Другу С. ПОСВЯЩАЕТСЯ
Наврал Андерсен.
Герда так и не сумела вырвать Кая из изящных лап Снежной королевы. Вернулась домой, прихватив маленькую разбойницу и оленя. Погоревала-погоревала, да и замуж вышла . Родила ребенка. И так- все по кругу.
Кай, между тем, сумел-таки собрать из льдинок слово «Вечность». Собрал, да и призадумался. Так ему захотелось понять теорию относительности, но на северном Полюсе Университетов не было. Да и глобальное потепление уже началось.
- Пора уносить ноги. – Сказала сыну Снежная королева. – Я уже одну планетку присмотрела, «Proxima B » Центавра, совсем как Земля, только лучше – людьми пока еще не засижена. Девственная. Ты тут сам похозяйничай, а я на разведку слетаю. Вернусь через х-amout of time. Ну – будь здоров, не кашляй, да горло береги.
Улетела она, и пропала. В космосе-то оно, время, как секунда малая пролетает, это оно на Земле- тащится.
« Какое безрассудство!» - Подумал Кай. – « Хорошо сказать, сам похозяйничай, а инструкций не оставила. Я ведь ничего иного не умею, как слова из льдинок собирать!»
Собрался он в путь-дорогу. В New York.
Оделся теплее, рюкзачишко коробками с сериалом набил, пару носков туда же, да еще и бинокль. Подобрал тут, по полюсу блуждая – после второй мировой, наверное, остался. Люди-то разложились совсем, а он – ничего, целехонек. Цейсовский.
НА БРУКЛИНСКОМ МОСТУ.
- Что вы, заторможенный какой-то?
- Я – замороженный.
- Ну так тайте побыстрее, мне еще с вас показания снимать надо. И отпечатки. И что это за свитер на вас надет? Норвежцы что ли вязали? Рыболовным крючком?
Кай браслеты одевать отказался, мол, что я, женщина ?
Девушка больно крутанула руку ему за спину:
- Ты что, с неба свалился?
- С полюса. Северного.
- Я те пошучу!
В машине тепло. С непривычки даже слишком. Уснул.
НЬЮ ЙОРК, НЬЮ ЙОРК!
В обезьяннике было тесно. Какой-то мужик все канючил с волжским акцентом, дай, браток, закурить. Я от него подальше отодвинулся. Меня Королева предостерегала, держись подальше от коварного зелья разного рода, и в рот ничего не бери- Н-И-Ч-Е-ГО. Так я ему и сказал, а он меня б…ью обозвал. У кого бы спросить, что это значит?
А, вот и она, что на мосту меня террористом обозвала.
- На выход. С вещами.
Я оглянулся кругом- рюкзак-то увели! И не заметил! Прощай носки, бинокль! Память о родине.
- Ошибочка вышла, парень. – Грустно сказала красавица. Я её сразу в красавицы определил – у неё черты лица правильные . Как в снежинках. В симметрии- гармония.
- Куда ты теперь? Явно, ведь, не местный. Тебя здесь любой дурак лоханет.
Я не стал приставать с назойливыми вопросами. Признаюсь, некоторые термины мне были непонятны. Но спросил:
- А у вас остановиться нельзя?
- Какой ты шустрый! – Усмехнулась красавица, но дверцу машины открыла:
- Залезай. Я тебя к сестре определю на денек. Пропадешь ведь, на улице. Отвечай потом..
У СЕСТРЫ.
Там было шумно. Столпотворение детей. Я никогда их не видел в таком колличестве. Я привык быть один. К вечеру у меня поднялась температура. Королева мне в этих случаях предлагала лед на лоб, а эти – чай с малиной. Да я от этого вообще расплавлюсь!
Тихонечко, пока никто не заметил, я одел свое пальто и был таков.
Вечерний город бросился в лицо неоном рекламы. Я брел, сам не зная куда, подняв воротник и засунув руки поглубже в карманы. Я уже скучал по Северу, где все было чисто и однозначно. Я, даже, скучал по Снежной королеве, которая в последнее время ко мне, почему то, охладела. Наверное, ей нравятся только маленькие мальчики, которые задают маленькие вопросы. А я вырос, и о квантовой механике она не знала ничего. И это её злило. Никому не нравится выглядеть некомпетентным. Особенно ей. С её вселенским-то опытом.
МАК ДОНАЛДС.
- А деньги? Платить кто, дядя будет?
- У меня нет дяди. – Ответил я , вонзая зубы в толстый сэндвич.
- Он еще острить будет, посмотрите на него!
Парень за прилавком рассердился не на шутку и, протянув руку, схватил меня за отворот пальто. Полетела на пол пуговица.
Такого я стерпеть уже не мог, и размазал остатки большого Мака ему по роже. Ох и загудел он! А мне смешно стало, вон как желтая горчица течет по подбородку! И неожиданно для себя спросил:
- Вы на работу принимаете?
Через день мне выдали фартук и зеленую кепочку. Адрес в анкете я тот самый указал, где полицейская сестра проживала. С её выводком.
НОЧЬ.
Спать все же где то было надо. Пробовал в парке, но там была своя мафия. Бродяги, вытягивая шеи, как гусаки, шипели и гнали меня прочь, к свету.
Так оказался я на товарной станции. В каком-то вагоне осталось сено – там лошадей, наверное, возили. Выспался. Я ведь работал по две смены подряд. Я бы работал и больше, идти мне было все равно некуда, только не позволяли, о здоровье пеклись.
Я лежал на спине и смотрел в раздвинутые двери вагона - в небо , и оно постепенно начинало опускаться ко мне, как прирученная стрекоза. Садилось в изголовье и начинало звенеть, подобно сосульке вечности. Мне о ней Королева рассказывала. Кто её в рот возьмет, тот узнает секрет вечной жизни. Ей когда-то повезло, и на какой-то планете, покрытой снегом, удалось ей отломить кусочек. Вот и мается, уже второе тысячелетие.
ВАГОНЫ.
Они были дружелюбнее многих людей. По ночам они вздыхали, как живые. Я прислушивался к их мелодиям. Постороннему показалось бы это какофонией, но я умел слушать. Я думал о том, где они уже побывали, и куда им еще повезт съездить. Я тоже хотел бы отправиться в путешествие, но все упиралось в глупые деньги и какие-то документы.
