть подумав, включила настольную лампу и выключила основной свет. Я сел на кровать, и она села рядом со мной.
Я собрался с мыслями и заглянул ей в глаза. Тут я понял, как она волнуется, и мне стало отчего-то проще говорить.
- Анечка, я очень… трепетно к тебе отношусь и очень ценю тебя. И именно поэтому я затеял весь этот разговор. Я понял, что… - я смотрел в эти бездонные, погрустневшие уже после первых слов глаза и понимал, что не могу сказать им всю правду; больше всего в этот миг мне хотелось обнять девушку и успокоить её тайное волнение, хотелось нежно целовать эти губы и не думать ни о долге, ни о силе чувств, - что… я слишком испорчен, чтобы быть с тобой.
Её губы раскрылись в удивлении.
- Всё нормально, ты хороший, - начала она, но я тут же прервал:
- Нет. Я решил это твёрдо, я знаю, что это не совсем справедливо к тебе, что ты тоже должна была участвовать в принятии решения, касающегося нас обоих, но… Будет лучше, если мы остановимся сейчас и, причинив друг другу лишь совсем крохи боли, останемся друзьями. Сейчас это ещё возможно, и я очень надеюсь, что у нас получится стать друзьями.
- Но я уже люблю тебя! – воскликнула девушка, блеснув увлажнившимися глазами, но не плача. – И то, что ты сейчас говоришь, больше похоже на бегство.
- Это и есть бегство, - признал я, – но благоразумное. Я понял, что это выше моих сил – полюбить тебя больше всего, а меньшего ты не достойна. В начале наших отношений я не думал так глубоко, хотя должен был, но теперь задумался и не хочу играть с тобой. Ты замечательная, и я не хочу тебя портить. Пусть лучше однажды тебя найдёт тот, кто сможет быть так серьёзен, - слова шли из души, я говорил как на одном дыхании, не осознавая, что собираюсь сказать, но понимая, что всё правда, когда слова были произнесены.
Аня не поднимала головы, слушая меня. Я видел, как слеза упала и разбилась о её ногу. Потом она посмотрела на меня немного застенчиво – это был знак для меня, что между нами возникли совсем другие отношения с новой дистанцией – и по её лицу нельзя было сказать, что она плакала.
- Яна мне говорила, что ты так скажешь и что это так и есть, что это правда, - вдруг сказала она то, чего я никак не ожидал услышать. – Я была готова, но мне всё равно грустно… Это правда не из-за того, что я с тобой не сплю?
- Правда, - ошеломлённо подтвердил я.
Опять Яна меня опередила! Но где она научилась так хорошо просчитывать людей?
- И это даже лучше, что не спишь. Я к тебе поэтому так серьёзно отнёсся. Береги себя, и не давай топтать себя недостойным, - добавил я, стараясь быть осторожным в выборе слов.
Мы ещё немного поговорили, и меня поразила сила её духа, позволившего ей так спокойно принять моё решение. А может быть, ей было всё равно? Ведь мы всего ничего были вместе. Или она уже успела всё пережить в разговоре с Яной?
Я нашёл эту девушку-загадку спустя четверть часа в стеклоблоке.
- Как это понимать? – уведя её на балкон, заговорил я.
Она приветливо мне улыбнулась.
- Значит, сегодня? Ты молодец.
- Откуда ты знала, что я расстанусь с Аней?
Эта миловидная шатенка тряхнула африканскими косичками.
- Я не знала, но надеялась. Значит, ты достаточно благороден.
Я вздохнул, чувствуя, что сдаюсь. Перед этой девушкой хотелось сложить оружие, но я не мог сдать все позиции.
- Мы с тобой – это вообще возможно? – тихо спросил я, явно не говоря о сегодняшнем дне.
Планеты её глаз уставились на меня благодушно, но молчаливо. Я сказал им:
- Мне, кажется, никогда не понять твоей загадки. Твоя душа лежит за семью печатями, и я не понимаю, как ты можешь так сдерживать себя и заковывать в рамки. Тебе не душно? – я был как кролик перед удавом, я говорил и видел только вращавшиеся передо мной планеты её глаз.
Внезапно что-то произошло, я понял, что удивил предсказательницу. Я попытался вспомнить, что только что сказал, но не мог, а время текло и песком убегало сквозь пальцы, и когда оно утечёт – я потеряю то, что неожиданно получил. Помолчав, девушка внезапно открыла мне нечто, что я принял бережно от неё, как сокровенное:
- С Нового года я выхожу в академотпуск и лечу в Индию.
Моё сердце затрепетало, и я тоже перешёл на шёпот:
- Я поеду с тобой.
- Жизнь будет сложной, - помолчав, сказала она мне.
Я качнул головой.
- Мне плевать.
Я хотел бы сказать ей, что только вдалеке от неё моя жизнь будет сложной и тяжёлой, но было ещё слишком рано. Я знал, что она оттолкнёт меня, и я потеряю тот маленький островок в её душе, что завоевал… сегодня?
Она посмотрела на меня так, будто прочла мои мысли, и улыбнулась той улыбкой, которую я теперь любил.
Через месяц мы вдвоём поднимались по трапу в самолёт, держа в крепко сжатых кулаках надежду и храбрость. Мы были только товарищами – не любовниками, не возлюбленными, - но я был счастлив. Я стоял на пороге великих открытий и приключений, которых даже не мог представить. Моим напарником была девушка, царица, ради которой я повзрослел и благодаря которой я перестал разменивать свою жизнь на пустые и малозначительные вещи.
- Знаешь, забавно думать, что всё началось с пирожков, - вдруг вспомнил я.
- Нет, всё началось с твоей открытости и даже любви к авантюрам. Ты не побоялся ответить на зов судьбы, - мудрые глаза взглянули на меня с одобрением и нежностью.
Я счастливо рассмеялся, переполненный ликованием. И решил, что это главное в моём характере – готовность сказать судьбе «да».
Самолёт взлетел. Я открыл новую дверь, теперь уже с вывеской «Индия».
8.09.16