Глава 4. Вятский обычай

 

     После отдыха долго собирались в дорогу, многим не здоровилось, но  тряска и движение выбили из них коварный хмельной дух. И скоро поезд уже ходко двигался по дороге на Вятку, не очень большой город в те времена, так захолустье. Быстро кончились поволжские лесостепи, где деревья стояли лишь небольшим рощами. На белом горизонте показались настоящие хвойные леса сплошь состоящие из огромных елей. Передними, словно для красоты, виднелись купы белых берёз, качавшие длинными голыми нитями ветвей. Вот к этому лесу и вёл свой отряд Кремнёв, там под пологом леса задумал он ночлег.
 
   Сам Никон чувствовал себя отлично, город вызывал в нём чувство неясной тревоги, всего там можно было ожидать. Он решил в будущем не делать остановки в городах где были царские воеводы, мало ли что взбредёт на ум в столице Москве. Перед дорогой из Нижнего приходил к нему один стрелец по прозвищу Михайло Колокол, просился отчислиться из полусотни, на что Никон заявил: "Прав таких не имею, тебе идти свободно не дозволяю, если хочешь спытать судьбу иди к воеводе, он тебя быстро в Москву возвертает". После такого вразумления Михайло помялся и отстал от головы. Быстро летит время в дороге, ещё быстрей летит короткий зимний день. Вот и, казавшийся таким далёким, лес оказался рядом и защитил наших путников от холода и ветра. Часа два устраивались на ночь возле опушки, в глубине леса слышался вой голодных волков, одну росомаху убили почти рядом с костром, зверь небольшой, но дюже нахальный и злой. Даже пробитый копьём насквозь он рычал, скалил зубы и пытался схватить стрельца за ноги пока не издох. Пришлось развести несколько костров и держать всю ночь, с этим легко справился Федя Верёвка, любил он ночью караулить.         
      
  А  как же домовой, а вот как: в городе Нижнем ему не понравилось, чувствовалось ему какая-то опасность над его семьёй. Поэтому крутил он всё быстро-быстро, да так, что чуть не забыл про персидскую саблю – хорошо вспомнил, и вовремя передёрнул, уснул бы Иван Савич пьяный и прощай сабелька, на пьяных ведь никакие заговоры и тем паче волшебство не действуют. Такому знатному рубаке как Никон, без отличного клинка нельзя. Есть у него три сабли, булат добрый, но не по мастеру, так как рубит Никон знатно, с левой руки, удар от неё редко кто учует, только вжик и нет головенки, в худшем случае рубит только до соска.      Удар идёт полукругом, сабля движется по сложной дуге почти вровень с головой и попадает прямо в шею супротивнику. Многие пытались научиться, даже князь Василий пытался выучиться, так не дано, не смог одолеть науку. В это время особо близко взвыли волки. Домовой сразу вспомнил какой отличный заговор есть против серых, поэтому он подобрался к кострищу, выкатил из него уголёк поярче, потрудился с ним. Совсем скоро волки услышали в чаше леса завыванье волчицы, ответили ей и поспешили на зов. В таборе наступила тишина: перестали ржать и рваться кони, уснули люди, только Федька сидел у костра, обхватив руками худые коленки. Домовой двинулся проведать семью. Глеб и Роман ночевали в одном возке с родителями, все мирно спали, в холодном воздухе клубилось их дыхание. Борзая сука, чуть прикрыв глаза, лежала в ногах, время от времени шерсть на её спине вставала дыбом, чуяла она недалеко волков. Домовик юркнул в отдушину возка, внимательно оглядел подопечных, Арине в это время снился страшный сон: будь-то дочь Наташка едет с крутого берега на санках, а впереди полынья во льду. Домовой быстро вмешался и заставил бабу, полоскавшую бельё в проруби, остановить санки. Затем посидел немного, решил что всё в порядке и отбыл к себе.
   
