Глава 5. Дар Мудрой Птицы.
- Где тут аптечка? - спросила я Вольфа, склоняясь над Пабло, лежащим на полу вертолёта.
Девочка сидела рядом с ним и пыталась ладошками зажать рану. Кровь текла по её пальцам, а слёзы – по перепачканному лицу.
- Не бойся, малышка! Пабло поправится! - пробормотала я по-испански, не надеясь, что она поймет меня.
Тут уж непонятно было, кого вперед успокаивать надо, её или меня. Всё как положено: адъютант закрыл собой командира, выполнил свой долг.
- Вот аптечка! Что именно тебе нужно? - услышала я голос Вольфа у себя за плечом.
- Сначала перекись, а потом бинты, - бросила я, разрывая рубашку на Пабло.
Взяв из руки Вольфа пузырек, я опрокинула его на рану, убрав с неё руки девочки. Рана запузырилась, и девочка испуганно вскрикнула. Но тут, застонав, очнулся Пабло, и она, причитая, бросилась ему на грудь. Девочка слишком часто видела, как люди закрывают глаза навсегда.
- С возвращением, адъютант! Свой долг ты выполнил превосходно, правда, сам чуть коньки не отбросил. И успокой, пожалуйста, свою подружку, она мне перевязывать мешает, - сказала я, стараясь сохранять, хотя бы видимость, спокойствия.
Парнишка что-то прошептал ей на ухо, затем, с трудом, приподнял здоровую руку и погладил девочку по спутанным волосам.
- Помоги мне снять с него жилет, Барон, - попросила я, отодвигая девочку в сторону.
- А где, твой-то, жилет? - спросил Вольф звенящим от ярости голосом. – Я ж тебе два привозил!
Я небрежно пожала плечами:
- Второй - на Пуле, я решила, что это будет разумней.
Вольф возмущенно фыркнул:
- Разумность твоих последних решений, это - особая статья. По-моему, всё происходящее иначе, как безумием, и не назовешь!
Я подняла голову и посмотрела на его бледное расстроенное лицо:
- Экзюпери, тогда, тоже был безумцем?
Вольф криво усмехнулся, вспоминая мою любимую цитату из «Маленького принца»:
- Ещё бы! И при этом плохо кончил!
- Зато оставил после себя красивую историю. Приподними парнишку повыше, - скомандовала я, вновь сосредотачиваясь на перевязке.
Лишь полностью стянув бинтами плечо, ощупав синяки на ребрах Пабло и не обнаружив значительных внутренних повреждений, я, с помощью Барона, усадила парнишку возле стены.
- А где Энрике? Ну, тот тип, которого мы с собой притащили? - спросила я, вспомнив про пленного.
- Я его, в хвосте, наручниками к штанге пристегнул так, что никуда он не денется, - сообщил Барон, снимая армейский бронежилет и оглядывая перепачканную кровью белую рубашку и светло-серые брюки.
Похоже, что после суда у него не выдалось времени, даже чтобы переодеться.
- Прости, Барон! Всё так не вовремя получилось. Я даже не поинтересовалась, до сих пор, как у тебя суд-то закончился? - виновато спросила я.
Он устало улыбнулся в ответ:
- Спасибо, хорошо! Сына я отсудил и увез с собой. В Лиме ты с ним познакомишься.
Я удовлетворенно кивнула:
- Здорово! А про моих малышей ты, случаем, не в курсе, как они там?
Вольф строго посмотрел на меня:
- Не твоих, а наших! Там у них уже старый Генрих с командой. Он, кстати, собирается насовсем в твой город перебраться. Говорит, что не может больше доверять такой безответственной мамаше своих правнуков!
Я понуро склонила голову:
- Возможно, он и прав! Но я пыталась поступать правильно, чтобы детям не нужно было стыдиться меня и моих решений!
Вольф обреченно покачал головой:
- Тебя не переделаешь! Но именно такой я тебя и люблю!
Я вздрогнула, его мысли подтвердили мои недавние размышления.
