Карандаши редко проживают захватывающую жизнь. Зависит, конечно, от того, какая жизнь у их владельца. Но все же.
Я ничем не отличался от своих собратьев. Все тот же кусок графита в стандартном деревянном чехле. Я не ждал, что столь быстро стану сломанным огрызком, что будет пылиться в углу крыши в компании городских воробьев. Но на ту историю, свидетелем и, если угодно, участником которой я стал, я охотно бы променял славное существование в уютной подставке на каком-нибудь столе.
Итак, вот она. Я рассказал ее другу воробью, пусть разнесет по свету.
На крыше я оказался случайно. Хулиган-школьник, забравшийся на частную территорию, в спешке побега уронил портфель, не заметив, что подобрал не все рассыпавшиеся школьные принадлежности. Это был первый раз, когда новенький я выкатился из коробки и увидел небо. Тогда я лежал в расстройстве, что забыт навеки, но как прекрасно, что жизнь распорядилась именно так.
Это был третий закат. Я точно помню. На крыше раздались шаги. Не крадущегося ребенка, а уверенного взрослого.
Он был высок и представителен, хотя вполне молод. Отутюженные безукоризненными стрелками брюки, о край их, казалось, можно обрезаться. Галстук гармонично сочетается с платком в кармане строгого пиджака. Волосы уложены бриолином так, что ни одна волосинка не осмелится выбиться из дисциплинированного ряда. Что безликий очередной карандаш в партии людей офиса. Ничего интересного.
Но... экземпляр остановился, задумчиво глядя сверху вниз на город. Что-то было не так, что-то привлекло мое внимание... Что за деталь?.. Он засунул руки в карманы и ссутулился, ослабив галстук. Если ему не нравится быть штампом, это становится любопытно.
- Пропади он пропадом! - выругался молодой человек неожиданно громко и, запустив ладонь в волосы, артистично их взъерошил. - Добейся повышения!-декламировал он, видимо, копируя кого-то из недругов, кому адресовалась первая фраза. - Стань лучшим! В мире акул. Надоело...
Он повел глазами и встретился взглядом... со мной! Тогда в нем сверкнуло что-то озорное, он сбросил пиджак, закатал рукава, вынул из кармана листок и схватил меня с какой-то идеей.
Я в руках! Молодой человек начинал мне нравиться. Бумажка была сложена вчетверо, так что простора, когда он ее раскрыл, было достаточно. Не для меня, конечно. Для его воображения.
- Однажды это случится, - приговаривал мой властитель, энергично черкая мной. - И мы отправимся далеко отсюда.
Не знаю, к кому он обращался. Но знаю вот что: он оказался талантливым художником. На листке появился набросок маленького острова с яхтой в уютной гавани и бананами на пальмах. И зачем он просиживает брюки в офисе ради какого-то повышения?..
- Стивен! - раздался еле различимый зов.
Мой хозяин вздрогнул и упустил меня и рисунок. Значит, его зовут Стивен. Он подскочил, схватил пиджак и, натягивая его на ходу, поспешил к двери на лестницу. Этакий пленник жизни, но с великими мечтами. Почему-то я знал, что скоро вновь почувствую его руки.
Вы все еще слушаете меня, господин Воробей?..
С темнотой, упавшей звездами на шумевший где-то внизу город, на крыше раздался шум. Однократный, как бы кто-то упал на нее вместе с ночью. И потом кошачьи тихие шаги.
На фоне неба малоизящный силуэт закрыл луну надо мной. Растрепанная шикарная шевелюра и бесформенный мешок, из которого торчат тонкие ноги. Силуэт сбросил с плеч какую-то котомку и плюхнулся навзничь на плоскость крыши, исчезая из виду.
- Местечко, что надо! - на мое удивление, голос был нежный и девичий. - Спокойно и никаких тебе людей, - она дрыгнула ногой и пульнула меня в угол, где я совершенно не больно, но совершенно малоприятно ударился головой. Изысканности и деликатности в этой девчонке точно нет. - Что такое? - тем временем вскочила она на свои тонкие ноги в боевую стойку. Украдкой выхватила из кармана фонарик и вонзила яркий луч в темноту. - Кто здесь? - грозно повторила девчонка, но поняла, что ошиблась. Поддула успокоенно свою безобразно беспорядочную челку и промямлила: - Теперь вечно мерещится...
Но вот луч фонарика выхватил из тьмы рисунок Стивена. Я торжествовал: ведь это и моя работа тоже, вот нашелся и зритель.
- А это что? - подняла незнакомка листок. Рассмотрела. Усмехнулась: - И ведь верит кто-то в такие сказки, как райская жизнь на острове... Нет больше нашего острова... Неправда это, люди! - расстроенно закричала она в пустоту. - Не мечтайте уехать. Когда вы уезжаете, прошлое безвозвратно исчезает... - она обессиленно опустилась на пол, выпустив листок из рук. И тихо заплакала. - И вы обречены жить всю остальную жизнь без своего дома...
Больше бродяжка не сказала ни слова, но ночь долго оглашалась ее тихими рыданиями в кулак. Я почувствовал, что проникаюсь сочувствием. Надо же, второй человек и второй раз мое первое впечатление обманчиво.
Но на рассвете бродяжка заметила меня большими блестящими глазами. В них вдруг блеснул огонек идеи, совсем как у Стивена.
- Вот карандаш... Мохым, ты должна помнить все самое лучшее! - видимо, она обращалась к себе таким странным именем. - Где этот рисунок?..