Однажды я проснулся пораньше и , соскочив на землю, принялся размахивать руками, чтобы согреться. Туман еще низко стелился, запутавшись в колесах поездов, и вагоны казались усталыми слонами, каторым никак не дадут выспаться, а все таскают и таскают в цирк на показ.
Они были такие честные, нетронутые, и беззащитные, как дети. Я погладил ближайший ко мне, и подумал:
- Я так хотел бы поехать с тобой. Что?
Я прислонил ухо к его боку:
- Так едь. – Ответил вагон.
- Не могу. Мне еще предстоит разгадать тайны вселенной, а для этого я должен поступить в Университет. А чтобы поступить в Унивеситет, мне нужно много работать в МасДоналдсе.
- Ну так подари мне что-нибудь на память. Я буду думать о тебе в дороге.
Кай огляделся и поднял кусок угля с насыпи:
- Я сделаю тебе татуировку.
Вагон не возражал.
Кай написал одно только слово.
А через неделю оно уже оказалось в Техасе.
БИБЛИОТЕКА.
На Брайтон Бич была неплохая библиотека. Девушка, принявшая мой заказ на книги, показала, как надо обращаться с компьютером:
- Так вас интересует все по части квантовой механики?
- Ну да. Но вот почитал тут у вас про Мюнхаузена, который мосты в небо строил.. Или лестницы.
- А, как Кашпировский когда-то, я слышала. – Кивнула она умненько. - Телемосты.
- Да нет, я не имею в виду телевизионные мосты, я - про телепортацию говорю.
Заскучав, она отошла, одернув юбку: « И почему все хорошенькие обязательно с каким нибудь сдвигом?»
ТАТУИРОВКИ.
- Тоже мне, король граффити! – Сказал стрелочник, разглядывая вагонные рописи.
- Принц. – Скромно поправил я его , бросая уголь наземь.
- Выпить хочешь? – спросил он, икнув.
- Только глентвейн. – потупился я.
- Шо? – Стрелочник приложил ладонь к уху. – Ну ты это парень скажешь. Может еще водки «Серый гусь» попросишь? У меня – только виски –« Джонни Уолкер». И те – паленые.
Я ведь тебя, паря, еще два дни назад заприметил, как ты тут у вагонов ошиваешься. Не спится ?
- Да негде. У меня прописки нет.
- А че, у меня вон давай, койку сдам. Ты мне только – того, Биг Мак – раз в день, и славненько. По рукам? Художник, чтоль?
- Астро-физик.
- Мате-е-рия. – Кивнул головой стрелочник, и зауважал .
Так у меня появилась «крыша».
И кличка – Граффити.
ВИКИПЕДИЯ.
Или просто Вик, Витек – был спившийся , и упавший донельзя низко Нейрохирург. Cristal meth сослужил ему плохую службу. Сначала употреблял только после работы, но работы было столько много, а перерывов между нею так мало, что, в конце концов, все превратилось в одну сплошную работу. Особенно после того, как ушла жена – к другому, не такому знаменитому, но более упорядоченно-нормальному хирургу.
- С ним она даже на Гаваи съездила, и не раз. – То ли похвастался, то ли загрустил Витек, поведав печальную повесть Граффити.
- Да ты не бойся, чистый я, прошел через реабилитацию. Теперь сам лекции веду в клубе анонимных драг-аддиктов. А насчет виски – это я так, пошутил.
Заметил , как ты тут по вагонам квартируешь. Давай уж лучше ко мне.
ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ.
Прошла неделя насыщенного пребывания в Нью Йорке. Работа в Мак Доналдсе, конечно утомляла. Не переставал удивляться, как могут люди поглощать эти Маки в таких колличествах и быть живы! Но, впрочем, все в мире относительно, и уж лучше Маки, чем ничего. И в моем случае – все тоже относительно неплохо. Повезло мне , эммигранту – без году неделя в обществе, а уже тебе – и прописка, и работа! И время думать о мироздании, пока гамбургеры переворачиваю – к кассе меня, конечно, не подпускали, после того как я сдал одному чудаку сдачу и он еще денег попросил. Я дал, конечно, почему нет, если человеку нужно? Вот и задвинули меня на кухню. А мне и лучше – там относительно спокойнее. Только жарко.
БОЛЬШОЕ ЯБЛОКО.
"Go ahead, bite the Big Apple. Don't mind the maggots."
— The Rolling Stones, "Shattered"
- Сын, ты не подскажешь, сколько времени?
- Сынок, помоги перейти через дорогу..
- Сын..
Поначалу я думал, что они обознались, но потом до меня дошло, что просто у всех Нью Йоркцев сердце, как большое яблоко – они всех любят, и всех готовы усыновить. Не зря и сам город называют Большим Яблоком. Вот и мне повезло его надкусить.
Занятия в Университете начинались вечером. Вик , у которого после детокса завелись деньги, спросил меня как-то, сколько стоит оплата в Универе за семестр. Услышав астрономическую цифру, он присвистнул, и вынул свою заначку:
- Бери, сынок, учись!
- Спасибо. А почему тебя называют Википедия?
Он включил свой Лап топ и показал на экран:
-« Википидия». Моя любимая книга. Чего там только не прочтешь. А так, меня, вообще-то, Юджином зовут. Юджин Страут. Профессор нейрохирургии. Тут и про меня страничка есть.
«Мне ничто человеческое не чуждо» -
Ответила лохматая девчонка( чем-то напомнила она мне маленькую разбойницу), когда я спросил, не боится ли она высоты. Все-таки Эмпайр стэйт билдинг - одно из самых высоких зданий в Нью Йорке, 443 метра.
Но, похоже, она здесь чувствовала себя вполне прекрасно. Я же, который решил подняться туда пешком( глупо!), уже выбился из сил, после 1860 шагов.
- Знаешь, оно построено из десяти миллионов кирпичей, и в нем 6500 окон. – Сказала незнакомка. – Когда нибудь я в них всех загляну. Для статистики, чтобы проверить, не наврали ли.
- И каким образом ты собираешься это сделать?
Она откинула челку со лба и на меня выглянули два совершенно нереально голубых глаза:
- А вот так! – Она вдруг вскочила и, взмахнув руками, взлетела в воздух.
Я зажмурился и потряс головой. А когда открыл их- вокруг было пусто.
« Глюки!» - С облегчением подумал я. Еще не то увидишь, после такой-то зарядки. Почти 2000 шагов одним махом.
КТО ОНА?