И тут я заметила, что Пабло обнял за плечи, пристроившуюся возле него, девочку и внимательно прислушивается к тому, о чём мы говорим. Хоть, мы и говорили по-русски, но понимать он должен был многое. И чувствовать глубину наших отношений. Я решила переключить его внимание, тем более, что повод был весьма серьёзный:
- Мы летим в Лиму, Пабло. Там сейчас твоя бабушка. Она вызвалась сопровождать Хорька, поддерживала его во время дороги, но, похоже, отдала больше сил, чем могла себе позволить. У неё плохо с сердцем, врачи пытаются сделать всё, что в их силах. И она хотела видеть тебя. И меня тоже.
Даже в тусклом свете кабины вертолета было видно, как побледнел мой адъютант. Но его слова бесконечно удивили меня.
- Не надо винить себя, она хорошо знала, что делала. И если так случилось, значит, она не видела другого выхода! - прошептал он, рефлекторно прижав к себе девочку.
- Я не должна была, просить её присмотреть за Алексеем! Это был мой долг, - с болью в голосе ответила я.
А про себя подумала, что Мудрая Птица обставила всё так, что я буду обязана согласиться на любое её требование.
- О чем это вы? - заинтересовался Вольф.
Я скрипнула зубами и повернулась к нему:
- Я через Лиса попросила Мудрую Птицу присмотреть за состоянием Хорька, он, действительно, был очень плох. Но это я должна была, отдать ему жизнь, а не она! Получилось, что вытаскивая одного, я разменяла его жизнь на другого. А распоряжаться я имею право только своей.
Вольф, успокаивая, положил мне руку на плечо:
- Давай, не будем паниковать раньше времени! В моей больнице прекрасные врачи и самая передовая аппаратура. Уверен, там сделают всё, что только в человеческих силах. Да, кстати, Паула успешно родила сегодня утром, у неё – сын!
На лице у Пабло появилась слабая улыбка:
- Здорово! Они с Лисом так этого хотели!
А я подумала, что с преждевременных родов Паулы и начала закручиваться вся эта, странная, история. И неизвестно, чем она закончится. Долги, ведь, нужно отдавать.
- Ну, да ладно! Лететь нам ещё довольно долго. Помочь мы им, на таком расстоянии, ничем не сможем. Так вы мне, лучше, расскажите всё по порядку, - попросил Барон, устраиваясь рядом со мной. – Для начала скажите, как зовут эту малышку?
Я, в замешательстве, молчала, не зная с чего начать. Столько всего сплелось в один клубок. Пабло посмотрел на меня, потом на девочку и пришел мне на помощь:
- Ее зовут Миа. Она жила в той деревне, откуда вы нас забирали. Её родителей убили бандиты, главарь которых летит с нами. А её родственники сбежали к нам, в город, через перевал.
Я глубоко вздохнула и продолжила, придерживаясь этой цепи событий. С мистикой потом разберемся.
Больницу в Лиме Барон, действительно, обустроил по последнему слову техники, даже вертолётной площадкой на крыше. Была уже совсем ночь, когда мы приземлились там. Нас встречали. Вольф, ещё во время полета, позвонил Леонсии, и она пришла к нам на встречу, прямо в одежде операционной сестры, привела с собой и Паулу в больничном халате. Та, вся в слезах, бросилась к брату, а увидев его забинтованное плечо, заплакала навзрыд. Пабло, как мог, успокоил сестру и стал расспрашивать о бабушке. Паула сказала, что, лично, не присутствовала во время прилета, а Лео была там.
- Я столько лет отказывалась верить Мудрой Птице, а затем и тебе, Инь! - начала рассказывать Леонсия, расстроено глядя на меня. - И всё для того, чтобы получить два подтверждения её необычных способностей, а затем потерять источник знаний! Когда мы вместе с Паулой добрались до больницы, здесь даже удивились, чего это мы так разволновались потому, что состояние у неё полностью пришло в норму. Я такого никогда не встречала. Роды прошли не очень просто, в связи с неправильным положением ребенка, но с мальчиком тоже всё в порядке.
