Три брата
С помощью среднего брата Сергея, запускаю на выделку большую партию нерпа шкур. Младший брат Виктор клеит бокситной смолой спининги с коротким удилищем, особо крепкие из стеклопластика на большую щуку и тайменя. Завтра утром бежим в реку Томпу ловить спинингами щуку, ленка, но если повезет то тайменя. Появился Тунгус, через три дня его отпустили из милиции, он в ореоле славы, после его рассказа как они со стаканчиком закололи медведя, который находился в петле ножами, даже милиция его зауважала, хвастал Вовка Тунгус, как обычно уже пьяный. Завтра мы бежим на ту сторону в реку, тебя не берем, два брата приехали. Тунгус здоровается и знакомится с Серегой. Ну и здоровый у тебя брат, этому и ружья не надо: медведя руками задавит, один кулак как два мои - говорит Тунгус.
Четыре года я жалел, что не взял Тунгуса с собой: по приезду из-за моря мы узнали, что подрезал он лесничего, приревновал к своей жене, залез к нему ночью в дом, летом окна открыты, разбудил его и со словами “будешь знать как с чужими женами гулять”, всадил ему нож под ребра, хорошо хоть в правый бок. Чуть спасли человека. Вечером этот лесничий еще заходил к нам, узнал, что мы бежим на ту сторону, завез нам палатку, ящик тушенки, да сгущенного молока.
Скоро поедем сено косить, по плану на каждого лесника четыре центнера. Нарисовал, где поставить палатку – сообщил мне, что я пока буду работать под его началом. Ну, что ж хорошо, надо когда-то начинать работу лесника. Принес ружье 12 калибра горизонталку, а главное разрешение, выписанное на мое имя. Хорошо. Сейчас с ружьем будем не оглядываясь ходить. Хлопоты и суета сборов осталась позади и лодка оттолкнувшись от причала с.Байкальского взяла курс через море в урочище Томпа.
Середина моря, я учу братьев и друга Сашу, как отдавать дань Бурхану, произношу заветные слова, чтоб рыбный фарт всегда нам сопутствовал, и хозяин этой огромной водной стихии был к нам благосклонен. После выпитой водки повеселели, а что нам, пол моря перевалили, шторма не предвидеться, Байкал как в ложке. Заговорили, где Аргакон, зимовье там стоит, сосед сказал там сейчас по времени омуль должен хорошо ловиться.
Наконец разглядели зимовье в Аргаконе, поющие пески км три влево, про пески Володя рассказывал, что таких мест всего несколько на Земном шаре, где пески поют, когда ветер дует, песчинки подымает в гору, которая градусов под 30, чуть стихает, они падают, соприкасаются с песком и издают звук ю-ю-ю.
Наша лодка ткнулась в берег Аргакона. Идем смотреть зимовье, в котором будем ночевать, пока стоят сети. Ну, что неплохо, ночевать можно, только рама со стеклами выбита, да следы медведя вокруг. Затопили печь, чтоб пахло жилым и запах дыма медведя отпугивал. Сделали уборку, завешали окно брезентом. В этом зимовье, рассказывал Тунгус, медведя через стекло стреляли, завалили, рыбаков из избы не выпускал, вокруг ходил. Немного спустя у зимовья уже горит костер, варится чай, на плохеньком столе соленый омуль, вяленое мясо, булка хлеба, да бутылка спирта, которая на четверых была выпита незаметно и оставила после себя тепло в животе, да хорошее настроение.
Ну, что рыбаки, давай сети ставить на омуля. Саша, а ты оставайся у зимовья, готовь макароны по флотски, вот тебе банка тушенки да банка сгущенки.
Троем мы отскочили в море, промерили глубину, я как бывалый рыбак учил своих младших братьев, как ставить сети. Потихоньку, неторопясь, наши удочки в клеточку, были выставлены на глубину метров двадцать, привязан большой наплав, чтоб утром легче найти. В борт лодки зашлепала волна, шторм идет, северо-запад, здесь самый прибой, лодку надо подальше на берег вытащить.