- Погоди, так она и сказала, « Ничто человеческое мне не чуждо»? – Переспросил Вик.
- Именно так.
- Ты уверен? – Вик потер переносицу указательным пальцем. – Неувязочка получается. Потому что по –латыни это звучит так: «homo sum et nihil humanum a me alienum puto». Что в переводе означает «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Это – фраза из комедии Теренция «Самоистязатель». Но ведь первую часть фразы она опустила. А человек ли она вообще?
Я задумался над его словами.. Да была ли девочка? И все же из памяти она не уходила. Кто она? Жаль, имя забыл спросить..А глаза огромные, как у стрекозы.. Хотя, у стрекозы ведь вся голова – глаз. Чертовщина какая-то.
- Зацепила? – Посочувствовал Витек, затягиваясь электронной сигаретой.
Я смутился бы.. Если б умел.
ГРУСТНО.
Почему-то защемило там, где у людей, говорят, сердце. Ничего подобного я раньше не испытывал.
- Это у тебя молодая кровь заиграла. Горячая. – Пояснил Вик, наблюдая за моими метаниями из угла в угол.
- Королева говорила, что у меня сердце превратилось в кусок льда.
- Ну, тогда, значит, оно оттаивает. По вагонам не соскучился? Айда со мной, я - на смену.
Жутко обрадовавшись, я бодро оделся.
Вот он, родимый, вернулся! Я гладил прохладный бок усталого от странствий вагона, пока Вик проверял его колодки, и разговаривал с ним, как с живым:
- Ишь, пообносились… Труженник ты мой. А я вот сейчас тебя смажу, как новенький будешь.
Я подновлял самую первую надпись, сделанную несколько недель назад: «ETERNITY».. Вечность.
Мне казалось, что прошла вечность, с того момента, когда от меня улетела голубоглазая « стрекоза» Сердце начинало побаливать всерьез. Неужто и впрямь, оттаивает?
СЭКСУАЛЬНАЯ АКТИВНОСТЬ.
- Ну ты даешь, и впрямь, будто с другой планеты! – Присвистнул Вик, когда на его вопрос, не девственник ли я, я малодушно покраснел, как трехлетний ребенок.
- На такие темы королева со мной избегала разговаривать. Думаю, боялась, что к людям подамся. Я, конечно, интересовался, наблюдая за свадьбами белых медведей, только вразумительного ответа не получил.
- Сама-то, что ли, замуж не ходила?
- Был у неё роман, с каким-то полярником. Из экспедиции Адмудсона, кажется. Только она на него осердчала за что-то, и заморозила вконец. Сказала , что любовь – отрава. И сплюнула, совсем по вульгарному. Как кухарка. Вдовствует теперь. Да у неё там целый арсенал, для самоудовлетворения.
- Подглядел, что ли?
Тут уж я еще сильнее покраснел.
- Ну, ну, - Утешил Вик, похлопав по плечу. – Не ты первый, не ты последний. Значит, хоть что-то разумеешь.
УНИВЕРСИТЕТЫ.
На лекциях было все понятно и интересно.
А вот с людьми все было гораздо сложнее. Почему, например, они говорят не то, что думают, и делают не то, что говорят? Почему улыбаются тебе в лицо, а за спиной – крутят пальцем у виска? Я это замечал не раз, обернувшись. Почему у всех на уме деньги, хотя сами же говорят, что не в деньгах – счастье. Зачем столько одежды нужно одному человеку? У меня, например, всего – по паре, и того – век не сносить. Зачем делать карьеру, если ненавидишь работу и не можешь дождаться субботы? Зачем пить водку, а потом мучиться от похмелья? А утром опять её пить, чтобы опять мучиться от похмелья? Зачем уводить чужую жену, а потом мечтать о разводе? Зачем, наконец, рожать детей, называть их цветами жизни, и мечтать, чтобы они росли на чужом балконе?
В « Википедии» ответов на на эти вопросы тоже не было. Все это люди называли школой жизни. Только туда меня не тянуло.
НЕВОЗМОЖНОЕ – НЕВОЗМОЖНО.
Как бы хотелось мне опровергнуть эту жестокую формулу.
Ведь, если верить японцу Митио Каку, книгами которого я зачитывался, понятие « невозможного» - тоже относительно.
Но увы, я понимал, что отыскать человека в городе с населением 8.5 миллионов и не зная даже его имени – задача невыполнимая. Пришлось жить дальше, засунув образ незнакомки на самую дальнюю полочку памяти.
Между тем, в доме у Вика происходили странные вещи.
Однажды, вернувшись с работы, я его в страшно возбужденном состоянии. Подобно мне, расхаживал он из угла в угол.
На его любимом кресле, примостившись на краешке, сидел тщедушный чудак с огромными залысинами. Он непереставая ерзал лицом и в глазах его стояли слезвы.
- Равель. – рассеянно представился он.
- Уже не родственник ли тому, который « Болеро» написал? -
Осведомился я.
- В двадцатом колене, кивнул тот, не поворачиваясь ко мне.
- Виртуоз нейро-хирургии, мой друг, и муж моей жены. -
Голос Вика задребезжал.
ГОРЕ.
- Да пойми ты, меня ведь лицензии лишили! Ну не могу я её оперировать!
- Уже все отказались. Если не ты – то кто?
На Вика было страшно смотреть:
- И как ты себе это представляешь? Кто меня туда пропустит?
Равель пожал плечами.
Я не выдержал, и вышел пройтись. Мне было жаль всех троих.
На перекрестке подошли ко мне придурки. Я их раньше уже видел – задирали подолы девушкам и цеплялись к старушкам, клянча денег.
- Эй, е***тый, дури не найдется?
- Не курю , и вам не советую.
Они разразились громовым хохотом , и один из нх, подойдя вплотную, дал мне по шапке. Буквально. Я все еще надеялся разойтись мирно, но это в их планы, видно, не входило.
Один сделал подсечку, другой пихнул в грудь, третий съездил локтем под ребра. Я было схватил его за капюшон куртки, но, вывернувшись, он наподдал мне еще сильней.
«Вот, говорил Королеве, чтоб записала меня в секцию по самообороне, так нет, мол на материк летать далеко. Да и кто, мол, на мою жизнь покусится? На полюсе?» - Это я подумал, падая. И прихватывая за собой одного из нападавших. Сцепившись, покатились мы по земле.
