Нынешние зимы мало похожи на зимы.
Морозы редки, на пару недель ляжет снег в декабре или январе, затем температура снова поднимается чуть ли не до плюсовой, - а та зима была самая настоящая. Снег выпал ещё в ноябре, в декабре ударили морозы, да так и стояли чуть ли не до середины февраля.
Закончилась учебная неделя, и Лариса решила съездить домой к родителям повидаться. Девчонке двадцать лет, студентка столичного ВУЗа, а мама и папа живут в деревне за триста вёрст от большого города. Добиралась на поезде, а ехать было по местным меркам долго, всю ночь и следующее утро. В плацкартный вагон билетов не было, пришлось брать в общий. Посадка в общий вагон выглядела, как штурм Зимнего, и устроиться более-менее по-человечески могли лишь самые шустрые и наглые пассажиры, остальным приходилось довольствоваться тем, что осталось. Счастливчики залезали на верхние вторые и даже третьи полки и спали там, подложив под голову свою верхнюю одежду. Места у окна предполагали некоторые привилегии: на столе, уткнувшись в сложенные крест-накрест руки можно было подремать, не задумываясь о том, что уснув, куда-то запрокинешься. Но, как говорится, лучше плохо сидеть, чем хорошо стоять, поэтому народ размещался и не особо возмущался. Лариса присела с края третьей по счету, теша себя надеждой, что кто-нибудь из пассажиров выйдет на следующей большой станции, и ей удастся ночью часок-другой покемарить.
Компания в их отсеке подобралась разношерстная: напротив разместилась мамаша с малышом лет пяти и бабушка, держащая на коленях плетёную корзину. Ещё были два солдатика, которые тут же забрались наверх и моментально уснули, а по соседству с Ларисой устроилась грузная женщина лет пятидесяти. У окна сидел худощавый молодой мужчина в довольно лёгкой для зимы куртке. Когда Лара занимала место, он скользнул по ней быстрым оценивающим взглядом и тут же отвернулся, словно пытался что-то рассмотреть в темноте за заиндевевшим окошком. Тем временем мама с ребёнком, а вслед за ними и соседка справа засобирались ужинать и стали выкладывать на стол нехитрую снедь, а Лара тоскливо подумала: «Ну вот, сейчас весь вагон заполнится тошнотворным запахом вареных яиц», - и закрыла глаза, чтобы не пялиться на жующих. Неспешно подкрепившись, все рассовали остатки еды по сумкам и стали устраиваться на ночлег.
Поезд двигался очень медленно, останавливаясь на каждой маленькой станции, минуты тягуче ползли, и Лара откровенно томилась этой неспешностью, а ещё ей очень хотелось прилечь. День выдался на редкость тяжёлый и суетливый, на часах было что-то около одиннадцати, и глаза слипались от усталости. «До чего спать хочется, а вдруг меня сморит? Хоть бы не упасть на плечо соседки», - вяло промелькнуло в голове девушки.
Мужчина у окна решил выйти покурить и, проходя мимо, случайно задел Ларису локтем.
- Простите, пожалуйста, - тут же извинился он и пристально посмотрел на нее, как бы проверяя, всё ли в порядке. «А он ничего, - пронеслось в мыслях смутившейся Ларисы, - и, как говорит мама, ладно скроен, и руки у него красивые».
Полумрак вагона не давал разглядеть незнакомца больше, но это внезапное касание мгновенно стряхнуло дремоту с девушки и наполнило её тело какой-то неведомой энергией. Когда молодой человек возвращался из тамбура, Лара уже сама попыталась слегка коснуться его руки, но, испугавшись собственного желания, в самый последний момент отдёрнула руку. «Господи, что это со мной? - думала она, пытаясь понять своё состояние и не находя объяснения. А мужчина вернулся на место и, устроившись поудобнее, закрыл глаза.
«Нет, это не может закончиться так банально, так прозаично - что-то должно произойти, - размышляла Лариса, глядя на сонное царство вокруг себя. Поезд тащился вдоль заснеженного леса, а девушка всё это время тщетно пыталась всмотреться в лицо молодого человека и понять, почему её так тянет к нему.
Часы показывали час ночи, когда поезд тяжёлой гусеницей вполз в какой-то районный город, и народ, до этого вяло дремавший, стал суетливо собираться на выход. Вскоре выяснилось, что в купе остались лишь Лариса и незнакомец. Девушка воспользовалась моментом и пересела к окну – там всё-таки удобнее, пусть новые пассажиры занимают менее комфортные места. Постояв пару минут, поезд тихо тронулся, мимо поплыли тусклые привокзальные фонари, однако до их купе так никто и не дошёл, а это значило, что можно было хотя бы ненадолго прилечь. Лариса стала сворачивать из своей куртки некое подобие подушки, но тут встретилась взглядом с мужчиной, который, оказалось, с интересом наблюдал за ней.
