День был тяжелый – столько проблем и разочарований, казалось, нет никакой радости в жизни, и уже не будет. Был только один выход – лечь раньше спать. И не откладывая эту мысль в долгий ящик, так и сделала. Но едва голова успела коснуться подушки, а глаза закрыться, как она увидела странное свечение. Как? Ведь глаза закрыты?! Она вновь открыла глаза. Свет был ослепительным, но мягким и не резал глаза и в этом свете появился мужчина. Молодой высокий и очень красивый. Таких она еще никогда не видела ни в жизни ни в кино. Темные волосы непослушной шапкой обрамляли лоб. Глаза – огромные, фантастически красивые глаза, зеленого цвета были окаймлены длинными густыми ресницами. «Зачем такие ресницы мужику?» - на секунду прокралась мысль, и была безжалостно выгнана из сознания без права на возвращение. Губы – четко очерчены, красивой формы. Но это все ерунда – его полуулыбка! Это было что-то феерическое, потрясающее, взрывающее сердце, и заставляющее его биться в сладкой агонии. Она хотела закрыть глаза, но не могла. Просто не могла пересилить желание смотреть на этого мужчину.
Но вот глаза моргнули, потому как мозг был не в состоянии обработать картину, которая была перед глазами. За плечами этого высокого красавца мужчины были перья. «Перья?» она еще раз хлопнула глазами, пытаясь прогнать наваждение, но ничего не изменилось. Какой-то невидимый и совершенно неощутимый для нее ветер игрался с этими перышками, заставляя их жить своей собственной жизнью. Это были белые крылья.
- Ангел? – едва прошептали ее губы, а этот незнакомец продолжал улыбаться и с нежностью смотреть на нее. Девушка села в кровати.
- Ты настоящий? – и ее рука помимо собственной воли потянулась в сторону потрясающе красивого существа. Вот улыбка сошла с его лица, и словно выключили свет и отключили тепло, словно она оказалась на улица при минус 40. Он недоуменно моргнул и исчез.
В комнате стало темно. Открыла глаза, но она четко помнила, что глаза были открыты, и она сидела на кровати. В данный момент она все так же лежала на кровати, укрытая одеялом, как и легла. Сердце стучало как сумасшедшее, отдаваясь в ушах, готовое выпрыгнуть при первой же возможности. Кровь с ужасающей скоростью носилась по кровеносной системе, подняв температуру тела до испарины. Женщина хотела встать и открыть окно, чтобы впустить свежий воздух и отдышаться, но с первого раза не получилось. Словно при перегрузке заложило уши, пол покачнулся. Она закрыла глаза и несколько раз глубоко до боли в ребрах вдохнула и выдохнула. Как будто сделала заветное движение – все как по мановению волшебной палочки прекратилось. Не веря в свое счастье, осторожно открыла глаза – все хорошо, спустила ноги с кровати – никаких проблем. Подошла к окну – ничего. Открыла и словно оглушающий удар свежего воздуха. От неожиданности глубоко вдохнула и почувствовала тянущую боль в области сердца. Словно завели давно не работавший, не смазанный механизм. Тянуло, болело, скрипело, но лицо озарилось светлой улыбкой, той что появляется при встрече с любимым человеком. Что за не понятные метаморфозы? Что случилось? Как такое могло произойти? Скажи ей кто-то вечером, о том что это могло произойти – рассмеялась в лицо! «Снежная королева», как ее все прозвали, не могла любить - все умерло, сгорело, ничего не осталось. Но вот под пеплом и этой гарью стал пробиваться тоненький молодой побег, ломая гранитные плиты ее сердца. Больно, очень больно, но так приятно. И она дышала полной грудью, не обращая внимания на слезы, которые почему то стекали из глаз. Она обняла себя за плечи, словно боялась расплескать переполнявшее ее счастье. А в окне появилась яркая полоса начинающегося рассвета. И женщина рассмеялась – открыто, громко, от всего очнувшегося сердца, от всей оттаивающей души!