Вдруг, выскользнул он из моих рук, и, превратившись в радужный мыльный пузырь, медленно поплыл вверх. А за ним – и два его приятеля. С изумлением провожал я их задумчивым взглядом, и не сразу заметил, как из ниоткуда матерелизовалась моя давешняя знакомая.
СИНГУЛ.
Я теперь знал, как её зовут – на шее, под ухом, была вытатуирована какая-то математическая формула Е=mc2 , а под ней слово – Сингул.
- Это твое имя? – Спросил я, кивнув на формулу.
- Одно из них. У меня их много, на все случаи жизни. В зависимости от галактики.
« Что за ахинею она несет?» - Подумал я про себя.
- И ничего не ахинею. – Похоже она обиделась.
Я решил не спорить. Галактика, так галактика, главное, что она сама объявилась. А то – я ни за что бы не нашел.
- Все равно нашел бы. Это в книге жизни написано.
- Чем написано? – Машинально поинтересовался я.
- Кровью голубя мира. – Ответила она на полном серьезе.
Я уже и не знал, что подумать, и поэтому просто спросил:
- Мороженного хочешь?
Мы сидели на насыпи железной дороги и наслаждались пломбиром. Кочик носа у неё покраснел, челка опять упала на глаза, занавесив пронзительные сапфирчики.
- И что теперь будет с придурками?
- Полетают, и материализуются обратно. Только падать высоковато будет! – И она зашлась веселым смехом, напоминающий, такой милый моему сердцу, мелодичный звон бьющихся сосулек.
ПЛАН.
Что поделаешь, я – эстет. Все это время, пока она жарко излагала свой гениальный вариант, как помочь Вику, я неотрывно пожирал её глазами.
В конце концов, она это заметила и замолчала. Уши её слегка выпячивались, приподнимая соломенного цвета волосы, когда дул ветер, мне было лучше их видно, и правильная форма ушной раковинки приводила меня в умиление.
- Граффити! – Притворно-сердито одернула она меня. На самом же деле, я видел, что ей было приятно , что я любуюсь ею. Женщину не обманешь, она нутром чует, когда мужчина увлечен ею. А у этой чутьё было развито получше, чем у бладхаунда. Ведьмочка такая, вон, я не ошибся, маленький хвостик нервно постукивает по скамейке.
- Думаю, нужно рассказать об этом Равелю. – Неохотно спустился я на землю с облаков своих грез. – Он лучше знает обстановку в госпитале, и как туда проникнуть без препятствий.
Равель уже ушел, а Вик, дружище, сидел пригорюнившись, и гипнотизировал бытылку запотевшей водки: Выпить очень хотелось, да только руки потом дрожать будут.
Ни слова не говоря, Сингул забарала бутылку со стола, и, с наслаждением, вылила содержимое в цветочный горшок. Цветок уже усох в трансе, может оживет, родимый? Но цветок съежился еще больше и обмяк. Вик забыл закрыть рот, уставившись на незнакомку, и туда, сердито жужжа, залетела муха.
ЧЕРНЫЙ КАРЛИК.
Речь, конечно, не о карлике. Она привела этот пример с «black dwarf». Чтобы Вику понятнее было. Черный карлик – потухшая звезда. Она не излучает ни света, ни тепла, ни радиации, то есть становится невидимым в темноте, и его невозможно распознать с помощью телескопа, свето и тепло-уловителя.
- Ну, и как мне этот карлик поможет пробраться в госпиталь? – Иронично хмыкнул Вик.
- Мы видим предметы, потому что они отражают свет, частично его поглощая. Если они перестают отражать и поглощать свет, то становятся невидимыми. В этом случае свет и другие электромагнитные волны просто огибают объект, не отражаясь от него.
Я знаю лабораторию, в которой были созданы метаматериалы. При их создании в вещество внедряют микро-импланты, отклоняющие электромагнитные волны. Костюм из такого материала попросту делает человека невидимым. Он плотно облегает тело и голову, как вторая кожа.
- И как же мы их раздобудем? – Воскликнули я и Вик одновременно.
- Предоставте это мне. – Скромно потупилась Сингул, и кончик её хвоста задрожал от возбуждения.- Я немного знакома с лабиринтами Пентагона.
БУДЕМ РЕЗАТЬ.
Вику хватило нескольких минут, чтобы принять решение – он просмотрел рентгеновские снимки на свет .
« Глаз - алмаз!- Уважительно подумал я, наблюдая за другом, доедающим Биг Мак в полной задумчивости.
Решено было задействовать все возможные ресурсы, то есть, включая меня и Сингул. Операция была назначена на завтра. Я взял на работе отгул.
Что-то там произошло с камерами отслеживания – они вдруг перестали отслеживать и уныло замерли.
- Твоей подружки рук дело! – Догадался Вик.
« Скорее – мозгов», - подумал я.
В госпиталь мы проникли беспрепятственно.
Я понял, почему Вик до сих пор любит свою бывшую жену – она была красива. Болезненно красива, конечно. Ч ем то напоминала Сингул. Уши у неё, впрочем, тоже были правильной формы. Очень милые.
Подготовка в операционной шла полным ходом – мы все беспрепятственно проникли туда под покровом темноты. Я был в восторге от костюмов из метаматериалов – сидели, как влитые. Озорства ради, я прошелся перед носом у охранника, он как ел свой бутерброд, так и продолжал есть. Я сбросил на пол газету с его стола. Он замер на минуту с открытым ртом, перестав жевать, и наблюдая за её полетом. Потом встал, чтобы её поднять, и мне пришлось быстро ретироваться – в маленьком трансмитторе в ухе послышалось сердитое шипение Равеля.
ОПЕРАЦИЯ.
Я и не знал, что можно вскрыть голову, будто консервную банку. Да, притом, вживую, продолжая беседовать с пациенткой. Я услышал, как Сингул взяла её руку в свои – для моральной поддержки, но Клео у неё руку отобрала:
- От вас веет прямо таки вселенским холодом.
Неужели это правда? Я её руку еще не брал. Я ничего еще не брал – не знал, как подступиться. Да и события вот как быстро развивались – в нарастающей прогрессии – в Нью Йорке всего – ничего, а уже присутствую при операции века.
Вик сосредоточенно рылся в мозгах Клео. Интересно было все это наблюдать – словно инструменты все сами по себе делали – людей-то не видно! Одну только пациентку с разверстым черепом. Равель все это записывал, для истории на камеру. То-то ажиотаж произойдет в медицинских кругах – пусть себе голову поломают над секретом невидимых хирургов.