Когда же привезли Алексея, Мудрая Птица не отпускала его руки до самой операционной. А потом, вдруг резко потеряла сознание. Её поместили в реанимацию, но врачи не могут ничего понять: у нее полное истощение организма, сердце несколько раз останавливалось. Они предполагают, что ещё раз запустить не смогут. А ещё пару дней назад, она была в полном здравии! Алексей же в гораздо лучшем состоянии, чем это предполагалось, исходя из того, когда он был ранен и того, что мне сообщила Хельга. Операция длится довольно давно, но сейчас врачи уже надеются на благополучный исход.
Я облегченно вздохнула, но затем с тревогой посмотрела на Пабло:
- Ты говорила, что Мудрая Птица просила привезти Пабло и меня?
Лео кивнула, подтверждая слова Вольфа:
- Прямо перед тем, как потерять сознание!
Пабло беспокойно спросил:
- Тогда, почему мы не идем к ней?
Лео, с сомнением, покачала головой:
- Она больше не приходила в себя, и вряд ли тебя услышит!
Парень упрямо вскинул голову:
- Это не имеет значения!
Я согласно кивнула головой:
- Согласна с ним полностью! Если ещё можно что-то сделать, то нельзя откладывать, а если уже поздно, то наш визит ей не повредит.
Лео строго посмотрела на меня, затем на Пабло:
- Мальчик ранен! Ему необходимо сначала получить помощь врача!
Парень сердито нахмурился:
- Только после посещения Мудрой Птицы!
Я подтвердила его решение:
- Если хочешь быстрее сделать ему перевязку – веди нас к его бабушке! Может быть, время для того, чтобы ей помочь, ещё не прошло.
Лео, с возмущением, пожала плечами, но смирилась с нашим решением и быстро пошла к лестнице. Паула и Пабло кинулись за ней. Чумазая девчонка, по-прежнему, цеплялась за его здоровую руку.
Я приказала Хатку охранять вертолёт с пленником и тоже собралась последовать за ними, но почувствовала у себя на плече крепкую руку Вольфа.
- Притормози, Инь! - сказал он, когда я раздраженно повернулась к нему. – Я понял, что ты хочешь попытаться сделать. И я достаточно долго работал с твоими записями и книгой Кирилла, чтобы понять, как это опасно! Тебе не по силам, вытянуть умирающего с того света. Я не могу тебе этого позволить!
Я сердито взглянула ему в глаза:
- А ты хочешь предложить мне, просто смотреть, как это будет пытаться сделать раненный мальчишка? Он уже, один раз, спас мне жизнь сегодня, теперь ты хочешь, чтобы он заплатил мой долг перед его бабушкой?
Вольф отчаянно затряс головой:
- Я не могу тебя потерять! Должен быть какой-то другой выход!
Я с сожалением покачала головой:
- Лео говорит, что врачи бессильны. Я же должна, хотя бы, попытаться!
И бросилась догонять, идущих впереди.
- Если ты умрешь, то получится - всё, что Мудрая Птица сделала для спасения Алёшки, пропадет даром! Она, ведь, для тебя старалась! - в отчаянии, закричал он мне вслед.
Кричал-то он мне, но Пабло тоже услышал и, обернувшись, пронзительно взглянул на меня, а затем вновь поспешил вперёд.
Я догнала всю компанию уже, непосредственно, перед палатой, где за стеклянной стеной лежала Мудрая Птица, опутанная проводами и трубками. Глаза её были закрыты, дыхания почти не было заметно.
- Ты туда не пойдешь! - резко сказал мне Пабло, отвернувшись от стекла. – Ты не подходишь для такого лечения, это - не твой дар, и ещё, ты не умеешь останавливаться. А я уже достаточно хорошо научился это делать.
Я твёрдо встретила его взгляд:
- А ты, сейчас, не в том состоянии, чтобы отдать хоть часть своей энергии! И у тебя слишком мало опыта, чтобы определить безопасную грань.
К нам повернулась Паула:
- Я пойду к бабушке!
Тут уж Леонсия запротестовала:
- У тебя же трое детей! Ты не имеешь права, рисковать собой, если это так опасно, как вы говорите!
Вдруг Пабло взволнованно вскрикнул:
- Бабушка шевельнулась! Она нас услышала!
Он распахнул дверь, отшвырнул девочку, и они с Паулой ринулись внутрь.
