Путеводная звезда (Ольга Северина) / Проза.ру

   «Отошли в далекое прошлое грозные годы Великой Отечественной
войны. Залечила свои старые раны истерзанная осколками мин и снарядов земля. Зеленеют на ней сады, строятся жилые дома. И ходят по этой земле мальчишки и девчонки, которые знают о войне только из фильмов. А рядом, живут те, кто отдал за эту землю свои жизни, те, кто победили в той страшной войне и отстояли свои завоевания. Отстояли, чтобы нынешнему поколению жилось хорошо, чтобы ужасы тех лет никогда не повторились. Об одном из участников боев на Перекопе, я и хочу вам рассказать. В 41-м ему было девятнадцать...
      ...Наступила ночь. Старый дом, в котором жил Тимофей Кривошеев, успокоился и затих, только слышно было, что где-то приглушенно работает телевизор. Часто, бессонными ночами, воспоминания волной накатывали на сердце и перенесли его обратно, туда, где он воевал и погибал, а потом -воскресал все эти годы, чтобы каждый раз начинать жить заново.
Жить, с затаенной в глубине души болью, которая не идет ни в какое сравнение с болью физической, которая может утихнуть, пройти. А эта боль, память солдата, пошедшего через горнило боев, живет в тебе всегда
Какие бы яркие события не происходили в этой жизни, то, что было там, за мирной чертой - свято. Она живет вместе с тобой, эта память, и ты, один из немногих оставшихся в живых, продолжаешь жить не только за себя, но и за всех, кто был с тобой на передовой рядом, плечом к плечу. Кто вместе с тобой истекал кровью и погибал на твоих глазах, с кем делился последним окурком и укрывался одной плащ-палаткой.
И сам, чудом оставшийся в живых, живешь, принимая каждый прожитый день как подарок судьбы, и понимаешь, что за всё в этой жизни приходится платить. И такой полноценной и полнокровной платой, которой бы хватило не на одну, а на несколько жизней.
...А за окном была темная, непроглядная ночь. Такого цвета была земля на Перекопе, вытоптанная солдатскими сапогами и опаленная до черноты разрывами бомб и снарядов. Ах, как они в свои двадцать лет были молоды и жизнерадостны! Как верили в Победу, какие надежды возлагали на будущее!
Он видел себя опять молодым, безусым лейтенантом, только что окончившим Сумское артиллерийское училище. А как он любил танцевать и петь песни! Не одна сандружинница украдкой вздыхала при виде бравого голубоглазого лейтенанта...
      Сердце немного отпустило. Сел за стол, достал альбом с пожелтевшими фотографиями военных лет. До утра теперь все равнобыло уже не уснуть...
      …Голубое сентябрьское небо над Перекопом было черным от немецких самолетов. Они летели сплошной полосой, волнообразно разделяясь на группы, и начинался ад. Бомбили всё и с любой высоты.
      11-я армия генерала Манштейна пыталась любой ценой прорваться к Севастополю, бросив против героев Перекопа огромное количество пехоты и танков. Но все попытки сломить оборону не приносили успеха. И тогда враг нанес массовый бомбовый удар по позициям артиллеристов.
   Ночь перед этим ударом была особенно тревожной. Грохот моторов, лязг гусениц, шквальный минометный огонь, вой пикирующих бомбардировщиков и взрывы сбрасываемых бомб.
Но все были так молоды, и в каждом было столько жизни и сил! Они не верили, что могут погибнуть, с яростью бросались под танки и умирали со словами: "За Родину! За Сталина!"
Они свято верили в Победу, в то, что придет этот день, и они будут кружиться в вальсе с красивыми девчатами, петь им песни, рассказывать о своих фронтовых подвигах и строить новую жизнь. Никто не думал умирать.
Но война не спрашивает ни возраст, ни о планах на будущее. У нее свои законы. И по этим законам мальчишки погибали во имя других жизней.
Вспомнился бой, после которого жизнь начала новый отсчет.
...После лихорадочной бомбардировки, на позиции артиллеристов двинулись немецкие танки, сопровождаемые автоматчиками. Завязался бой. Сквозь разрывы снарядов он командовал: "По танкам! Беглым! Огонь!"
Вот упал раненый командир первого орудия, старший сержант Кашечкин, ранен младший лейтенант Устинов, Костюков... Горят один за другим вражеские танки, падают и гибнут рядом боевые товарищи. И он уже сам носит снаряды, сам заряжает орудие и черный от взрывов, спекшимися от крови губами, сам себе отдает команду "Огонь!", продолжая бить и бить по врагу прямой наводкой...
