Пивная

               
                1.
   Она стоит в центре села – здание, возведённое в начале 20-го века. Почему так высокопарно: «возведённое», спросите вы? Архитектурный стиль обязывает. Тут есть что-то от поздней готики. Представьте себе: чуть в стороне от пивзавода- такого же древнего,- почти на перекрёстке четырёх дорог, возвышается среди - и над новоделами из бетонных плит  эпохи марксизма – ленинизма, заслоняя, оставляя в тени домишки частников, с солидностью и мрачностью замка Эльсинор  - строение из серого булыжного камня. 
   Стрельчатые окна, подобные бойницам, двери донедавна были, видимо, дубовыми, а на крыше зачем-то прилепилась башенка. Может, на ней были некогда часы, отмерявшие ход безвозвратного времени, а может – флюгер, показывавший, откуда ветер дует - из Московии или из Польши: ведь мы на Волыни сейчас, в  Мазовии.
   Строили «замок» поляки.  Он выстоял две или три войны, в зависимости от того, считать ли гражданскую войну в России достойной внимания. Местное население, к примеру, состоящее из волыняк, поляков и разбавленное евреями, его старое поколение, гражданскую войну считает недоразумением исконно русским, а польские походы всяких там Тухачевских  - Будённых, прочих героев революции, просто  бандитскими набегами.
     Великая Отечественная пришла в село с немцами. Вот тебе, только вчера Советы объявились, а тут фрицы.Но Гансы быстро покатили себе дальше, оставив, как везде, небольшую гарнизонную заставу, а «громадой в серяках (зипунах)»  правили свои, старосты да полицаи из дезертиров, уголовников, просто тупых селюков, укрывавшихся от мобилизации: «Как бы чего не вышло».
Были, конечно,среди них и Советами обиженные: кулаки, то бишь, зажиточные крестьяне; но, повторюсь, в селе, бывшее до войны торгово – ремесленным местечком, уживалось несколько языков. Освободители – немцы и их приспешники расстреляли на марше несколько сотен евреев, чем превратили волыняк в привилегированную часть населения, а управленческие должности распределили  староста с десятниками среди своих родаков.
   Я называю местных жителей волыняками с их же подачи. Они были недружелюбны к полякам, жившим за пограничным Бугом. Бытовала поговорка: «Волиняка – файний хлопака, а забужанець – зас…нець».  Вопросы есть?
   Почему – то никого не удивило, что евреев расстреляли по наводке – ведь их списки кто-то составлял? Только потом у соседей оказывались вещи и имущество расстрелянных. То, что местечко превратилось в село с укороченным числом населения,  никого не удивило: чай, не Хатынь, а моя хата с краю.

                2.

   Если от пивной провести прямую с севера на юг, она упрётся в сельский клуб, а с юга на север – в давно закрытую церковь. Видите: пивная была центром и культурной, и духовной жизни села. Сюда захаживало почти всё взрослое население мужского пола. К чести волыняк следует сказать, женщин пьющих было не очень много, а в пивной их не было никогда.
   Перекрёсток располагал к остановке проезжающих и мимо проходящих: кухня тут была простая, но сытная, а буфет полон вин, водок, коньяков. На полке пылился даже ром, скорее всего, кубинский. Да кому он только нужен, ежели в наличии «Российская», «Столичная», «Старка», вина всякие и настойки ягодно – травные, и, конечно, пиво!
   Пиво было качества отменного, без примесей, изготовлялось из натуральных ингредиентов.За этим следили строго, иначе технолог пивзавода, то ли поляк старый, а может, еврей, обещал проклясть всю цепочку, ответственную за изготовление, доставку и продажу столь обожаемого им продукта. Нос у пивовара был сизый, хотя сам он в пьянстве замечен не был – видимо, это сказывались издержки производства в виде ежедневных и постоянных проб напитка и в сыром, и в готовом виде.