Сна не было и в помине да и разве можно спать, когда с тобой такое происходит? Пришла на кухню, взяла в руки турку, чтобы сварить кофе и поняла, что первый раз за столько лет не хочет кофе! Улыбнулась и отставила турку. Несколько раз пыталась мысленно представить образ ночного гостя, но попытки не увенчались успехом. Картинка не приходила, но как будто там внутри запечатлелась глубоко в сердце. И этот образ был таким хорошо знакомым, долгожданным. Словно она давно его искала и никак не могла найти. Бросила бессмысленную затею по его представлению и углубилась в царство инета. Не успела обойти все интересующие ее странички и прочитать все новости, непрочитанные накануне из-за усталости, как весело затрезвонил будильник. Она поймала себя на мысли, что впервые рада слышать его трель и как оказывается, как весело он звенит.
На работу собралась быстрее обычного, подмигнула себе в зеркале и пошла навстречу новому дню. Была уверена, что день принесет только удачу.
На улице шел мелкий моросящий дождик, а под ногами тонкая корочка льда. Раньше остерегалась ездить в такую погоду, но в этот раз даже мыслей не было о чем-то плохом. Села за руль своей любимой ласточки, мотор приветствовал хозяйку едва слышным урчанием. Из динамиков полилось радостные приветствия ведущих, помогающих спящей стране проснуться. Сегодня ее не надо было будить, она от души улыбалась незамысловатым шуткам и наслаждалась новым утром.
Вдруг все звуки стихли, а лобовое стекло закрыли крылья, белые крылья из сна. Только лицо хозяина этих крыльев было напряжено так, словно он пытался остановить несущийся метеорит. Ей на мгновение показалось, что машина остановилась как вкопанная. Взгляд, пойманный на сотую долю секунды – отчаянье и безысходность, сожаление, что уже ничего нельзя исправить. Удар. И красавец-ангел падает на капот. И в абсолютной тишине она слышит, как ломаются его крылья … и сердце разрывается от этого звука.
Темнота. Кругом темнота. Как тяжело идти сквозь нее, но она должна. Должна помочь ему. Как он без крыльев? Двери, много дверей. От одних идет жар, от других холод, третьи как воронка, пытаются затащить вовнутрь. Но она знает, что имеет права открыть только одну, и за ней должен быть он - ее ангел.
- Потерпи немного… совсем чуть-чуть! Я найду тебя, - шепчут пересохшие губы, она спотыкается, падает, ломает ногти, раздирает колени и локти, но поднимается и идет дальше. Непонятно откуда появился ветер, сбивающий с ног… он не дает идти, не дает дышать… но надо найти, значит надо идти, а чтобы идти, надо дышать. Набирает полную грудь воздуха и чувствует, что легкие словно обжигает, раздирает изнутри.
- Где ты?! – крик срывается с губ. Вновь падает у одной из дверей, прикосновение к ней обжигает ладонь. Подняться и идти дальше. Только сил совсем не осталось... даже на то чтоб подняться. Нет сил идти, значит ползем! Угол губы дергается в ухмылке в качестве ответа сознанию, которое заставляет двигаться дальше. Рука, нога, переместиться – отдает приказы мозг отключающемуся сознанию – рука, нога, переместиться. И вот даже на это нет сил, а он еще не найден! Дотянуться до следующей двери, вдруг повезет. Тянется, не получается! Еще чуть-чуть подтянуться, и пальцы коснутся двери, еще одной двери. Обожженная рука болит, но мозг не реагирует на этот раздражитель. «Волдыри? Уже?» … и в ответ «Можешь удивляться, значит, можешь двигаться! Вперед!» с трудом дотягивается до следующей двери, едва касаясь ее пальцами. Волдырь лопается… но происходит чудо – прямо на глазах ожог проходит, исчезает бесследно, но ссадины остаются… еще одно чудо – у нее появилось немного сил, чтобы сделать еще движение. Рука вплотную прижалась к двери… ветер стих, как будто его никогда и не было. Силы восстанавливались с невероятной скоростью, и вот она уже всем телом прильнула к двери, словно к нему, своему ангелу. Странная дверь – нет ни ручек, ни пазов, ни щелок – ничего, один сплошной монолит.
