Посвящается ЖЖ провокатору дедульке Калаказо.
В трапезной Рождественского храма было шумно и напряженно. Провожали отца Дмитрия, он более двадцати лет служил на приходе и весть об его уходе как труба ангела подняла людскую волну. Провожаемый сидел на почетном месте рядом с настоятелем, другие священники, сотрудники и много прихожан заполняли помещение, необычная атмосфера которого принимала в свою несообразность все вновь и вновь входивших. Несообразность состояла в том, что настроение именин и праздника соединилось с печальной сосредоточенностью поминок, будто два хозяина этого помещения, как день и ночь сменяющие друг друга, внезапно, что-то перепутав, пришли одновременно и, встретившись, растерялись и забыли кто они и что.
Настоятель говорил слово, желая батюшке успехов на новом поприще, описывая труды, добрые качества и достижения отца Дмитрия и, запутавшись в своих чувствах, в конце концов предложил помянуть виновника, чему впрочем никто не удивился. Немного помедлив, говорящий все таки пропел многая лета, опять перепутав слова сотвори и сохрани, трапезная дружно и привычно подхватила здравицу, но не допела и рассыпалась, только один кто то тонким голоском вывел мелодию до конца, отчего всем стало смешно и неловко. Сам тостуемый был сосредоточен, смотрел на окружающих уже потусторонним взглядом, пробовал все многочисленные блюда, будто стараясь запомнить навсегда вкусы и ощущения еды и напитков. Все ждали его рассказа, но он говорил только слова благодарности, обещал писать и просил молитв. Наконец началась культурная программа, приходили дети из воскресной школы, певчие, исполнялись любимые песни провожаемого, несколько тайно любивших его женщин вызвались читать стихи и прощальные адреса. Затем наступила тишина, после которой общий строй собрания должен был распасться на множество отдельных бесед, как это всегда бывает на приходских встречах. Все смотрели на отца Дмитрия, он же, под этими взглядами, как под лучами разноцветных прожекторов, решительно встал и еще раз тихим голосом попросил слово. Все обратились в слух.
Отец Дмитрий волновался, его лицо то краснело, то бледнело, то покрывалось потом, а за окнами трапезной, будто пытаясь угнаться за сменой чувств батюшки, сияние солнца сменялось набегом туч и раскрытием хлябей, дождь еще лил, а солнце вновь сушило не успевшие напоить землю лужи. Казалось природа тоже нервничала, заразившись волнением иерея.
Он начал говорить:
- Отцы, братия и сестры, дорогие мои, вижу как вы переживаете за меня, как жалеете о нашем расставании и недоумеваете моим неясным намекам. Мне хотелось тихо уйти за штат и исчезнуть, но боюсь сердце мое разорвется на мелкие кусочки, если оставлю вас в неведении и не поделюсь своей историей.
Когда владыка благословлял мне заниматься организацией тюремного служения, я и не представлял во что это в результате выльется.
Все вы знаете про нашу переписку с заключенными, некоторые из вас тоже участвуют в этом богоугодном деле. Одним из моих корреспондентов был пожизненно осужденный за многочисленные жестокие убийства и ограбления рецидивист, содержащийся в колонии Черный дельфин. Режим жизни в таких местах очень тяжел и заставляет со временем задумываться о главном и искать смысл своих страданий. Мы долго переписывались, Николай оказался очень талантливым человеком, в вынужденном уединении его дар проснулся и он стал сочинять короткие эссе воспоминания о родном Ленинграде, о пережитом в детстве и юности, описания встреч и расставаний, впечатления о прочитанном. Однажды я получил письмо, где Николай сообщал о предложении, поступившем ему от руководства колонии. В целях оптимизации расходов на содержание заключенных было проведено научное исследование и найден препарат при котором в условиях, когда температура поддерживается постоянно три-пять градусов, мозг человека может функционировать в режиме бодрствования, а тело находится в состоянии похожим на летаргический сон, все физиологические процессы в нем почти останавливаются. Была создана капсула с системой жизнеобеспечения на несколько десятков лет, человек помещается в нее и закапывается как консерва на определенною глубину. И все, его мозг с одетым на голову виртуальным шлемом работает без сна и отдыха, может выходить в интернет, читать, общаться, вести научную работу, играть в игры, делать все, чем можно заниматься в сети. Государственные деньги на этого зека больше не расходуются, даже и вспоминать о нем не надо, в свое время датчик оповестит о его естественной кончине.
