Глава 3. Альмэда.
— Что там, Крэйн?
— Наши относительные координаты Ар 40/1. Под нами третья планета звезды 2b. Между прочим, её местное название — Альмэда. Планета известна под этим именем пять тысяч оборотов вокруг Чупы. На здешнем сленге веселое звукосочетание обозначает звезду 2b. Пять тысяч оборотов вокруг Чупы соответствуют двадцати тысячам оборотам Эльцэтры вокруг Бальтиры. А посему продолжительность года на этой планете в четыре раза больше, чем на Эльцэтре, и нашему «объекту» в нашем привычном летоисчислении двадцать тысяч лет. Нормальный возраст! Надеюсь, барышня хорошо сохранилась. Минутку. Сюда направляются наши выспавшиеся сони. Сообщи им приятную новость, а я умолкаю.
Крэйндар ждал Нука и Лаилу в овальной комнате со скошенным перекрытием. Плавно уменьшавшаяся разница между высотой стен представляла сложный проем. Через него в светлую комнату струился дневной свет, основной поток которого обрушивался на покрытый серебристым мехом низкий диван, усыпанный разнокалиберными подушками. Молодой Бог полулежал сразу на трех и выглядел по-юношески озорным и веселым. Мощная грудь гиганта дышала свободно и страстно. Поприветствовав выспавшихся за десять лет Лаилу и Нука, Крэйндар усадил обоих в креслах напротив себя.
Разглядывая наряд Огненного Бога — яркие желтые брюки, прозрачную темно-коричневую рубашку, манжеты и воротник которой украшали кружева и оборки, Лаила со знанием дела поделилась своим впечатлением о его внешнем виде, заострив внимание на коротком золотом жилете и золотом ремне с драгоценной пряжкой в виде трех сцепленных между собою звезд:
— Ты великолепен и неотразим. Это что, последняя мода?
Крэйндар рассмеялся и без проволочек сообщил, что за время их десятилетнего сна Огненный Дом, преодолев огромное расстояние, лег на орбиту планеты под названием Альмэда, где зонд зафиксировал разумную жизнь.
— Неужели ребенок Шаманки? Ты так уверен, что мы его отыщем?
Нук высказал сомнение, недовольно поглядывая на Лаилу. Та продолжала изучать наряд Огненного Бога.
— Не сомневайся. К тому же здесь мы найдем и второй Накопитель.
— Ты ничего о них не рассказывал.
— А теперь расскажу. Создав нашу Вселенную, Огненные Боги вынуждены поддерживать в ней порядок.
— Без них мы, конечно, не справимся. — Пошутил Нук.
— Без них мы пока не обойдемся. Без их внимания в созданной ими Вселенной возникнет хаос.
— Хаос? — Переспросил Нук.
— Конечно, суди сам. Очаг без дров погаснет. Запас дров тоже не бесконечен. Это лес, почва, вода, которые требуют ухода и восстановления. Порядок — это то, без чего перестает функционировать даже самая совершенная система. Огненные Боги просто вынуждены энергетически поддерживать своё детище, распределяя донорскую энергию по трем Накопителям. Один из них —Черная Скала на Эльцэтре. Второй Накопитель мы найдём на планете, которая сейчас под нами. А третий мы отыщем, когда заберём ребёнка.
— Зачем нам Накопители?
— Нук, мне тесно в игрушечной вселенной. Я готов «съесть» мир, в котором родился, вырос и существую. Мой непомерный аппетит — ещё одна причина, почему я должен вернуться в свою среду обитания. Вернуться, чтобы эта вселенная не погибла, но, увы, старик, мне не хватает внутренней энергии, а Накопители за миллионы лет скопили её в достаточном количестве. Я ею воспользуюсь.
— Понятно, но есть вопрос. — Нук стушевался. Ища поддержки, старик переглянулся с Лаилой. — Ты не боишься возвращаться в Потерянный мир?
— Ты не это хотел спросить.
— Как я понял, Потерянный мир «подпитывает» нас, а кто заботится о них? Кто их подпитывает?