Она схватила меня своими тонкими длинными пальцами, рисунок Стивена и... усевшись в позу лотоса, стала писать проникновенные строки.
"...и тогда путник решил отыскать место своей мечты..."
Так эта бродяжка Мохым - писатель!
Солнце дошло до зоны начала рабочего дня, и Мохым удовлетворенно поставила последнюю точку.
- Я еще вернусь, - сказала она небу, оставив меня с другом листком на месте. Подхватила котомку и в пару прыжков, словно ниндзя, скрылась.
Где-то в полдень Стивен снова пришел. Интуиция не подвела меня. Он искал рисунок. И, конечно, очень удивился, увидев с другой стороны каракули Мохым.
- Но отчего.., - задал он себе вопрос, дочитав до конца, - отчего путник не был доволен своей жизни на острове?.. остров был его домом, счастливец...
Он стоял и думал, а потом снова выудил из кармана великолепных брюк сложенный вчетверо листок, аккуратно снял пиджак и взял меня.
Наверно, Стивен думал о своем доме. Из-под моего грифеля вышел уютный угол квартиры с большим окном, креслами и огромным котом.
- О нет, - посмотрел вдруг Стивен на часы. - Весь перерыв в мечту спустил.
И он вновь оставил меня.
Вечером вновь на ночевку прыгнула Мохым. Она поведала звездам безмолвную историю глазами и губами. Я думаю, что понял. Она потеряла дом, когда на ее острове произошло цунами. А она путешествовала в то время в погоне за мечтой. И прошлое полностью для нее теперь было потеряно. Она стала безутешным скитальцем-одиночкой.
На рассвете девушка нашла рисунок Стивена. Снова усмехнулась:
- Это что, послание такое?
И не утерпела, задержалась до солнца, записывая новую миниатюру. А потом вновь поспешила раствориться во свете дня.
Стивен приходил на закате, читал миниатюры, вдохновлялся и создавал новые зарисовки на новых сложенных вчетверо листках. Мохым никогда не приносила бумаги, но идеи у нее не вмещались на запасах Стивена. Кажется, что не только моя жизнь приобрела смысл: эти двое стали смеяться. И все больше соответствовать моему представлению о людях, какими они должны быть.
Но... пришел и мой час, друг Воробей. После столь насыщенной жизни... я стал жалким, но счастливым огрызком. Таким, какой я сейчас. В полете идей мой друг из офиса и девушка-бродяжка этого не заметили. Но вот Стивен не смог закончить рисунок. А утром Мохым махнула рукой и поставила многоточие. Грифеля осталось ровно столько, чтоб я мог еще иметь право гордо называться карандашом.
- Что делать? - молодой герой был озадачен. - Я не могу ничего не нарисовать... я не могу потерять этого прекрасного писателя! - хлопнул он ладонью по парапету.
Скрестив руки на груди, он смотрел, как гаснет жизнь солнца и города на этот день. Стивен был упрям. Стало холодно, но он лишь поднял ворот пиджака, вжал голову в плечи и засунул руки в карманы.
- Я должен дождаться, - повторял он, потирая ладони время от времени. - Этот человек изменил мою жизнь. Я теперь счастлив там, где я есть.
Становилось холоднее. Пиджак уже не мог спасти Стивена. Я знал, что Мохым появится после звезд. И будет искать послание. Но он не знал. Он даже не знал, что это будет бродяжка Мохым, плачущая только перед лицом луны.
- Зябко, - пробормотал мой друг из офиса. И... вдруг он развернулся и пошел к лестнице!
- Нет! - хотелось закричать мне, но, увы - изобретателю карандаша в голову не пришло сделать ему рот, а потому я остался немым и несчастным, ведь знал: еще подождать всего лишь час, и придет Мохым.
И она пришла. И бросилась искать послание с какой-то песенкой под нос.
- Что ты нарисовал мне, мой друг?.. - она стала более разговорчивой за это время. - Ты вдохнул в меня смысл жизни! - и выражаться изысканнее. Но я был раздавлен. Она не нашла ничего и... остановилась потерянно.
- Что это значит?.. - обратилась она к звездам упавшим голосом.
Сзади раздались шаги. Как и в день моей первой встречи с Мохым, она подпрыгнула, и, словно дикая кошка, встала в оборонительную позицию.
- Кто здесь?!
- Я... - ага, голос Стивена! Я притаился от радостного восторга.
Его встретил резкий сноп света из фонаря.
- Кто ты?!
Стивен потерял на пару мгновений дар речи, зрения и движений от парализации светом. Мохым этот эффект прекрасно знала и собиралась бежать. Но... в закоченевшей руке Стивена был зажат неоконченный рисунок.
- Ты... художник? - осторожно спросила Мохым, опуская фонарик.
Стивен уже пришел в себя.
- Да, - он посмотрел на листок с замешательством и спрятал его в карман.
- Так... это ты?.. - все еще с недоверием проговорила бродяжка. - А я... карандаш купила... - нерешительно показала она... моего преемника.
Лицо Стивена просветлело., хоть луч фонаря давно уже потух.
- Я мечтал увидеть тебя, - он протянул руку, открыто улыбаясь. - Меня зовут Стивен.
- А я Мохым.
- Мохым? ..
Она усмехнулась, как умела.
- Мохым значит приключение.
Ну, и так началось. Стивен нашел приключения, а Мохым нашла дом. А я... нашел тебя, мой слушатель дорогой.