Виктор смотрел на берег, показалось что - ли, кричит кто-то, да кто будет кричать, сказал Сергей. Мотор громко взревел и запел свою песню. Вот и берег, выскочили из лодки, что-то Саша не встречает, где он, нам надо помочь лодку вытащить. Медведь вон за кустом, стол уронил, что-то ест там, закричал Виктор. Я хватаю ружье, где Саша, стреляю над медведем, он встал на задние лапы, смотрит на нас. Стреляй в него - кричит Серега, нельзя, еще подранка сделаю. Где Саша? Неужели его заломал? Стреляю, опять выше, кричим, что есть мочи, с чердака зимовья слышим голос Саши. Живой, я стреляю еще, кричим, медведь медленно уходит. Ружье наготове, подходим: стол развалил гад, все съел, тушенку из банки вылизал, сгущенку вылизал, а банку расплющил.
С чердака выглянул Саша - давай спускайся. Нет, давайте лучше вы ко мне, а то снова придет. Разжигаем потухший костер, большой как пионерский. Настроение на ноле, лучше бы в Томпу, на метеостанцию поехали. Там спокойно бы переночевали, думаю я, зачем нам нужен этот аргакон. Сашка делится своими впечатлениями, так испугался, что не помнит, как на чердак заскочил.
Вышли на берег Байкала, шторм уже разошелся. Волны, с белыми гребнями обагренные заходящим солнцем несутся гонимые северо-западным ветром, кажутся нам цвета крови. Лодку не столкнуть, зальет.
Серега ругает меня, почему я не стрелял в медведя и не убил его, вяло оправдываюсь: шкура уже отошла, мех слабый, да и побоялся подранка сделать и Сашку не видел, где он? Ну что, костер побольше разведем, да по очереди с ружьем сидеть, чуть заходит вокруг, стрелять, только не в медведя, пока в зимовье не полезет. Распиваем еще бутылку спирта, немного легче, ложимся спать, да какой уж здесь сон, лежим да слушаем.
Наконец светает, с опаской выходим из зимовья, стреляю в воздух. У лодки следы, все истоптал, но в лодку не полез, видно запах бензина отпугнул. Быстро столкнули лодку и вот уже качаясь на волнах затихающего шторма вздыхаем с облегчением.
Белый наплав от сетей прыгал как мячик и был заметен издалека. Омуль и правда здесь стоит, поднятая сеть белела от рыбы. Мы наконец то почувствовали себя в безопасности. Расслабились, повеселели, начали шутить про медведя, допрашивая Сашку: “Ты почему ужин наш медведю скормил?”
Не вдалеке завелся мотор “Это не вихрь”. А минут через десять, когда уже заканчивали выбирать сети к нам подошел “Амур” - большая лодка со стационарным мотором. Вот попали, так попали, не везет нам в Аргаконе.
Начальник следственного отдела майор Очиров – представился нам один из милиционеров. Ваши документы, что браконьерим? Да нет, лесники, заезжаем сено косить, вот везем палатку да продукты, а сети нам положено, на одного лесника одну сеть, нас четверо, вот четыре и поставили. Где ружье? Почему стреляли весь вечер и утром? Медведь нас напугал, ужин наш съел, вот в воздух и стреляли, его отгоняли. Проверили ружье и документы. Во время разрешение выдали, подумал я, так бы отобрали.
Ладно к делу – заговорил человек, представившись работником прокуратуры Северобайкальского района. Утонули четыре человека, все в красных спасательных жилетах, двоих вон нашли, да лодку разбитую на камнях. Только сейчас мы обратили внимание на две брезентовые накидушки, что-то накрывающие на дне лодки. Женщину в море подобрали, а мужчину уже на берегу медведь рвал, все внутренности выел, а чайки глаза выклевали. С автомата по нему стреляли, зацепили, но в лес убежал. Мы переглянулись, не наш ли.
Ну что лесники, омульком то угостите? Конечно, давайте мешок, мы то здесь неделю будем, еще поймаем, куда нам столько, не думали, что много попадет. Мы в четыре руки быстро накидали им, штук сотню омулей. Из-за вас утром не поели, услышали выстрел и к вам. Так может отскочим километр – два поближе к Томпе, да на берегу уху сварим. У нас котел большой.
Немного погодя, костер уже потрескивал сухим плавником, съедая и превращая его в угли, уха кипела в котле. Крышка чайника подпрыгивала, выпуская с паром душистый запах смородины. Вокруг костра на лиственичных рожнях шипел истекая жиром омуль. Сразу видно, что местный народ - лесники, хвалил майор, и присев, где кто мог, дружно навалились на уху. Стоп - сказал я, уха без водки рыбий суп, достал бутылку спирта, под одобрительные возгласы всей компании. Спирт окончательно растопил наши натянутые отношения, мы делились друг с другом нашими переживаниями за последние сутки, знакомились, записывали адреса. Напоследок я помог засолить им рыбу колодкой, чтоб не испортилась. Пригласил к себе в село Байкальское. Они попросили нас внимательно осматривать берег и море, может увидите двух утонувших, они в красных жилетах. Хорошо – жмем руки и наша лодка уже бежит вдоль берега, заворачивая в Томпу. Серега качает головой: “А спирт то зря достал, самим бы пригодился”. Я не стал объяснять, что взял с запасом.