Крэйндар удивленно посмотрел на Нука. Старый повар не отличался философским глубокомыслием, но сейчас его вопрос подбирался к Началу.
— Старик, не строй пирамид! Не трать зазря силы. Ты никогда не доберешься до вершины, поэтому употреби свою энергию для более полезных дел. Лучше взгляните на планету под нами.
Первым мрачную картину прокомментировал Нук:
— Встречались места и поприличнее этой каменной неразберихи. Здесь и лишайникам делать нечего, а мы ищем человеческое дитя.
Нук был разочарован. Похожие на развалины циклопических сооружений скалы, страшные тени провалов и вывороченные наизнанку рубцы земной коры. И повсюду — ни следов растительности, ни намека на воду и тем более на жизнь.
— Атмосфера планеты сильно разрежена, повышенный фон радиации. Для органики не самые идеальные условия выживания. По крайней мере, на поверхности. Ни воды, ни воздуха, ни пищи. И все, что мы видим, есть последствия ядерной войны. Грустная картина, но жизнь продолжается, и мы найдем её очаги.
— Спасибо, Крэйн. Альмэда — роскошное имя для дикой планеты. В нем тревога и ожидание прекрасного. По местному времени этому имени пять тысяч лет, а по-эльцэтрианскому — двадцать. Чувствуете разницу? Когда мы найдем малышку, ей может быть и двадцать тысяч лет, и даже гораздо больше. Альмэда, Лейдэра, — задумчиво протянул Крэйндар — Эти имена так созвучны. Они несут идентичный заряд, на который реагирует моя эмоциональная сфера. Пожалуй, впервые эмоции затрагивают меня до такой степени.
Знакомство с планетой началось с поиска пещер в Западном полушарии. Второй день подходил к концу и тоже не принес результата. Приборы регистрировали незначительные очаги органики. Встречались и группы человекообразных, чьими усилиям карстовые и рукотворные пещеры, связанные между собою ходами и переходами, имели вид примитивного жилого комплекса, который наводил на грустные размышления о судьбе маленькой инопланетянки. Её детство затянулось на пять тысяч лет. Она стала свидетельницей смены геологических эпох, гибели человеческой Цивилизации и пережила слишком много смертей.
— А вдруг она одичала, как её окружение? — засомневался Нук, когда на экране появились очередная пещера и её обитатели. Около десятка плохо одетых людей. Однако назвать их людьми — незаслуженно польстить этим жалким созданиям, почти не выходившим на поверхность планеты, вынужденных довольствоваться белесым полумраком пещер. Это не люди, а их жалкие подобия. Их жилища напоминали зловонные звериные норы, где ели, спали и спаривались сразу несколько семей.
— Спасением для малышки могло стать её удивительное долголетие, — откликнулась Крэйн
Пятый день начался с первого квадрата Восточного полушария и сразу с успеха.
— Мы чувствуем присутствие ребенка. А если это так, мы ищем организм, сохранивший хоть какие-то признаки исходного вида. Но мы поможем ему, со временем, — поправила себя Крэйн, — ликвидировать приобретенные пороки и стать такими, как мы.
Рядом с экватором обнаружилось обширное горное плато с гигантскими трещинами и разломами. Высота над уровнем бывшего океана — две тысячи метров. Скопление стойбищ по обширности занимаемой территории напоминало подземный город. Автоматический оператор выделил заинтересовавшую их область. Камера послойно просканировала плато и проникла в одну из жилых пещер.
— Пожалуй, я поторопился, обозвав всех грязнулями. Ишь прихорашивается, — прокомментировал Нук.
— А вопли? Ты слышишь эти жуткие крики?
— Обычная семейная сцена, Лаила. На Эльцэтре бывало и похуже. Вы только посмотрите, какая дамочка. Ей явно досталось! А вот и хозяин нашей красотки. Ноги кривые, не красавец. Физиономия страшно тупая. Он катит тележку! Отличное колесо! Наверняка отыскали на поверхности.
— Намек на определенную организованность быта, конечно, есть. — Бесстрастно подчеркнула Крэйн.
