Постмодернистский проект, энергетически заряженный текст, исторический роман, экскурс в ненормативный эрос – это все характеристики романа, споры о котором не утихают до настоящего времени. Впрочем, скандальность романа Е. Колядиной «Цветочный крест» [3] декларировала сама профессиональная литературная среда, вручив почти одновременно два диаметрально противоположных приза: «Русский Букер - 2010» за лучший и «Полный абзац» за худший роман года
Чем может быть интересен читательский опыт прочтения романа «Цветочный крест»? (2010) Критик С. Ходнев дает такое ироничное описание сюжета Колядиной: «Помыкавшись в «тесном царстве» тяготами полового созревания, героиня завершает свое «воспитание чувств», согрешив с разбойником-скоморохом» [5, с.14]. Можно было бы уточнить: в «темном» и с «благородным разбойником», впрочем, Истома благороден только в глазах самой Феодосии, не более. Действительно, роман не только претендует, но и легко «рассыпается» на аллюзии. Но они скорее не литературного, а искусствоведческого толка. Сюжетное время романа совпадает со временем появлением первых лубочных народных картинок, а калейдоскопичность, незатейливость, использование визуализации в качестве основы построения сюжетной линии, упрощенная форма произведения может быть соотнесена с типологией, по которой ныне классифицируют лубочные листы: религиозные, эротические, исторические и бытовые. Автор действительно «рисует» отдельно взятые картинки, иногда увлекаясь реалистичностью описания состояний, таких как: присутствие рядом нелюбимого человека, взгляд волка (животного), окружение толпой и др. Не случайно один из центральных образов романа – пожар, разбушевавшаяся стихия, а одна из наиболее важных характеристик героини – сомнение: «Феодосия колебалась в мыслях, как на мосточках…» [3, с.132] Мир «изнутри» – одно из достоинств текста, проступающее вопреки внешней лубочности, с ее яркостью, доходчивостью и простотой, и которая не претендует ни на точность исторических деталей, ни на языковое соответствие XVII веку. Автор словно знает свои «слабые» стороны, опережая будущих критиков и помещая спор о словах прямо в текст романа, например, в уста отца Логгина и Феодосьи. Священник настаивает на том, что «дура» – срамословие, а девушка резонно отвечает: «Поклоны отвешу <…> не срамословие, хоть как! <…> Иной раз идет баба глупая – дура дурой!» [3, с.12] Впрочем, трудно не согласиться с многочисленными критиками романа, что писателю не хватает хорошей редактуры. Вопрос, какого рода и свойства. Колядина пытается выйти за пределы частной истории, заявив общечеловеческую значимость описываемых ситуаций: роды, свадьба, исповедь, ожидание казни, возведение храма (здесь - креста). И здесь аллюзии уже лубочные, а другие – с М. Шагалом, с Н. Пиросмани. Но подобные параллели возникают только на уровне выбора логико-тематической задачи. Дина Рубина как автор поступает иначе. В рассказе «Вывеска», например, она дает реалистическую сцену, усиливая ее концевой стилизацией-панорамой: «И вот, все они — как закрою глаза — все вокруг меня медленно кружатся: и старуха та, в замедленном танце, и спартански спокойная мама с помидорами, на ватных ногах, и Валера Кац с невзорванной рыбой-карп, и немая женщина в обгорелых лохмотьях: они передо мною не такие, как в жизни, а вот, как на картине художника-примитивиста, какого-нибудь, например, Пиросмани... — угловато нарисованные, плосковатые, грубо раскрашенные. И у них над головами — тень террориста в рваном лифчике парит. Вроде как и не картина, а вывеска. Такая вот вывеска для нашей здесь жизни»[4].
«Неутомимая выдумщица» [2, с.6], никогда не бывавшая в Тотьме, журналистка – «голос Череповца» – понимающая свободолюбие как обращение к табуированным темам, пишет роман, который может быть воспринят как акция по привлечению внимания к актуальной литературе, и литературе в принципе. Чтобы не «бурели» – ни читатель, ни профессиональные критики. Чем еще может быть интересен или полезен текст Е. Колядиной? На истории покорителя Америки купца Ф.Кускова и его алеутской жены (сюжет близкий поэме А. Вознесенского «Авось») в Тотьме создали музей. Сюжетная линия и подтемы романа Е. Колядиной вполне пригодны для создания экспозиции еще одного местного музея (о женской судьбе, доле, выборе; или последней сожженной ведьме, скитах и вере) Роман – это образец конструирования и моделирования среды, пример создания истории вымышленной на основе реально существующих локусов материального мира: социальных – солевых варниц, церквей, приказной избы; природных – река, поле; динамических – дорога, путь.
При знакомстве с романом складывается впечатление, что он чуть-чуть «запоздал». Эротическая фактура произведения вполне вписалась бы ряд – В. Нарбикова «Равновесие света дневных и ночных звезд» (1992), М. Палей «Кабирия с обводного канала» (1992). И… уступила бы в стилистике, качестве культурного кода. В защиту же «Цветочного креста» можно привести тот аргумент, что проективные произведения об истории этноса без исторических или реальных на то оснований сейчас в тренде. Романы Дениса Осокина и фильмы А. Федорченко на их основе – «Овсянки», «Луговые жены небесных Мари» –написаны и поставлены как эпосы о несуществующих обычаях и вымышленных народах, вызывающих ностальгию по возможному, но утраченному раю, по героике, которая востребована, но не реализована в современных реалиях, и возможна лишь в пространстве романном и условном.
1.Багдасаров, Р. Личина для древней Руси [Электронный ресурс] /Р.Багдасаров //Нескучный сад. – 2010, 22 декабря. – http://www.pravmir.ru/lichina-dlya-drevnej-rusi/
2.Иванов, А. Вышло продолжение скандального «Цветочного креста» Е. Колядиной [Текст] /А. Иванов //Красный север. – 2011, 18 октября. – С.6.
3.Колядина, Е.В.. Цветочный крест: роман-небылица [Текст] /Е. Колядина. – М.: АСТ: Астрель, 2011. – 380 c.
4.Рубина, Д. Вывеска [Электронный ресурс] / Д. Рубина // http://www.dinarubina.com/texts/vyveska.html
5. Ходнев, С. Крест не по силам: «Цветочный крест Е. Колядиной» [Текст] /С. Ходнев //Коммерсант. – 2010, 20 октября. – С. 14.