Моё первое знакомство с Толстым состоялось очень рано – когда мне читали сказку «Три медведя». Свои ощущения помню смутно. Кажется, я не восприняла историю всерьёз – очень уж глупо вели себя медведи. А девочка-героиня и вовсе вызывала недоумение. Зачем было лезть в медвежий дом и валяться на хозяйских кроватях? Но авторы сказок отнюдь не всегда бывают логичны.
Позднее бабушка прочитала мне «Кавказского пленника». Эта история произвела на меня огромное впечатление. Я полюбила её даже больше моих любимых волшебных сказок. И когда болела, всегда просила почитать «про Дину» – ту девочку-подростка, спасительницу главного героя. Как-то сложилась её судьба? Толстой ничего об этом не говорит. Вероятно, отец насильно выдал её замуж, и она стала тенью и прислугой мужа.
Очень люблю мемуары старшей дочки Льва Толстого – Татьяны. С какой искренней любовью она вспоминала Ясную Поляну, отца и мать, братьев и друзей дома! Но что-то тревожное порой мелькало между строк. Частые роды и болезни матери. Неоднозначные отношения между членами семьи. Присутствие тёмных духов в доме. Например, в памяти осталась странная игра, когда Лев Николаевич хватал детей и прятался в дальний угол от таинственного незнакомца. В другом месте Таня рассказывает о своём ночном похищении существом, похожим на волка. Что это? Богатое воображение ребёнка? Или девочка действительно видела неких сущностей, обитавших в яснополянской усадьбе?
Несколько лет назад мне в руки попала книга Павла Басинского «Лев Толстой: бегство из рая». Книгу я прочла взахлёб. Кое-что мне было уже известно, а иное стало откровением. Немного напрягло название книги. Никакого рая в Ясной Поляне никогда не было. И быть не могло.
Соня Толстая лишилась невинности в дорожной карете на пути в Ясную Поляну. Позднее граф написал в дневнике: «что-то болезненное». Он был груб с молодой женой, совершенно её не чувствовал, но считал происходящее естественным. Был уверен, что семейное счастье досталось ей слишком просто.
Так началась семейная жизнь Льва Толстого. Тяжёлая для него и порой невыносимая для его жены Сонечки. Она всю жизнь не могла простить ему измены с крестьянками и первую брачную ночь, а он ей – зажатость и холодность. С этого эпизода начались их взаимные упрёки и раздражение.
Почему же её отец, врач, не подготовил дочь к тому, что её ждёт? Так было не принято. Наверное, накануне свадьбы с ней говорила только мать. А что она могла сказать? Неопределённость вроде: «Тебя ждёт то, что может испугать и потрясти. Но это удел всех женщин». И Соня смирилась. А недовольство росло. Молодая жена часто закатывала графу истерики. Неукротимый Лев злился. Хотя отчасти сам был в этом виноват. Почему он не был тактичен с ней? Почему не стремился сделать близость более приятной для неё? Мне кажется, наслаждения она не испытывала, только отвращение к мужу в интимные минуты.
Выходя замуж, Соня Берс ещё не знала, что одевает на свою девичью шейку ярмо постоянных беременностей, болезней, хозяйства, а также тяжёлого характера мужа и переписки его работ. Больше всех она любила своего последнего ребёнка, Ванечку. После его смерти Софья Андреевна так и не оправилась.
«Войну и мир» я прочитала ещё в школе. Отвращения не испытала, восторга – тем более. Сильнее всего меня удивило, что Толстой любил Наташу Ростову. Не верю. Или это – любовь садиста. Взять хотя бы жуткое преображение девушки в конце. Разве может нравиться любовь Пьера и Наташи? Трудно себе представить, что люди, которые живут, как эта парочка, счастливы. Особенно не может быть счастлива Наташа, если то, что написал о ней автор вначале, – правда. Неужели романтической и одухотворённой натуре интересны грязные пелёнки? Любовь к детям – понимаю, любовь к их экскрементам – нет. Превратив Наташу в самку, Толстой уничтожил её душу.
«Анна Каренина» – роман о ещё одной женщине, которую убил Лев Толстой. За то, что она посмела искать большего, чем могли ей дать её мужчины. За то, что вышла из образа, который был для автора эталоном. Благословенный патриархальный идеал. Но в конце жизни писатель бросил этот идеал в лицо своей глубоко несчастной жене. Не потому ли Софья Андреевна кинулась в пруд? Желание швырнуть куда-нибудь своё тело, чтобы освободить душу. Под поезд, в пруд – неважно. Только это иллюзия свободы. Унижение перед тираном превращает женщину в животное, которое ничего кроме презрения у него не вызывает. Подлинная свобода – понять это и уважать себя. Недаром во второй половине жизни Софья Андреевна увлеклась музыкой и композитором. Это было её освобождение. Роман был платонический, но Толстой зверски ревновал. Понимал, что теряет бразды правления.
«Воскресение» – путь к освобождению обольщённой и униженной девушки. Была такая и в судьбе самого писателя – простая крестьянка Глаша. Его тётка – старая дева – вышвырнула её на улицу. Но сестра неукротимого Льва оказалась не такой ханжой и приютила её у себя. О чём думала бедная девушка? Вспоминала ли своего растлителя? Можно себе представить её чувства. Но автору было мало унизить девушку блудом. Он пишет роман, где называет её Катюшей, помещает в публичный дом, чтобы её унижали другие мужчины, и вешает на неё чужое преступление. Главная героиня могла бы возненавидеть такого автора.
Уже в зрелые годы Толстой пишет скандальную «Крейцерову сонату». Пишет в порыве ревности, ибо жена посмела увлечься композитором Танеевым. Эта повесть – разгул страстей и плевок в лицо Софье Андреевне. Главный герой Позднышев убивает жену за измену с музыкантом. Причём автор даже не удосужился дать жене имя.
Старшая дочь Толстого вспоминает, что отец был невысокого мнения о женщинах, презирал и насмехался над ними. В семейном кругу это называли «женофобией». В то же время его очень влекло к женщине – как к самке. И он считал воровкой ту, которая нарядом провоцирует вожделение.
Лев Толстой видел в женщине орудие похоти или инкубатор для вынашивания потомства, но вот главного – души – не разглядел. И этого жена так и не смогла ему простить – о чём неоднократно писала в дневниках и жаловалась сестре.
В последние годы жизни с мужем Софья Андреевна страдала тяжёлой формой истерии, а то и похуже. Некоторые проявления её характера больше смахивали на паранойю. Отношения с младшей дочерью Александрой напоминали военные действия. Но вот что удивительно. После смерти Льва Николаевича его жена успокоилась и примирилась с дочерью. Вот уж верно говорят: «Муж и жена – одна сатана».
В час смерти Толстого некоему прозорливому старцу на Валааме было видение: за писателем гнались бесы и мешали ему прорваться к церкви, а потом схватили его за бороду и увлекли в пучину. Символично и то, что в поздние годы жизни самым близким Толстому человеком стал его редактор по фамилии Чертков. Этот интриган делал всё, чтобы поссорить писателя с семьёй.
Однажды я увидела Толстого внутренним взором. Это был старик с мудрыми глазами и синей бородой. Он задумчиво смотрел на меня. А рядом стоял его демон и улыбался…