— Война промчалась по планете шесть тысяч лет назад. — Добавил Крэйндар — Приличный срок. Атмосфера почти полностью выгорела, вечная ночь, дефицит питьевой воды и радиация. Удивительно, что они вообще не вымерли. Сколько их здесь?
— Девятьсот пятьдесят особей. Пока это самая крупная община за время поиска, — быстро подсчитала Крэйн и для убедительности вывела на экране двухметровое трехзначное число.
Из-за скалы выплыл желтый диск ночного светила. Суровый ландшафт разукрасили фантастические тени от зазубренных скал. За одной скрывался вход в древнюю пологую штольню. Из неё исходил сигнал, не связанный с органической жизнью. Его и засекли пеленгаторы. Развернув объем, автооператор вывел на экран заштрихованный участок с очертанием небольшой пещеры и тремя отходящими от неё галереями. Одна была продолжением штольни, выходившей на поверхность. Крошечная пещера стала центром «тяготения» всей колонии, и эта пещера не «пропускала» исследователей внутрь. До сих пор груда камней не представляла непреодолимой преграды. Сейчас всепроникающее излучение оказалось бессильным, словно между зрителями и сценой возник непроницаемый занавес, остановивший их виртуальное передвижение под землёй.
Встретившись взглядом с загоревшимися глазами соседей, Крэйндар приподнялся в кресле и протянул в сторону Куба властную руку. И сразу же на его десятиметровой грани-экране Лаила и Нук увидели, что у входа в неприступную пещеру легла четкая тень от его руки, оставившая на камне оплавленный отпечаток кисти с широко раздвинутыми пальцами. Это был знак Его присутствия, открывавший любую дверь. Усилием воли это фантастическое слияние плоти и разума без труда преодолело сопротивление твердыни. Далекая преграда поддалась, их виртуальное продвижение к таинственной пещере продолжилось. В штольне было темно, но не настолько, чтобы не различить обработанных стен. Хотелось протянуть руку и коснуться холодных древних перекрытий. Нук так и сделал, и обманулся. Сконфуженно переглянувшись с Лаилой, старик предпочел быть обычным зрителем перед экраном.
Сломив мощнейшее психологическое поле, бесплотное начало Крэйндара проникло в пещеру, и зрители увидели того, кто так надежно отгородился от враждебного ему мира. Это было крошечное дитя, сохранившее свою сущность. Единственное существо во всей Вселенной, способное оказать сопротивление самому Огненному Богу. И только потому, что было подобно ему самому.
Ребенок, которого Нук и Лаила тоже успели заметить, скрылся в нише за шторой. Он был не один. В пещере находилась пожилая женщина. Старуха сидела на корточках перед сложенным из плоских камней очагом, что-то перемешивая в грубой емкости. Отсветы жаркого пламени освещали её сосредоточенное лицо с грубыми морщинами и белесое тело, прикрытое бесформенной рубахой и юбкой из высохших корней какого-то растения. Её седые волосы стягивал обруч из медной крученой проволоки.
Прекратив заниматься варевом, женщина отвлеклась от стряпни и что-то промычала, приглашая того, кто прятался в нише, присоединиться к трапезе. Не услышав ответа, уродливая стряпуха с трудом выпрямилась, повторно издала беззубым ртом неблагозвучные звуки и, переваливаясь на коротких кривых ножках, засеменила к нише, как вдруг, прикрывавший её волокнистый полог отошел в сторону. В открывшемся проёме стояла детская фигурка. Отпустив грубую ткань, ребенок вышел из укрытия.
Сидевшие перед десятиметровой гранью Куба "зрители" заволновались. «Альмэда!» Крэйндар не заметил, что произнес имя вслух, но услышал, как его повторила Лаила. Альмэда! Вот чье имя взяла израненная планета! Та, что родилась в аду и уцелела, смотрела на них с экрана подобно фантастическому видению и что-то говорила седой старухе.