   По утру Никон проснулся поздно от необычной тишины, вылез из-под меховой полости и выпрыгнул из возка. Время наверно много- решил он, глядя на ковшик Большой  медведицы. Табор и не думал просыпаться, только у костра суетился неугомонный Федька, грея воду в большом казане. Никон вернулся к себе, вынул из под облучка вяленого сазана, отнёс его Феде, тот хмыкнул, стал жевать, прихлёбывая воду. Чувствуя что время подпирает, Никон стал суетить народ, приказав выступать через час, перекусив чем бог послал. И только засветило обоз уже двигался по дороге, скрипя свежим снежком. Дорогу пересекали бесчисленные следы зверей, птицы кричали по всему лесу, чувствовалось, нечасто здесь проходят обозы, но стежа была терпимой, виделся даже недавний санный след. Этот след скоро и привел к месту лесной недавней драмы: возле спуска в небольшой ложок валялись чьи-то перевёрнутые сани, оглобли нелепо торчали кверху, лежал рваный хомут, рядом полуобгоревшие факелы, вокруг всё покрыто многочисленными следами матёрых волков. Ни костей, ни людей, только белое покрывало снега и немного крови. Валялся и окровавленный топор на длинном топорище. Люди молча проезжали мимо истово крестясь. Голова приказал Еремею раздать дюжину саженых копий с массивными обоюдоострыми наконечниками. Таким копьём, кто труса не празднует, легко убить медведя, а волка и подавно. Ерёма раздал их самым дюжим стрельцам.
      
   Опальный князь Василий честно признавался в долгих дорожных разговорах с Никоном: "Слаб я духом провести преобразования на святой Руси, жаль мне народец наш, его так мало на необъятную страну. Хотя знаю с чего начать и трактат уже написал как и что сделать. Надо строить заводишки, расширять торговлю, государству нужны деньги, а не лён, да сало. Нужно регулярное войско, а платить нечем. Нужно новое оружье, а платить нечем, надо открывать школы и учить ремеслу людей, а платить нечем, как видишь круг порочный, но прочный. И сторонников у меня шиш". Вот такие прошлые воспоминания пронеслись вдруг в голове Никона. Нет больше князя, в Пустоозёрске отдыхает, да вряд ли ему там сладко. Кремнёву всегда нравился симпатичный Князь, при расставании сунул он Никону немалый мешок серебра, наверно с полпуда. Никому про то не хвастал Кремнёв, сейчас вёз с собой, на Камне пригодится, да и о детях надо думать, растут как на дрожжах.
         
        В дорожных хлопотах пролетело три дня без особых происшествий, приближалась Вятская земля, названная так вероятно по имени главной своей реки, других версий вроде не слышно. Река не малая, но не Волга и не Кама, рангом пониже. Кто такие эти вятичи, да тоже русские, но говорок испорчен, чувствуется влияние удмуртов и мордвы. Выскочили они в эту землю давным-давно, когда государство еще не имело царей, но уже князь Иван третий ими заинтересовался, живут вроде рядом, а податей не платят, и послал туда войско навести порядок. Долго плутало войско по дремучим вятским лесам, лес есть - вятских нет. Наконец обнаружили несколько сёл, сёла есть - народу опять нет. Решили ждать, может, приедут, но не на тех нарвались! Запрятались вятские по своим дремучим лесам, где им известны все тропки, угнали туда скотину и немногих коней, настроили землянок,  а кто пошустрей тот  избушки нарубил. И живут, не видят разницы, где значит жить, совсем ничего не понимают. Время идёт, войско князя великого, отца, стало быть, нашего, харчи поистратило, пообносились, решили возвращаться, не жить же в глуши всю жизнь, да и семьи чай ждут – не дождутся. Ушли на свою Москву, спалив несколько деревень. Вятские, кто пошустрей, назад  свои деревни отстраивать, а кто  ленивые, так на новом  месте и приросли, что бегать везде одинаково.