БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНМЯ.
Металлострой. Полевая – 25. Я звоню в домофон, долго звоню. Слышу сзади ко мне, кто – то подходит. Женский голос: - «Вижу, с цветами! И никто не открывает. Вы к кому?» - Я к Валентине Даниловне Высоцкой. – Она плохо слышит, - сказала женщина. – Я вам сейчас открою. Достала ключи и впустила меня в подъезд. Поднялся на лифте к нужной квартире. Звоню! Дверь открыла невысокая женщина. – Вы! Валентина Даниловна? – Спросил я. – Да! – С приятной улыбкой ответила Валентина Даниловна. - Это я Вам звонил из совета ветеранов и просил о встречи. Захожу, подаю ей цветы, говорю немного громче, чем обычно: - Поздравляю Вас с праздником – 70 - летием освобождения Ленинграда от фашистской блокады! Меня пригласили пройти в комнату. Мы сели у стола. Я начал беседу с проблем сегодняшних.
- Как Ваше здоровье? Кто, как помогают ветеранам ВОВ?
- Здоровье по возрасту. В феврале 2014 г. мне исполнилось 90 лет. Сейчас много слов произносят о ветеранах, но примеров отзывчивости, доброты мало. Выражение ее лица стало предельно строгим. Она сделала паузу.
- С Вашего разрешения. Начнем?
- Да. Я слушаю Ваши вопросы.
- Расскажите читателям, где Вы жили перед войной?- Спросил я и раскрыл свою записную книжку.
- Я родилась в поселке Рыбацкое на улице Володарского, 183. Детство. Школа, это прекрасное время. Но отдельная история. Окончила школу торгового ученичества и работала в универмаге продавцом.
- Как Вы узнали, что началась война?
- Война! – Чуть дрогнувшим голосом, Валентина Даниловна произнесла это страшное слово.
- Ее я почувствовала душой. Иду по улице и слышу! Из репродуктора раздается голос Левитана, только на этот раз он был полон тревоги. «Внимание, внимание! Слушайте! Говорит Москва! ...» Сердце у меня сжалось в предчувствии большого горя. Началась война. В нас вселилась тревога и не покидала ни на минуту. В конце августа люди на улицах стали чаще останавливаться, прислушиваться к гулу артиллерийской канонады. С начало сентября воздушная тревога раздавалась каждый день. До боли сжималось сердце. Попала бомба и в мой дом. По законам того времени его распилили на дрова. Я стала жить у приятельницы. Она жила в доме, где мы с ней работали. Вставали очень рано, шли на работу. Для удобства населения начинали торговать в магазинах с 6 часов утра, до 9 вечера. После работы, по распоряжению руководства, мы ходили по квартирам нашего района и проверяли, как люди подготовились к противовоздушной обороне. Нам открывали двери, показывали ящики с песком, наполненные водой ванны. Потом мы поняли, от вражеских снарядов, авиа – бомб все эти приготовления мало помогали. Она тяжело вздохнула. Посмотрела в окно на соседский дом.
- От домов оставались одни руины. Если в первые месяцы блокады свист и разрывы снарядов заставляли настораживаться, куда - то бежать, прятаться, то с ноября люди так ослабли, что шли медленно, часто останавливались, на разрывы снарядов мало кто обращал внимание. Люди погрузились в свои полные тревоги мысли. Но чувства высокой сознательности они не теряли. Вспоминается случай! Рано утром, как всегда, люди шли на работу. Машина везла по магазинам хлеб. На углу Растанной и Лиговки перед машиной разорвался снаряд. Машину подбросило и опрокинуло на бок. Кабину сильно повредило. Водителя убило осколками. Буханки хлеба рассыпались на снегу. На улице темно. Люди, идущие на работу, увидели хлеб, лежащий на дороге, рядом с разбитой машиной. Подняли тревогу. Вижу, как у Валентины Даниловны засветились глаза: - Голодные Ленинградцы остались охранять хлеб, пока не прислали другую машину. Сознание преодолело искушение. Валентина Даниловна ладонью провела по скатерти стола. Молчала.
- Как Вы почувствовали приближение голода, холода? Она смотрела на меня, молчала. Память словно осенний ветер перебирала опавшие листья, так она, как мне показалось, вспоминала те дни.
- Как голод переносила, рассказывать не хочу. Я! Это пережила. Придерживаюсь старой поговорки: «Сытый голодного не разумеет».
- Как вы попали в армию?
- Летом 1942 года объявили набор в армию девушек с 17 до 30 лет, у кого не было детей. Получила и я повестку. Пришла в военкомат, направили учиться на телеграфиста. Помню аппарат СТ – 35. Он был большой. Весил 50 кг. Учили хорошо, запоминала быстро. С 20 августа приступила к службе в 70 – ой стрелковой дивизии.
- А где стоял ваш командный пункт, где вы начали, служить в К. А.?
- Район Самарки. Нас завели в землянку. Сказали: «это ваше рабочее место». В углу освещенное место, где я увидела знакомый аппарат СТ – 35. Стены землянки, от постоянных сотрясений, осыпались. Думаю про себя, давно здесь стоят. На следующий день было мое первое дежурство. Отсюда и начался мой боевой путь к победе. О нас тогда по радио говорили: «На нашем фронте идут бои местного значения».
- Валентина Даниловна, а вот бои местного значения? Это как понимать?
- Как? Лицо у Валентины Даниловны, как мне показалось, даже побледнело.