Когда под сплошным огнем фашистов на батарею пришла помощь, единственный оставшийся в живых, лейтенант Кривошеев, был без сознания. А вокруг орудия горели подбитые вражеские танки и бронетранспортеры, лежали погибшие советские артиллеристы и невдалеке, немецкие автоматчики.
   Это уже потом, через много лет, он узнал, что Леня Шумский оттащил его на плащ-палатке в безопасное место, а вернувшись, вместе с другими бойцами продолжил бой. А тогда он лежал, истекая кровью, то теряя сознание, то вновь приходя в него, пока не услышал шум машины, везущей на передовую снаряды. Водитель, заметив слабый взмах руки, выпрыгнул из кабины.
-Живой, хлопчик? Держись! Дождись родной, если меня не убьют, на обратном пути подберу. - И уже тронув с места машину, крикнул:- Держись, сынок, я за тобой вернусь!
Он сдержал слово и вернулся. Плащ-палатка, на которой лежал молодой лейтенант, отяжелела от крови, а сам Тимофей уже не приходил в сознание.
Таким и привез его солдат в полевой хирургический госпиталь № 175, 51-й армии. Привезти то привёз, а ждать, когда ему окажут медицинскую помощь, времени не было. Попросил раненых помочь сгрузить лейтенанта, перекрестил незаметно хлопца, и сказав на прощанье, –оставайся с Богом, -уехал.
Тимофея уложили прямо на землю, в порядке очереди, в самом дальнем углу двора. Посмотрев на развороченную ногу, рану, перемешанную с землёй, и окровавленного лейтенанта, лежащего без сознания, попытались разжать ему зубы, чтобы влить из фляжки несколько глотков воды. Это и привело его в чувство.
Открыв глаза, понял, что ещё жив. А рядом, на земле, лежали такие же как он, безусые мальчишки, с ранениями в голову, грудь, живот. Стонущие от боли, матерящиеся, зовущие маму, сестричку, доктора, они все хотели жить.
И тогда, забыв о своей боли, и чтобы отвлечь от неё других, стал рассказывать бойцам байки и петь частушки.
Стоны затихли. Понял, что прислушиваются. И вскоре, там, где он лежал, послышались взрывы хохота. Солдаты смеялись! И в этом была ещё одна его победа.
Капитан медицинской службы, начальник приемо-сортировочного отделения Евгения Васильевна Сипко, вышла на воздух. Подставила лицо лучам сентябрьского солнца, и на минуту перенеслась домой, к маме и сынишке. Писем от них не было. По сводкам, знала, что Ворошиловградская область, там, где сейчас её родные, стала прифронтовой. Очень скучала за сыном. О решении пойти добровольцем на фронт, не жалела. Здесь она нужна и может принести пользу в борьбе с врагом, возвращая в строй раненых бойцов. Поэтому, в первую очередь нужно было оказать помощь тем, кто подлечившись, продолжит воевать. Не зря их отделение называлось приёмо-сортировочным. В их функции входило в зависимости от тяжести ранения, отправлять раненых на лечение.
Сандружинницы, бесстрашные девушки, те, кто под перекрёстным огнём находился на переднем крае, оказывая раненым первую медицинскую помощь, и стараясь оттащить их в безопасное место. Оттуда, уже бойцы санитарного взвода доставляли их в санитарную роту, где обрабатывали раны уже более тщательно и отправляли в медсанбат. Если требовалось длительное лечение, отправляли в госпиталь. Не хватало рук. Хирурги стояли у операционного стола сутками. С небольшими перерывами на сон. Не хватало лекарств. Не было обезболивающих. Но когда шли такие ожесточенные бои, и привозили столько раненых, любая минута промедления могла стоить бойцу жизни. И, чтобы спасти эту жизнь, времени на лечение часто не хватало. Приходилось ампутировать руку или ногу, чтобы спасти человека. Иначе, гангрена, иначе, смерть.
Вздохнула. Понимала, насколько родным сейчас трудно. Но её решение пойти на фронт добровольцем, они поддержали.
- Оставляй нам внучка, доченька, -сказала мама. -Твои руки там нужнее. А за нас, не волнуйся.