Влюбленные часов не наблюдают. Это точно – столько часов пронеслось, как секунда. Послышался голос Вика:
- Готово. Удалил 80% опухоли, глубже пойти нельзя. Остается уповать на радиацию , но это возьмет несколько месяцев.
- Зачем ждать столько? – Послышался голос Сингул. – Попрошу посторонних удалиться во избежание облучения. Показатели у неё хорошие, можно попробовать и сейчас.
Завороженно наблюдали все мы за монитором, где четко было видно, как съеживаются остатки опухоли – вот она уже сжалась до размера горошины, а через минуту и вообще исчезла. Клео открыла глаза и сказала:
- А где мой «Харлей Дэвидсон»?
ВИНОВНИЦА ОСЕНЬ.
Я не знаю, в котором месяце я родился, но подозреваю, что в Сентябре. Самом его начале, когда ночи все еще шептались, прощаясь с уставшим летом, а дожди были мелкие и вкрадчивые, на мягких лапах.
У меня все складывалось в Сентябре – мысли плюс чувства = уравнение с одним неизвестным. Мне самому-то уже все было ясно – то что нахлынуло, нормальные люди называют любовью. Да ведь я – не нормальный. Потому и приглянулся ей, что на других людей не похож. Сингул сама сказала.
Я спросил как она меня нашла?
- А я тебя и не теряла. Я по пятам за тобой ходила, мыслями твоими думала, глазами твоими понимала, воздухом твоим дышала.
- Ты понять меня хочешь? – Забилось, задохнулось мое сердце. – Так ведь я прост, как правда.
- Правда никогда простой не бывает, особенно у людей. Они каждый раз новую правду придумывают, смотря по обстоятельствам. Вот например: Почему, думаешь, люди лотереи друг другу редко дарят? Не потому что боятся, что – не выиграет. Наоборот, вдруг – выиграет. А там – миллион! Это – правда. Только никто в этом никогда не признается.
Она ела ягоды рябины, отрывая по одной. И не морщилась. Мне было все равно, человек она, или нет. Главное, что все, к чему она прикасалась, начинало светиться изнутри, наливаясь ровным светом, как вишня соком. Так же, как и мое сердце.
“UNDERGROUND.”
- Я знаю , где это. Я как-то проходил мимо этого бара.
- Нет Графитти, не проходил. Потому что , если бы проходил, то никогда бы не забыл. Мне сегодня понадобится твоя помощь.
Я, конечно,согласился. Я бы сделал все что угодно, для любимой.
В полночь, мы отправились в этот подземный клуб. Он был хорошо иллюминирован, а у людей там так сильно блестели глаза, что, казалось, удваивали световой эффект.
Посредине огромного зала была квадратная площадка, вернее, клетка с зарешеченными стенами. Гвалт стоял такой, что у меня заболели уши. Меня постоянно толкали и жестко наступали на ноги – я ведь был невидим. Смрад! Вой!! Вздетые к небу руки, со сжатыми кулаками. Сильно пахло фекалиями и страхом. Мне становилось дурно, но Сингул крепко сжала мне плечо невидимыми пальцами, и мне полегчало.
На арену вышел полуголый человек, обмотанный цепями. Вопли разом смолкли.
- Гвоздь программы – мастифф против Цербера и Харибды. Делайте ваши ставки, господа.
ХОЗЯИН.
- Вон там, в отдельной ложе – хозяин этой дыры. – Шепнула Сингул – держи его в поле зрения.
На неё зашикали окружающие – настолько у всех были натянуты нервы.
Я глянул туда. Куда она мне указала, и увидел совершенно нормального по виду мужика в хорошем костюме. Он сидел со скучающей мордой, и полировал свои ногти. Вокруг него столпились громилы с отталкивающими мордоворотами. На их лицах была написана решимость напасть и перегрызть горло любому, кто сунется ближе, чем дозволяют приличия.
Все, затаив дыхание, наблюдали за Хозяином, и, наконец, ему надоело пилить ногти и он поднял голову:
- Поехали - Лениво сказал он по-русски. – И махнул рукой.
- Его, случайно, не Юрой зовут? – Спросил я, припоминая что-то?
- Воскресенский. – Прошептал сосед сбоку, подобострастно.
БОЙ.
Лязгнула защелка, и чугунная решетка со скрежетом, поползла вверх.
Из ощеренного проема на арену вышла осторожная собака немыслимых размеров. Это был огромный мастифф палевого цвета. Бока его поднимались и опадали от воления. Гигантская голова была опущена к полу – он обнюхивал опилки на площадке – мне и отсюда было видно, что они пропитаны кровью, отсюда и смрад. Но когда он поднял голову, то я содрогнулся – морда кобеля была плотно обмотана изолентой. Он обошел арену кругом, и остановился напротивоположной стороне от входа. Он знал – опасность идет оттуда!
Хозяин опять поднял руку, и в тот же миг на площадку , как пули, вынеслись два американских бульдога. Не задумываясь ни на секунду, они бросились к мастфу и визг суки прорезал застоявшийся воздух:
- Хватай его! Хватай его! Дай я, дай, - я! – Из пасти её капала слюна.
Мастиф наклонил голову и глухо зарычал. Но что это был за рык! Подобно львинному, он разнесся под куполом! Шерсть стояла дыбом на его холке. Бульдог кобель рыл лапами пол, отчего во все стороны летели опилки. И вдруг они рванули с места, и вцепились в гиганта зубами.
Воздух взорвался от аплодисментов!
Я видел, как из пастей людей тоже капает слюна и глаза были раскрыты так широко, что готовы были выпасть из орбит.
- У-БЕЙ! У-БЕЙ! – Скандировала толпа!
Хозяин наблюдал за происходящим молча, подавшись вперед в своем кресле.
БРЮС.
Он не мог хватануть зубами своих врагов, но он умудрился подмять под себя бульдога. Сучка тем временем грызла ему ноги, так что во все стороны летели ошметки плоти.
- ФАС! – Кричали люди.
Брюс, мастифф, рвал соперника когтями, но юркий бульдог вывернулся из под него, и вцепился ему в глотку. Силы, явно, были не равны.. Мастифф уставал. Его спасали только мощные складки кожи на шее. И вдруг, каким то образом, чудовищным усилием, он разорвал изоленту, и в ту же минуту, мощные челюсти его сомкнулись на горле Харибды.
