«Время – сложная штука,
Оно всегда сбивает с толку.
Но всё-таки до меня постепенно доходит,
Что время – это не мешок,
который набивается чем попало…»
(Xyлио Кортасар)
В те годы я жил в городе К. и добирался на работу и с работы на автобусе под номером 69. Я любил именно этот рейс и именно один из автобусов, которые ездил с двумя цифрами на лбу – шестёркой и девяткой – цифрами-палиндромами (взаимными). Кроме того, что этот номер вызывал у меня эротические переживания (эх, молодость, молодость!), он влёк меня тем, что был самодостаточным миром со своей атмосферой бытия. Проницательный читатель тут же будет вопрошать: «А предисловие где? Где оно? Как же так, что опять – «без предисловий в тот же час»? Где рассказ, что такое вообще автобусы, откуда они взялись, какова была их история, и кто вообще придумал этот феномен бытия – автобус. А может кто-то из читателей и не знает, что такое автобус и не видел его никогда, не ездил на его мягких сиденьях вечных путешествий? Может, кто-то из читателей ездил только на омнибусах и на пароходах, а может кто-то путешествовал исключительно пешком, преодолевая мозолистыми стопами версту за верстой, или слышал только стук колёс дилижанса по камням дорог? Или только арбы, или только скрипящей телеги, на которой возят спелые антоновские яблоки? И никогда не слышал ласковое урчание двигателя автобуса?» На это я бы ответил проницательному читателю: такая уж у меня манера рассказа, стилистика письма – такой я уж модернист неисправимый. Такой.
Итак, автобус. Помню автобусы шестидесятых – эти романтично-космические гармошки, в утробах которых разговаривали о звёздных путешествиях. И казалось, что эти автобусы вот-вот станут двухэтажными. Но они как-то исчезли, ушли в небытиё, так и не превратившись в космические корабли или глейдеры на позитронных эмиттерах. Исчезли как-то незаметно. Так же, как и разговоры о галактиках и звёздах в общественном транспорте. Автобусы семидесятых стали серыми водовозами с периодически возникающими сумасшедшими пассажирами, произносящими громогласно свои потусторонние истины молчаливым и испуганным пассажирам («Что он говорит такое? Щщщас КГБ всех заметёт. И того кто говорил, и тех, кто слушал…»), что вдруг решили переместится с точки А в точку Б. Эти автобусы граждане воспринимали как элемент двигателя прогресса и часть пейзажа – не более, ни менее. Но вот потом – где то в середине семидесятых появились «Икарусы» - жёлтые и наполненные пространством и временем. К ним привыкли позже, сначала гордились – а вот я уже на «Икарусе» катался, мне повезло вот как. Мне самому долгое время казалось, что этот автобус действительно полетит к Солнцу и сгорит в его беспощадных лучах и упадёт метеоритом на грешную землю. В начале восьмидесятых годов, когда, собственно и случись то, о чём я повествую, граждане дорогие, точнее хочу рассказать проницательному читателю (и не только ему, а и всему обществу, всему человечеству, что идёт семимильными шагами к прогрессу), автобусы стали элементом банальной жизни. И сама жизнь стала банальным случаем. Хотя, автобусы были более серьёзным явлением, чем смешные троллейбусы – эти рогатые жуки, «тролики» на сленге тогдашних студентов и усатых электриков (а не все они были родом из Гданьска, не все). И более лёгким, чем архаично-консервативные трамваи. На трамваях ездили те, кто знал куда он едет и зачем, и что ожидает его в этом эфемерном будущем. На автобусах ездили, кроме вездесущих студентов и библиотекарей, ещё и «рабоцяги» (с ударением на «ц»), хотя, нет, они тоже больше любили троллейбусы. Помню в 1981 году ехал я на троллейбусе на химический завод. Троллейбус был набит до невозможности, но какой-то «рабоцяга» открыл руками двери и втиснулся в него. Кто-то в шляпе закричал: «Куда лезешь?! Троллейбус не резиновый!!!» На это «рабоцяга» ответил: «А я думал, что это гaндoн!» В автобусах подобные случаи и реплики случались только в виде исключения. На автобусах ездили люди, которые мыслили будущем, жили именно в тот миг, а если и спешили куда-то, то в неизвестность.