Девочка была невысокого роста, что соответствовало её фактическому возрасту — около четырех-пяти лет. Её густые, черные волосы в пламени костра отливали фиолетовой гладью, а светлое лицо перламутром. На худеньком тельце ловко сидела сплетённая из тонких корешков коротенькая юбочка. Хоть какой-то кофточки на ребенке не было, зато на хрупкой шейке висел плоский медальон. Его нельзя снять и отнять — такой короткой и крепкой была прикрепленная к драгоценному украшению блестящая нить. Медальон девочки был точной копией того, с каким не расставался Крэйндар, давно разобравшийся с тайной замка. Рассматривая медальон, Крэйндар услышал мелодичный голосок Альмэды. Ответив кормилице, девочка направилась в сторону очага. На её пути стоял… Крэйндар. Малышка остановилась. Подняв худенькую руку, девочка неуверенно дотронулась до препятствия, прошла сквозь него и оглянулась, безусловно почувствовав присутствие Крэйндара. Переговорив со старухой и отказавшись от напитка, крошка вернулась к тому месту, чтобы разобраться в возникших ощущениях. На её нежном личике читалось недоумение. Она обошла «Крэйндара» несколько раз по кругу и сквозь. Как слепая, ощупывала воздух вокруг себя, пока старуха, обеспокоенная поведением ребёнка, не отвела её к очагу. Девочка опустилась на камень, встревоженная, но не испуганная. Женщина протянула ей так и не начатое питье. Казалось, простое движение, но оно наводило на мысль, что женщина вовсе не служанка, приставленная к ребенку, а жрица, прислуживавшая языческому божеству! Что было верно: для всего племени и для самой жрицы под обликом четырехлетней девочки с яркими фиолетовыми глазами скрывался древний идол, которому поклонялись её деды и прадеды, а теперь поклонялась и служила она.
Крэйндар отступил в сторону, чтобы рассмотреть их получше. Его бесплотное, прозрачное тело не всколыхнуло огонь очага, но Альмэда приподнялась и посмотрела туда, куда он переместился. Глаза девочки вспыхнули, кулачки сжались, а красные губки с выразительным изломом мелко задрожали. Ей явно неспокойно, хотя нет видимых причин для страха. Но ей страшно, и святилище, где постоянно горел огонь, и бесшумно скользила жрица, отвечая на её настроение, стало погружаться в тревожное марево, а по отшлифованным за века стенам беспокойно засуетились приглушенные всполохи пламени. Жрица как бы окаменела, тогда, как её безобразная тень вдруг отделилась от стен пещеры, словно спешила поджариться над угасавшим очагом.
«Прозрачный» для женщины и Альмэды Крэйндар не спускал с девочки завороженных глаз. Та успокоилась. Пещера обрела прежний вид. Ожил очаг, а старая жрица протянула ребенку плошку с душистым пойлом. Сделав несколько глотков, крошка юркнула внутрь ниши на уютное ложе. С видимым обожанием пожилая женщина обложила её мягкими подушками и прикрыла худенькие ножки покрывалом. Устроив девочку, старуха подала кому-то невидимому за дверью знак, а сама опустилась на плетеный коврик перед ложем.
В пещеру ввалился относительно опрятно одетый мужчина. Следовавший за ним телохранитель в длинной набедренной повязке застыл при входе, а он сам подошел к нише. Девочка встретила важного посетителя презрительной улыбкой. Между ними завязалась оживленная беседа. За тысячи километров от пещеры раздался строгий и удивительно приятный детский голосок. Говорила Альмэда.
Проанализировав язык племени, Крэйн донесла до пожилых эльцэтриан и милый голос ребёнка, и вкрадчивые ответы вождя.
— Ты жестоко правишь моим народом, — недовольно попрекала солидного мужчину девочка.