Николай, желая послужить людям и искупить свои преступления с готовностью согласился быть первым испытателем в научном исследовании. Его заживо похоронили на одном из тюремных кладбищ. - Отец Дмитрий замолчал и потянулся за салфеткой, казалось ветер подул от пошедшего по помещению гула, дойдя до окон порыв пронесся насквозь, поднял во дворе пыль, нагнул деревья, стал трепать юбку встретившейся на пути женщины и, вернувшись осел на вспотевшем дождем оконном стекле. Протерев лоб, рассказчик продолжил.
- Осмотревшись и освоившись, пожизненно заключенный в интернет Николай, завел себе аккаунты в разных социальных сетях, начал писать по церковной тематике, приобрел аудиторию и вошел в топы блоггеров северного региона. Но видимо что то неладное происходило с его застрявшей в виртуальной паутине душе, почти забывшей про свой еще живой труп. Отсутствие событий в реальной жизни он в первые годы компенсировал воспоминаниями и фантазией. Написав и издав несколько книг и продавая их через свои блоги, он научился зарабатывать. Но со временем, Старая Колокольня, такой ник он себе взял в одной из соцсетей, стал озлобляться, и с некоторых пор высматривает с высоты, неосторожно пошедших к нему на расстояние плювка. Его талант, оторванный от тела, совершил свой, боюсь подумать, необратимый и окончательный выбор, как когда то сделал другой бесплотный, и теперь ищет только тьму и грязь, пытаясь вымазать этой грязной тьмой даже солнечные лучи.
Наблюдая за творчеством Старой Колокольни я стал осознавать правила жизни по виртуальным понятиям и пришел к тревожным выводам.-
Неизвестно откуда налетевший шквал ударился в окна, с треском вывернув их наизнанку, проник в комнату, неся за собой, как комета, хвост пыли и, отыскав на столе стопку салфеток, разметал их по трапезной белыми птицами, одна из них неожиданно залетела прямо в открытый рот отца Дмитрия.
- Это он! - побледнев, воскликнул иерей, давясь бумажной белизной.
Не успел отец Дмитрий воскликнуть, как еще две салфетки чайками спикировали из под потолка и кляпом заткнули иерейские уста. Одновременно на столах и в карманах присутствующих на все лады засемафорили смартфоны, а динамики, подвешенные в углах комнаты для трансляция богослужений, вдруг по фантомасьи захохотали. Мурашки ужаса съежили спины и затылки присутствующих, точно нечистая сила среди бела дня явилась в трапезную православного храма представиться и повеселиться. Когда фантасмагория внезапно закончилась, воцарилась мертвая тишина и под ленивую раскачку опускающихся на столы и людей салфеток все сидели или стояли замерев в самых странных позах, как в финале Ревизора.
Отец настоятель, застывший с рукой в троеперстии, так и не поднесенной ко лбу, по должности очнулся первым и, положив уже раскрытую ладонь себе на сердце, глубоко выдохнул:
- Боже мой! Я конечно читал в житиях про бесовщину, но чтобы вот так, видно последние времена наступают.
Люди в трапезной потихоньку приходили в себя, кто то закрыл распахнутые окна, слышались плач и всхлипывания, истерический смех, некоторые продолжали сидеть в прострации. В конце концов все взгляды устремились на отца Дмитрия как на причину нападения, тот, справившись с затычкой во рту, бледный и растерянный, произнес волнуясь:
- Давно подозревал, что это уже произошло, теперь убедился окончательно.- помолчав, видимо что то осмысливая, батюшка продолжил- похоже Старая Колокольня, тоесть Николай, овладел навыками виртуальной телепортации, то, чему мы только что были свидетелями, не бесовщина, вернее не совсем бесовщина, это проделки Николая. Он каким то образом научился проникать в компьютеры и гаджеты, воздействовать на стихии и предметы, видимо его цель сбежать из тюрьмы осуществилась. Только побег этот виртуальный, Николай теперь не зависит от тела, оно по прежнему в капсуле на кладбище, но уже не важно жива его плоть или умерла, он же окончательно превратился в Старую колокольню и достиг своего рода бессмертия. Теперь жизнь его отцифрованной души течет в сетях мировой паутины, а он сам стал одним из ее пауков. Я давно обратил внимание, что люди общающиеся в интернете очень часто забываются, выходят за рамки и позволяют себе произносить то, что в реале не посмели бы, видимо даже иллюзия бестелесности уже приводит нас к странным поступкам, а полная виртуальность на мой взгляд подталкивает душу к главному и окончательному выбору, для примера вспомните отпадших ангелов. Темы постов Старой Колокольни свидетельствуют о нем. Он, обладая даром, талантливо и умело губит веру в людях и внушает злобу своим читателям. С упоением, он постоянно выставляет на свет чужое очень грязное белье, незаметно, подспудно и тонко, Христос и Его церковь обвиняются и показываются им причиной происходящего зла, как истинный клеветник он передергивает факты и играет краплеными картами. Теперь же, став виртуальным, он присутствует в любых спальнях и тайных комнатах, где лакомится нечистотами, а затем с наслаждением изблевывает все это в свои блоги. Ни разу он не прославил Господа, даже Пасха и Рождество для него повод не к славе Божией, а очередной блевонтине. Уверен, он и сейчас тут и слушает нас по одному из телефонов.
