В кабинете сидели девять человек. Ровно столько, сколько не сдали с первого раза или не были допущены на первую попытку сдачи экзамена, по причине пропусков семинарских занятий или отсутствия работ в ходе семестра. В их числе был обыкновенный и ничем не примечательный юноша Сергей, которого без проблем можно было поднять на смех. На улице таких людей, как он, даже не замечаешь и не узнаешь, что порой скрывается в бездонных глубинах их глаз. И если бы его спросили: «Тебе одиноко?», - то он бы посмотрел на них с искренним изумлением. Друзей ему заменяли книги и компьютер. Он не ощущал себя одиноким, потому что не знал ничего, кроме одиночества, которое накрывало его со всех сторон, словно непроницаемый купол.
Сергей ни разу не посещал ни лекционные курсы, ни практические занятия. И поэтому для сдачи у него была всего одна попытка, и в случае неудачи следующим шагом была бы комиссия.
Это была не первая его сессия. Он отправился в вольное плавание по волнам экономики, которые кишели и другими студентами уже полгода назад. Причём в этом плавании он не мог положиться только на знания.
Сергей сидел на последней парте, крутя ручку в своей руке, а другой, ковырял прыщи разбросанные по всему лбу. Часы, висевшие на стене возле выхода, бесшумно отсчитывали минуту за минутой и показывали девять часов и десять минут утра. Аккуратно подстриженные сальные чёрные волосы были зачёсаны на бок. Его маленькие, глубоко впалые глаза сквозь толстые линзы очков пристально смотрели на преподавателя, который был погружен в какие-то бумаги, и не обращал на студентов никакого внимания. Он словно закрывал глаза на то, чтобы те смогли хоть что-то списать и рассказать. И студенты, сидевшие в кабинете, этим правом активно пользовались. Кто-то заранее пришёл уже с микронаушником, кто-то по старинке списывал с бумажных шпор, кто-то через телефон. Но только не Сергей. Он просто сидел и не пытался ничего списать. На парте лежал девственно чистый листок бумаги и билет под номером четырнадцать, в котором был один теоретический вопрос и две задачи. Чтобы сдать на тройку, необходимо было рассказать вопрос и решить хотя бы одну задачу. Но Сергею тройка была не нужна, он привык всегда сдавать на пятёрку, порой, не посещая при этом предмет и тем более к нему не готовясь. Он знал один подход. Подход, при котором пятёрка была обеспечена.
Уже с самого утра небо затянуло серыми тучами, но только сейчас несколько мелких капель упали на оконные стёкла. В кабинете было тихо, слышались лишь отдалённые раскаты грома и гул автомобилей, проезжающих по главной улице.
Сергей стал постукивать ручкой по парте, чтобы привлечь внимание Фролова. Фролов - именно так звали этого преподавателя по иссушающему мозг предмету – «математическое программирование». И это сработало. Фролов поднял свою голову и посмотрел на Сергея.
- Молодой человек, - спокойным и ровным голосом сказал он, - может, хватит уже стучать? Или, может быть, Вы уже готовы отвечать?
Лицо Сергея растянулось в отвратительной улыбке, обнажив ряд кривых, жёлтых зубов. Он засунул правую руку в карман брюк и сказал:
- Конечно, я уже давно готов отвечать.
Фролов с лёгким удивлением посмотрел на него и сказал:
- Тогда берите свой листок, подходите и присаживайтесь, чтобы не тянуть время.
- Он мне не понадобится, - резко отрезал Сергей. Казалось, он проявлял сверхъестественную уверенность в себе. Глаза под очками его блеснули, а уголки губ опять поползли вверх, растягивая их в улыбке.
Сергей медленно встал, держа по-прежнему руку в кармане, и в полной уверенности направился к столу Фролова; восемнадцатилетний юноша с толстыми ногами, которые были упакованы в черно-синие брюки с серыми верёвками на карманах. И брюки шуршали при ходьбе, потому что его толстые бедра соприкасались и тёрлись друг о друга. Из-за жира в этих местах у него постоянно рвались штаны. Его живот перекатывался из стороны в сторону, напоминая раздутый пузырь, который даже не мог скрыть мешковатый серый свитер. Однако он скрывал его свисшую грудь, и поэтому его никто больше не обзывал сисястым. По крайней мере, в университете.
Одногруппники не обратили на него никакого внимания. Они были заняты своими проблемами, и до него им не было никакого дела.
Сергей подошёл к столу, не подозревая, что готовит ему остаток дня, положил билет перед Фроловым и сел, не вытаскивая руку из правого кармана.
Они сидели друг напротив друга и молчали. Сергей пристально смотрел в глаза Фролова, синие, как вода чёрного моря, на берегах которого ему однажды посчастливилось отдохнуть в лагере, когда он был ещё маленьким.