Идем мимо метеостанции Томпа, машем руками Ивановым. Два стога сена указали нам, где ставить палатку. На берегу знакомимся со здоровым мужиком: Слава Басов, тут сена, коси не хочу. Я уже на корову накосил, должна спаровка подойти, вывозить буду – сказал Слава.
Метрах в 50 от его табора ставим свою палатку, выгружаем туда ящик тушенки и банок восемь сгущенки, лишний бутор. Пьем чай со Славой, и убегаем в реку ловить спинингом рыбу. Лодка медленно идет по реке, стайки уток то там, то здесь, быстро уплывают с нашего пути к берегу и прячутся в траве. Витя схватил ружье, кричит: “Дай хоть по одной стайке выстрелить, сразу несколько штук добуду”. Не надо большого зверя пугать – это морская утка “Крохаль” тяжелая на бой и очень живучая, если подранка сделаешь, то уйдет точно, нырнет в воду, зацепится там за траву, сдохнет, но не вынырнет, пока дробинкой в голову не попадешь, не добудешь.
Вот и кругленькое озеро, где я поймал щуку больше десяти кг, сейчас мы хорошо готовы к рыбалке на спининг, у нас жесткие крепкие удилища, новые киевские катушки, крепкая леска, ну держись щука. Я показываю как быстро привязать , блесну петлей, как делать заброс, чуть притормаживая пальцем катушку и ухожу по берегу в другую сторону. Кидаю тяжелую, грамм на 60 блесну вдоль берега, не успела блесна пройти метра три, как резкий удар наполнил меня радостным волнением рыбака и душа моя запела в ожидании большой и сильной щуки. Но борьба была короткой, пару раз отработав трещеткой, немного посопротивляясь, уставшая щука была на берегу, длинная, но не толстая, она била хвостом, шевеля плавниками, пока я, наступив на нее ногой, засунув палку в рот, вытаскивал блесну. Килограмм на пять, уже глазом знатока определил я. Серега чертыхался, распутывая очередную бороду из лески. Всплеск щуки, недалеко от меня по опыту на озере Белоярка, я знал, что нужно попасть хотя бы в метрах двух, трех от всплеска и щука возьмет блесну. Тренировки на стадионе не прошли даром, блесна легла рядом, один оборот катушки, удар, подсечка и щука уже борется за свою жизнь. Эта посильнее будет, она ушла на трещетке и вымотала почти всю леску, раз за разом, я подводил эту сильную рыбу к берегу, вновь отпуская ее на трещетке в глубину.
Ко мне бежал брат Серега, что большая села: “Да, все пальцы катушкой отбил, на тащи”. Серега нахрапом тащил щуку к берегу, пятясь назад, и пологий берег принял ее, как родную. Ну что, может отпустим, да ты что охренел, такого щукаря отпустить, на Урале щука самая вкусная рыба. Но у нас омуля валом ешь, не хочу. Но удар Серегиного ножа в голову щуки, прекратил наши споры. Засолим, завялим, на Урал повезу – сказал он, поднимая ее за глаза. Как ведро воды весит, ну точно килограмм под десять – определил Серега. Витя с Сашей замучились распутывать бороду на катушке, да к киевской катушке надо привыкнуть и хорошо потренироваться, все таки сделали удачный заброс. Щука села к ним на блесну, но вырвала из рук спининг и сделала бороду. Двоем бросив спининг, хватая за леску руками тащили ее к берегу, обжигая и режа леской руки. На палку леску мотни – кричал я Вите. Щука на берегу, два друга сначала били ее палкой, потом гладили ее, любуясь своим трофеем. Еще пол часа и пара кг по 3-4 щукарей , как говорил Серега лежали на берегу. Все хватит, уговаривал я Вить с Сашей, но они и слушать не хотели, оборвали уже две блесны, оставили их на корягах, еще немного и мы кидать научимся тут щуки так много.