Я оказалась позади, потому, что подоспевший Вольф, вновь схватил меня за плечо.
- Отпусти меня! Иначе я возненавижу себя и тебя заодно! - прошипела я, выдергивая у него свою руку.
Барон стойко встретил мой разгневанный взгляд:
- Пусть так! Тогда я пойду с тобой, я тоже знаю свой долг и поклялся Волку защищать твою жизнь, даже от тебя самой!
Поэтому, когда мы с ним вошли в палату, Пабло и Паула уже стояли возле бабушки, держа её за руки, и сосредоточенно глядели на неё. Меня поразило напряженное выражение лица Мудрой Птицы: она словно пыталась что-то сказать, но не могла преодолеть какой-то внутренний барьер. И мне показалось, что губы её еле заметно дрогнули.
- Она еще здесь, с нами! - услышала я тихий шепот Пабло, который не отрывал глаз от лица бабушки.
Я хотела подойти к нему, но тут появилась всхлипывающая Миа и, подбежав к Пабло, по ошибке, схватила его за раненую руку. Он вздрогнул. И мне опять показалось, что губы Мудрой Птицы шевельнулись. Я подошла вплотную к Пауле, которая словно застыла, вцепившись в руку бабушки, и склонилась к лицу старушки.
- Чем я могу помочь тебе, Мудрая Птица? - спросила я, уверенная, что она меня слышит.
И тут с её губ сорвалось, еле слышное, как вздох:
- Живи!
Сморщенная ладонь её вырвалась из руки Паулы и, как бы невзначай, прикоснулась к моему животу, а затем упала на кровать. Лицо Мудрой Птицы расслабилось, на нем появилось выражение безмятежного спокойствия.
- Она ушла! - голос Пабло прозвучал безжизненно, как шелест бумажного листа, и он выронил ладонь Мудрой Птицы из своей руки.
Паула, с отчаянным возгласом «Нет!», упала на грудь бабушки и забилась в рыданиях. Я прикоснулась к сухонькой птичьей лапке Мудрой Птицы, уже зная, что Пабло абсолютно прав. То, что совсем недавно ощущалось живым и борющимся существом, стало пустой оболочкой, как хрупкий кокон куколки, откуда вырвалась бабочка и улетела куда-то в небеса.
Вошедшая позже всех, Леонсия кинулась к аппаратам, стоявшим в головах Мудрой Птицы, которые отчаянно пищали.
- Не надо, Лео. Она ушла, - повторил Пабло, не отводя взгляда от лица бабушки.
Я услышала тоненький плач девочки, которая продолжала дергать Пабло за одежду, и поняла, что слезы текут и по моему лицу.
- Тебе видней! - сдавленно произнесла Лео и отступила от мониторов.
Но затем повернулась к Пауле и оторвала её от Мудрой Птицы:
- Прекрати сейчас же! Иначе ты потеряешь молоко, а тебе о сыне думать надо!
- Она права, Паула! - сказал Пабло, оторвав, наконец, глаза от бабушкиного лица. – Мудрая Птица ушла потому, что хотела, чтобы другие продолжали жить! От тебя зависит новая жизнь, не подводи её, она верила в нас!
И я была уверена, что говорил он это для нас, обеих.
- Пойдемте, пусть, они побудут с ней одни, - тихо сказал Вольф, мягко тронув меня за плечо.
Я подошла к девочке, которая продолжала цепляться за Пабло, и взяла её за руку.
- Верь ей, Миа! – сдавленно прошептал Пабло и подтолкнул девочку ко мне.
А сам подошел к сестре и обнял её за плечи.
- Идите на второй этаж, там Алексей в третьей операционной. А я попробую, минут через десять, Пабло увести, его плечом, как можно скорее, заняться нужно, - сказала Леонсия мне на ухо.
Я кивнула ей, потом с трудом улыбнулась Миа и, сжав её грязную маленькую ладошку, медленно побрела к выходу. Вольф о чем-то посовещался с Лео и догнал нас в коридоре.
- Пойдем по лестнице, лифт напугает девочку, - сказал он, взяв меня за другую руку.