Мелодия из кинофильма "Следствие ведут знатоки" прервала речь батюшки, сняв трубку алтарник Михаил вздрогнул и протянул ее отцу Дмитрию: это вас!
Отец Дмитрий прижал трубку к уху и слушал. Все замерли затаив дыхание, секунды, отмеряемые настенными часами, казалось громыхали камнепадом, а капли в умывальнике звучали подобно уханью изгибающейся оцинковки.
- Понял, завтра подъеду. - произнес батюшка, вздыхая и возвращая трубку алтарнику. Подняв светящееся грустью лицо, священник увидел в глазах друзей запертые там вздохи и крики, готовые вырваться на свободу, прорвав вздувшуюся пузырем тишину.
- Это мне Юрий Семенович звонил с Перепечино, у меня аккумулятор в телефоне сел, вот он и решил через Михаила, вычислив нашу шаговую геолокацию из своей паутины. Общий вздох вырвался и наполнил трапезную,- дело в том, что Николай был первым человеком по программе жизни в интернете, но спустя несколько лет новое изобретение уже массово внедряли в домах престарелых и предлагали лежачим инвалидам. Многие из них, не предвидя каких либо перспектив в жизни, принимали заманчивое предложение. Под моим пастырским попечением как раз находятся пансионат ветеранов труда и центр реабилитации инвалидов, поэтому я второй раз столкнулся с переездом людей в виртуальный мир. Многие теперь будто спешат выполнить слова писания о возвращении в землю еще при жизни. На городских захоронениях их новое жилище можно узнать по стандартным памятникам со встроенными антеннами, а под именами на могильных табличках не написана дата смерти. Я периодически езжу на Перепечинское кладбище к своим знакомым инвалидам и на их могилах общаюсь и иногда исповедаю старых друзей пользуясь бесплатном вайфаем, он сейчас уже на всех городских погостах. Можно, конечно, и из дома пообщаться, но мне комфортней, когда исповедник рядом. Вот и Юрий Семенович как раз просил подъехать и принять его исповедь, ему очень тяжело сейчас.
- А что же теперь будет с Николаем?- спросил кто-то, опасливо косясь на динамики в углах.
- Сам мучаюсь и теряю спокойствие, когда думаю о Старой Колокольне. Подозреваю, то, что он нам сегодня продемонстрировал, это всего лишь малая часть его возможностей. За десятилетие жизни в виртуале этот интернетный человек-паук сплел густые и липкие сети, задрапированные под приют для усталого, измученного тяготами жизни путника. Колокольня стал множиться и плодить себя в различных персонажах, подбирая каждому легенду, язык и характер. В результате на его блогах ведутся заманчивые разговоры и споры между напочковавшимися от этого альфа самца виртуальными пауками. Всякие Гербарии, Вассы, Гомопорвы, Злые собаки, Крантыбоби, Серьги за Три Шестерки, Потомственные алкоголики и еще множества безымянных кровососов перекатывают друг другу наполненные ядом шары. Когда привлеченный светящимися, как обманчивая реклама заголовками, заковыристым, словно у постмодернового городского Щукаря, языком хозяина, запахом жарких споров, приправленных ядами подтекстов, интернетстранник забредает на свою беду в приют-ловушку, то ему в шею, спину и грудь тут же вонзаются многочисленные жала и с чмоканьем высасывается кровь, а взамен закачивается бурливый паучий яд, отчего бедняга обычно погибает, либо становится одним из них.
