С детства не боюсь собак. Возможно, причина в том, что в послевоенное время, когда нас из Латвии выселили в Омскую область, первым и единственным моим другом стал рыжий пушистый щенок. Он сам прибился к нам, или кто-то его подбросил – не известно. Он прошмыгнул в сенцы в приоткрытую дверь, прижался к внутренней стенки дома – она, видно, была хоть чуть-чуть теплее, и дрожа от мартовского холода, дожидался своей участи. Мама не могла выгнать бездомного псёнка . Она хорошо знала, что такое холод и голод.
Собачонку назвали Тимкой. Мне он сразу полюбился, особенно смешным был его пушистый хвост, лохматым колечком лежавший на спине. Откуда такой у нас в совхозе взялся – не понятно, лаек никто не держал, больше были псы, похожие на овчарок.
Тимка, конечно, вскоре подрос, но до лайки ему было далеко, он так и остался маленькой пушистой дворнягой . Для нас это не имело значения, все в семье его полюбили. А Тимка считал меня своей хозяйкой, может потому, что именно я чаще всего его кормила.
Моей обязанностью стало его кормить, хотя еда у нас самих была более чем скромная. Но я своему подопечному всегда припасала хоть маленький кусочек чего-нибудь вкусненького. Чаще всего это были вымоченные в воде, чтобы убрать лишнюю соль, кильки, которые я перемешивала с картошкой или хлебом.
Летом мы с Тимкой все дни проводили вместе. Пёс был рядом, когда я полола грядки, бежал рядом по тропинке вдоль грунтовой дороги, соединявшей Омск с Тарой. Я спешила каждый день на кирпичный завод, где работала мама, чтобы принести ей в банке тёплого супа и кусочек хлеба, а также помочь ей складывать саманные кирпичи (ох, и тяжёлые они!), ведь чем больше мама их сложит, тем выше выработка, значит, и получит в конце месяца больше денег.
С июля папа меня пристроил на работу подпаском – он сам работал скотником на совхозной ферме. Летом коровы так и жили в поле под открытым небом. За это мне даже платили. Правда, деньги за меня получал папа, зато к зиме родители накопили денег на корову.
Тимка оказался замечательным помощником. Вскоре он понял. Что коровы не должны уходить далеко и сам с лаем бежал за той, которая норовила улизнуть в берёзовый околок, где трава более сочная. Но самым главным он был, когда папе выпадали дежурства в ночное. Мы до полуночи пасли коров, а потом начинали сбивать их в стадо, чтобы они улеглись спать. Тимка был неутомимым сборщиком стада, коровы слушались его беспрекословно. Когда стадо было уложено, и папа уходил в бижайший лесок за сухими ветками, мы разжигали костерок и грелись, в августе ночи были холодные.
Однажды случилась беда. Всё было как всегда. Мы уложили коров, разожгли костерок, съели скудный харч, который мама давала нам на ночь. И не заметили, как уснули. Тимка притулился к моему боку и тоже задремал. Первым проснулся папа. Оглядел поляну, а коров-то нет! Ушли! Где искать? Уже светало. Скоро придут доярки! Папа матерился и ругал Тимку – это он проспал коров.
Но именно Тимка нас и выручил. Он стал нюхать траву и вскоре прямой наводкой помчался к ржаному полю. Именно там мы и нашли стадо. Само собой разумеется, что за потраву вычли из наших зарплат. Папа продолжал ругать Тимку весь день , кричал ,что прогонит бездельника, я плакала, а мама утешала меня.
Наступила зима. Сибирские зимы снежные. В нашем маленьком огородике, защищённом с двух сторон старым, ещё помещичьим парком, снега намело метра полтора высотой. У нас с Тимкой была любимая игра – в прятки. Я вырыла в снегу глубокие ходы – целый лабиринт, и каждый день после школы мы с Тимкой начинали игру. Я вползала в какой-нибудь ход и оттуда начинала звать Тимку, предварительно запертого в сенцах. На его лай реагировала бабушка – выпускала на улицу. . Хотя я уже не издавали ни звука, Тимка каждый раз избирал верный путь и находил меня, радостным лаем оповещая всю округу о своей победе.
Дружба с собакой скрасила первый, самый суровый год жизни в Сибири. Правда, наша дружба продолжалась недолго. По весне мама всегда брала с собой Тимку, когда отгоняла корову в общее стадо. А вскоре смышлёный пёс уже один выполнял эту работу
Всё бы ничего, да приходилось пересекать грунтовую дорогу, соединявшую города Омск и Тару. В ту пору машины не так уж часто по ней ходили. Но однажды случилось не поправимое: Тимка перегнал нашу бурёнку через дорогу, а сам попал под машину. Это было горем для всей семьи.
Я в то время была в пионерском лагере. Мне долго не говорили о смерти Тимки. Для меня эта утрата стала большей бедой, чем даже репрессирование семьи в этот далёкий край, где я не сразу нашла своё место.