- Ну, что так и будете сидеть, или начнёте отвечать? - поинтересовался у него преподаватель.
- Да, - согласился Сергей, - давайте начнём.
Опять повисло долгое молчание. Во всяком случае, так показалось Сергею, хотя пауза вряд ли длилась больше нескольких секунд. Но он успел услышать, как кто-то из студентов громко кашлянул. Звучало это фальшиво, словно студент пытался эти кашлем заглушить звук нажимаемых клавиш на телефоне или таким образом оповестить человека, который диктует по микронаушнику, что стоит переходить к следующему вопросу.
«Интересно, - подумал Сергей про себя, - всегда ли это так глупо выглядит?»
Фролов задумчиво смотрел на чудного студента, а потом спросил:
- Ну, так, давайте начинайте отвечать. - Он толкнул одной рукой свои очки к переносице, другой взял билет, который Сергей положил на стол, перевернул его и прочитал: «Билет номер четырнадцать, вопрос номер один».
- А, может, я не буду отвечать? - неожиданно оборвал его неторопливым голосом Сергей и слегка сжал руку в правом кармане.
Рот у Фролова плавно превратился в букву «О» от удивления, а глаза стали огромные, как бильярдные шары. Он собирался сказать ему что-то, но поперхнулся то ли от такой дерзости со стороны студента, то ли просто так. Фролов поднял на него глаза, изумлённые такой наглостью, которая слышалась в голосе Сергея и, откашлявшись, изогнув чёрные брови, спросил:
- Как это не будете? – очки сползли с его длинного носа.
Сергей, не отводя взгляда от Фролова, сжал руку чуть сильнее и ответил не сразу, пытаясь что-то уловить в его глазах. Он подался вперёд и загадочно проговорил:
- Ну, вот так: вы мне поставите пять, и я уйду. И на этом мы с Вами разойдёмся и больше никогда не встретимся. Как Вам такое предложение? Ведь должен же быть у нас с Вами баланс интересов?
Фролов ещё больше закашлял, как будто ему сдавливали горло. Он хотел было что-то сказать, но из горла только выходили жалостливые хрипы, словно там внутри у него застряла кость.
Сергей чувствовал, как острое лезвие гильотины повисло над жизнью Фролова. И именно его рука сейчас лежит на рычаге, и только он может дернуть его и оборвать его мучения. Он слышал сухой свист воздуха, втягиваемого из его ноздрей. Сергей ещё сильнее подался вперёд и теперь словно нависал над столом, как хищный зверь.
- Ну, так что? Я Вас слушаю, внимательно, - всё гнул своё Сергей и ещё чуть сильнее сжал руку в кармане.
Фролов на какие-то мгновенья застыл, держась руками за стол, как человек, плывущий на корабле по бурному океану, держась за поручень, чтобы его не снесло за борт, а потом грудь у него начала судорожно вздыматься. Фролов уже ничего не мог сказать, он задыхался. С его лица смотрели испуганные глаза ребёнка, кровь в сосудах которых пульсировала так, что, казалось, они вот-вот вылезут из орбит. Багровое лицо потемнело и стало приобретать синеватый оттенок. Он потянулся к стопке зачёток и стал лихорадочно искать зачётку Сергея, хватая ртом воздух, который никак не хотел проходить в его лёгкие.
- Моя фамилия Маслов, - с улыбкой произнёс Сергей. - Это Вам, чтобы лучше было искать. Ведь вы не знаете даже, как меня зовут, а уже ищете зачётку…
- Эй, парень?
Фролов пощёлкал пальцем перед лицом Сергея.
- Ты спишь или чего?
- Что, - ошарашенно спросил Сергей, словно ему дали мощную пощёчину. Тревога зашевелилась в нём, когда он понял, что он замечтался.
- Ничего, - ответил грубым голосом Фролов. - Ты чего пришёл сюда, ничего не написал и сел? На что надеешься то? Иди и готовься, встретимся на комиссии.
Сергей вдруг понял, что произошло, и судорожно начал сжимать правую руку в кармане.
- Ка… - С его губ сорвалось нечто невразумительное, похожее на карканье вороны. Он внимательно наблюдал за Фроловым.
Сергей откашлялся, прошёлся языком по сухим губам и повторил свой вопрос:
- Как это на комиссию? - он ощущал беспокойство, которое постепенно нарастало и, наконец, превратилось в смятение. Он стрелял взглядом то на Фролова, то на свою правую руку, словно выискивая шанс для спасения.
- Да вот так, - ответил Фролов равнодушным тоном.
Он сжал ещё сильней руку, так, что побелели костяшки пальцев, но ничего не происходило. Действия не материализовывались. Сергей внимательно заглянул в глаза Фролова, чтобы убедиться, что он не шутит, и ему потребовалось меньше секунды, чтобы понять: нет, не шутит.