Барон неплохо ориентировался в больнице и через несколько минут вывел нас к двери, на которой стояла цифра «3» и горела табличка «Идет операция». Там он посадил нас на скамью, стоявшую неподалеку, и куда-то убежал.
Я прислонилась к прохладной белой стене и обессилено закрыла глаза. Очень хотелось провалиться в тёмную пустоту. Но тут я услышала, как возится и всхлипывает возле меня испуганная девочка. Я не могу себе позволить отключиться и сбежать от проблем. Я нужна здесь.
Пришлось открыть глаза. Повернув голову, я увидела, что Миа дрожит, забравшись с ногами на скамью. Конечно! В больнице работали кондиционеры, а на ней были какие-то рваные лохмотья. Я сняла пиджак и, завернув в него девочку, посадила ее к себе на колени. Та прижалась к моей груди, как бездомный котенок.
А я подумала о странных петлях бытия. Эта малышка, как бы невзначай, появившаяся в нашей жизни, похоже, недавно спасла жизнь Пабло. Потому, как схватив его за раненую руку, девочка разорвала контакт бабушки и внука, позволив ей уйти. Иначе, неизвестно, чем бы дело кончилось. Мудрая Птица воспользовалась своим правом выбора, отказавшись принять помощь от одного из нас, и мужество её было достойно восхищения. И дар предвидения. Теперь я никогда не смогу бросить народ долины на произвол судьбы. А еще этот её странный последний жест, словно она знала о том обете, что я дала прошлой ночью. Неужели, с того момента, прошли всего лишь сутки?!
Мои размышления были прерваны появлением Вольфа, который привел с собой какого-то врача.
- Питер говорит, что самое страшное для Лёшки позади! Операция, практически, закончена, и его скоро перевезут в реанимационную палату. Но тебя, в таком виде, туда не пустят, необходимо смыть грязь и переодеться! Пойдем, я отведу вас туда, где это можно будет сделать, - сообщил он с улыбкой.
На лице его читалось явное облегчение, и я ему поверила. Посмотрев на девочку, которая цеплялась ручонками за мою шею, я прижала ее к себе и встала со скамьи.
- Давай я понесу ее? - предложил Вольф.
Я покачала головой и отказалась принять его помощь:
- Она почти ничего не весит! И очень напугана!
Барон добродушно усмехнулся:
- Тогда я понесу тебя!
Я улыбнулась, детскому воспоминанию:
- Как крокодил Гена Чебурашку?
Вольф согласился:
- Ага! Хорошо хоть, чувство юмора, в этой ситуации, сохранилось! На этот раз на лифте поедем.
Он обнял меня за талию, прижал к себе и повел в сторону ближайшего лифта.
Маленькую Миа настолько утомили приключения, выпавшие на её долю за последние сутки, что она только слабо пискнула и прижалась ко мне, оказавшись в движущейся кабине лифта. Мы поднялись на четвертый этаж здания, и там Вольф привел нас в шикарную палату, состоявшую из двух комнат и прихожей. Она чем-то напоминала ту, в которой я проснулась после рождения моих сыновей.
- Здесь все палаты такие, или это предназначено для особых клиентов? - спросила я, оглядываясь.
- Эта палата, вообще-то, изначально, для тебя и дочерей готовилась! - ответил Вольф. – Только, ты предпочла другую больницу. В настоящий момент здесь Паула с сыном обитает. В дальней комнате – сиделка с ребенком. Это – реанимационный этаж. Остальные палаты здесь несколько поменьше, но оборудование – похожее. Алексея сюда же привезут. А пока, наверное, стоит твою малышку искупать и переодеть. Да, и тебе, самой, ванна не помешает!
Я посмотрела в зеркало, висевшее на стене в прихожей. Моя одежда была не менее грязной, чем у Миа.
- Вымыться-то мы сможем, но одежды у нас другой нет, - обескуражено пробормотала я.
- Попробую чем-нибудь у Лео и персонала разжиться, - быстро нашелся Барон.
- Сначала, добудь стакан молока и какую-нибудь булку для девочки, - попросила я его.
Я, и сама, ничего не ела почти сутки, но малышку необходимо было накормить и уложить спать, а то – заболеет после всех потрясений. Вольф понимающе кивнул и указал нам на дверь ванной комнаты.