Толпа завизжала и заулюлюкала. Организаторы заволновались – в их планы это не входило.
Цербер, с налитыми кровью глазами, продолжал рвать бок мастифа, но тот только сильнее смыкал свои зубы на шее суки, и, наконец, бездыханную, выплюнул её на опилки.
Бульдог опешил, и, скуля, подбежал к своей подруге, тыча её носом.
В клетку вбежали два человека с длинными шестами, и отогнали собак в сторону. Один из них наклонился к умирающей Харибде и потрогал пульс на её шее. Потом он обернулся к хозяину. Тот медленно опустил большой палец руки вниз.
Задохнувшись, толпа наблюдала, как один из громил поднял умирающую собаку вверх, и, рывком, переломил её хребет о свое колено, и, бездыханную, но еще конвульсирующую, бросил на арену.
ЦЕРБЕР.
Леденящий душу вой опутал стальные конструкции андерграунда. Бульдог выл, подняв голову к куполу, и в глазах его была написана такая тоска, что у меня опять заледенело сердце. На руку мне упала горячая слеза Сингул, а я даже не мог её вытереть, только услышал шепот «Ничто человеческое мне не чуждо…» Она плакала, как маленькая девочка.
Хозяин что-то пролаял своим охранникам, и те, с шестами, начали стравлять собак на арене, подталкивая друг к другу. Псы пытались увернуться от палок, но те продолжали жалить их остриями, как навязчивые осы.
Обе собаки были возбуждены и ранены. Мастфф был на грани издыхания, из его рваных боков текла кровь, и падала на арену, смешиваясь с грязными опилками. Обе собаки опустили головы, грозно рыча. Они просили друг у друга прощения, перед последней схваткой. И потом все смешалось. Я видел только клубок извивающихся тел, выпученные глаза людей и ощеренные их пасти.
- Пора! – Шепнула Сингул.
В тот миг, когда собаки на секунду отвалились друг от друга, я увидел вдруг, как тело мастифа начало отделяться от пола арены. Оно зависло в воздухе на мгновенье, и начало медленно подниматься к куполу. Толпа, по инерции еще крича, завороженно провожала его глазами. Голова пса безжизненно моталась, как окровавленная тряпка.
Цербер продолжал рыть пол лапами, подпрыгивая в воздух. Он был возбужден настолько, что слюна, не переставая, текла из его окровавленного рта.
Вдруг… Что это?
Я увидел, как некто нивидимый, вдруг схватил хозяина за плечи и выдернул из кресла. Охранники напрасно прыгали, они не успели дотянуться до его дрыгающихся ног. Один из дорогих башмаков упал вниз и кто-то поднял его с пола, прижав к груди, как сувенир.
- А – А – А ! – ОРАЛ ВО ВСЮ ГЛОТКУ Хозяин в полной тишине, когда кто-то невидимый волок его по воздуху. Вот, тело его зависло над клеткой. Цербер озверел, подпрыгивая вверх, пытаясь дотянуться до болтающихся ног. Он не мог уже лаять, только хрипел и рыл землю лапами!
С глухим стуком тело упало вниз. Зубы пса впились в ляжку – ему было все равно, кого теперь убивать, лишь бы убивать. В воздухе мелькали лоскутья дорогого окровавленного костюма, полетели кишки из разорванного брюха, охранники и устроители, наконец, очнулись от оцепенения, но стрелять боялись – так крепко внедрилась голова Цербера во внутренности Хозяина.
Остального я не видел.
Мы сидели на крыше возле умирающего мастифа, и звезды холодно смотрели на нас с упреком: "Ну что ж вы, люди»..
СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ.
Где-то я уже читал такое название. Впрочем, там было о другом.
- Ты же можешь его вылечить.
- Он был мертв еще до начала драки. От разбитого сердца. Его хозяин в рабство продал, за понюшку. Не табака, конечно. Я могу залечить его раны, но как вылечить душу? Предательство – коварный яд. А ведь он его все равно любит. Подонка этого.
Сингул вздохнула.
У Вика – тоже разбитое сердце. Может склеим две половинки в одно целое?
Что нам всем было терять.
Вик заплакал при виде покалеченной собаки. Ну да Сингул пса уже каким-то раствором напоила – настоянным на звездной пыли Млечного пути.
С тех пор они были неразлучны – стрелочник и огромная худая собака по имени Брюс. Я изобразил их на одном из вагонов – может видели?
ПОЗНАНИЕ.
Я думал. Что крутыми бывают только яйца, а эти двое пытались мне впарить, что они – крутые. И тачки у них крутые, и должности. А по мне так – лучше уж гамбургеры делать, тихо о чем то думая, чем быть такими озабоченными – вдруг все имеющееся – ПЫХ! И исчезло, как не бывало. Доказывай потом, крутой ты, или уже – всмятку.
Мы как-то с Сингул по улице шли мирно – осень на поводке прогуливали, как они вдруг нас зацепили. Вернее, к Сингул пристали – пойдем с нами, брось дохляка этого. Тут я не на шутку обиделся:
- Ребята, давайте жить дружно!
А они в ответ громовым хохотом:
- Ты что, кот Леопольд, что ли?
- Не имел чести быть с ним знакомым. – На полном серьезе ответил я.
И тут этот самый « ПЫХ» и последовал. Начали они на моих глазах надуваться, надуваться, вот они уже выглядели до невыносимости важными, щеки их побагровели, натянулись, заблестели, глазки маслянные забегали..
То что последовало дальше – не для маленьких детей.
- Я не кровожадная. – Извинилась Сингул. – Они просто меры не знают. Вот и лопнули, от собственной натуги казаться больше, чем есть на самом деле.
Все таки – не по себе стало. Кто она, моя возлюбленная?
- Чистильщица. – Тихо ответила она. Если бы я этого не делала, ваша планета давно уже в тартарары полетела – полюсами бы перевернуласть. Потому что коэффициэнт грязности на ней перевесил бы коэффициент чистости. Опять , новый вселенский потоп последовал бы, как уже было однажды, чтобы ваши Авгиевы конюшни разгрести.
ОБОЖАНИЕ.
Да да, именно это чувство я к ней и испытывал. А хотелось чего-то иного. Земного хотелось, с прикасаниями, замираниями, обжиманиями, в конце концов, как говорят старшекластники( я это подслушал). А она, как будто, намеков и не понимала.
