Станицу Клетскую мы обогнули по большой окружности, так русло реки не хотело близко подходить к подножью горы, на котором она располагалась. С любого места правого берега до нее можно было добраться, только преодолев километров шесть-семь по берегу. С некоторых участков реки виднелся шпиль телевизионной вышки, гордо стоящий на вершине, но далековато, в чем мы потом неоднократно убедились, снаряжаясь за продуктами и в поисках приключений. Выше станицы начались совсем мелкие перекаты, узкие и обросшие камышами и песчаными пляжами, и мы впервые полноценно испытали дефицит воды у себя под корпусом. При всем уважении к небольшой осадке головного буксировщика в девяносто сантиметров, наша составляла метр тридцать и мы ползли «на брюхе», поднимая мутный желтый песок со дна реки, в некоторых местах притормаживая от мелководья. Река становилась уже, перекаты мельче и их все больше, а «Плес» упорно тянул нас наверх, к самому городу Серафимовичу, названному так в честь пролетарского писателя и последнему населенному пункту на правом берегу Дона, расположенному в границах Волгоградской области. До этого у селения было красивое старинное казачье название – станица Усть-Медведицкая, так как была она расположена чуть ниже по течению от устья богатой своей историей реки Медведицы, левого притока Дона. С ней тоже много интересного связывает история, но об этом немного потом…
Работа потекла своим трудным чередом, когда мы, наконец, добрались до места назначения. Мелкие перекаты представляли собой препятствия и угрозу судоходству на этом участке Дона, где завоз основных строительно-минеральных грузов, твердого и жидкого топлива для хозяйств Придонья осуществлялся исключительно по реке, суда и караваны поднимали их с Калачевского порта и нефтебазы. В свою очередь отсюда, из богатых зерновыми и подсолнечником колхозов, совхозов и фермерских хозяйств, примыкающих к Дону областей, везли вниз продукты земледелия, переваливая их потом на железную дорогу. Плодородные земли давали хорошие урожаи и для вывоза пшеницы, подсолнечника и ржи привлекались караваны судов из далеких областей страны, в том числе и из Кировской области. Да, да, были и оттуда речные толкачи-буксировщики, помогающие южной житнице страны, много приезжало с судами моих «окающих» земляков. За световой день мимо земснаряда вверх и вниз могло пройти до тридцати единиц разного флота, работающего на водах Дона.
Командир и его свита, привыкшая работать на черпаковом снаряде по другой технологии, не могли перестроиться под принцип нашей работы, частые поломки того или иного палубного механизма вытекали в долгие нудные и совсем не обязательные ремонты, но что поделаешь. Андрей Григорьевич был достаточно слеповат и стоя на ночной вахте то намотает троса на барабан так называемой «шубой», а мы всей моей вахтой потом разбираем ребус перемотанных тросов, то, вообще, упустит его с барабана в воду, что мы тралим дно «кошками» полдня. По ночам створные знаки нашей прорези освещались лампочками и батареями «Бакен» и видны были только в бинокль, так после его, командира, ночной вахты, я целую вахту убирал огрехи прорези, оставленные «гребешки», на которых регулярно оказывались груженые составы с зерном и танкера с топливом. Навык копать узким всасывающим патрубком с большим переуглублением никак не хотел к нему приходить, да по-моему, и он не сильно к этому стремился. Знал, что мы с механиком подберем огрехи, оставлять-то их было нельзя.
В такие дни я совсем не замечал окружающих нас красот цветущего лета, подползающего как-то незаметно к своему экватору, и мне вскорости надо было отправляться домой, к Любимой, на собственную свадьбу. Мы медленно спускались от переката к перекату, иногда выскакивая в рабочей суматохе на рыбалку по косам, вылавливая бреднем хоть какую рыбу на свой стол. Солнце быстро выкатывалось из-за горы или вставало над лугом, грело, пекло, жарило, выжигало постепенно на красивых лугах траву, на деревьях листья, превращая красивую прозрачную воду в зеленый цветник, так же стремительно вечером прячась за горизонт с противоположной стороны. Дни текли однообразно – работа и отдых. Да если бы просто работа, а то, ведь, сплошные ремонты после его огрехов.
Однажды я не выдержал такого издевательства над своей вахтой, которая тихой сапой бурчала на командира и прямо сказал ему:
- Георгиевич, я согласен бесплатно работать только в ночную вахту, вы ставите часы, как обычно, а на вахте буду стоять за вас я. Мне надоело мучиться и мучить своих людей совсем необязательными ремонтами, давайте, решайте.
- Понимаешь, Стас, я уже много лет не могу спать днем, не получается, ложусь перед вахтой поспать, светло, глаза не закрываются, жарко, душно, не могу. А ночью, как назло, прохладно, темно, тихо вокруг, вот я и засыпаю.
- Тем более, - выпалил я, - переходите в две дневные недели, а я в ночные, не нужны мне ваши ночные деньги, можете ставить в табеле часы себе, лишь бы ничего не ломали…
На том и порешили, мы с Пашей равномерно поделили ночное время навигации между собой, а Георгиевич спокойно стоял на дневной вахте, под присмотром своего моториста и жены по совместительству, греясь на солнышке, вытапливая в духоте рубки весь свой жирок. Поломки как-то сразу прекратились, только в машинном отделении прибавилось работы. Вода в реке потихоньку понижала свой уровень, «уходила», высыхала, испарялась и русло становилось все мельче, мы практически всегда ползали «на брюхе», ведь, пропускная глубина после нашего дноуглубления составляла всего сто тридцать сантиметров, а наша осадка после выработки части топлива составляла сто пятнадцать, минимальный запас под днищем. Забортные ящики воды постоянно набивались песком, трубы и фильтра засорялись, насосы перегревались и заклинивали, мы все это разбирали и мучились снова и вновь. Не работа – сущая каторга, надоевшая до мозга костей…
- Мне через два дня ехать надо, у меня билет на самолет, Георгиевич, ты помнишь? – зашел я как-то днем в рубку к командиру, – как отсюда добираться, глухомань. По карте до ближайшей станицы Кременской пятнадцать верст вниз.
- Да помню я, когда у тебя самолет?
- Через четыре дня, рано утром, надо в порт хоть ночью добраться, я же в городе был три года назад, забыл уже.
Он задумался на минуту, а потом, видимо, что-то вспомнив, сказал:
- Послезавтра рано утром отвезет тебя Коля на завозне в Кременскую, там к парому приходит автобус из Фролова, туда и уедешь. А оттуда на Волгоград часто автобусы ходят, доберешься, у тебя день запаса будет.
- Хорошо, спасибо, я соберу сумку, - поблагодарил я и вышел из рубки в каюту, переживая за предстоящую дорогу.
Из такой глуши мне еще не приходилось добираться, там, на нижнем Дону, регулярно ходили скоростные суда, и всегда было легко куда угодно уехать, а здесь…