Там меня ожидало настоящее испытание. Мне стоило больших трудов уговорить девочку снять одежду и позволить мне ее вымыть. Ванну с чистой водой и душем она видела впервые. Когда я вынесла ее, завернутую в большое полотенце, оказалось, что в палату вернулись Паула с Леонсией. Они привезли с собой спящего Пабло, которому извлекли из плеча пулю.
- Пусть, на постели у Паулы поспит, - сказала Лео, с моей помощью, устраивая Пабло на кровати. – Я ему обезболивающее и снотворное ввела. И ещё много чего. Отдых ему жизненно необходим. А Пауле будет спокойней рядом с ним.
Миа, увидев Пабло, тоже несколько успокоилась, а тут и Вольф вернулся в сопровождении медсестры, которая катила столик, уставленный контейнерами с едой. Он положил на диван в прихожей стопку больничной одежды и сказал:
- Выбери, для девочки, какую- нибудь рубашку и предложи поесть. Еда нам, всем, сейчас не помешает.
Самая маленькая, ситцевая ночная рубашка доставала на Миа почти до полу, но когда ее подпоясали бинтом, девочка пришла в восторг от нового платья. А у меня слезы на глаза навернулись. От количества еды она, просто, ошалела и старалась запихнуть в себя сразу всего и побольше. Лео уже начинала беспокоиться, что девочку стошнит, но малышка вдруг уснула, прямо на диване, с недоеденным куском булки в руке.
- Немного же она радости видела в своей жизни! - прошептала Паула, укрывая девочку пледом. – И Пабло говорил, что её родители погибли.
Я кивнула, подтверждая слова адъютанта:
- Похоже, что, из всей родни, у неё осталась только сестра, которая и вывела Педро-Пулю к нам в долину. А Миа очень помогла нам в деревне.
Тут Леонсия притушила свет и начала выпроваживать нас с Вольфом из палаты, заявляя, что не только девочке, но и Пауле с Пабло требуется отдых.
- Вы можете, пока, пойти в мою комнату и привести себя в порядок. К Алексею вас раньше, чем через час, не пустят, - сказала она, передавая Вольфу оставшуюся одежду.
Тот согласился и вывел меня из палаты.
Лео обосновалась в одной из комнат отдыха медперсонала, которая находилась в конце коридора, на этом же этаже. Здесь стояло несколько мягких диванов, журнальный столик и телевизор. Ванная комната тут тоже была.
- Ты создал здесь хорошие условия для врачей! - похвалила я Вольфа, разглядывая обстановку, которой позавидовал бы любой отель.
- А иначе сюда, из Европы, никто бы не поехал, им там, помимо высокой зарплаты, и привычные удобства подавай! - ответил он, бросив чистую одежду на диван.
- Здесь, наверное, лечат только за деньги? - подозрительно спросила я, прикидывая в уме, сколько стоит строительство и содержание этого учреждения.
- Не только. Экстренную помощь оказывают бесплатно всем поступившим, при наличии мест. Родильное отделение здесь - лучшее в стране. Однако, некоторые эксклюзивные виды обслуживания, вроде косметической медицины и стоматологии, производят за такую плату, что она окупает всё остальное. Но за рациональным расходованием средств приходится следить, - разъяснил Барон, устало потирая глаза.
Я сокрушенно покачала головой:
- Ещё и за этим следить! Ты, наверное, десять раз уже пожалел, что ввязался в эту южноамериканскую авантюру.
Вольф подошел ко мне и, взяв за плечи, посмотрел мне в глаза:
- Единственное, о чём я жалею, так это о том, что слишком часто приходится расставаться с тобой, а ты так и норовишь, влипнуть в неприятности.
Мне опять стало неуютно на душе.
- По-моему, я главный источник твоих внеплановых проблем и волнений! - пробормотала я, потупившись.
- Зато, с тобой я чувствую себя живым! И безумно боюсь тебя потерять! - прошептал Вольф, прижимая меня к себе.