- Открой, пожалуйста! Я знаю, что ты тут! – в ответ тишина. Она стала колотить в дверь, что есть силы – руками, ногами. Тишина.
- Пожалуйста, пожалуйста, - шептали губы, а из глаз лились слезы. Обессиленная, сползла по двери вниз – он рядом, но не обнять, не дотронуться. Вытерла слезы рукой и положила раскрытую, мокрую от слез ладонь на полотно двери – и опять чудо – дверь неслышно открылась, как будто никогда не была закрыта. Комната больше походила на каменный мешок. Было темно, но она могла видеть – опять какое-то странное чудо – как можно видеть в полной темноте?
Он сидел на полу в дальнем углу, крылья бесформенной массой обрамляли тело. Они были грязно-серыми и перышки уже не подрагивали в такт невидимому ветру. Она бросилась к нему с единственной мыслью обнять, прижать к своему сумасшедше бьющемуся сердцу, но в последний миг осознала, что этим может причинить дополнительную боль. Она упала перед ним на колени и дрожащими руками прикоснулась к его ногам, единственно, что не было скрыто изломанными крыльями. Он не реагировал. Едва коснулась подрагивающими пальцами крыльев, и перышки словно потянулись к ее ладоням, нежно щекоча чувствительную кожу. И серый цвет стал меняться под ее ладонями, приобретая более светлые оттенки.
Воодушевленная происходящими переменами, ладонь продолжила путешествие по крылу. Она увлеклась всем этим действом и своими ощущениями, что не сразу заметила, что на нее смотрят. Постепенно она добралась до плеча и подняла глаза вверх. Их глаза встретились. Так близко… но в этот раз они были темно-карие. Она отчетливо помнила зелень его глаз, в которой тонула сегодня ночью, но в карих омутах, опушенных густыми черными ресницами, она просто растворилась, потеряла себя.
- Ты? Как ты нашла меня?
Его голос, он обволакивает, завораживает, она не понимает, что он говорит… только хочет слушать мелодию его голоса.
- Еще, - против воли шепчут губы, которые решили действовать сами по себе, не дожидаясь воли хозяйки.
Он с трудом расправил крылья, высвобождая руки, обхватил, и что было силы, прижал к себе. На нее нахлынула мощное цунами эмоций, в которых все смешалось: боль, радость, любовь и даже неверие в происходящее.
Легкие взмолились о глотке воздуха, но разуму было не до них. Она словно опьянела от этих объятий расплавилась, соединилась с ним в одно единое целое.. навсегда – это единственное, что она хотела в эту минуту.. раствориться в нем навсегда.
Он усадил ее к себе на колени, а руки жадно стали исследовать ее лицо, сильно, без нежности, словно он прошел многомильную пустыню без глотка воды и наконец добравшись до оазиса жадно пил прохладную воду. Она улыбалась этой грубой ласке, наслаждаясь его теплом, тем что они могут прикоснуться друг к другу. Ее руки гладили его грудь, плечи так же с силой сжимая кожу. Словно в этом заключалась сама жизнь. Они молчали… не было сил на слова, эмоции заполнили их до отказа. Сколько прошло времени – никто бы не мог сказать, но вот он нежно обнимает ее, легко перебирая волосы, наслаждаясь их струящимся шелком, а она с ответной нежностью касается его крыльев, просящих о ласке. Она чувствует его боль, но под ее ладонями, она словно исчезает, растворяется и крылья становятся все светлее и светлее. Она очень увлечена этой переменой.
Но всю эту идиллию нарушает громкий хлопок распахиваемой двери. Его крылья смыкаются над ней, защищая. Она пытается выбраться, но он не дает, из последних сил пытаясь противостоять ее желанию выбраться наружу. Она чувствует его боль, превращающуюся в агонию, и замирает, чтобы не доставить еще больше страданий. Даже сквозь плотные крылья, этот свет слепит ее, практически не давая открыть глаз.
- И все-таки она нашла тебя! – громкий ужасный смех, раскатистый голос наполняет маленькое помещение и, отражаясь от стен, еще больше усиливается, угрожая разорвать барабанные перепонки. Ее ангел пытается защитить ее, но у него не достаточно сил, он и так почти теряет сознание от боли.
