Пройдя инстанции всевозможных проверок и подготовительных работ, рутинные закручивания гаек и подтягивания болтов, приваривания необходимых приспособлений и заваривания ненужных отверстий, установления радиостанций и приборов, мы подготовились к рейсу, моему первому рейсу на другую часть Тихого Дона. Малые глубины и узости перекатов, река не такая, тяжелее, чем предыдущая, так как здесь река имела другую категорию в соответствии с пропускной способностью судов и их типов.
Вечером одного из теплых летних июньских дней нас вывели на внешний рейд города Калач-на-Дону и оставили до утра. Мы собрали понтоны в две нитки «по Донскому» и стали ожидать буксировщика, а на борту уже началось празднования начала навигации, началась моя притирка к семейному коллективу командира. Да, да, именно так, из двенадцати членов семеро было из его ближайшей семьи, что и сыграло впоследствии неприятную роль в совместной работе и судовой жизни.
Рассвет наступил очень рано и следом, из-за вершин зеленых прибрежных тополей, вынырнуло чистое утреннее солнышко, а к нам уже подгребал буксировщик «Плес». Тихие воды Дона лениво несли свои частицы вниз, к Цимлянскому водохранилищу, хотя, словно «несли» здесь почти неуместно, потому, что зона подпора работала на полную катушку и вода практически стояла на месте, напоминая своим раздольем почти то же водохранилище. На правом берегу возвышалась высокая гора, полностью закрывая виды на бескрайние степи ковыля и ромашки, за которой, перемахнув через реку по автодорожному мосту, уходила дорога на запад. На низком пологом левом берегу растянулся тот самый город Калач-на-Дону, длинный и красивый, утопающий в зелени и цветах. Дорога предстояла долгая, и я приготовился наблюдать смену приятных новых летних пейзажей за окнами каравана, перелистывая лоцманскую карту и изучая перекаты, плесы, судоходную плавучую и береговую обстановку. Мы шли медленно и в бинокль хорошо можно было все это увидеть, запечатлеть в памяти и перенести на тетрадные листы, чем я не забыл воспользоваться.
- Что, красиво? – спросил Паша, слегка «под шофе» заходя в рубку, где я сидел на вахте и наблюдал за окружающей природой.
- Да, здорово, - только и смог ответить я.
- Только не обольщайся, к середине июля с таким солнышком сгорит все и будет сухим, тусклым и некрасивым, пойдем к нам на понтон.
- Нет, я лучше на вахте посижу, погляжу, да и один на теплоходе должен быть трезвым, закон речной, так что иди, я на вахте, - отмахнулся я, не желая пить на работе, да и в такую жару.
- Как хочешь, нам больше достанется, - поворачиваясь ко мне спиной, сказал он и вышел наружу.
А гулянка продолжалась уже третьи сутки, так семейный экипаж справлял перевод всех на новое судно и начало очередной навигации. Потом уже мне другие посторонние люди объяснили, что здесь это в порядке вещей, заведено, и никто такому действию не помешает. Так начались наши первые шероховатости, но это только цветочки…