М.М.КИРИЛЛОВ
КРАСНОЕ СЕЛО
Очерк
В течение своей жизни мне не раз приходилось бывать в Красном Селе, пригороде Ленинграда. Впервые это произошло в 1951 году. Экзамены в весеннюю сессию прошли успешно, хотя анатомия изрядно помучила. Закончился первый курс Военно-медицинской Академии им. С.М.Кирова, слушателем которой я был. Впереди предстояли учебные лагерные сборы. Они традиционно проводилось в Красном Селе.
И вот, в начале июля, в назначенный день весь наш курс на электричке с Балтийского вокзала выехал в Красное Село. Там, на возвышенности в лесу размещался лагерь: стояли развернутые в линию лагерные палатки с койками, имелись стационарная столовая, склады, душевые, медпункт. После размещения в палатках пришлось по графику стоять под грибком в качестве дежурного. За лагерем был лес, на его окраине уже много лет стоял памятный гранитный камень, посвящённый курсантам военных учебных заведений Петербурга, проходившим здесь подготовку еще в 19-м веке. Памятник был поставлен самими курсантами того времени, о чём свидетельствовала соответствующая надпись.
Историю Красного Села мы, слушатели, знали скупо. Сказывалось замкнутое существование в условиях учебного лагеря. Но знали всё же, что название «красное» это село получило от слова красивое (также как Красная площадь в Москве), что оно было официально учреждено Петром 1 в 1714-м году и что нашему лагерю здесь около ста лет.
Через глубокую долину, напротив лагеря, по дну которой протекала речка Дудергофка, а выше по насыпи бежали электрички, располагался сам город Красное Село. На западе от лагеря высилась гора Воронья, с которой немцы в войну свободно рассматривали дворцы Ленинграда. Это была стратегически важная высота. Здесь шли упорные бои. Красное Село тогда было захвачено немцами.
Мы быстро освоились и 20 июля я даже сбегал в город на почту и послал телеграмму сестре Любе с поздравлениями - ей как раз исполнился тогда 21 год.
Лагерный цикл продолжался дней 20 и включал полевые занятия, различные построения и перемещения, ночную игру с хождением по азимуту и учебную тревогу с получением оружия и маршем через Красное Село далеко за город с последующим возвращением.
Я помню, тревогу объявили часов в 5 утра. Мы, молодые, а было мне тогда 18 лет, воспринимая всё всерьез, дружно бросились к оружейному складу за получением винтовок. Затем строем, с винтовками за плечами, двинулись в сторону Красного Села. Пока было по-утреннему свежо, идти было относительно легко. Но через час мы уже тащились, а не шли. А старослужащие, поступившие в Академию из войск, предвидя, что винтовок всем не хватит, получать их не спешили и теперь шли налегке. Винтовки были очень тяжелыми. Это были старые трёхлинейки! Еще через час стало жарко, июльское солнце палило. Мы покрылись потом, он выступал на гимнастерках, щипал глаза. Болели ноги в сапогах, наверняка возникли потертости. Но, когда подходили к лагерю, за километр, колонна наша подтянулась, построилась и затянула песню «Взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать, то ли дело под шатрами в поле лагерем стоять». Чего нам это стоило! Но мы не подкачали. Когда пришли в лагерь и уже в палатках сняли сапоги и портянки, увидели пузыри на стопах и голенях. Босиком, хромая, потащились в медпункт, где нам была проведена первичная хирургическая обработка. Впоследствии дня три мы считались больными и приходили на перевязки. Вот какой оказалась цена наивного патриотизма. Но мы ощущали себя бойцами. Когда я моего друга, слушателя Юрку Филимонова упрекнул, что он, комсомолец, оказался в числе сачков и шёл в поход без ружья, он ответил мне: «Моралист-скотина!». Но это осталось на его совести. В общем, я не жалею, что помучился на марше. Хотя бы потому, что немного поумнел.