- Люциан! Почему не скажешь, что она может спасти тебя?! – и опять этот смех, от которого кажется кожа хочет сбежать с тела от страха.
«Стоп!» - мысленно приказала себе. «Могу помочь!? КАК?»
- Дай нам хотя бы 5 минут, - сказал Люциан. Он не молил, не унижался, столько достоинства было в его голосе, ему было просто невозможно отказать.
- Стойте! – девушка, приложив все свои усилия. Выбралась из защитного кокона, мысленно моля о прощении за причиненную боль. Она на мгновение увидела огромного золотого ангела с большими крыльями в пол, а из-за его спины лился ослепляющий свет, не такой как от ее ангела, а резкий, вызывающий слезы на глазах, но она смотрела на него. Ей нужен был ответ на вопрос – как?
Он вновь рассмеялся и его смех, не приглушенный крыльями ангела, едва не лишил ее слуха.
- Ты хочешь узнать как?! Кровь! Твоя кровь делает его сильнее!
- Молчи! – в ответ прокричал ее ангел, пытаясь заглушить голос золотого. Но это было невозможно.
- Моя кровь? – удивилась она. Посмотрела на свои ладони, которые только что еще кровоточили и за одно мгновение кожа превратилась в идеальную. И только сдерживаемый стон за спиной показал ей каких сил это все стоило. Ее ангел ослаб совсем, крылья уже не могли сдерживать девушку. Она распрямилась во весь рост, аккуратно отведя крылья.
- Ты еще не поняла, почему его крылья тянутся к твоим ладоням? – и он опять расхохотался.
Рана на руке закрылась, словно ее не было.
- Люциан! Я могу спасти тебя! – она стала искать когти Она поняла. Но кровь где взять кровь. С силой прикусила губу, но это маленькая капелька не спасет его. И ранка мгновенно стянулась. Опять ангел, отдавал ей последние силы. Она посмотрела на свои ногти, покрытые гелем, они вновь были красивы ухожены и идеальны – ими точно ничего себе не расцарапаешь.
- Крылья! У него на крыльях есть острые когти! Попробуй!
И прежде чем ангел успел хоть что-то сделать, она схватила крыло, и действительно, как она не заметила этого раньше, острые как лезвие когти. Она что есть силы провела по руке и кровь не заставила себя долго ждать. Туда куда капали капли, крылья вновь приобретали белоснежный цвет и шевелились, словно от ветерка.
- 5 минут!- голос ее ангела стал сильным мощным, она от неожиданности присела, зажав уши руками.
- Люциан! Все для тебя! Только 5 минут, - дверь с грохотом закрылась, и они вновь оказались в полной темноте.
на крыльях, но их не было.
- Не ищи. Не найдешь, - его голос был глух, а цвет лица стал серым. Он совсем обессилел.
- Как ты не понимаешь? Забирая твою кровь, я забираю твою силу, а с ней твою жизнь! Молчи! У нас мало времени, и у меня мало сил, чтобы их тратить в пустую. Даже если я заберу всю твою силу, мне не хватит ее, чтобы победить их всех. Даже если хватит, я не смогу жить вечно с мыслью о том, что…. Мы уже сделали это однажды. И столетия ждал твоего возрождения. Все повторяется. Мы не можем совершить эту ошибку снова. Ты же знаешь, что нам нельзя вмешиваться в судьбы не своих людей. Но я не мог тебя потерять, едва обретя. Но против небесных законов никто не может идти. Ты должна идти! Вернуться! Я снова найду тебя! Ведь ты же Виктория – победа! Моя победа!
Он обхватил ее лицо руками, и на секунду заглянув в глаза, поцеловал. Сильно даже грубо, сминая губы своими губами, как будто пытался вложить в короткий поцелуй всю свою силу. С мучительным стоном оторвался от нее.
- Иди! – приказал ей и улыбнулся. Он знал, что улыбке не сможет отказать. Это «иди» обладало сверхмощной силой, словно ветер поднялся, который пытался оторвать ее, сдвинуть с места. – Иди, Виктория! Неси мою победу!