3.
   Возвращаемся в пивную, нам по времени близкую: столы с толстенными столешницами, скамьи тоже под ретро. Это для больших компаний. Они стоят в бывшем зале «для нижних чинов и полицаев», а столики со стульями служили «господам офицерам». Часто нынешние гости, сидевшие за столиками, с  повышением градуса переходят на лавки, к друзьям, где шум, гам, тарарам, и вообще весело, и не нужно вести заумные разговоры.
  Сегодня за уставленным пивными бокалами столиком расположилась довольно уважаемая компания: Досаафовец, Учитель и Аптекарь.
  Аптекарь, в миру Николай, был провизором, консультантом и продавцом единственного на селе фармацевтического заведения. Часто его навещал коллега из соседнего села с неприличной фамилией, но с большой любовью к пиву. Аптекарь наш был демобилизованный флотский, носил тельник, был рус, широк в кости, с добродушным лицом под стрёхой прямой чёлки, прозрачные глаза – ничего особенного, парень и парень, все дела.
   Досаафовец Степан и вправду руководил районным ДОСААФом, принадлежал к районной номенклатуре, поэтому ездил на мотоцикле М-72, носил костюм с галстуком. То, что рубаха и галстук по причине пыльных просёлочных дорог были неопределенно – серого цвета, его нимало не смущало, а сельчане относились к нему с уважением. Да и то, райцентр был тоже вчерашним селом с парой – тройкой двухэтажек, грязными тротуарами и тёмными, снулыми окраинами. Из достопримечательностей в городке была школа – интернат, и сюда свозили детей – сирот, двоечников и дебилов из окрестных сёл, чьи родители на них плевать хотели из-за рабской занятости. И то, смотрите: доярка должна трижды обиходить и доить своих коров, вставать ни свет, ни заря, накормить группу из двадцати, что ли, бурёнок, таская на пузе тяжелённые корзины силоса. Многие доярки «снимали усталость» самогоном. Какое воспитание, каких детей, кто их видел, что вы! Было бы что семье пожрать. Благо, в селе есть овощи – фрукты круглый год, да картоха – всему голова, а ежели её с салом… а ворованное молоко? Плоха та доярка, у которой нет резиновой грелки под фуфайкой.
  Из мужиков редко какой не по 12 часов вкалывал. Места приложения сил – колхоз, рыбхоз, лесхоз, пивзавод. Последний – объект привилегированный. Рыбхоз тоже хорошо, но там сыро, работать приходится постоянно в воде, а в ней, кроме рыбы, можно поймать букет хронических хворостей.
   Вернёмся к нашим героям в накуренный, но тёплый зал пивной.
   Возле Аптекаря сидит Учитель. Он тоже в костюме и при галстуке, но без следов пыли, так как ходит пешком. Он среднего роста, волосы носит длинные, слегка вьющиеся, с лицом овальным и бледноватым. В школе у него двойная нагрузка, да ещё и кружок – приходится много времени тратить на подготовку. Но в селе развлечений мало, а если отбросить пивную, то и вовсе нет: в клубе кино два раза в неделю, пивная же открыта каждый день. Старые учителя все семейные, им в пивную ходить недосуг, поэтому на него многие посматривают искоса, особенно училки на выданье: что, мол, время зря тратишь?
   Наш Учитель слушает разговор Аптекаря и Досаафовца:
-   У тебя работа только зимою да осенью появляется, когда люди огороды уберут, наломаются вдоволь и болеть начинают. Бабки вон, сначала к тебе в аптеку хромают, а потом, на зиму – в больницу ложатся, чтобы пенсию экономить.
- А ты всё лето по колхозам болтаешься, вечный «уполномоченный по уборке»! Оно тебе надо? С профсоюзниками досаафовские взносы пропиваешь…
- Так мы потом, с получки, сбрасываемся и взносы взносим. У меня всё записано, и растраты ни разу не было! – Для убедительности он помахал потрёпанной записной книжкой.
   Аптекарь лениво пересчитывает вынутую из карманов мелочь:
- Выручка. Дневная. На пиво хватит, бокалов на шесть. Или на три стакана вина.
  Учитель заявляет:
- Я – пас. Завтра уроки. Лучше в клуб пойдём.
   Друзья засмеялись:
- Нет уж, давайте по вину!
   В пивной ежеминутно хлопают двери. Табачный дым висит под потолком. Гул голосов подпирает его снизу, не даёт растаять. В туманной дымке лица едва различимы. Запахи фермы смешались с бензиново – солярным духом, в соответствии с родом занятий входящих посетителей. Впрочем, это никого не смущает, даже не привлекает внимания: всё привычно, как каждый день, а ещё не следует забывать пивной дух и винно – водочный угар. Местами проскальзывает и самогонный нечистый – его часто привносят с собой малоимущие мужики. У них денег – кот наплакал, только на пиво, но на столе перед ними – сало, квашеная капуста, бочковые огурцы, а  под столом - для виду, мол, уважаем порядок, - бутыль с «белым самодельным вином». Опаска показушная, буфетчица ни на кого в зале внимания не обращает, она разливом напитков занята, а уборщица довольствуется пустыми бутылками и оставленной на столе мелочью.  Участковый бывал там только за десяток минут до закрытия, выметал засидевшихся, а сам оставался: у него был определённый интерес к буфетчице.
   