Старый правитель согласно кивал головой. Отчитывающий его ребенок обладал вековой мудростью, но оставался маленькой девочкой, несмотря на древность. Важному посетителю не составило большого труда направить разговор в дружелюбное русло и смягчить справедливые упреки суровой хозяйки вручением подарков. Не удержавшись, жрица первой откинула крышку большого ящика, который внес невольник, и очарованные дамы занялись его содержимым. Полный ящик занимательных вещиц, найденных на поверхности планеты. Среди прочего в нем лежали золотая цепочка и пара браслетов с помутневшими камнями, доставшихся старухе. Девочка выбрала фарфорового голыша со стройными ручками и ножками и, вздохнув, покосилась на кривые ноги вождя — сравнение не в пользу визитера. Выхватив находку из ящика, девочка тут же её отложила. Ей не до куклёнка. В её сложившийся веками уклад вклинивалось что-то неведомое, которое не получалось обозначить словами. Оно просто есть. Инстинктивно ребенок потянулся к мужчине. Но вождь не защитник. Она же и сама не понимала, что её так взволновало. Обеспокоенная жрица отвлеклась от «сокровищ» и занялась ребёнком. Темный разум жителей пещер откликался на настроение девочки или весельем, или щемящей тоской. Вот и сейчас, когда губки маленького идола исказила трагическая гримаса, её тревога передалось и жрице, и навестившему их вождю. Ожившее было пламя очага, снова вытянулось в тонкую огненную струйку, не зная куда податься.
Альмэда отвела руки кормилицы и вышла из ниши, не обращая внимания на вождя. Пещера выглядела незнакомой, чужой. Будто в неё вселился кто-то незваный, а маленькую хозяйку выталкивает наружу. Малышка запрокинула голову и уставилась в низкий свод, словно к чему-то прислушалась.
— Надо вытащить её оттуда, — прошептал старый повар, сжав голову задрожавшими руками. За тысячи километров он поймал взгляд девочки, и ему стало тоже страшно.
— И поскорее! — добавила Лаила.
— Она чувствует мое присутствие, хотя меня уже нет в пещере. Она ощущает мое дыхание, мой зов, мой голос, мой клич! Это не звуковая галлюцинация, порожденная воображением. Она ощущает мой реальный голос за тысячи километров от Огненного Дома! Она моя, старик! Только моя! С этой минуты и навсегда!
К святилищу, где Альмэда провела последние три тысячи лет, сходились две главные артерии подземного поселения и древняя штольня. По ней девочка выходила на поверхность планеты. Через разреженную атмосферу, в широко распахнутые глаза малышки проникало живительное космическое излучение, сохранявшее в ней уверенность и силы. Однако то, что поддерживало её, вредило людям. После нескольких вылазок тела несчастных скрючивались и разлагались, но страшный недуг не останавливал смельчаков. Наверху сохранились развалины величественных строений, где можно было разыскать интересные вещи. Например, такие, как фарфоровая кукла, которую подарил ей вождь племени сегодня.
Уже с утра Альмэда ощущала присутствие в пещере Неизвестного, который обступил её со всех сторон и уговаривал выйти из пещеры. Она сопротивлялась, но была готова последовать мощному зову, перекрывавшему все остальные звуки: «Альмэда! Моя Альмэда! Я иду за тобой!»
Глаза девочки наполнились внутренним свечением. Казалось, оно готово спалить каменный свод. Отстранив руку кинувшегося к ней вождя, маленькая богиня бросилась вон из пещеры. Старая женщина, мимо которой она проходила, её не остановила. Напротив, старуха взяла девочку за руку, и та потянула её под низкий свод шахты. Навстречу черному небу и ярким звездам.
Девочка и раньше убегала из пещеры. Отпуская её на поверхность, кормилица никогда не волновалась. Сейчас же высохшую грудь старухи стиснуло тревожное предчувствие. Звериным чутьем верная нянька уловила запах опасности и попыталась уговорить малышку вернуться. Не убедила и едва поспевала за ребенком. Альмэда возвращалась, терпеливо ждала, когда женщина переведет дух, и так пока не дошли до скалы, нависшей над входом в шахту. Здесь Альмэда велела старухе задержаться, а сама спрыгнула с камня и сделала несколько шагов в сторону обрыва. Одинокая, маленькая девочка под страшным черным небом. Так казалось старой кормилице, оставшейся стоять перед входом в штольню.