Внедряясь в локальные сети различных государственных и церковных структур, оказывая приватные заказные услуги, бывший рецедивист Николай создал частное бюро расследований. Его основной метод-это вызов на доверие, а заказчиками являются
В трапезную влетела с вытаращенными глазами продавщица иконной лавки по рыбьи разинув рот и вращая зрачками, не в силах выдохнуть она раскинула руки, одной указывая на портрет на стене, другой на тут же побледневшего настоятеля. Немая сцена не продлилась и секунды, как зазвенели стекла и в разбитых окнах показались стволы спецназовских пулеметов.
-Всем руки на стол, госнаркоконтроль! - гаркнул голос и с улицы, шипя усыпляющим газом, влетела граната.
******
За металлической решеткой тюремного окна, как на шахматном поле, отец Дмитрий наблюдал удивительную игру солнца и облаков. Тьма пыталась объять и поглотить свет своей черной утробой, но как только захлопывались косматящиеся челюсти туч, яркие лучи неизменно прожигали и лопали пополам ненасытную небесную хмурь. В последней нижней клетке оконной доски светило вновь вырвалось из разверзшегося тучного чрева и, выиграв партию, ферзем скрылось за горизонт подоконника, одарив заключенного закатным бордовым целованием.
Колония , где отбывал пожизненное наказание бывший священник, называлась Белый Лебедь. Когда узников выводили из камер, руки, скованные сзади наручниками держались за спиной горизонтально, отчего туловище наклонялось вперед и кандальник плыл по коридору в позе лебедя. Да и фонтан во дворе со скульптурой этой птицы красноречиво говорил о последней лебединой песне местных сидельцев. В его камере по углам арабской вязью были выцарапаны какие то тексты, а надзиратель с грустными глазами с уважением сообщил, что тут заканчивал свои дни известный террорист Салман Радуев.
Спецслужбы нашли в домашнем компьютере и планшете отца Дмитрия зашифрованные и восстановили стертые записи о поставках и реализации огромных партий наркотиков, отчеты о торговле людьми, приказы об убийствах. Многие нераскрытые громкие преступления последних десятилетий вдруг получили недостающее и завершающее логическое звено в доказательной цепочке. Скромный иерей оказался спрутом, сердцем, никому невидимым реактором уголовного мира. Правда не нашлось ни одного свидетеля, ни одного живого исполнителя, ни доллара на опустевших счетах, ни грамма героина в тайных хранилищах, а сам преступник века молчал, изучал Библию и не в чем не признавался. Полиграфы подтверждали правдивость его молчания, психиатры пожимали плечами, эксперты разводили руками, его же электронные записи неотвратимо свидетельствовали о вине: все соединялось, срасталось и сходилось к пожизненному сроку.
Патриархия вступилась было за батюшку, настаивая на тщательном расследовании, но после того, как неожиданно лопнул банк с годовым бюджетом церковного ведомства, все уже перестали что либо понимать и благоразумно замолчали. Последним потрясением страны стал факт, что адвокат архипреступника оказался обычным назначенным и государственным из молодых стажерок с первым в жизни процессом. Все чувствовали грандиозный обман и считали молчание лжесвященника за сокрытие чего то совсем невообразимого. Однако к концу процесса, где обвинение громогласно обличало, а защита в ответ оглушительно молчала, отец Дмитрий, уже как герой нации получил высшую меру и подобно свергнутому царю был отправлен в самую строгую тюрьму для пожизненников.
После карантинного года пребывания в одиночной камере отца Дмитрия поселили с другим осужденным. Еще раз жизнь удивила бывшего священника своими поворотами и неожиданными встречами. Сосед оказался известным в середине девяностых тушинским и митинским бандитом, главарем отмороженной даже для того беспредельного времени банды. В свое время Дмитрий имел с ним переписку и знал больные места его души, поэтому познакомившись с сокамерником и сказав пару точных фраз, бывший иерей сразу вызвал уважение вора.