И она пошла, не было сил сопротивляться мощи и улыбке, которую он дарил. Она оглянулась назад – он улыбался! И эта улыбка давала сил идти, а ветер помогал ей в этом, расчищая дорогу и подталкивая вперед…
….Было мучительно больно раскрывать глаза. Все тело болело, горло раздирало страшная сушь. Зачем он заставил ее идти сюда? Пахнет лекарствами, что-то действует на нервы своим монотонным писком. Как холодно без его крыльев! Хочу обратно! К тебе! В тепло! Под защиту! Неужели так много прошу? И опять этот повелевающий голос, которому нельзя сопротивляться: «Иди!» Но в этот раз он снизошел и улыбнулся… его улыбка – это запретное оружие, против которого она не может бороться, ей нечем ответить на нее, кроме как подчиниться. И он это знает, но все равно делает… она оглядывается назад… он продолжает улыбаться и от этой улыбки по телу разливается тепло, внутри растет радость, словно крылья бабочек нежно щекочут своими крылышками внутренности... им нужен воздух. Она вдыхает его полной грудью, почему то испытывает некоторый дискомфорт, словно разучилась, давно не делала, но легкие уже все вспомнили и делают за нее. И вот к монотонному писку добавляется шепчущий женский голос, переполненный ничем не скрываемой радостью:
- Леонид Сергеевич! Она возвращается! Возвращается!
Вот она чувствует тепло его руки, такое знакомое, дорогое, незабываемое. Почему он сразу не сказал, что встретит ее? Будет ждать? Она бы давно уже согласилась, сразу, как только попросил. Она сжимает его руку в своей ладони крепко как может, чтобы никогда больше не отпустить. Но почему пальцы так слабы? Не слушая приказов мозга, они отпускают его руку. Но он продолжает держать ее крепко, он уж точно больше не отпустит, не оставит не отдаст никому. Никто не встанет на их пути, даже тот бело-солнечный ангел. Она содрогнулась всем телом, вспомнив голос того большого и страшного ангела стоящего в слепящих лучах света. А от воспоминаний болезненной агонии Люциана при одном только смехе этого крылатого монстра, сердце сжалось от боли, и губы раскрылись с тихим вздохом, вынесли его имя:
- Люций!
Как хочется вновь увидеть его! Но веки так тяжелы и никак не хотят открываться.
- Люций! – вновь произносят губы. Только это слово может наполнить ее силой и его голос. Но почему он молчит? Она еще раз попыталась сжать его ладони, в коконе которых была ее рука. Как ей нужна его улыбка! Она не может без нее. Не молчи! Дай сил вернуться! Сил открыть глаза! Он услышал ее мольбу!
- Вика! Ведь ты же победа! Ты все можешь! Вика! Ты слышишь меня?
- Да! – тихо прошептала она, ей нужны были силы, чтобы увидеть его улыбку. Веки слегка дрогнули и медленно, очень медленно поползли вверх. Картинка оказалась мутной, не четкой. Словно смотрела через стекло во время сильного дождя, сквозь которое едва можно разглядеть общие очертания. Закрыть и открыть снова, картинка должна быть лучше, веки как дворники. Бредовая идея промелькнула в ее голове, дав дополнительные силы на выполнение задуманного. Вика так и сделала… картинка слегка прояснилась. Значит она на верном пути. Вот она слышит его смех, такой знакомый, родной, который узнает из тысячи, из миллиона, потому что ни у кого больше не может быть такого смеха. Смеха, который заставляет оживать все ее тело, тянуться к нему, жить и даже выживать, не смотря ни на что.
- Вика! Красавица ты моя! Девочка моя!
Как приятны его слова! Но она так и не может разглядеть его лицо. Неужели она ослепла от темноты, а потом мучительно-яркого света? Наконец ей удалось увидеть его глаза. Эти карие омуты в оправе густых длинных ресниц. Сколько добра и света в его глазах, словно на черный бриллиант попал лучик света, и он заиграл всеми красками, каждой гранью. Она вновь видит его глаза, такие родные, до боли необходимые. Они помогли ей справиться с ярким светом, приглушив его. Может видеть улыбку на его красивых губах. Она помнит его поцелуй, пьянящий, сводящий с ума, именно он заставил ее оторваться от него и пойти в неизвестность. Она помнит его. Все тело вздрогнуло от воспоминаний, словно его губы вновь коснулись ее.