Итак, жёлтый автобус с номером 69. Я любил ездить в его уютном вместилище, всё равно, в какое время суток, и думать о вечном. Когда людей было не так много, я любил в автобусе читать, пока он вёз меня с одной точки пространства-времени в другую: с прошлого в будущее, по поверхности планеты Земля. Читал я в автобусе в те времена преимущественно или «Никомахову этику» Аристотеля или «Махабхарату». А за окном был совок – густой и серый, неприятный и душный. Отвратительные коробочки хрущовок, потоки людей и машин: без смысла и цели. Но в этом 69-том автобусе сам собой возникал особый замкнутый мир. Создавали этот мир в первую очередь водитель – ещё тот чудак и несколько постоянных пассажиров, хотя не все из них были личностями симпатичными, но колоритными. Водитель был оригинальным шутником. Когда пассажиров было слишком много, и они не могли поместиться в автобусе, и задние двери не закрывались, то водитель кричал в громкоговоритель: «Прикройте задний проход!» или «Закройте двери, а то мне хо-о-о-о-олодно!» Иногда начинал рассказывать, насколько свободно сегодня продаются талоны на проезд в автобусе и какие они хорошие и как это здорово их купить. Или выкрикивал, когда кто-то застрявал в дверях: «Ой! Граждане! Там кто-то из дверей вываливается – то ли человек, то ли студент…» Иногда люди улыбались или даже смеялись.
Еще в этом автобусе постоянно ездил один пожилой человек. Не так чтобы очень старый, но уже изрядно дряхлый. Внешностью он напоминал пристарелого замполита. Не хватало ему только кителя-сталинки. Он постоянно приставал к молодым людям со всякими претензиями: «Вот, до чего дошло, молодёжь ходит одетая, как клоуны в цирке! Можно подумать, что они сами заработали на эти американские джинсы! У родителей деньги выклянчили, бездельники, лентяи, тунеядцы, хулиганы! Вместо того, чтобы работать, они всякую вражескую музыку слушают!» Если он видел молодого парня, который уснул в кресле, он тут же начинал громогласно высказывать гипотезы, чем он ночью занимался, вместо того, чтобы спать. Если он видел, что кто-то в автобусе читал, он тут же возмущался: «Вот, не учится совсем, розвлекается целую ночь и цейлый день, а теперь думает в автобусе что-то выучить, но смотрит в книгу, а видит фигу!» А если он видел девушку в короткой юбке, это было вообще – сцена достойная пера Зигмунда Фрейда. Тут такие были сочные эпитеты… А если он видел пару молодых людей, которые в автобусе целовались (а я по молодости тоже этим иногда грешил), то его возмущению не было границ: «Бессовестные! Как вам не стыдно! Что на людях делают! Куда только милиция смотрит! До чего дошло! До какого разврата! Скоро в автобусе не только целоваться, но и …» Тут его фантазия летела в невиданные дали. У меня было такое впечатление, что он преднамеренно с утра до вечера на этом автобусе катается – только для высказывания своих суждений о молодёжи – это был смысл его жизни.
В тот день его в автобусе не было. Я ехал и скучал. Не спалось и не читалось. Пытался думать о море, тёплых волнах и кокосовых пальмах на берегу – не получилось. Автобус был в меру заполнен. Не напханный людьми, как всегда, но и не свободный, как бывало поздно вечером. День был летний и жаркий, настроение у граждан было беззаботное, даже немного лимонадное. В автобус зашла молодая женщина лет 25 – не более, с малым ребёнком – мальчиком, где то лет четырёх отроду. Мальчик, усевшись на переднем сидении у окна тут же начал заунывно клянчить: «Мама! Купи мне мороженое! Ну, купи мне мороженое! Ну, купи! Ты же обещала!» И так бесконечно. И громко – на весь автобус. Мама ему раздражённо: «Нельзя тебе никакого мороженого – простудишься!» «Ну, купи мороженое!» «Замолчи! Не купли я тебе сегодня никакого мороженого!» «Ах, не купишь?! Не купишь?! Тогда я расскажу папе, как ты дяде Володе пиcькy целовала!» Тут весь автобус громко и единогласно заржал: «Ха-ха-ха!» Удержатся было невозможно. Молодая мама тут же просит водителя остановится. Он останавливает автобус, она выходит, тянет за руку малыша, который возмущается и сопротивляется: «Мы ещё домой не приехали!» В автобусе продолжают дико и неудержимо смеяться. Все, включая водителя. Не успевает автобус проехать и нескольких метров, как на дорогу выбегает молодой человек и отчаянно жестикулируя, останавливает автобус. Водитель, естественно, останавливается, пассажир запыхавшись залетает в автобус и подходит к водителю, желая купить талончик на проезд. А водитель и вопрошает его: «А Вы случайно, не дядя Володя?» Весь автобус просто катится от смеха: «Ха-ха-ха!» Новоявленный пассажир с нескрываемым удивлением осматривает салон. А я смотрю в окно. А за окном всё тот же совок – серый и безнадёжный.