- Смелее надо, - подбадривал Витек. А сам-то, стоило Клео подъехать к нам на своем могучем « Нарлей Дэвидсоне», как моментально он сжимался до размера божьей коровки( фигурально, конечно), и начинал мямлить что-то про меланому, или лимфоденит.. Разве женщину так развлекают? Да еще перенесшую сложнейшую операцию на мозге.
Брюс-мастифф как-то разряжал обстановку, он ей понравился, она даже его к себе пожить приглашала, да Равель собак боялся. Укусила его какая-то шмокадявка в детстве.
Жизнь сама подкинула мне идейку – как ближе подкрасться к её, Сигул, неземному телу.
ПРИКОСНОВЕНИЕ.
Любят же американцы бейсбол. Жить без него не богут. Решил и я испробовать это экзотическое развлечение, и Сигул пригласил, чтобы одному не скучно было хот доги есть.
Все кричат – и мы кричим. Все едят – и мы едим, все понять пытаемся, что в этом коллективном оре такого приятного – легким, разве ж проверка на прочность?
И вдруг – смотрю, летит на нас мяч – как пуля, крученый такой, прямо в мое лицо, неумолимо летит! Сколько секунд это все продолдалось – не знаю, я только завидующие взгляды окружающих запомнить успел, повезло, мол, парню – такой сувенир и на халяву! Как внезапно Сингул рванулась вперед, и прикрыла меня своим телом! Страшно стало, что теперь будет с ней, моей любимой? А так же и хорошо - лицо она мое прямо в промежуток между своими грудями прижала, я даже задышал чаще, так хорошо мне стало. А мяч - как влепился ей в спину на бешенной скорости, так и отрекошетил назад, на поле, словно она из стали какой сделана , все с той же вращающейся скоростью.
Кого-то там после унесли, оглушенного, я не видел, мне так хорошо было у неё за пазухой.
СОИТИЕ.
Хвостик меня, надо сказать, немного смущал. Хотя, красивый был такой хвостик, даже немножко шерсткой обросший – не жесткой на ощупь. Она им, иногда, вместо хлыста пользовалась, когда надоедливых мужиков отгоняла. А они - еще просили, и на колени падали, деньги предлагали. Dominitrix называли. Я даже приревновал! Имя такое – экзотическое, мне и не выдумать!
Я как то спросил, зачем он ей – на самом-то деле.
- Для навигации, в воздушных потоках.
Набравшись смелости, я попросил её раздеться. Анатомию, мол изучаю – второй семестр уже.
Ни сеунды не задумываясь, она скинула наземь свои одежки, и , как была, нагая, так и пошла со мною рядом – по тротуару. Я обалдел!
- Ведьма!! Держите! – заорал кто-то.
- На костер!!! – подхватил еще кто-то.
- Вот тебе и налет цевилизации – усмехнулась она, ничуть не стыдясь хвостатой своей наготы.
Собиралась толпа, уже снимали нас на мобильники, а она, как ни в чем не бывало – обернулась ко мне. И увидел я её бездумные губы совсем близко. И наливались они каким-то внутренним светом, как вишни. И такие видения у меня в голове замелькали – при контакте.. Я и не заметил, как эрекция случилась. Слово такое есть. Потом объясню.
Шмыгнула мысль – люди ведь смотрят. Но другая мысль, вальяжная и самодовольная, растянула рот в улыбке – пусть завидуют. Не я же голый.
Сладким было это наше мозговое соитие.
Век пролетел. Да и пусть. Только ноги мерзнуть начали, от вселенской любви этой.
РЫБНЫЙ ПОЦЕЛУЙ.
В центральном парке, куда мы забрели по дороге домой, людей было много. И все же сумели мы найти тихое местечко. Мне кажется, Сингул, как и я, не очень то была умудрена в этом деле, потому что поцелуи у неё получались какие-то неуклюжие, как медвежата.
- Я думал, что ты – все умеешь. От рождения. – Сказал я , охрипнув от волнения.
Лицо её было так близко, что глаза превратились в два глобуса, на которых были только океаны, как на планете Европа.
- Кстати, землянам не мешало бы приглядеться к этой планетке. Она им еще пригодится со временем. – Ответила на мои мысли Сингул, как бы пытаясь разрядить атмосферу. – И не все я умею, я ведь здесь недавно, и ты у меня первый настоящий земной контакт. Тебя проще понять, ты – не клубок противоречий, как другие. Ты не пирог с начинкой из перца. – рассмеялась она, и дыхание её достигло моего лица. Я потерял голову, и губы наши сомкнулись.
И в то же мгновение искры полетели у меня из глаз! Что-то скользкое обрушилось мне на голову, расцарапало щеку и обдало зловонием! Заорав несвоим голосом, я открыл глаза и отскочил от Сингул. Между нами на земле валялась огромная треска, пол-метра длины и корчилась в конвульсиях. А над нами, на высоком дереве сидел самодовольный орел и нагло улыбался.
- Прохвост! Оставь меня в покое! – Закричала Сингул, и помахала орлу кулаком.
- Кто это – Изумленно спросил я.
- Квазанова. Он спас меня однажды из лап квазадронов – птицы такие, железные. Мне казалось, что я в него была влюблена. Но ему не хватает такта и терпения. Теперь он преследует меня повсюду. Он – родом с квазара по кличке Бездомный, из созвездия Резца.
ЛЮБОВЬ И ВЛЮБЛЕННОСТЬ.
Мне еще предстояло разобраться с этим « орлом», а так же с двумя этими понятиями !
Мы сидели на самом краю крыши стоэтажного небоскреба и болтали ногами. Сингул с аппетитом ела яблоко.
- А я знаю разницу. – Ответила она . – Влюбленность, это когда еще не знаешь, что не можешь жить без кого-то. А любовь – это когда уже знаешь. Без Квазановы я жить могу. Без тебя – нет.
Я почувствовал, что сердце мое расцвело, как одуванчик под солнцем.
И тут то нас обдало мертвенным холодом. Я сразу понял, по жестяному скрежету одежд, кто это. Сама - величественная и непререкаемая – Снежная королева.
Она холодно глянула на мою подругу, и та съежилась, как воробей.
- Собирайся. Мы отбываем. Я уже и крайо-капсулу для тебя приготовила.
- Никуда я не полечу! – возмущенно воскликнул я, закрывая телом Сингул.