С трудом оторвал их от щук и следуя карте Тунгуса, идем лодкой по реке, ловить ленка и Тайменя. На повороте реки, слева открылась протока Аманда, течение Томпы подперло воды Аманды и в устье течения почти не было, проходим поворот за поворотом, вот она на карте большая яма, справа протока поменьше – “Катерина” – названа в честь жившей здесь до революции княжны Катерины.
Под разлапистой сосной, разбили лагерь, на берегу протоки. Мои братья и Саша убегают по берегу со спинингами, я потрошу щук, режу, мою желудки, достаю печень и варю уху из щучьих потрохов, не зря в ресторанах – это блюдо считается одним из деликатесов. Обед готов, я кричу своих напарников, но они возвращаются уже вчетвером. С ними дородный мужик, житель села байкальского, Белов Володя. Знакомимся и предлагаем ему разделить с нами наш скромный обед.
Через пару стопок Володя рассказал нам столько интересного про Байкал, рыбалку и охоту, что мы сидели разинув рот. В нашем лице он нашел доверчивых слушателей, и не преминул этим воспользоваться. Вы думаете я здесь сено для коровы кошу? для зверя стоги ставлю. Внутри стога пустота, вот поможите мне копны с сеном стаскать, всю зиму с мясом будете. Володя травил так, что мы верили каждому слову. Стаскаем сено, смечем стога, вы ребята здоровые, молодые часа четыре и все готово. Лед на Байкале замерзнет, трава под снегом будет, изюбр к сену начнет ходить, тут мы и приедем, видим следы, зверь ходит, с ружьями мы залезем в стоги, внутри пустоту для этого оставим сейчас. Придет изюбр, сено хрум, а ты туда ружье. Он опять захрустел сеном, а ты в это время ружье туда толкаешь, и как только зубы зверя лязгнут по металлу ствола, тут и нажимай курок, промаха не будет. Через пять часов дружной работы стоги стоят. Мы довольные, что зиму будем с мясом, доедаем уху, допиваем с Володей оставшуюся водку.
Долго потом смеялись над нами жители села Байкальского, над тем как Володя нас обманул, он, говорили, такие вам байки и небылицы расскажет, что уши в трубочку свернутся. А пока Володя нам посоветовал на озере Повело язя половить, нерест то закончился, скоро колхоз там неводом протянет, несколько тоны рыбы точно возьмет. От усталости и непривычной работы таскать копны с сеном у нас отвалились руки, но упоминание о рыбалке, сразу прибавило нам сил.
Решаем идти по течению вниз на веслах и кидать спининг. Я на носу лодки, Витя на корме, блесны свистят в разные стороны, через два три пустых заброса на маленькую блесну вертушку садится черный хариус, весом до килограмма, ленка нет, значит он боится лодки и уходит вниз по течению. На выходе протоки, слышно сильное кряканье утки, над ней летают большие чайки, бакланы и с резкими криками падают на воду. Витя схватил бинокль: “Да они утят глотают, вот суки”. Серега стреляет с ружья. Незря мне Тунгус говорил, что чайка - хищник, хуже вороны. Чайки поднялись выше, и утка с кряканьем плывет в нашу сторону, чувствует нашу защиту, водит двух последних желтеньких утят в траву. Течение реки Томпы подхватывает нашу лодку и несет вниз к Байкалу. Но оживший мотор, расставил все на свои места, и лодка заходит в протоку “Тихая”, по карте Тунгуса, это протока идет в озеро Повело, а по его словам, язь и щука заходит по ней весной в озеро на нерест. Лодка медленно движется по протоке, чистая, прозрачная вода позволяет нам рассмотреть, то стайку окуней, то быструю щуку или медленно уплывающего в сторону налима изгибающего всем телом как змея.
Я показываю братьям калтуса, где кормятся сохатые, куст, где стаканчик прячет Тозовку и из нее стреляя по животу сохатому, добывает крупного зверя. Протока сужается и огромные лиственицы и кедры нависают над нами, закрывая солнце. Мы притихли и замолчали, ощущая себя мелкими песчинками в этой дремучей тайге с ее огромными и большими завалами деревьев, подмытых весенней водой. А вон набитая звериная тропа, которая привела меня к охотничьему счастью, где я добыл медведя и лося двумя выстрелами, конечно они сами помогли мне в этом. Вон из леса выходят три сохача – закричал Витя. Большой бык с огромными рогами, лопатами, самка поменьше и годовалый сохатенок, услыша наш крик быстро переходили протоку. Моя рука непроизвольно добавила газ, охотничий азарт захватил нас, Серега с ружъем, целится, нажимает, нажимает, метров 30 всего. С предохранителя сними – кричу я. Осечка, он матерится, мы уже на месте перехода зверя, наконец то раздается выстрел в угон, похоже уже не прицельный. Глушим мотор от охотничьего азарта нас колотит. Мы ругаем друг друга, Серега материт ружье, бросая его на дно лодки.