-Люций!
Ах, если бы он вновь ее поцеловал, она бы ожила, как в сказке. Мертвая царевна? Почему? Она же живая! Или нет?! Мозг по крупицам собирал информацию, которая у него была. Авария… или ее не было? Нет, была… Он все закрыл своими крыльями, пытался остановить... она видела вздувшиеся вены на руках и шее, искаженное от титанических усилий лицо, а потом удар и звук… тот страшный звук ломающихся крыльев… его крыльев. От воспоминаний глаза закрылись, и рваный горестный вздох сорвался с губ.
- Вика! Посмотри на меня! Вика!
Его теплая рука на ее щеке, она не может выполнить его просьбу. Так хочется нежиться в тепле его руки. Едва повернула голову, чтобы щека поудобней устроилась в его ладони. Пальцы гладят лицо, нежно-нежно, едва касаясь, словно ее щека крыло бабочки, и он боится сломать хрупкую красоту, созданную природой.
- Поцелуй, - шепчут очумевшие от счастья губы. Почему сам до сих пор не догадался? Губы едва приоткрылись в сладком ожидании. Почему он медлит?..
Рука на щеке замерла. Возникла какая то отстраненность, холодность. Что случилось? Она вновь открыла глаза и увидела все так ясно, как никогда раньше. Палата загроможденная кучей приборов, это они пищали, раздражая ее. Тяжелый спертый воздух. Как тяжело дышать! Она хочет коснуться его лица, но не может. Руки связаны. Медсестра стоит рядом, на ее лице сияющая улыбка.
- Леонид Сергеевич! Вы смогли! Вы снова смогли сделать это! – восхищенно громко шепчет она.
Леонид Сергеевич? Кто это?
- Я - Леонид Сергеевич, Ваш лечащий доктор. Вы… - она больше не слышит его слов. Ее Люциан говорит тихо, очень спокойно, разговаривает с ней как с маленькой неразумной девочкой. Она может смотреть только в его глаза. Его глаза! Но что с ними?.. он не узнал ее…
- Люций, - вновь шепчут губы, пытаясь остановить, заставить вспомнить, но он не помнит. Он не помнит ее! Зачем она вернулась?! Зачем послушала его?! Глаза закрылись и две горькие слезы скатились по щекам. Он не помнит ее… зачем жить без него… без него нет жизни… не может быть жизни без него.
- Не плачьте, все будет хорошо! Уже все позади. Теперь все будет хорошо! – он вытирает ее слезы, но он не помнить ее. Делает так, как сделал бы для любого ребенка с жалостью и сочувствием, но не с любовью и нежностью. Ей не надо его сочувствия! Ей нужна его любовь! Пустите ее обратно к ее Люциану, туда в темную камеру, под защиту его сломанных крыльев. Она знает, как помочь ему, как вылечить. Пусть отдаст всю себя, но она спасет ЕГО. Без него ничего не надо, ни света не воздуха, ни самой жизни…
Они что-то говорят. С ней? Между собой? Ничего не важно… уже ничего не важно… пустота. Закрыть глаза, увидеть его, вернуться к нему! Но перед глазами только пустота, ничего нет… никого нет.
Она вновь открывает глаза, ничего не меняется. Та же палата та же пустота.. та же обреченность. Как надоели эти трубочки, датчики. Ей ничего не надо! Просто отпустите! Оставьте! Руки свободны! Она может ими двигать. Первое что она делает, отрывает все, что крепится к рукам, тянется к ее сердцу. Оглушительный писк! Тут же открывается дверь, пропуская незнакомую женщину. На ее лице ужас.
- Что Вы делаете? – то ли кричит, то ли шепчет она. Бессильные руки в ее власти и вновь связаны. Она все возвращает на место, что-то говоря, но Вике уже все не важно. В палату влетел ее Люциан, полы халата взметнулись как крылья. Она смотрит на его уставшее осунувшееся лицо, залегшие темные тени под его прекрасными глазами. Они больше не светятся, в них тоска… она так хочет прикоснуться к его лицу, стереть усталость, подарить радость теплом своих рук. Он садится рядом с ней, берет ее руку в свою, нежно гладит, успокаивая.