Кормилица не могла знать, что в прежние, счастливые времена на высокогорном плато зеленели сочные травы, а дети собирали цветы и бросали душистые букеты в воды теплого океана. Она же за свою, в общем-то, недолгую жизнь, так и не рискнула дойти до головокружительного обрыва, за которым простиралась мёртвая серая пустыня, освещенная до самого горизонта огромным естественным спутником планеты. Из-за сильно разреженной атмосферы он казался ярким светильником, освещавшим печальный результат человеческой ненависти.
Больше всего кормилице хотелось юркнуть назад в штольню, уж если не получилось задержать эту девочку, знавшую мать кормилицы, её бабушку и прабабку. Старая женщина не задумывалась о причинах такого долголетия маленького ребенка. Девочка — божество, которому покланялось всё её племя, а она — всего лишь старая, уставшая жрица.
К самодельным башмачкам Альмэды прижался крохотный мохнатый зверек, приспособившийся жить в условиях повышенной радиации. Девочка взяла несчастное создание на руки, прижала к груди и приласкала. А как же кормилица? Старая женщина махала ей из укрытия, призывая малышку вернуться. Но звездный купол и ночное светило не внушали девочке страха. Дойдя до обрыва, конечной цели своих частых прогулок, она устраивалась на большом плоском камне, похожем на низкую скамью, и часами выискивала новые звезды, поражаясь их бесконечному множеству, не замечая выжженной дотла пустыни у себя под ногами. Эти мысли принадлежали только ей, как и похоже на глаз Созвездие, к которому она обращалась чаще, чем к другим звездам.
Альмэда была на пол пути к обрыву, когда подумала, что, пожалуй, вернется: бедная кормилица продолжала ждать её у входа в штольню. Сухенькая, скорбная фигурка. Ей слишком опасно оставаться так долго под звёздами. Приняв сострадательное решение, девочка задержала взгляд на ночном светиле, нависшем над мертвой пустыней, и не поверила тому, что увидела. На ярком диске естественного спутника красовалось большое как бы размытое пятно, которого вчера ещё не было. Не успев решить, откуда оно взялось, девочка увидела, как бесформенный «мазок» на глазах преобразился в человеческий силуэт. Отделившись от желтого диска, он неторопливо переместился на край обрыва, где она обычно отдыхала. «Скорее к себе. В пещеру!». Не добежав до спасительной штольни нескольких метров, Альмэда резко остановилась. В десяти шагах от нее, перегородив ей спешное отступление, стоял мужчина в блестевшей сталью одежде. Таких, как он, Альмэда никогда не встречала! Её корявые соплеменники, обладатели бесцветных водянистых лиц и мутных, подслеповатых глаз не шли с ним ни в какое сравнение. С незнакомым чувством восхищения оценивая совершенную красоту Незнакомца, она не успела испугаться. Напротив, её маленькое сердце или то, что его заменяло, ответило на его внезапное появление непривычным трепетом.
Не осталась равнодушной и кормилица. Сердце старой жрицы едва не выскочило из груди, когда Незнакомец в блестящих доспехах приблизился к её малышке. Вот он присел, вот к нему подошла Альмэда. Что творилось в душе кормилицы, догадаться нетрудно. Но как можно уйти, не досмотрев такое до конца! Кормилица спряталась за выступ и закрыла рот ладонью, чтобы ненароком не напомнить о своем присутствии.
Под звездным куполом они были одни. Он — в мерцавшей металлическими бликами одежде и Она — в коротенькой юбчонке из тонких корешков, в самодельных башмачках на босу ногу. В этот магический миг, когда они нашли друг друга, окружавший их мир, сконцентрировался только на них и словно замер.
Несмотря на хрупкий облик, девочка не выглядела слабой и беззащитной. Из ребёнка исходила огромная внутренняя сила, нашедшая отклик в глазах Огненного Бога. Хлынувшее из них пламя мгновенно спалило зверька, которого продолжала держать Альмэда, и повредило её ветхую одежду. Невредимым остался только медальон, втянувший в себя огненное пламя. И сама Альмэда. Опустив освободившиеся руки, она встретила мощное излучение его глаз без, казалось бы, естественного страха.
