***

                Елена Михеева
                РАДОСТИНОЧКА
                1 глава
                НАСТАСЬЯ
        Травино – маленькая, спрятанная  среди лесов Новгородчины деревенька, стояла на берегу  Вилюйки, речки больше похожей на ручей.  На краю деревни, в нескольких метрах от этой речки, на взгорке  возвышался  просторный дом Настасьи, построенный её мужем перед самой войной.   Настасья жила одиноко и безрадостно. Солдатка. В день, когда мужу пришла  повестка на фронт, Настасья так убивалась, что лишилась ещё не рождённого ребёнка. А муж   в конце войны погиб. С тех пор прошло  более десяти лет, и уже никто не мог узнать в этой невысокой, худощавой, с  грустным взглядом и тусклыми седеющими волосами женщине ту пышнотелую хохотушку, какой она была до войны.  Надежда снова найти своё женское счастье  давно покинула Настасью. Но ей очень хотелось ребёночка, маленького пухленького, чтобы ручки-ножки в перетяжечках. Он  всё время снился Настасье, как чмокает своим крохотным ротиком, как тянется к ней, как что-то лепечет на  своём языке. Каждый раз после такого сна женщина просыпалась и горько плакала в подушку. От кого теперь родить-то? Немолодая,  уж вон сорок скоро, да и красоту годы-беды забрали, да и мужиков её возраста в их глухой деревне, считай, нет.
- Чего зря реветь-то? Мужа нет, так от не мужа роди! Делов-то! – наставляла Настасью подруга Клава. Она боевая, и на фронте побывала, и замуж вышла, пусть за одноногого инвалида, но всё ж мужняя  жена. Да и в  райцентре живёт теперь.
- Да как я, с кем? Ведь сраму не оберёшься!
- Ну, сраму боишься, тогда и кукуй одна! А я бы на твоём месте на большак сходила, села бы в попутку к кому-нибудь. Ну и…
- Во, подруга, что удумала, глупости какие. Не, я не смогу.
- Ну, как хочешь, а только подумай, годы-то идут.
      Клава уехала, а этот разговор врезался в память Настасьи. И постепенно мысль о том, что преодолев стыд, она  сможет наконец-то родить, перестала казаться ей  такой уж нелепой.
     Второго августа  в   деревне отмечали престольный праздник Ильин день.   Утром Настасья сходила в церковь, а  вечером  она, слегка подвыпившая, около клуба отплясывала и пела частушки вместе с другими бабами. Вдруг,  её взгляд упал на  свою крестницу Зою.  Молоденькая мать, стоя в сторонке с  ребёнком на руках,  пританцовывала. Муж её Сенька топтался рядом.  «Надо ж, вчера ещё в школу бегали,  у самих  молоко на губах не обсохло, а  вот уж и семья и ребёнок»,-  с лёгкой завистью подумала Настасья и подошла к ним: «Давай мальца подержу, идите на круг пляшите». Зоя обрадовалась, сунула малыша в руки Настасьи и, звонко  заголосив частушку, пустилась в пляс:
-Мой милёнок, как телёнок,
Только веники вязать.
Проводил меня до дому,
Не сумел поцеловать.
        Пока молодые родители веселились, ребёнок  удивлённо таращил глазёнки по сторонам и сосал соску. Потом, несмотря на шум,  засопел и уснул, доверчиво положив свою головушку на грудь Настасьи. Она прижала к себе это чужое счастье и слёзы умиления навернулись на глаза.  На миг ей  показалось, что это её сынишка. «Спасибо, крёстная.  Давай  мне его, поди,  руки все оттянул, он такой тяжёлый», - сказала  слегка запыхавшаяся от танцев Зоя. « Берегите его», - ответила Настасья, нехотя возвращая ребёнка родителям и медленно пошла прочь. Веселиться  ей уже не хотелось.
        Она дошла до края деревни, остановилась около своего дома, села на завалинку. Кто ждёт её тут? Горькие воспоминания? Одиночество?  Неужели это навсегда?
        Начинало темнеть.  И вдруг  она, словно услышав чей-то зов,  вскочила и побежала   прочь от дома. Ноги несли её   за околицу,  потом по тропинке через лес. « У меня тоже будет ребёнок, я его рожу.  Пресвятая Богородица, помоги мне!» - эта мысль  гнала Настасью вперёд,  придавая ей сил и решительности. Ветки хлестали по лицу, она спотыкалась о корни деревьев, падала, вставала и снова бежала вперёд. И так пять  километров по тёмному лесу.
      Вот  и   большак.  Настасья  немного отдышалась, сняла платок, утёрла вспотевшее лицо,  распустила косу. Фары  проезжающих мимо машин ослепляли. Женщина отчаянно замахала платком.   Один из грузовиков остановился.