- Вика, что ты делаешь? Нельзя так, моя хорошая, - он опять говорит с ней как с маленькой девочкой, он так и не узнал ее. Почему?
- Отвяжи меня, - она не может больше бороться со своим желанием коснуться его. Сомнение во взгляде… он не верит ей.. сомневается. Долго смотрит в глаза. Как он устал. Сердце сжимается от боли за него. Одно прикосновение, и он вспомнит ее! По-другому не может быть. Обязательно вспомнит. Он освобождает ее руку, но как далеко тянуться к его лицу. Она сможет. Сможет!
Она сделала это! Дрожащие обессиленные пальцы коснулись лица. Он застыл в нерешительности, не зная, что делать, как реагировать. На секунду всего лишь на секунду, но она почувствовала это… он ее не узнал. Отчего такая печаль и тоска в глазах? Она не может смотреть в такие глаза. Закусила губу, чтобы не разреветься от боли за него, одинокая слеза прокатилась по щеке, но он ее заметил, поймал, сжал в ладони, словно боялся потерять самую большую драгоценность. Ее пальцы остановились в миллиметре от карих глаз. Он закрыл их, а ресницы едва коснулись кожи, лаская ее. Она провела по его векам. Желая превратить свои пальцы в ластик, который сможет стереть все невзгоды, потом коснулась губ таких знакомых, но сейчас чужих, не помнящих ее. Пусть он не помнит, зато помнит она. Она поможет ему, как он когда-то помог ей. Легкая улыбка касается ее губ, и он отвечает ей тем же. Темнота рассеивается, и в его глазах отблеск радости. Сердце наполняется покоем и умиротворением. У нее все получится… у них все получится. Это последнее, что она видит. Глаза закрываются, но уже нет пустоты, она не хочет возвращения в темноту.
Она вновь открывает глаза. Лучик солнца, словно смущаясь, пытается проникнуть в палату, порадовать ее. На губах улыбка, и дышится легче, и руки свободны. Он поверил ей! Скоро придет. Она будет ждать его. Она видит его сквозь стеклянные двери с охапкой красных роз. Его глаза светятся, а на губах улыбка.
- Привет! Решил порадовать тебя! Не знал, какие цветы любишь, почему то выбрал эти. Они мне шепнули, что ты их ждешь!
Она с благодарностью приняла шикарные цветы и с благоговением вдохнула их умопомрачительный запах. Догадался!... узнал? Сердце тревожно защемило, так хотелось получить положительный ответ.
- Угадал? – в его голосе слышится облегчение и радость. Улыбка стала шире, сводя с ума и заставляя широко улыбаться в ответ.
Она знает, что надо сделать, чтобы он узнал ее, вспомнил. Вика берет одну розу и крепко до крови сжимает ее в ладони. Острые как иглы шипы легко прокалывают кожу, но она не чувствует боли, его глаза - адреналин, мощнейший анестетик. В его глазах недоумение. Он пытается разжать ее руку, но она сама делает это. Роза падает на простыни, а на ладони алеют маленькие бисерины.
- Что ты делаешь? Зачем? Сестра! – в его глазах ужас.
Нет он не узнал… не понял. И словно каленым железом по едва ожившему сердцу. Какая то дымка. Туман? В палате? Все смешивается в одну непонятную кашу – образы, звуки, эмоции – заворачиваются в какую-то мощную воронку-торнадо, уносящую ее за собой. После оглушительной какофонии звука и движения наступает полная тишина. Она видит себя и всех остальных словно со стороны. Алые розы безжалостно сброшены на пол, лепестки разлетелись по белому кафелю, остались лежать на простынях. Несколько роз сломаны. Сломаны, как ее жизнь, как она сама. Жалко розы. Какие они были красивые. Хочется взять хотя бы одну… но не получается, рука проскальзывает мимо.
