Каждый может попытаться пройти этот путь, от авторитета – до вечной тайны.
За этим? Путь к абсолютному одиночеству, дошел до абсолюта, понятно, все становится возможным. Но как дойти, признать насилие естественной вещью. Все, далее начинается естественный процесс роста силы, ее применения. Что же тогда есть история? истина, с которой мы шли по жизни, выглядела иначе, естественноисторический процесс роста силы. Здесь смысл человеческой истории, другого смысла нет. В таком случае, не свести ли историю, хотя бы нашу, к грубой силе, тот самый хорошо забытый случай, когда говорят слова, похожие на странный вопрос,
почему же мы плачем.
…
Какие-то слова должны быть последними, слова напоследок, вслед.
Еще не ушел, уходит, вслед ему последние слова, какие? Много ли будет слов, вот что важнее, ибо иногда слова заменяются слезами. Самое известное, когда слов нет. Он ушел, и люди плакали, совершенно искренне. Сидели в тесных вагонах, говорили, смотрели в газеты, и плакали. И лишь позже, много позже слезы были заменены словами. Эти слова, вот они, плачьте, он родился. Всего три слова, но чтобы сказать их? Мир, тебе надо было плакать, когда он родился, почему-то не нашлось сил, для слез.
Больше всего летит слов, вслед уходящему: веку, пастырю, игроку, меценату.
Неволей лидера век партии стал уходящим. Неволей своих соратников, вскоре сам лидер тоже стал уходящей фигурой. Неволей его оппонентов век державы стал уходящим. Слов хватало, но слез не было. Что здесь зависит, может зависеть от нас? Последние слова, сами слова. Или медленное приближение к своим последним словам. Готовить последние слова, выговаривать. Или отодвигать их время, заговаривать. Почему же я плачу, эти слова когда-то были последними. Теперь они могут быть первыми, скажем, могут быть эпиграфом, к тем же Вехам. Или к Анти–Вехам. Их не поставили эпиграфом, сделать это можем мы. Что-то нужно сказать вслед уходящему, пусть это будет эпиграф. Слова для уходящего, как бич, будет ловить смысл, которого в них не было, не могло быть. Но еще важнее слова, которые будут сказаны тем, кто остается. Что может сказать уходящий нам, остающимся. Не лучше ли сказать самим себе, мы остаемся, остались, надо бы поздравить друг друга.
Никто не хотел уходить.
…
Почему же я плачу, Перестройка перевернула старый образ, почему же я не плачу.
Верно, только человек может придать смысл чему угодно, не в этом ли свобода его воли, остается? Сравнить два текста, Евангелие и Манифест, уже сделано? давно. Любую жизнь можно сравнить с колеей. Христианство? Выберите колею. Диалектика? Колея уже задана, примите. Чуть иначе. Проявите свободу воли, однажды. Откажитесь от свободы воли, тоже один раз. Общее? Одно действие, одно ваше действие определит всю жизнь. Хорошо, если ваше. Возможно, действие будет не ваше, но будет тоже одно. Закон, спорить бесполезно, выберите.
Сравнить жизнь с колеей, только уподобить или приравнять, просто сказать равна.
В этом? Есть некоторая надежда, а вдруг со временем выяснится, каждая жизнь – колея, но все колеи разные. Мы равны, ибо каждый – в колее. Остается? Выбрать колею побольше, та же ярмарка, которую можно окрестить, как же ее обозвать? Если я выбираю Маркса. Потом мне придется выбрать Ленина, не выбирать же этого неудачника Мартова. Что потом? принять Сталина, не бежать же вслед за Троцким до Мексики. Так можно дойти до Хрущева, за Хрущевым, и так до личного подсобного хозяйства. Выращивать модные патиссоны. Почему бы не пойти за Брежневым, петь ему дифирамбы? Неужели лучше выращивать кабачки, помидоры, клюкву. Вознаграждение? В огороде, по труду. В тени Брежнева, по способностям.
Так нас учили, или мы предпочитали так схватывать.
Вернее было бы сказать, выхватывать. Так ведь оно проще, удобнее, особенно когда дело доходит до экзамена. Достал схему, или лозунг, если не из головы, так из карманчика, и ответ готов. И вот уже прорабы Перестройки выходят на широкую площадь, на них смотрят, это их не смущает, напротив, радует. Наконец-то, они донесут, и люди, конечно, поймут. А поняв, начнут совсем другую жизнь. Почему? они были готовы, не давала система, теперь влияние системы снято, сама система отброшена, нормальные люди спешат жить нормально. Что они хотят сказать уходящему? Как всегда, в подобных случаях, мы остаемся.
А что нужно было сказать? Всего три слова.
Оставайся, мы уходим.