После дождя воздух стал свежее, и я с удовольствием вдохнул его приятный запах. Ливень загнал всех жителей домой, и парк в это время пустовал. Я шагал по вымощенной камнями дорожке, чуть шаркая пятками. С волос и кончика носа капала дождевая вода, но я даже не замечал таких мелочей. Все мои мысли были заняты одним, таким важным для меня вопросом: придет ли она сегодня? Бывает, она ждет меня на нашем обычном месте, а бывает, что я могу ждать ее весь вечер и всю ночь, и она не появится.
Все началось два года назад, когда я спешил на свидание со своей девушкой. Я собирался сделать ей предложение, мечтал услышать от нее «да». Наше свидание было назначено около пруда в парке. Я пришел за пятнадцать минут до назначенного времени и присел на свежеокрашенную в бирюзовый цвет скамейку. В руках я нервно сжимал букет белых нежных лилий, которые она так любила. Я волновался. Слегка постукивая носком ботинка, я часто поглядывал на часы, с нетерпением ожидая прихода любимой. Она опаздывала уже на час, я начал переживать и, оставив букет на скамейке, уже мерил шагами дорожку около пруда.
Спустя еще полчаса я получил смс, которая вдребезги разбила мои мечты на мельчайшие осколки. В ней было всего три слова, но их хватило, чтобы понять, что я больше не нужен ей. Все кончено, прощай – написала она. Унизительно осознавать, что меня бросили даже не при личной встрече, а по смс-сообщению. Я помню, как злился, топтал ногами букет, сидел на этой скамейке, обхватив голову руками. Тогда она и появилась впервые.
— Она не пришла, да?
Я вздрогнул, услышав нежный женский голос. Повернув голову, я увидел ее. Она сидела на этой же скамье рядом со мной и участливо на меня смотрела. У меня дыхание перехватило. Эта девушка выглядела так мистично, загадочно, что мне на минуту даже показалось, что она фантом, призрак, галлюцинация. Она была очень бледной, даже ее белое платье на фоне меловой кожи казалось серым. Ее большие голубые, но блеклые, глаза пугали. Она смотрела прямиком в душу.
Я протянул руку, желая коснуться ее, и, к моему ужасу, пальцы прошли сквозь ее кожу. Значит, мое первое впечатление не обмануло меня – она не живой человек. Но почему меня пугает только тот факт, что она умерла, а не тот, что я вижу и слышу ее? Она же продолжала смотреть на меня, и я вспомнил, что она что-то спросила.
— Не пришла, — ответил я, наконец, на заданный ею вопрос.
— А я пришла, — заговорила она сразу после моих слов, словно ждала, когда я отвечу.
— А почему ты пришла? — поинтересовался я, даже не глядя в ее сторону. Почему-то я не мог смотреть на нее. Мне хотелось задать другой вопрос, такой банальный, понятный и без ее ответа, но я хотел услышать, что она сама скажет это. Как она умерла.
— Сирень уж зацвела. Так красиво, — почти прошептала девушка, оставив мой вопрос без ответа.
Я повернулся и на долю секунды задержал взгляд на ее шее. На белейшей коже были видны посиневшие отпечатки чужих пальцев рук. Значит, ее задушили. Возможно, прямо в этом парке, прямо на этом месте, поэтому она здесь.
Перед моими глазами, как на экране телевизора, пронеслись события явно не из моей жизни. Кто-то бежит по темной дорожке парка. Впереди мелькают ноги в белых лодочках и кружевной подол платья, а позади — ноги в тяжелых черных ботинках. Я вижу скамейку, на которой сейчас сидим я и эта девушка, но тогда она была пуста.
Я вижу ее. Еще живую. Как она пробегает мимо пруда, но преследователь ловко хватает ее за волосы и дергает назад. Дальше все обрывками: грубые мужские пальцы рвут подол легкого платья, тонкие женские — сжимаются в кулаки и начинают бить насильника по груди; заплаканное лицо девушки, ее темные волосы, разметавшиеся на траве; руки, сжимающиеся на хрупкой шее жертвы; закрывающиеся большие голубые глаза; упавшая на дорожку тонкая бледная рука.
Наконец, я вынырнул из колодца чужих воспоминаний и заметил, что давно загнанно дышу, словно я сам убегал от кого-то. Пытаясь успокоить дыхание, я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, чуть прикрывая глаза. Что это было? Это она мне показала?
Я скосил глаза на сидящую рядом девушку, пытаясь заметить изменения в ее поведения, но тут же поспешно отвел взгляд. Она, не моргая, смотрела на меня. И судя по всему уже давно.
— Шесть лет назад здесь орудовал маньяк. Он насиловал и душил девушек, а потом почему-то взял и повесился, — вдруг снова заговорила она, отворачиваясь от меня к цветущему дереву. — Повесился на этой сирени. Люблю сирень. Ты любишь сирень?
Она снова повернулась ко мне, вперив взгляд своих странных глаз в мой висок. Я все еще не мог отойти от увиденного, это снова и снова мелькало у меня в мыслях, являя то ее лицо, то убивающие ее руки маньяка. Я сжал пальцами куртку на груди, чувствуя, как часто бьется мое сердце, готовое выскочить за пределы грудной клетки.
— Он и тебя задушил, верно? – спросил я очевидное, в свою очередь, проигнорировав ее вопрос. Я почувствовал, что она перестала сверлить глазами мой череп, наверное, снова смотрит на цветы сирени.
— Почему сирень не цветет весь год? Это было бы так замечательно.
— Он ведь неспроста решил покончить с собой? – не слушая ее, задал я другой вопрос.
— Мне всегда хотелось взглянуть на то, как смотрелось бы это дерево зимой, когда на нем вдруг распустились бы эти прекрасные цветы.
В этот раз я решил ничего не говорить. Эта бессмысленная беседа с бесконечными вопросами без ответов начала мне надоедать. И почему я до сих пор не ушел? Она снова говорит что-то про сирень? Это единственная тема, которая ее интересует? И почему же она все-таки мне явилась? Она хочет что-то от меня? Зачем она показала мне свою смерть? Как много вопросов. А она на них даже не ответит, снова начнет морочить мне голову разговорами о цветущей сирени. Нужно просто встать и уйти. Она ничего мне не сделает. Она ведь уже умерла.
Я поднялся, одернул пиджак и медленным шагом двинулся прочь. Я еще не ушел далеко, и что-то заставило меня повернуться. Мне не показалось: это ее взгляд я чувствовал спиной.
— Ты придешь еще? – вдруг спросила она немного наивным голосом, а в ее глазах я увидел что-то похожее на надежду.
— Зачем?..
— Смотреть на красоту сирени.
Я не знаю, почему я тогда согласился, но вскоре приходить туда стало моей привычкой, и я даже начал понимать, чем ей так нравится смотреть на это дерево.
Часто мы просто молчали и смотрели на сирень, но иногда перебрасывались парой слов, и почти всегда беседу начинала она, но на вопросы она так и не отвечала.
Я остановил свой шаг около скамейки с местами облупившейся бирюзовой краской и присел. Ее еще не было, а может она и не придет сегодня. Тогда я один буду смотреть на голые ветви покосившейся с годами сирени и ждать ее, чтобы задать ей еще один вопрос, на который я все равно не получу ответа.