В этом судорожном объятии было всё: боль разлуки, страх потери и радость от того, что опять удалось остаться в живых. И я поняла, что так было всегда. И с моей стороны, в том числе. Ведь, где ещё взять силы для бесконечной борьбы с этим враждебным миром, как не в единении с тем, кому ты дороже жизни. И я тоже обняла его покрепче и спрятала голову на груди, чтобы услышать, как стучит его сердце. Вольф же прерывисто вздохнул, поднял меня на руки и понес в ванную. А мне хотелось разорваться на три равные части.
- Прости, Инь! С тобой я теряю остатки благоразумия, - пробормотал Барон, заворачивая меня в пушистое полотенце, и вновь склоняясь к моим губам. – Ведь, ты сюда за Хорьком приехала.
Я, с грустной улыбкой, ответила на поцелуй и взъерошила его влажные волосы:
- Алёшке сейчас тоже нужна моя помощь, но - другая! Я обязательно должна попасть к нему в палату, иначе не уйду отсюда.
Вольф понимающе кивнул:
- Понял уже! Тогда – одевайся, и пойдем к нему.
Я критически посмотрела на одежду, лежавшую на диване. Вольф выбрал оттуда, подходящие ему по размеру, брюки и белую рубашку. Мне же, по размеру, мало что подходило, а мой костюм от Армани сейчас был настолько испачкан в грязи и крови, что больше напоминал половую тряпку. Вздохнув, я направилась к стенному шкафу, где нашла запасные джинсы Леонсии, которые и надела, подвернув внизу. А сверху пришлось приспособить блузу из арсенала хирургической сестры. Свою одежду я отнесла к мусорной корзине, забрав оттуда браслеты и шляпную булавку.
- А вот, твои изумруды я, похоже, где-то там потеряла! - посетовала я, оглянувшись на Барона.
- А я их нашел! В кармане у того бандита, когда его в вертолёте пристегивал, - довольно усмехнулся Вольф и достал из кармана брюк ожерелье.
- И когда он успел! Мало ему полутора миллионов показалось! – язвительно заметила я, и, прихватив ещё и шапочку, пошла к дверям.
Возле палаты, о которой нам говорила Леонсия, ещё толпились врачи и сестры. Лео тоже была среди них. Нашему желанию попасть внутрь, они, все, естественно воспротивились. Но мне, для оценки реального состояния Алёшки, необходим был непосредственный контакт, и я не собиралась отступать. Барон правильно оценил мои нахмуренные брови и сжатые губы и включил «административный ресурс». Врачи, нехотя, отступили.
Войдя в палату, я медленно подошла к кровати, на которой лежал Алёшка. В какой-то момент я поняла, что Мудрая Птица показала мне, что можно победить чужую смерть, если быть абсолютно готовым отдать свою жизнь взамен, всю жизненную энергию, без остатка. И зная это наверняка, я не имела права отступить во второй раз. Теперь уже не было оправданий в виде других жизней, зависящих от меня в данный момент. Можно много говорить о своей потенциальной готовности, но в такой момент душу окатывает волна леденящего страха. Я встряхнула головой и взяла Хорька за свободную от трубок руку. Она была горячей и слабой. Но в ней теплилась жизнь, которая не собиралась уходить.
- Как он? - услышала я сдавленный шепот Барона у себя за плечом.
Он снова меня караулил.
- О том, что самое опасное позади, говорить ещё рано, но смерть, на данный момент, отступила, - ответила я, зажимая руку Хорька между своими ладонями.
- Не переусердствуй! Тебе надо отдохнуть, хотя бы пару часов, чтобы помощь стала эффективней, - предупредил Вольф, кладя руку мне на плечо.
- Ты прав. Он под действием наркоза, и мне сложно оценить реальное состояние. Но оставить его под присмотром Лео на несколько часов я, наверное, смогу, - ответила я, отпуская Алёшкину руку.
Затем я наклонилась и осторожно коснулась его лба глазом, а затем губами.
- Спи и отдыхай! Я скоро вернусь! - прошептала я ему, а затем пошла к выходу.
- Ты можешь прилечь где-нибудь здесь, или поехать со мной, на нашу виллу, к Паките, она там с детьми Паулы и Леонсии. До больницы, оттуда - всего несколько минут, - предложил Барон, выйдя за мной в коридор.