Андрей Волхов в свое время проникся мистическим настроем и поверил голосу, внушавшему ему , что он посланник сатаны и обязан выполнять все повеления хозяина. Подчиняясь зову, Волхов как зомби совершал убийство за убийством, заглушая новыми преступлениями иногда создававшую душевную какофонию совесть. Попав в тюрьму, Андрей ждал помощи от своего властелина, обещавшего ему весь мир, но со временем, осознав обман, впал в отчаяние и только переписка с добрыми христианами спасла его от непоправимых решений.
Утешая страдавшего припадками отчаяния Волхова, прежний иерей впервые в жизни слышал соль в своих словах. Он, невинно осужденный, вдруг почувствовал себя чашей полной крови, которую заставляло дымиться трепещущее в ней всеми своими клапанами сердце. Такую волю, мудрость и радость он никогда ранее не имел. Причастие несправедливостью открыло в нем дар видеть томление духа в соседе, караульных, тюремном психологе. Последний особенно часто вызывал его на беседы и уже не стеснялся задавать вопросы и отдаваться духовному рентгену необычного пожизненно осужденного. Отца Дмитрия вновь потянуло служить Богу и людям и не понимая, как это возможно, он чувствовал как цветком вот вот должна распуститься для него божественная тайна.
******
Отец Дмитрий плыл в потоке светящихся знаков. Зеленая река как будто в фильме Матрица несла странника по знакомым с детства местам. БолВиртуальные души
ьшая Полянка с колокольней Успенской церкви, откуда он когда то чуть не упал, забравшись с одноклассниками на верхотуру по строительным лесам, Каменный мост, освященный сверху московскими салютами, Волхонка с музеем им. Пушкина и хвостом очереди на Джоконду до самого метро, наискосок бассейн Москва, куда в шестой павильон он ходил плавать почти всю школу. Вода в бассейне вдруг на глазах поднялась как будто от прямого попадания кремлевской Царь Пушки и застыла на взлете соборным храмом, тускнеющим фальшивым золотом куполов и пластиковыми лужковскими барельефами. Покружив вокруг храма светящийся вихрь увлек путника на Гоголевский бульвар и взяв курс на Гагаринский, промчался вдоль переулка и уперся в дом на Плотникове, где на пятом этаже светилось угловое окно. Подлетев и заглянув за стекло, отец Дмитрий увидел супругу и дочь, склонившихся над учебниками, они оглянулись на вдруг как будто от ветра поднявшиеся легкие занавески и перекинулись удивленными фразами на французском. Внезапно дом растаял, а на его месте миражом вырос особняк и во дворе великий Алехин склонялся над шахматной доской. Поток поднялся к небу и понесся на северо запад, пролетел над Тушино и там внизу, кажется, не было дома , где бы при жизни не побывал с требами плывущий по небу иерей. Оглядываясь вокруг он стал замечать светящиеся фигуры, одна напоминала толстого дьякона в круглых очках и грязных ботинках, дающего сразу двадцать интервью, вокруг вслушиваясь в слова патрона суетились сотни разных существ с мозолями на пальцах. Вихрь усадил пассажира на облако и погнал транспорт сквозь пространство, какой то дельтаплан как чайка за кораблем долго гнался за тучкой, внизу бежал задрав голову, громко лая слюнявый пес с привязанной к хвосту профессорской мантией, на вершине далекой горы, развалясь, ругался о высоком кто то алкаголического вида с рюмкой коньяка в поднятой к солнцу руке. Взмахнув крылами каркнул ворон, пролетевший мимо верхом на Пегасе. Неожиданно отец Дмитрий узнал внизу закрученный в спираль Питер и, спикировав вниз, завис над красной готической колокольней храма на краю одного из островов Петроградской стороны. Рядом задумчиво наматывал на велосипеде круги старик в котелке, поминутно снимая его в приветствии и каждый раз оттуда выпадали распечатанные листочки. Трущийся об колеса и мурлыкающий пятнистый кот бросался к ним и, лизнув, радостно чихал, сдувая с текстов клубы соли и перца. Отец Дмитрий смотрел вниз, пытаясь узнать велосипедиста, затем резко развернувшись, пришпорил облако и помчался навстречу большой толпе людей, протягивающих к нему сложенные ладони.
В архиве колонии Белый Лебедь до сих пор хранится неоконченное дело с последней записью в нем: заключенный Дмитрий Емельянов дал письменное согласие на предложение вступить в виртуальный клуб, его местонахождение пятнадцатый участк тюремного кладбища, могила номер 1965.