Крэйндар и сам не понял, зачем опалил её зноем. Проглотив подступивший к горлу комок, он присел, протянул сильные руки и позвал: «Альмэда!»
Они были другими и устроены не так, как обычные люди. Но крошка совсем по-людски обняла Крэйндара за шею и, понимая его без слов, не сдерживала радости. Общаясь напрямик, минуя звуковые и языковые барьеры, они мыслили образами, точнейшими сенсорами чувств и эмоций, когда импульсы одного тут же находили отклик в другом.
— Я знала, что ты есть! Я знала, что я не одна! — телепатировала девочка. — Я жду тебя два, три… Я жду тебя очень давно. Мои люди старели и умирали, старели и умирали. А я оставалась маленькой и не взрослела.
— Тебе только четыре года, моя малышка. Ты просто другая и не должна оставаться здесь.
Альмэда забеспокоилась. А её люди? — Они назвали свою грустную планету её именем, в надежде, что оно принесет им счастье.
— Ты помнишь, кто назвал тебя так?
— У меня не было имени два, три — много лет. А без имени я казалась себе мертвой. Но однажды — она тронула ладошкой свой медальон — из него вытянулся лучик и проник сюда и сюда. — Девочка указала на грудь и висок. — Я уснула и узнала, что меня зовут Альмэда. Красивое имя. Тебе тоже нравится?
— Оно означает — «Свет звезды, посланный в Вечность».
— Вечность — это долго. Люди умирают и умирают, а ты продолжаешь жить.
Настроение девочки резко изменилось. Невеселые воспоминания ребёнка передались и Крэйндару. Мрачная пелена крадучись вползала в его душу, а девочка продолжала без слов изливать свою судьбу.
Человека без имени окружают ужасы и страшные вопли. Ужасы и вопли. Их испускают волосатые, вонючие люди. Они распоряжались ею и плохо кормили. Но в пещерах попадаются вкусные камни. Их можно грызть, но только прятать от Рары. Её первой кормилицы. Их было много. И все быстро старели и умирали, старели и умирали. Потом её испугали, и у неё засветились глаза, после чего люди стали её бояться.
Девочке хотелось ещё что-то дополнить, но, стиснув губы, малышка промолчала. Крэйндар не стал допытываться и вместо расспросов поднял её над головой так высоко, как могли вытянуться его сильные руки.
Разговор двоих, минуя органы речи, протекал стремительно и бурно. Наблюдавшая за ними кормилица могла подтвердить, что мужчина, подняв девочку на руки, почти сразу же её отпустил. Старой женщине было невдомек, что на её глазах встретились не просто «звездные» люди, а две Стихии. При этом большая поглотила маленькую и, слившись воедино, Они породили новый виток бытия.
Очутившись на земле, Альмэда оглянулась, высматривая за камнями кормилицу.
— Ты заберешь меня, а как же кормилица?
— Зачем она тебе? Их было много, забудь и эту. Услышав такой ответ, Альмэда грустно посмотрела туда, где затаилась кормилица.
— Я была их божеством, — одними губами прошелестела девочка и по-взрослому подвела черту под прошлым.
— Трудно быть богом, имея дело с людьми, дорогая. У тебя было достаточно времени и верующих, чтобы убедиться в этой нехитрой истине. Им не хватило пяти тысяч лет, чтобы покаяться и искоренить зло, которое продолжает разъедать их тела и души. Я хочу забрать тебя отсюда. Пойдем со мной. — Тихо попросил Крэйндар и взял её за руку.
Забытая кормилица долго смотрела им вслед. Держась за руки, мужчина и ребёнок шли в сторону ночного светила и, дойдя до края обрыва, не останавливаясь, устремились всё выше и выше, пока не превратились в точку и не исчезли. Кормилица вздохнула. Старая женщина усвоила только одно — её племя осталось без маленькой богини и Альмэду она больше никогда не увидит. Осознав, что случилось, кормилица без сил опустилась на камни.
Её бездыханное тело обнаружили только под утро, а Альмэда пропала.