- Сначала я должна закончить ещё одно дело, - ответила я. – И освободить собаку!
Вольф хлопнул себя по лбу:
- О, чёрт! Я и забыл о пленнике! Мне же звонила местная охрана, что твой пёс никого не подпускает к вертолёту! Я им посоветовал, оставить его в покое и охранять периметр.
- А куда ты пленника собирался упрятать? - спросила я.
- В этом здании хорошая охрана и довольно много закрытых складских помещений. Лишний раз, по городу его возить не стоит, целее будет, пусть, сначала расскажет всё, что знает, - ответил Вольф.
- А в охране ты уверен? - поинтересовалась я, идя к выходу на крышу.
- Я этих людей из Европы привез, они работают и живут прямо тут, вахтовым методом, как и большинство медперсонала, - пожал плечами Барон. – Так, что контакт с местными жителями - минимален.
К вертолёту мы подошли вместе с двумя дюжими охранниками. Хатку сначала рыкнул на чужих, а потом радостно запрыгал вокруг меня.
- Попроси охрану пока подождать здесь, - велела я Барону, посылая пса внутрь вертолёта.
Вольф всё понял, подсадил меня в люк и забрался туда сам, оставив охрану снаружи. Энрике встретил нас громкой бранью, но услышав рычание пса, быстро сбавил тон.
- Ты правильно делаешь, что опасаешься пса. У него мало причин, любить тебя. Я же, однажды, могу или не суметь, или не захотеть остановить его бросок. И ты должен знать, что этих зверей оторвать от врага можно только с куском мяса, за который он уцепился, - сказала я, подходя поближе.
- Ты обещала мне защиту!- запротестовал мафиози.
- Обещала, но - от твоих же подельников. И после того, как ты поделишься интересующими нас сведениями, - напомнила я ему.
- Я ничего не скажу тебе без реальных гарантий, мерзкая шлюха! – возмущенно выкрикнул Энрике.
Я увидела, как Барон сжал кулаки и двинулся вперед.
- Не пачкай руки! - остановила я его, схватив за руку.
И, щелкнув пальцами, послала вперед Хатку.
Обрадованный зверь, мгновенным броском, достиг бандита и, с громким рычанием, вцепился ему в коленную чашечку, раздался хруст, мощные челюсти дробили кость. Отчаянный вопль разнесся далеко вокруг. Я с трудом отогнала пса, получившего законную возможность, выплеснуть свои возбуждение и ненависть, и подняла с пола жгут, которым останавливала кровь, когда перевязывала Пабло:
- У тебя около минуты, чтобы передумать. При положительном ответе я наложу тебе жгут, после чего ты отвечаешь на наши вопросы, а затем врач окажет тебе квалифицированную помощь. При отрицательном – через пять минут тебя отвезут в местный морг, как неопознанный труп. Второго ты достоин больше - за свою идею, о перевозке кокаина внутри маленьких детей.
Сквозь завывания бандита, я расслышала мольбы о помощи.
- Так-то лучше, прекращай тратить моё время и начинай доказывать свою полезность. Если мы уличим тебя во лжи, то в следующий раз Хатку откусит тебе что-нибудь более ценное и менее ремонтопригодное, - сказала я после того, как перетянула ногу жгутом и ввела сильный анальгетик из местной аптечки.
Хатку спокойно сидел рядом, поглядывал, то на меня, то на него, и временами морщил нос, будто бы улыбаясь.
Когда через четверть часа прибыли санитары, которых по телефону вызвал Вольф, и унесли Энрике, а мы с Бароном собрались уходить, охранники, стоявшие возле вертолёта, имели весьма бледный вид.
- Я думаю, что им стоит выдать премию, - предложила я, посмотрев на парней, которые с опаской отодвинулись от Хатку, когда он, молча, оскалил на них зубы, проходя мимо.
- И отправить домой ближайшим рейсом. Не стоит портить настроение врачам разными слухами, - добавил Вольф.
- А Энрике можно даже, особо, и не стеречь, ведь, ходить, а тем более бегать, он ещё долго не сможет, - сказала я, проводив взглядом носилки.