Как же ей здесь не волноваться? Если придут фашисты, только за то, что мама была председателем сельского Совета, а её сын и дочь бойцами Красной армии и воевали на фронте, всю семью могли расстрелять.
Как далось такое решение матери? На фронте воевал Иван, и вот, уходила Женя. Рвался на фронт и Володя, но слишком был молодой. Щёлкнула младшего братишку по носу, попросила присматривать за Люсиком, и, не оглядываясь, пошла.
Кто же знал, что война затянется. Не могла дождаться, когда уже разобьют эту нечисть и погонят её назад. И от неё тоже зависел исход войны. Чем лучше она окажет медицинскую помощь, тем больше бойцов смогут вернуться в свои части и соединения. И тем быстрее, мы победим! Вспомнились строчки Павла Беспощадного: «Донбасс никто не ставил на колени. И никому поставить не дано». Даст Бог, всё будет хорошо, и они встретятся.
Вот и сейчас, ей нужно было определить тех, кто особо остро нуждался в медицинской помощи, кого нужно было нести в операционную. От профессионального взгляда не могло ускользнуть не только общее состояние, но и само ранение. Видела, кто ещё может подождать, а у кого уже за спиной стоит «старуха с косой». Рядом шли санитары. Этого, этого, - показывала она на раненых, проходя между лежащих на плащпалатках бойцов. Кто-то молчал, кто-то матерился, требуя срочно заняться только им, кто-то, хватал её за полы халата, пытаясь обратить на себя внимание. Она не смотрела на лица. Она смотрела на раны. Медленно продвигаясь вперёд, вдруг, среди стонов и матов, услышала чистый звонкий весёлый голос и затем, громкий смех, находившихся тех, кто рядом.
Пошла в конец двора. Русоволосый мальчишка лет двадцати, лежал в запёкшейся на плащпалатке луже крови и травил анекдоты так, что бойцы, забыв про боль, смеялись.
Постояла, слушая, как он залихватски шутит и удивилась. Видно было, что он держится из последних сил. Что состояние лейтенанта очень тяжелое. Вместе с осколком в полость сустава попала грязь, обрывки одежды, началось общее заражение крови, грозившее ему смертью, если срочно не прооперировать, или жизнью, если ампутировав ногу. И показав на него санитарам, приказала срочно готовить к операции.
А машины все подвозили и подвозили раненых, и в воздухе стоял запах боли и смерти.
...Вместо наркоза, перед операцией, молодому офицеру дали пол стакана домашнего вина, которое принесли для раненых женщины из близлежащих сел. Вот и вся анестезия. Предупредила, что будет больно, ни наркоза, ни обезболивающих нет.
-Что, очень будет больно?- переспросил Тимофей.
- Да. Будем ампутировать ногу.
- Как ампутировать? Как же я без ноги на танцы ходить буду?
-Какие танцы?- подумала, бредит. –тебе бы в живых остаться.
- А зачем мне жить без ноги? А так, я пойду на танцы и познакомлюсь с красивой девушкой, которая станет моей женой. Кто же за меня замуж пойдёт, безногого?! Несите меня обратно, я не согласен!
Врач-хирург, повидавший всякого, в сердцах плюнул.
–Чёрт с тобой. Отрезать всегда успеем, лишь бы не было поздно. Видишь, заражение уже какое?!
- Пожалуйста…
-Ну, тогда брат, терпи.
И, операция началась. Думали, лейтенант будет кричать от боли, а он читал стихи, пел песни, когда было особенно больно, подшучивал и подбадривал медицинских сестер, интересуясь, кто из них не замужем?
…Двадцать два месяца, почти два года    боролся с болью в разных госпиталях Тимофей Кривошеев. Ногу ему спасли. Ходил с палочкой, прихрамывая. И, вернувшись домой с орденом Красного Знамени, как-то, пошел на танцы.
И сразу увидел её. И сразу понял, что только она ему нужна. И набравшись храбрости, подошел знакомиться. А услышав, что девушку зовут Аэлита, понял, что она и есть его путеводная звезда. Единственная, на всю оставшуюся жизнь. Та, о которой он грезил, когда ночами волной накатывала нестерпимая боль, и хотелось махнуть на всё рукой и дать «добро» на ампутацию.
... Закрыв аоследнюю страницу альбома, подумал, что всё было не зря. Он отстоял своё право на жизнь, во имя тех, кто погиб. И в благодарность тем, кто его спас. Во имя любви, во имя жизни.
Во имя будущего своих детей, внуков и правнуков.