Фролов так пристально и так яростно смотрел на него, что Сергей сжался в комок. Шея его втянулась в воротник свитера, как черепаха, втягивающая свою голову в панцирь. Сейчас он ненавидел себя за нарастающую нерешительность и даже робость потому, что никогда раньше не испытывал такого на экзаменах. Ощущал он одновременно и злость. Злость от того, что ничего не мог поделать, но это чувство сейчас только зарождалось.
- Ну, и чего ты тут сидишь!? - спросил снова Фролов. В его голосе уже слышалась ярость и раздражение, а щёки полыхнули багрянцем. Казалось, что он едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. - Иди уже, и не задерживай меня и других!
Кожа Сергея стала серой, как и погода за окном. Он облизнул пересохшие губы, с трудом выпрямился и направился к выходу. Все сейчас для него складывалось очень плохо, и петля затягивалась у него на шее, потому что он не сдал, и его отправили на комиссию.
На комиссию…
Это обстоятельство, кажется, делало его положение безвыходным, так как в комиссии сидят как минимум три преподавателя.
Оказавшись в коридоре, Сергей захлопнул за собой дверь, отсекая дневной свет, лившейся из окон кабинета, и вжался спиной в стену возле двери. Пот крупными каплями собирался на его лбу.
Студент вынул из кармана куклу, крепко сжимая её в руке. Он долго смотрел на неё, крутя из стороны в сторону, пытаясь выявить хоть какой-нибудь изъян. Он сжимал и разжимал куклу, снова сжимал и разжимал так, будто дохляк весом пятьдесят килограмм, пытающийся нарастить мышцы с помощью эспандера, а потом с яростью оторвал ей голову. Злоба так и накатывала на него лавиной. В голове у него забушевала гроза. Молнии ненависти к Фролову били из чёрных облаков ярости.
«Что тут не так, что тут не так!?» - гневно думал про себя Сергей. Может быть, он ошибся? Сергей открыл слегка дверь и заглянул в кабинет. Но ничего не произошло. Фролов не задыхался, и тем более его голова с белым пушком волос была на месте. Он также продолжал сидеть на своём стуле.
Сергей закрыл дверь и продолжал стоять. Он ждал, пока остатки ненависти не уйдут сквозь поры, как пот. Потом он медленно выпрямился и зашагал своей пружинистой походкой вниз по лестнице, к гардеробу.
Что же ему теперь делать?
Самым разумным было пойти сейчас домой, лечь спать и потом всё хорошенько обдумать, так как сон вернёт ему способность ясно мыслить, потому что сейчас он никак не мог понять, что пошло не так, и обозвал себя полным идиотом, но потом пробормотал про себя: «Нет, я не идиот».
Однако, что он упустил? Какую деталь? Ведь раньше никогда ничего подобного не происходило. Он был всегда олицетворением точности, и умение планировать было его сильной стороной, но только до сегодняшнего дня. Он шёл, погруженный в думы, и тщетно пытался выудить из самых своих тёмных глубин сознания ответ на мучащий его вопрос.
Сергей практически подошёл к гардеробу, когда увидел перед собой кучу студентов. Они столпились возле прохода, ведущего в кабинеты факультета управления, располагавшегося на третьем этаже, и юридического факультета, который находился на четвёртом. Студентам не давала пройти полиция, которая окружила их кольцом. Он подошёл ближе и обвёл взглядом холл, пол которого был весь залит кровью. Ничего более отвратительного ему в жизни не доводилось видеть.
- Что здесь произошло? - поинтересовался Сергей у стоявших впереди студентов. От увиденного он едва отдавал себе отчёт в том, что говорит в слух.
- У Фролова голова оторвалась, - донеслось до Сергея слова, сорвавшиеся с губ какого-то студента.
- У Фро-ло-ва? – протянул Сергей, разделив фамилию на три продолжительных слога.
- Какого ещё Фролова? – переспросил Сергей и спрятал руки с остатками разорванной куклы за спину, словно школьник, которого вызвали к доске, чтобы прочитать стихотворение.
- Фролова, - отозвался снова голос. Препод с юридического. Жесть вообще.
«С юридического», - медленно проговорил про себя Сергей. Он вновь улыбнулся, но глаза оставались холодными.
«Выходит, их было два, и я просто перепутал»?
Он развернулся и направился к туалету, чтобы выкинуть куклу, не стерев даже улыбку со своего лица.
У кого-то отменится экзамен и кто-то, наверное, будет этому очень рад?
«В следующий раз, - подумал он про себя, - ему стоит хоть раз появляться на лекциях или семинарских занятиях, чтобы знать, как выглядит его преподаватель».