- Собираешься поспать? - спросил он тихо, и от звука его голоса в девушке снова что-то встрепенулось. Лариса пожала плечами и ответила:
- Да. Ужасно устала, а место пока свободно, и я вот решила...
- Я думал, мы с тобой поболтаем немного, - и он придвинулся к столу, улыбнувшись краешком рта. - Как зовут тебя?
- Лариса.
- Хм, Лариса, красивое имя, по-гречески значит «чайка». А я Антон. Далеко путь держишь?
- До станции "Млын".
- Ого, часам к десяти дома будешь, верно? - Девушка кивнула. - А мне раньше выходить, я буду на месте уже в восемь. Может, расскажешь мне что-нибудь о себе - неважно, что, главное, говори. У тебя очень красивый чувственный рот, и, раз нельзя его поцеловать, то я хотя бы буду смотреть, - сказал Антон и пересел к Ларисе поближе.
- Почему нельзя? - не узнавая собственного голоса, охрипшего от внезапного желания, произнесла Лариса. Антон наклонился к ней, и девушка ощутила запах дорогих сигарет, мятной жвачки и едва уловимый аромат одеколона. Это был абсолютно незнакомый ей запах мужчины, и волна возбуждения пробежала по телу.
Лариса потянулась губами к губам Антона и жадно припала, словно странник, бродивший по пустыне несколько дней в поисках воды и наконец нашедший источник. Неумело, но как-то неистово Лариса покрывала поцелуями лицо человека, о существовании которого ещё несколько часов тому назад она ничего не знала, и открывала для себя новые ощущения.
Спустя пару минут Антон, отдышавшись, сказал:
- Откуда в тебе столько страсти? По виду и не скажешь: сидела такая скромница, и вдруг - огонь! Целоваться ты, как я понял, не умеешь, но мы сможем легко исправить это дело.
Вместо ответа Лариса опустилась на свою импровизированную подушку и потянула за собой Антона, которому ничего не оставалось, как покориться её желанию...
Когда за окном узкой несмелой полоской показалось зимнее солнце, оба лежали в изнеможении и смотрели друг на друга, не совсем понимая, что с ними произошло в эту короткую странную ночь.
- Знаешь, я ведь женат.
- Разве это важно? Я же не прошу тебя жениться, мне вполне достаточно того, что ты научил меня целоваться, это же настоящий кайф, не передаваемые никакими словами ощущения полёта, - сказала Лариса, спокойно глядя на парня. Глаза её при этом как-то особенно засветились, и Антон улыбнулся, всё же приятно дарить радость ближнему, да ещё такому симпатичному…
Запустив задумчиво руку в растрепавшиеся волосы, сказал:
- Когда я служил в армии, как-то было у нас занятие по боевой подготовке. А заключалось оно в том, что мы, солдаты, должны были залечь в небольшое вырытое углубление в земле – так, сантиметров на сорок-пятьдесят – и приготовиться бросить гранату на идущий на нас танк. Со стороны вроде дело пустячное: выждал момент, пока приблизится, бросил и залёг на дно. Однако многие не смогли преодолеть свой страх перед огромной надвигающейся махиной и в последнее мгновение откатывались или убегали.
Так вот угадай, о чём я думал, лежа в этом дурацком окопчике с учебной гранатой в руке? - Лариса пожала плечами, а Антон улыбнулся: - я думал, если эта гаргарина раздавит меня, сколько ещё на земле останется девчонок, которых я не успел поцеловать. Удивительное дело…
Поезд замедлял ход. Что-то ёкнуло в сердце Ларисы, когда Антон встал и снял с крючка куртку.
- Что ж, вот и моя станция, милая чайка, нам пора расставаться.
Он наклонился, притянул девушку к себе:
- Не могу уйти просто так, хочу запомнить вкус твоих губ на как можно дольше, пусть бы и на всю оставшуюся жизнь.
Спустя пару минут Антона уже не было. Солнце светило прямо в глаза, искря снежинки на стекле, и Лариса тщетно пыталась разглядеть сквозь блестящий иней фигурку уходящего человека.
Девушка прислонила голову к стенке купе и задремала. Когда поезд остановился на станции Млын, она соскочила с подножки вагона, вдохнула морозный воздух и вдруг подумала, что случившееся ночное приключение было миражом, игрой воображения.
И только заласканные, исцелованные губы говорили ей об обратном…