Она смотрит на них со стороны. Они пытаются спасти ей жизнь. Зачем? Не надо… она пойдет туда, где была счастлива с Люцианом... там будет легче, просто по тому, что они были вдвоем, вместе. Не успела подумать, как сразу оказалась в той комнате-темнице. На несколько мгновений даже показалось, что он еще здесь.
- Люциан! Я вернулась! Я не могу без тебя. Нет смысла жить без тебя.
И только тишина была ей ответом. Прошла в дальний угол, где они сидели вместе. Тогда было тепло и уютно в объятьях его рук и крыльев. Почему не разрешил помочь, спасти? Почему оттолкнул от себя? В чем смысл теперь? Она тяжело опустилась на пол. Казалось, пол еще хранил остатки его тепла, а может, просто было необходимо верить в это, чтобы существовать даже здесь. Что-то очень нежно коснулось ее руки. Она опустила глаза. На полу лежали перышки… черные как угли… это были его, она знала, потому что они трепетали в ее ладонях, прося ласки.
- Что они сделали с тобой?! – хотела закричать, что есть сил, чтобы стены содрогнулись и рухнули, впуская свет, открывая светлое небо и яркое солнце, но получился только приглушенный шепот, сил не было. Все кончено. Горькие слезы капали на красивые перья, и они словно впитывали ее слезы, как живительную влагу, дарующую жизнь. Когда слезы иссякли, она легла на каменный пол и положила голову на ладони, в которых лежало то, что осталось, от ее любви, от ее Люциана.
… она очнулась от такого родного, знакомого тепла, словно любимый вновь ее обнял. Но никого не было рядом. Та же пустая темная камера, только пол стал холодным, она не могла согреть его своим теплом, да и тепла в ней уже не осталось.
- Вика, вернись, - донеслось из неоткуда. Сердце откликнулось, как тогда, когда увидела его в первый раз.
- Вернись, пожалуйста. Я не могу без тебя, - шептал его голос, и столько боли и безысходности было в нем, что она встала и пошла, просто пошла вперед, на его зов.
- Вернись, не оставляй меня, - и она уже бежала бегом, чтобы не дать ему мучатся и страдать хотя бы одну лишнюю секунду.
- Я люблю тебя! Я не могу без тебя! Я умираю без тебя!
У нее словно выросли крылья! Почему такое долгое возвращение? Сюда она попала за секунду, а к нему не может никак вернуться. Никаких препятствий просто ничего нет… и только его голос, оживляющий ее сердце, его тепло, возвращающее в нее жизнь.
- Я люблю тебя!
Сколько боли в его словах, она чувствует его поцелуи на своих щеках, губах, соленая влага… чьи это слезы? Его или ее? Не важно.
- Вернись. Я не могу жить без тебя! Вернись, - он останавливается на секунды, чтобы поцеловать ее глаза, щеки, губы. И словно оживает тот кусочек, к которому прикасаются его горячие, соленые губы. Это его слезы.
Кто-то зовет его, опять употребляя, это несносное Леонид Сергеевич! Он Люциан! ЛЮЦИАН! Как они не понимают!? Она чувствует, что он уходит, нехотя через силу, с великой тоской и печалью, оставляет ее. Не в силах это перенести, она открывает глаза и на несколько мгновений видит его спину. Два безобразных шрама идут вдоль позвоночника, уродуя прекрасную спину. Вот он поднимает руки, чтобы надеть халат, и она видит крылья… черные крылья… практически в пол спины, переходя на плечи, красуется тату летучей мыши с раскрытыми крыльями. Но мышь словно живая, она смотрит ей в глаза! Она видит, что женщина проснулась. И хозяин тут же оборачивается к ней. Халат падает на пол…
- Вика! – мучительно-протяжно шепчет он. Заключил ее лицо в свои ладони! Как приятно! Ничего приятнее нет в этой жизни, разве только его поцелуй! И он целует ее. Целует мучительно долго, опьяняюще прекрасно, отдавая всего себя до последней капли, до последнего вздоха, не прося ничего взамен. И крылья, словно коконом окутывают их двоих, связывая, оставляя навсегда вместе. Вместе навсегда… через миры.. через время… просто навсегда.