В свободное время, особенно в жару, спускались к полотну железной дороги, к озеру. Рядом с Красеым Селом было много озёр, среди которых самым большим было озеро Безымянное.
Помню, как-то раз слушатель Шустов нырнул в озеро «рыбкой» с разбега и сильно ударился головой о каменистое дно. Лежал несколько дней с сотрясением мозга в лазарете лагеря.
Интересно было хождение ночью по лесу вокруг лагеря по азимуту. Были здесь по программе и другие «боевын» задания.
В конце лагерного сбора курс построили возле кургана, возвышавшегося посреди поля перед лагерем и именуемого курганом Каткова. Полковник Катков, старший преподаватель кафедры тактики, был высокого роста, с могучей фигурой. Стоя на кургане в плащ-накидке, он напоминал статую Командора. Это впечатляло. По случаю окончания сборов в лагерь приехал и генерал-майор Н.А. Кичаев, заместитель начальника академии по строевой части. Одна нога у него была в протезе. До войны, в Туркестане, он, командуя кавалерийской дивизией, в учебном бою повредил ногу, которую позже ампутировали. Но он остался на службе, хотя на фронт уже не попал. Он поблагодарил курс за успешное проведение лагерного сбора и пожелал всем отдохнуть в предстоящем отпуске.
Красное Село как учебно-полевую базу мы и в последующем посещали не раз.
Как-то на нашем курсе в Красном Селе, где у нас шли какие-то занятия, состоялся офицерский суд чести, впервые за 5 лет. Один из наших слушателей (Ш.) был уличен в краже (пропали одеяла из общежития). Жили они с женой бедно, и жена спровоцировала его на это. Случай дикий и, вместе с тем, мелкий, тем более, что он все вернул. Сам он был несомненно человекм положительным и честным. Было так, что за месяц до случившегося он попросил у меня 1 тысячу рублей и в срок, в получку, как обещал, вернул. Это говорило в его пользу. Я выступил в его защиту на собрании и попросил не исключать его из академии, тем более на последнем курсе. Но собрание всё же решило большинством голосов его исключить.
Позже длительное время я в тех краях не бывал. Но как-то на Сборах преподавателей военно-полевой терапии факультетов уже в семидесятых годах, проводившихся на базе лагеря в Красном Селе, среди офицеров возник спор. Речь шла о роли Иосифа Виссарионовича Сталина в развитии страны. Большинство подчёркивали его роль в социалистическом строительстве и особенно в организации Победы в Великой Отечественной войне, вспоминая о его личной скромности и бескорыстии. А некоторые с пеной у рта обвиняли его в жестокости в отношении военных и невоенных кадров в 30-е годы. Трудное время переживала тогда наша страна. Время классовой борьбы и ненависти. К консенсусу спорящие не пришли, впрочем, как в таких же дискуссиях и в наще время. Запомнилось, как один из спорящих убеждённо сказал, что сейчас нынешним руководителям парии и страны легко стоять у руля на капитанском мостике, а во времена Сталина приходилось в борьбе с окружающим предательством и огромными экономическими трудностями соэдавать этот самый капитанский мостик и прокладывать впервые тот путь, по которому не без ошибок, но наш корабль, созданный и защищённый в боях движется до сих пор. Жестокость была оправдана временем. Истина конкретна, гласил марксизм.
Конечно, Красное Село само по себе оказалось случайным местом спора, но что было, то было. Не случайным был сам спор.
И ешё однажды вспомнилось мне Красное Село. Было это в Интернатуре Кабульского советского военного госпиталя осенью 1987 года, где мне прищлось тогда быть профессором-консультантом по терапии. Дело в том, что в общежитии госпиталя со мной рядом жил тогда ещё будущий профессор Л. Валерий Матвеевич. Так вот к нему всегда залпом, сразу по несколько штук, приходили письма от его родных из Красного Села с улицы Бронетанковая. Это было замечательно. Ленинград беспокоился о нём.
Сар атов, сентябрь 2016 го года.