  4.
   В пивной, этом «аглицком клубе» села, проводятся свадьбы, встречи и проводы. Его ангажируют самые зажиточные. Здесь же совершаются сделки крестьянского масштаба, вывешиваются объявления на щите в коридоре:
«Продаётся коза и сено».
«Куплю бычка на мясо, 2-3 мес.»
«Пропали гуси, серо-белые, 8 шт.»,
и подобные, преподносящие самые важные сведения из экономической жизни общины.
   В «предбаннике» пивной на пустых пивных бочках сидит Паниковский. Эту кличку друзья подарили коллеге Николая, аптекарю из соседнего села. Его истинная фамилия довольно неблагозвучна, поэтому он прозвищу даже рад. У него нет двух передних зубов, и от него можно часто слышать расхожую фразу «Вставлю зубы…» Её дополняют, конечно же, классическим пассажем: «Вставлю золотые зубы и женюсь». Но пока у Паниковского – Хрена (истинная фамилия персонажа) нет денег даже на железные зубы.
   Паниковский, с прилипшим к нижней губе окурком, диктует мужику рецепт явно несуществующего лекарства,  лестно обзывая его плацебо и панацеей. Мужик согласно кивает косматой башкой, но ничего не записывает. Ему приятно пообщаться с учёным человеком. Судя по его состоянию, рецепт не зацепился ни за одну насыщенную пивом извилину, а испарился вместе с перегаром.
   Паниковского все обожали. Он был настолько простодушен и беспечен, что, обманув его однажды, повторить обман желания не возникало. Однажды ему в рюкзак вместо консервов «зарядили» кирпич, предварительно завёрнутый в полотенце, зная, что приятель туалетными принадлежностями пользуется крайне редко. Бедняга таскал силикатное изделие по автостанциям и вокзалам, умудрился не заметить его в конечном пункте и привез домой. Когда ему рассказали  о приколе, он ничуть не обиделся, вынул «подарок», осмотрел его, хмыкнул и выбросил.
   И ушёл в пивную.

     5.
   О сделках, совершаемых в пивной, было известно всем. Да и как скрыть? «От людей на деревне не спрячешься», поётся в песне из кинофильма 50-х годов 20-го века. Никого не удивляло, если мужики из рыбхоза оказывались в компании пивзаводских работяг. Тут происходил бартер, «ченч» по-деревенски, обмен товарами натурального хозяйства. Чего греха таить, пивовары приносили на обмен не только пиво и не столько пиво, как его ингредиенты  - солод (реже), а больше сахар и дрожжи. Взамен они получали рыбу в любой кондиции – свежей, сушеной, вяленой, - в заранее обусловленном эквиваленте. Сахар и дрожжи зачем народу нужны, догадались?
Правильно.

                6.
   Зря, что ли, Паниковский по фамилии Хрен на бочках сиживал? Конечно, он не только дармовое пиво пил, что его ему мужики за рецепты подносили. Он и лекарствами приторговывал, но больше занимался медико – санитарным просвещением населения. Из его уст, слипающихся от пива и табака, текли сведения о вреде пьянства и табакокурения, пересыпанные цитатами из Гиппократа, Парацельса, Авиценны и профессоров Склифосовского и Бурденко с Амосовым. А может, эти цитаты он сам придумал, с него станется. Но его не били – на западе Украины тогда бить сельских интеллигентов было не принято, - вот, даже пиво подносили и табаком угощали.
   По закону подлости, не могло это добром закончиться, не могло. Поджёг Паниковский пивную. Конечно же, случайно и по пьяни: сидел с газетами на бочке, курил. Слушателей в тот момент не было. Потухла сигарета. Прикуривал он от спички – зажигалки были роскошью. Спичку, ещё горящую,  в угол швырнул, а там разлитый керосин оказался: в пивной порою отключали свет, тогда залы и буфет освещали керосиновыми лампами. Ничего, дело привычное. Но что такое пожар в питейном заведении? Пока сообразила публика, а первым Досаафовец,что к чему, мобилизовали силы для борьбы со стихией, отругались – отматерились, дружно, но бестолково начали тушить «предбанник», но всё равно тот почти весь изнутри выгорел. Наш Аптекарь споткнулся, упал, брови обгорели, и лицо малость. Стены цитадели прогореть никак не могли, но бочки, "трибуны" Панковского, пострадали весьма значительно. Залы и буфет закоптились и провоняли дымом. Заведение вышло из строя на целый месяц. Оно бездействовало бы и дольше, но реставрационным работам посвятили свой досуг без малого все его постоянные клиенты.
   А вскоре в нём снова появился Паниковский. Следствие в связи с пожаром было, но суда он избежал.Родители внесли куда надо нужную сумму, и правосудие, поворчав,замолкло.
   Паниковского,пришедшего выпить, гнали за село человек 20.Последствия могли быть предсказуемыми,будь он старше, а преследователи трезвее…

6.09.2016