Нашу ссору останавливают появившиеся ни от куда два человека. Вы, что тут раскричались, что в тайге не разу не бывали, кто так себя в лесу ведет. Я узнаю в одном Леху, будущего моего соседа, колхозного егеря, с ним небольшого роста весь исколотый татуировками парняга, блатата из него так и прет. Видно, что не охотничьих кровей у него другая стезя.
На берегу знакомимся: Леха, Володя, ждут рыбаков с колхоза, чтоб отловить от нерестивщегося язя. Мы тут по спинингуем – спросил я. Нет, не дадим – кричит Володя, мы закол сделали, чтоб щука и язь не вышли. Бутылка спирта в моих руках заставляет их засуетиться. Сидим на таборе егерей, пьем спирт, закусываем мясом сохатого, что зверя добыли, нет ногу сломал, добили – шутит Леха. Володя запьянел и из него полезло: “Я пять раз отсидел, двоих насмерть пришил” – кричит он, хватаясь за нож. Серега подносит к его носу большой кулак, на нем наколка “Урал”. Понял: “Урал – опорный край державы”. Володя бросается с ножом на Серегу, но натыкается на его кулак, и отлетает, как мячик. Брат хватает его за шиворот и отбрасывает метра на три. Вовка побит, унижен, задыхаясь от ярости, скребет руками землю, рычит в бессильной злобе, нож то у Сереги в руках. Леха, егерь, гасит конфликт: “Да что, нам жалко что - ли, заезжайте вон по протоке , да рыбачьте, сеть берите, если надо ягея на язя, семидесятка, только язь днем в сеть не идет.
Лодкой, на малом газу идем по озеру, метров шестьдесят в ширину, оно знаком бесконечности протянулось км на полтора. Не большая глубина озера - метр, полтора и прозрачно чистая вода дает нам разглядеть большой косяк крупного язя, мы на самом малом газу двигаемся за ним. Кидаем раз за разом спининг, наконец то есть хватка: тащу, но язь непредсказуем, он кидается из стороны в сторону, то бросается на нас и уходит под лодку, резкая сильная рыба. Без сачка в лодку язя не взять, давай к берегу – кричит Витя, прыгаем на болотистый травянистый берег, зыбун медленно уходит под воду, язь вот у нас под ногами, с трудом усмиряем его “Красавец” крупная чешуя, красивая небольшая голова, смотрит на нас удивленными глазами, чмокает мясистыми губами, не рыба, а сказка. Быстрей в лодку преследовать косяк, но поклевок больше нет.
До конца озера метров сто, я решаю омулевой сетью перекрыть отступление язя. Через пять минут сеть была перекинута с берега на берег, ограничив водное пространство до минимума. Пол часа кидаем спининги, нам кажется что должна уже вода закипеть от блесен, поменяли штук двадцать. Только две щуки, которая нам неинтересна, поклевок язя нет. На нас накатила спортивная злость, мы стоим и смотрим, как косяк крупного язя ходит кругами в ограниченном сетью участке воды.
Давай-ка подковой семидесятку Лехину поставим к нашей сети, а как рыба зайдет, так и соединим концы, язь в кольце окажется. Сказано, сделано, косяк уже в подкове, веревкой стягиваем концы сети. Рыба кипит в кольце, но не ячеится, правильно Леха говорил, днем язь не ловится в сети. Со злостью бьем шестом по кипящей в кольце сети рыбе. Наплава сети враз скрылись под водой, потом запрыгали, то исчезая, то появляясь вновь. Есть, язь заячеился, мы кричим от радости, наконец то мы его обманули и заставили пойти в сеть. Возбужденные, выбираем сеть с рыбой, с ума сойти, в одном метре по пять, шесть огромных язей, в четыре пары рук выбираем сильную крупную рыбу. Очнулись, когда уже половину лодки этой красивой рыбы шевелилось у нас под ногами. Отпускаем, отпускаем. Но некоторые рыбины уже уснули – возмущается Серега. Уснувшую в лодку, живую отпускаем. Не меньше двух часов возились мы с сетями. Уставшие с израненными руками мы смотрели на пойманную рыбу, килограмм триста не меньше – сказал Серега. Как через моря пойдем – подумал я, да и соли нет, так бы засолили. Виктора с Сашей оставляем в палатке, пусть сено косят, а мы с Серегой через море убежим в Байкальское. Варим чай, перекусим, да будем выбираться отсюда.