Глава 4
— Тысячи людей стали прахом, на котором выросли корявые, как мои люди, деревья и даже цветы. Выходит, жизнь прожита не напрасно. Всё живет и умирает. Всему отпущено свое время, и лишь немногие останутся с нами навсегда.
— Мудро.
— Кто это? — воскликнула Альмэда и осмотрелась.
Они материализовались в помещении с гранеными стенами, из овального свода лился мягкий свет. Отражая его, высокие стены переливались от синего цвета наверху до бледно-голубого у зеркального пола. В центре помещения стоял массивный стол из черного дерева с кольцеобразной столешницей, над которой парил полупрозрачный шар. В нём Альмэда узнала свою планету. Такой зафиксировала её память, когда они с Крэйндаром мгновенно перенеслись в Огненный Дом.
— Я дома? — спросила Альмэда, разглядывая старика, прислонившегося к столешнице. Внешне он не был похож на того, кто пришел за ней. Был гораздо ниже, с морщинистым синим лицом, почти лысой головой, да ещё в забавном длинном халате, перетянутом плетеным шнуром с серебряными бляхами на концах.
Услышав подтверждение, Альмэда взяла того, кто пришел за ней за руку, и удовлетворенно вздохнула.
— Твое имя — Крэйндар. Мне подсказала его Крэйн, твое недоступное для посторонних внутреннее «Я». Она же назвала меня мудрой.
Крэйндар улыбнулся:
— Ты ловко разобралась с нами. Не то, что добрый Нук. Познакомься с ним, малышка. Старик потерял дар речи, когда увидел тебя в нашем Огненном Доме. Он тоже ждал тебя.
Оставив Крэйндара, девочка, не колеблясь, направилась к Нуку, бесспорно, симпатичному и доброму, чтобы вложить свои крошечные руки в его сморщенные и сухие ладони. Нук замешкался. Девочка была необычайно хороша. И это всё, что он мог бы сказать в первую минуту, настолько потрясла старика внешность этого неумытого, худенького и полураздетого ребёнка. Это потом, совладав с первым впечатлением, сморщенный годами старик, незаметно разглядывая удивительное создание, про себя подумал, что подобная красота найдёт признание у всех разумных созданий, какой бы облик они ни имели сами. Но для своих лет крошка выглядела не по возрасту мудрой. Хотя, конечно, она выросла среди дикарей и глубокая многовековая печаль, затаившаяся в её огромных фиолетовых глазах, была оправдана. Но если бы только эта причина. Её глаза поразили старого Нука своим выражением. Он поймал себя на мысли, что был готов увидеть в их бездонной глубине свою судьбу. Подумав так, Нук посмотрел на Крэйндара. Подобного выражения на лице Огненного Бога он не видел ни разу. Нескрываемое торжество и радость. Неужели чудесное дитя так на него повлияло? Перехватив удивленный взгляд Нука, девочка погладила его морщинистую руку, словно подтверждая, что он не ошибся, и повернулась к Крэйндару. Нук заподозрил, что между ними произошел молчаливый диалог. Он действительно состоялся:
— Нук зовет тебя Дарэнд, как в детстве. Мне же в твоем взрослом имени слышится дыхание Вечности. Твое имя притягивает меня, как будто я слышала о тебе раньше.
Крэйндар напрягся, но невозмутимо пояснил:
— Дарэндом назвала меня мать.
— Ты помнишь её? А я свою нет.
— Вспомнишь, ты всё вспомнишь, малышка. Но мы забыли про Нука. Старик не телепат. Он нас не слышит.
Крэйндар не вмешивался. Девочка справилась сама. Связав мелькавшие в голове Нука образы с их голосовым отображением, она без видимых затруднений перешла в звуковой режим. Сначала медленно, словно репетируя, а потом свободно, как будто пользовалась родным языком Нука с раннего детства.
— Привет, Нук! Меня зовут Альмэда. Наконец я дома. У меня никогда не было настоящего дома. Я жила в пещерах. Последняя выглядела очень уютной. В ней всегда горел огонь.