НЕВОЗМОЖНОЕ – НЕВОЗМОЖНО.
Как бы хотелось мне опровергнуть эту жестокую формулу.
Ведь, если верить японцу Митио Каку, книгами которого я зачитывался, понятие « невозможного» - тоже относительно.
Но увы, я понимал, что отыскать человека в городе с населением 8.5 миллионов и не зная даже его имени – задача невыполнимая. Пришлось жить дальше, засунув образ незнакомки на самую дальнюю полочку памяти.
Между тем, в доме у Вика происходили странные вещи.
Однажды, вернувшись с работы, я нашел его в страшно возбужденном состоянии. Подобно мне, метался он из угла в угол.
На его любимом кресле, примостившись на краешке, сидел тщедушный чудак с огромными залысинами. Он непрерывно ерзал лицом и в глазах его стояли слезвы.
- Равель. – рассеянно представился он.
- Уже не родственник ли тому, который « Болеро» написал? -
Осведомился я.
- В двадцатом колене, кивнул тот, не поворачиваясь ко мне.
- Виртуоз нейро-хирургии, мой друг, и муж моей жены. -
Голос Вика задребезжал.
ГОРЕ.
- Да пойми ты, меня ведь лицензии лишили! Ну не могу я её оперировать!
- Уже все отказались. Если не ты – то кто?
На Вика было страшно смотреть:
- И как ты себе это представляешь? Кто меня туда пропустит?
Равель пожал плечами.
Я не выдержал, и вышел пройтись. Мне было жаль всех троих - Вика, Равеля и их жену.
На перекрестке подошли ко мне придурки. Я их раньше уже видел – задирали подолы девушкам и цеплялись к старушкам, клянча денег.
- Эй, е***тый, дури не найдется?
- Не курю , и вам не советую.
Они разразились громовым хохотом , и один из нх, подойдя вплотную, дал мне по шапке. Буквально. Я все еще надеялся разойтись мирно, но это в их планы, видно, не входило.
Один сделал подсечку, другой пихнул в грудь, третий съездил локтем под ребра. Я было схватил его за капюшон куртки, но, вывернувшись, он наподдал мне еще сильней.
«Вот, говорил Королеве, чтоб записала меня в секцию по самообороне, так нет, мол на материк летать далеко. Да и кто, мол, на мою жизнь покусится? На полюсе?» - Это я подумал, падая. И прихватывая за собой одного из нападавших. Сцепившись, покатились мы по земле.
Вдруг, выскользнул он из моих рук, и, превратившись в радужный мыльный пузырь, медленно поплыл вверх. А за ним – и два его приятеля. С изумлением провожал я их задумчивым взглядом, и не сразу заметил, как из ниоткуда матерелизовалась моя давешняя знакомая.
СИНГУЛ.
Я теперь знал, как её зовут – на шее, под ухом, была вытатуирована какая-то математическая формула Е=mc2, а под ней слово – Сингул.
- Это твое имя? – Спросил я, кивнув на формулу.
- Одно из них. У меня их много, на все случаи жизни. В зависимости от галактики.
« Что за ахинею она несет?» - Подумал я про себя.
- И ничего не ахинею. – Похоже она обиделась.
Я решил не спорить. Галактика, так галактика, главное, что она сама объявилась. А то – я ни за что бы не нашел.
- Все равно нашел бы. Это в книге жизни написано.
- Чем написано? – Машинально поинтересовался я.
- Кровью голубя мира. – Ответила она на полном серьезе.
Я уже и не знал, что подумать, и поэтому просто спросил:
- Мороженного хочешь?
Мы сидели на насыпи железной дороги и наслаждались пломбиром. Кочик носа у неё покраснел, челка опять упала на глаза, занавесив пронзительные сапфирчики.
- И что теперь будет с придурками?
- Полетают, и материализуются обратно. Только падать высоковато будет! – И она зашлась веселым смехом, напоминающий, такой милый моему сердцу, мелодичный звон бьющихся сосулек.
ПЛАН.
Что поделаешь, я – эстет. Все это время, пока она жарко излагала свой гениальный вариант, как помочь Вику, я неотрывно пожирал её глазами.
В конце концов, она это заметила и замолчала. Уши её слегка выпячивались, приподнимая соломенного цвета волосы, когда дул ветер, мне было лучше их видно, и правильная форма ушной раковинки приводила меня в умиление.
- Граффити! – Притворно-сердито одернула она меня. На самом же деле, я видел, что ей было приятно , что я любуюсь ею. Женщину не обманешь, она нутром чует, когда мужчина увлечен ею. А у этой чутьё было развито получше, чем у бладхаунда. Ведьмочка такая, вон, я не ошибся, маленький хвостик нервно постукивает по скамейке.
- Думаю, нужно рассказать об этом Равелю. – Неохотно спустился я на землю с облаков своих грез. – Он лучше знает обстановку в госпитале, и как туда проникнуть без препятствий.
Равель уже ушел, а Вик, дружище, сидел пригорюнившись, и гипнотизировал бытылку запотевшей водки: Выпить очень хотелось, да только руки потом дрожать будут.
Ни слова не говоря, Сингул забарала бутылку со стола, и, с наслаждением, вылила содержимое в цветочный горшок. Цветок уже усох в трансе, может оживет, родимый? Но цветок съежился еще больше и обмяк. Вик забыл закрыть рот, уставившись на незнакомку, и туда, сердито жужжа, залетела муха.
ЧЕРНЫЙ КАРЛИК.
Речь, конечно, не о карлике. Она привела этот пример с «black dwarf». Чтобы Вику понятнее было. Черный карлик – потухшая звезда. Она не излучает ни света, ни тепла, ни радиации, то есть становится невидимым в темноте, и его невозможно распознать с помощью телескопа, свето и тепло-уловителя.
- Ну, и как мне этот карлик поможет пробраться в госпиталь? – Иронично хмыкнул Вик.
- Мы видим предметы, потому что они отражают свет, частично его поглощая. Если они перестают отражать и поглощать свет, то становятся невидимыми. В этом случае свет и другие электромагнитные волны просто огибают объект, не отражаясь от него.
Я знаю лабораторию, в которой были созданы метаматериалы. При их создании в вещество внедряют микро-импланты, отклоняющие электромагнитные волны. Костюм из такого материала попросту делает человека невидимым. Он плотно облегает тело и голову, как вторая кожа.
- И как же мы их раздобудем? – Воскликнули я и Вик одновременно.
- Предоставте это мне. – Скромно потупилась Сингул, и кончик её хвоста мелко задрожал от возбуждения - Я немного знакома с лабиринтами Пентагона.