Серега лежит на берегу, опустил ноги в болотных сапогах в воду. Крышка чайника запрыгала сообщая нам, что чай вскипел, Серега шевельнул ногой в воде и сильный удар щуки хвостом, заставил его быстро выдернуть ноги из воды. “Вот сволочь, напугала, наверное хотела ногу откусить”, - ругался он. “За язя, что отловили здесь”, – добавил я. С трудом вытащили лодку из озера, Леха егерь с разинутым ртом смотрел на полную лодку рыбы. Ну теперь нам и охранять нечего, как поймали столько на спининг? Нет, сделали котец – сказал Серега. Леха качал головой: “Котец всей рыбе .....”. Вы там моей семье мешок язя забросьте и Леха отвел меня в сторону: “У нас мякоть сохача в ключе лежит уже дней десять”. “Да куда? Сами не знаем, как через море побежим – возмущался я. Дак мотор мой берите, два вихря килограмм 800 на глисер вытащат, лодку подымут, только шуба завернется. Леха, мне казалось, был рад, что может нам помочь. Только рыбаков быстрей пошлите, чтоб язя отловить, нерест то давно закончился.
Лодка загруженная под жвак, медленно, рыча двумя моторами на корме спускалась вниз по реке к батюшке Байкалу. Только ткнувшись носом в берег, мы заметили, что палатку нашу кто-то уронил. Сосед Слава и его стога сена исчезли, значит увел сено на спаровке. Зачем только палатку нашу уронил, не понятно. Вдруг Саша с Витей рванули бегом к табору Славу. Что это они? Да вон на столе бутылка вина стоит и мы с Серегой двинулись за ними. Саша был спортивный и обогнал Витька, схватив бутылку, сделал несколько глотков, остановился, повернулся к нам и выронил бутылку.
Когда мы подошли к нему, его позеленевшее лицо смотрело на нас налитыми кровью глазами, вдруг его тело содрогнулось и он забился в таких рвотных конвульсиях, что нам показалось, будто его желудок хотел выскочить наружу. Я понюхал бутылку “Жир нерпы”, как – будто грамм двести пятьдесят жира заглотил. Мы хохотали до слез,
Саню рвало, как собаку.
Но наш смех оборвался сразу, как только мы подошли к своей палатке, которая была изорвана на мелкие ленточки, одежда разорвана, рюкзак порван в клочья, банки тушенки были разбросаны вокруг палатки, но были целые. Медведь? Да. Все вокруг было в медвежьих следах. Смотрика, вот сволочь – Витя держал расплющенную банку из под сгущенки, вот еще и еще, смотри он не тронул тушенку, зато все банки со сгущенкой были расплющены и измяты, сгущеное молоко из них все было вылезано. Как он смог через баночную жесть учуять, что в банке сгущенка, а не тушенка, неужели он этикетки различает. Собираем банки с тушенкой и кое-что из уцелевших вещей и отправляем Сашку ночевать в Томпу, нам бежать через море, лодка и так перегружена. А надо успеть перебежать до темна, ночью шторм прихватит, верная смерть.
Отошли от берега на малом ходу распределяем груз и добавляя газ у двух моторов раскачиваем лодку, чтобы вышла на глисер. Если на малом ходу борта лодки сантиметров на двадцать поднимались над водой, то теперь лодка поднялась и летела по воде, как птица, мне казалось, что даже быстрее, чем когда я бежал в пустой лодке один на одном моторе.
Середина Байкала, брызнуть нечем , водки нет, бросаем Бурхану три язя. Когда перевезли весь груз и рыбу домой, время перевалило за полночь, бутылки спирта Сереге и Витьку оказалось мало, и я вытащил им четырех ведерный бидон браги на веранду. Всю ночь меня будили выкрики брата Сереги: “Байкал, опорный край державы” и бряканье крышки бидона. В шесть утра я вышел в туалет и не узнал двух моих братьев, лица распухшие от выпитой жидкости, почти по два ведра браги на каждого, а носы увеличенные раза в два. Мне показалось, что с них даже капала вода. Перед ними стояла пяти литровая банка с гущей, они тупо смотрели на нее грозили друг другу пальцев. Подождем еще немного, сейчас гуща осядет