М. М. Кириллов Сосново Очерк

               

М.М.КИРИЛЛОВ


СОСНОВО

ОЧЕРК

     Сосново - это по дороге на Приозёрск. Карелия. До 1939-го года Финляндия. А посёлок Сосново – районный центр - в годы Великой Отечественной войны был оккупирован немцами и финнами и освобождён  только в 1944-ом году. Теперь он относится к Приозёрскому району Ленинградской области.
       Нашей, тогда ещё очень молодой, семье пришлось побывать в тех местах. Сосново, небольшой посёлок,  мы проехали его и вышли из поезда на платформе «88 км», прямо в высоком  сосновом  лесу, сквозь который просматривалось большое озеро. На берегу его стояло несколько бревенчатых домов с огородами. У берега были привязаны дощатые лодки, вёсла от которых хранились дома у хозяев. Здесь жил в летние месяцы сослуживец моего отца. Это было у него что-то вроде дачи на озере.
     Мы – это я, слушатель последнего курса Военно-медицинской академии, моя жена Люся, 19-ти лет, дочка Машенька, 1,5 лет, и брат Володя, школьник. Выделили нам комнату в доме, и начался наш озёрно-лесной отпуск.
     Хозяин тут же уехал, и мы остались одни. Главное это была Машенька, Маня-Маша, как мы её звали. Она спокойно играла возле дома. В песочек, пыталась ездить на низеньком трёхколёсном велосипедике. Правда, поворачивать руль ей приходилось помогать. Ходила в пальтишке и капоре на голове. Сама ела кашку (молоко мы покупали у соседей, имевших корову) и охотно спала.
        Нас окружал наш отдых: лес, да озеро. Противоположный пологий берег озера просматривался через километр. Это был озёрный край, как и вся Карелия. Где-то далеко к востоку располагалось Ладожское озеро и стремительно, в гранитных берегах, в Финский залив текла Нева. Когда-то южнее этих мест, ближе к блокированному Ленинграду, зимой через Ладожское озеро пролегала автомобильная переправа, «дорога жизни», как её называли ленинградцы.
     Постепенно мы освоили плавание на лодке. Лодка и вёсла  были тяжёлые, но вдвоём с братом Володей мы постепенно к ним привыкли. Купаться было холодновато, дни стояли пасмурные, а грести на лодке, рассекая озеро, было очень хорошо. В разных местах на озере с лодок ловили рыбу. Рыбаков было немного, учитывая размеры озера, и никто ни- кому не мешал.
       Год назад на войсковой практике в Белоруссии фельдшер научил меня ловить рыбу на борную кислоту. Кислота была в аптеке медпункта в достаточном количестве. Мы ловили рыбу на ближайшей речке. Разбрасывали с берега комочки хлеба, смешанного с порошком борной кислоты, и спустя несколько минут, переместившись метров на десять-двадцать вниз по течению реки, сачком, стоя по грудь в реке, вылавливали плывущую поверху сонную или одуревшую на какое-то время рыбу: окуней, плотву, краснопёрку. На ужин санитарам хватало жареной рыбки. Вреда едокам это не доставляло, и плывущая рыба спустя какое-то время «приходила в себя».
        Захватив борную из своего дома заранее, я использовал её здесь, на озере. Выгодной особенностью было отсутствие течения воды. Поэтому, когда мы разбрасывали вокруг лодки шарики хлеба с борной кислотой, рыба всплывала буквально за бортом, на наших глазах. Дальше было делом техники. Добыча отправлялась на дно лодки. Озёрная рыба была, как правило, в два-три раза больше речной. Лещи, окуни. Иногда, просто здоровенные. Привозили рыбу на берег, а чистить-то её приходилось самим, и вот это уже таким бессовестно легким делом уже не было. Чешуя-то у леща ой ёй - ёй какая! Руки болели.
      Рыбаки, наверное, видели издалека как мы рыбачим, но ни разу, даже когда мы проплывали от них недалеко, не делали нам замечаний. Видимо, ущерб от такой «рыбалки» казался им небольшим. Ездила со мной и Людмила. Тогда с Маней-Машей оставался Володя. Во всяком случае, ели-то рыбу вместе.
       Озёра соединялись между собой протоками, и поэтому можно было плыть и плыть без конца. Местами сосны просто обступали озёра. Штормов не было. Однажды в конце дальнего озера встретили на берегу своих ленинградских знакомых. Это было неожиданно и приятно, так как мы уже изрядно одичали. У них там просто была дача.
       Путешествия по озеру, при всей доступности и прелести, надоедали. Солнечных дней было мало. Тогда мы ходили в лес за железной дорогой. Собирали грибы, ягоды,  жгли костёр из сучьев, но это было почему-то тоскливо. Говорили, к тому же, что могли в этих местах оставаться ещё финские мины.
       Прожили полмесяца без газет и радио и ничего. Приехали хозяева, поделились ленинградскими новостями. Нужно было возвращаться домой. Предстояло ехать в Рязань, куда я был после окончания академии направлен врачом медпункта парашютно-десантного полка, а Людмиле продолжать уже на новом месте своё высшее педагогическое образование.
      Прошло с тех славных пор 60 лет. Сейчас наша дочь более, чем вдвое старше, чем мы тогда. Жизнь почти прошла. Но мы по-прежнему, и не только благодаря Пахмутовой и Добронравову,  помним «остроконечные сосен ресницы над голубыми глазами озёр».
Г.Саратов, сентябрь 2016-го года.