Королева была неприклонна.
- Ты хочешь, чтобы я превратила её в сосульку? – Пригрозила она.
Я понял, что она блефует – кровь Сингул – ниже температуры замерзания. Наверняка, она и сама это знала.
- И где ты откопал это эфимерное создание? – Усмехнулась она.- Я ведь тебе добра желаю. Земле приходит конец. Я тут побродила по космическим дорожкам, да и наткнулась на коричневый карлик. Он прямехонько сюда направляется. На большой скорости . Я и траекторию сверила. Все совпадает. Будет здесь Большой взрыв! Но это уже – без меня.
Она радостно, как ребенок в предвкушении фейерверка, потерла ладоши.
- Я – остаюсь. У меня – друзья. – Ответил я, нежно прижимая к себе Сингул.
- Ладно. Сама была влюблена однажды. Мне тогда всего-то полторы тыщи лет и было – натворила глупостей. Оставайся. Да, я тут тебе сувенир привезла – В этой капсуле – столовая ложка квазарного вещества. Оно в 100 раз мощнее бомбы, что на Хиросиму сбросили. Кто знает, может оно тебе на что нибудь сгодится. Бывай.
Пошел снег, и она растворилась за его пеленой.
ОТПОЧКОВАЛСЯ.
- Ну что, отпочковался? – Спросил меня Витек, нежно поправляя больничное одеяло .
И тут я все вспомнил.. Я увидел эту машину возле аптеки – на парковой стоянке. На заднем стекле её крупными буквами было написано: « Нашему сыну нужна донорская почка. Дата рождения 9-19-91. Камерон Ньютон. Тип крови 0.» И телефон. А как раз и было девятнадцатое Сентября, значит - день рождения его. Там еще была сноска на страничку в фэйс буке. Я посмотрел. Видно женился недавно – малышке, что на руках у него – не больше года.
Я позвонил, потом приехал по указанному адресу. Тип крови совпал с моим, а дальше все уже быстро пошло. Спросили – почему? Сказал, что это подарок на день рождения. Да и бабушка , в далеком детстве, всегда учила, что надо делиться с ближним.
На лицо мне упала слеза Сингул:
- Странные вы, люди. – Сказала она, гладя меня по волосам. – То деретесь,во имя богов, которых в глаза не видели, а то – почками делитись. С незнакомцами.
ПОЛИТИКА.
Выздоравливал я медленно, но верно – слава богу, план Обамы о бесплатной страховке пока не отменили – кое как, но – лечили. А болеть было нельзя – по стране прокатилась цунами демонстраций – после выборов.
Ага, точно! Результат был подобен землетрясению. А и выбирать было не из чего: с одной стороны - сытая политическая кошка, с другой - $. Я, конечно, - за кошку. Она хоть - то мурлычит, то – шипит, но знает, кто чье мясо съел. А вот $. Ради выгоды – отца родного продаст, выкупит, и еще перепродаст. Нет, не пришелся он мне по нраву. Чем-то напоминал он того дядьку с плакатов – с протянутой рукой и со свастикой..
Интересно, почему все вожди – с протянутой рукой?
Вышел и я на демонстрацию с плакатом – « Пчелку жалко!» Пока они тут между собой разбираются и делят шкуру неубитого медведя – пчелы вымирают. Скоро опылять некому будет. Дроны, конечно, выход из положения, но ведь они и ошибиться могут – так опылят, таких мутантов наплодят! Упаси боже! Кричи потом про GMO – генетически-модифицированных особей!
Я уже и так задумывался – весь этот свиной грипп, ибола вирус – не результат ли это какого-нибудь опыления? Может так они с перенаселением планеты борются? А что, как там у КГБ было – нет человека – нет дела, и кормить не надо.
ЧЕКАДИ.
Дроны нынче в моде. Вот и мне Витек сподобил ко дню рождения – биоплазматический стимселл гиброид. Его из специального сплава на трех дименшин принтере сработали, а потом еще и рецепторы имплантировали – для быстрого реагирования. А уж голову собрать, наподобие, как у стрекозы – чтобы всей головой видеть мог – это уже мой скромный вклад в дизайн. Назвал я нового друга в честь маленькой птички-невелички – Чекади. На русскую синичку похожа.
Ну и чувство юмора у моего нового друга – ей богу, я его не учил, как вить гнездо в голове нового народного избранника – мистера $. Хорошо, что хоть не настоящая была – её демонстранты из папье маше сделали. Цвет, наверное, его внимание превлек – оранжевый, под апельсин из Флориды. Я , на всякий случай, мораль ему прочел – чтоб не перепутал в будущем с реальным тупейносителем – посадят еще за решетку, как за террористический акт.
Предложил ему плакат про пчелку над демонстрантами нести, так он подхватил меня за воротник пальто , и понес по воздуху! Видели бы вы лица тех полицейских.. Хватали они меня за ноги, хватали, но стрелять не стали – и так атмосфера накаленная была – 15 000 народу по улицам валит – не шутка!
ДЕНЬ ШЕСТОЙ.
Сингул с Чикади прикрепляли огромный плакат на башне мистера $:
« Свободу роботам и иммигрантам! – отставить депортацию и дезактивацию!» Я, задрав голову, наблюдал за друзьями, грациозно порхающими в воздухе и думал о том, что скоро, наверное, выйдет новвый закон, запрещающий искуственному интеллекту думать. А то – додумается! В голове крутились строчки из старого русского мультика: «Смотри, Дрон, а то я тебя переделаю – будешь у меня стеклянный!» Вот провидцы – восхитился я.
Между тем, в воздухе пахло грозой:
В Канаде кто-то уже начал строить стену – со своей стороны и за свой счет – так как в первый же день после объявления результатов выборов вэб сайт по- иммиграции рухнула от натиска желающих переехать на жительство в Канаду.
Митинговали и немцы , толпами осаждая Бранденбургские ворота - выборы нового лидера, грозящего возведением пограничной стены вдоль Мексиканской границы совпали с юбилеем разгрома стены немецкой.
И, хотя любимый цвет нового главы государства был –зеленый, как и сам доллар, но к партии охранников природы он относился пренибрежительно , и, по большому счету, - наплевательски. Потому, даже в Париже заволновались – как бы не пошел он на попятной – в смысле глобального потепления. Тогда всем – хана. Кранты, как говорят русские. А уж они-то знают.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ).
-