- Да вот пример. Как сейчас помню. Начало сентября. Утро. Слышу высоко в небе, на Ленинград полетели немецкие бомбовозы. У нас на передовой шел позиционный бой, местного значения. Над нашими головами выли немецкие мины. Я работала за аппаратом. Вдруг небо лопнуло. Большая мина упала у нашей землянки. Крышу сорвало, хорошо, что осколки пролетели выше меня. Я сидела, меня воздушной волной перебросило через аппарат к противоположной стене. Поднятый в воздух песок, сыпался на меня. Бревна и доски с крыши разметало вокруг землянки. Я встаю, ничего не слышу, стряхиваю с лица песок. Смотрю, юбка порвана, чувствую ноги, руки целы. Я живая. Рядом Капа, моя старшая. Шлем на голове порван, вата торчит в разные стороны. Лицо Капы белое. Я от перенесенного шока смеюсь. Капа от страха полезла из землянки. Рядом с землянкой у дерева на посту стоял солдат. Осколком мины дерево срубило. Солдату оторвало голову. Я целую неделю, ходила глухой.
- Как был обустроен быт солдата?
- Ну как?- Она покачала головой, - отдежуришь, берешь котелок и на кухню. В армии кормили относительно неплохо. Первое, второе, главное – хлеб! А потом в другую землянку спать. В нашем взводе служили в основном дядьки, старые солдаты. Найдешь свободное местечко на нарах, прижмёшься к чужой спине и отключаешься. Хоть старики и храпят, но спать можно. Проснулся, зимой вышел из землянки, помылся снежком, летом ищешь лужу. По - всякому бывало! – Впервые за нашу беседу Валентина Даниловна улыбнулась. Помолчала.
- Как проходили дежурства?
– К концу 1942 года нас объединили, мы стали 45 – я стрелковая дивизия. Она на правом берегу Невы, в районе Невской Дубровки, держала оборону. Я дежурила. В землянку к нам зашел генерал Краснов, командир дивизии. Мы его так боялись. Он передавал свои приказы устно, сильно ругался матом. Передавать требовал слово в слово. Жуть. Только ушёл генерал на КП. Я все сделала, как он сказал. Сижу, жду указаний. Вдруг, – Валентина Даниловна даже руками хлопнула в ладоши – вижу, влетает в землянку огонь. Дым, запахло гарью. Мы стали задыхаться. А с другой стороны землянки сидели линейщики, телефонисты. Снаряд упал, где сидели телефонисты. Огромный столб земли, поднялся в небо. Медленно опустился на землю. Нас засыпало землей. Лежу. Не пошевелится. Звон в ушах. Глаза жжет. Темно. Сдавило как будто большим прессом. Мне повезло. В это время из дзота, где было КП, вышла Дуся Фролова, наша телеграфистка. Она побежала назад в дзот, позвала офицеров из штаба, нас откапали. Я из земли лезла по трупам, шинель вся в крови. Рядом в земле видны головы, ноги, руки то ли трупы, то ли живые? Шинель свою долго потом пыталась застирать от крови, но темные пятна так и остались до конца войны. После каждого рассказанного эпизода из фронтовой жизни Валентина Даниловна все дольше молчала. Я ее не торопил.
- Расскажите о фронтовых подругах, с кем служили?
Валентина Даниловна отвела в сторону глаза. На ресницах заблестели слезинки. Глубоко вздохнула. – Со мной служили Валя Тимофеева, Дуся Фролова, Капа Бохвалова, Нина Кузнецова – очень смелая, отчаянная была девушка, в полку солдаты ее побаивались. Между собой звали «Нинка вырви глаз». К концу войны все погибли. А Нина погибла геройски! Их КП окружили немцы. Командир был тяжело ранен в голову, адъютант убит. Вдалеке от КП небольшая группа наших солдат вела бой, с превосходящими силами врага. Пробиться на КП они не могли. Тогда Нина сняла шинель, шапку и вышла из землянки навстречу немцам. Наши солдаты видели, как Нина размахивала руками и что – то кричала. Немцы остановились, смеялись. Вдруг раздался сильный взрыв. На глазах у всех Нина подорвала гранатой себя и врага. После этого рассказа Валентина Даниловна долго молчала, платком вытирала слезы. Потом повернулась ко мне и добавила к сказанному.
- Если в городе тихая смерть косила людей голодом. То здесь передовая, фронт, жестокое противостояние с живым врагом. Результат каждого дня – пачка извещений: «Погиб смертью храбрых …!» Меня судьба пожалела. Опять пауза. - В апреле !944 года я вышла замуж за своего комбата. Ему было 25 лет. Со своим Пантелеем Ивановичем я прожила 47 лет.
- Где и как Вы встретили ПОБЕДУ?
- Нашу дивизию перебросили под Выборг. Взяв Выборг, она пошла дальше, как у нас говорили «добивать хвосты войны». Вдруг она улыбнулась.
- ПОБЕДА! Все слова были меньше этого слова. Каждому из нас было трудно объяснить свои чувства. Страх первое время еще не покинул меня, но он смешался с возникшей уже радостью. Чего было больше, так и не скажешь. Когда она окончила рассказ, мы помолчали. Она встала и предложила чай. Я поблагодарил, сказал, что мне нужно идти домой все записать на чистовик. Дома, когда я читал свои записи, мне казалось, что мы смотрим друг другу в глаза. В глаза участников тех событий. Ветераны уходят тихо. Их рассказы важны для нас, для будущих поколений. Среди них были представители разных национальностей, но народ был ЕДИН.
Сейчас у каждого читателя есть выбор – хоть бы мысленно встать в память, таких как Нина Кузнецова и других героев. Или просто закрыть страничку. Это Ваш выбор. Время идет. Ветераны, уходя, забирают с собой прошлое. Молодое поколение ищет свой путь. Хотя тысячелетия существуют заповеди, кодексы чести. … Но как сказал старец Симеон: «Истинная дверь всегда открыта, но люди бьются в двери, нарисованные на стене ими самими».