- Куда едем, мать?- улыбнулся  чубастый шофёр.
- Какой он  молоденький, - подумала Настасья, забираясь в машину.
- Не знаю, куда хочешь, да и не мать я… пока, - выпалила она. – Но я очень хочу стать матерью, помоги мне,  я очень хочу ребёночка - не глядя на парня, уже  шёпотом призналась женщина.
- Не понял?
- У меня нет мужа. Убили. И ребёночка нет. А годы…   Вот если б ты… Ну это... Чтоб у меня родился сынок от тебя…   Пожалуйста», -  вцепившись  одной рукой в его руку,  а другой утирая и пот и слёзы, бормотала женщина. Ей хотелось от стыда провалится сквозь землю,  выскочить из кабины, раствориться в темноте ночи, но,  как же тогда мечта о ребёнке? О своём маленьком  тёплом комочке, сосущем её грудь?
- Пожалуйста. Умоляю тебя, мил человек.
Парень  хитро улыбнулся, погладил Настасью по голове:  «Вон оно что. Это мы того разу!» От прикосновения мужских рук легкая дрожь пробежала по её телу. Они  съехали с дороги в лес и перебрались в кузов грузовика. Шофёр постелил фуфайку, потом  обнял Настасью,  крепко прижал к себе,  поцеловал в губы, сжал в ладони её грудь.  Давно не ласканное тело  Настасьи выгнулось, слегка напряглось и  вдруг обмякло. Тёплые волны полузабытых ощущений  подхватили  её и унесли в рай.  И не было уже ни стыдно и ни страшно.
       Всё произошло как в чудесном сне. Потом они лежали, глядя в звёздное  августовское небо.  Она  даже имени его не узнала, да и лицо  толком не запомнила. Только светлый вьющийся чуб, да сильные руки  с большими мужицкими ладонями.
 - Спасибо тебе. Если Бог даст сына, назову Ильёй.
- Тебя хоть  саму-то как зовут? –  спросил парень.
Настасья махнула рукой: « Зачем тебе?»
 Начало светать. Настасья встала, поправила юбку, повязала платок и спрыгнула с кузова на землю:
-  Прощай!  Храни тебя Бог, мил человек.
        Домой она шла медленно, осторожно, словно боясь расплескать свою радость.   С того дня  Настасья вся  словно засветилась изнутри,  словно в её   грустном домике вдруг зажёгся волшебный свет.  Она постоянно улыбалась и что-то напевала.
 Односельчане  с удивлением  заметили перемены в Настасье.  А когда   увидели  её растущий живот,  начали шушукаться, кто бы мог быть отцом ребёнка. Перемыли косточки Настасье,  да и успокоились. Ни она первая, ни она последняя. Она же никому, даже Клаве не призналась.
         Бог и в самом деле услышал её мольбы о сыне  и весной у Настасьи родился Илюша. Он был один в один похож на того малыша из её снов. « Радостиночка  моя»,- шептала счастливая мать, лаская своё сокровище.

                2глава
                Вера
Илюша рос здоровым послушным  мальчишкой. Пусть в учёбе звёзд с неба не хватал, зато матери по хозяйству первый и единственный помощник. Окончил восьмилетку, выучился на шофёра, поработал в колхозе немного, а тут и в армию пара. Служил в ГДР.  На Настасью  весть о том, что её радостиночка находится на немецкой земле, нагнала такую тоску-печаль, что словами не выскажешь. Сразу вспомнилась война, погибший муж, голод, лишения. Плакала Настасья, глядя на фотографию сына в военной форме, Бога молила, чтоб вернулся он с чужбины живым и невредимым. Сгорбилась вся, постарела, хворать часто стала.
 Но тут в их деревню прислали новую агрономшу и на первое время определили на постой к Настасье. Вера Ивановна, так звали агрономшу, приехала не одна, а с двухлетней дочкой Людочкой. И так Настасья привязалась к девочке, словно к внучке родной. Да и Вера Ивановна понравилась ей.  Спокойная,  рассудительная и в колхозе уважаемый человек. Ожила с ними-то Настасья. А через год и Илья из армии вернулся. Возмужал. Высокий, стройный парень со светлыми вьющимися, как у отца  волосами и большими сильными руками. И главное, руки-то работящие. Хлев новый матери срубил, крышу на доме покрыл шифером. Живёт Настасья, радуется.
И тут замечать она стала, что Илья с Верой Ивановной вроде как симпатизируют друг другу. Да ладно, дело молодое. Хоть и постарше Ильи Вера Ивановна лет на пять, и не красавица, и с дитём, зато женщина хорошая, самостоятельная, не финтифлюшка какая-нибудь городская. И Людочка за Ильёй по пятам ходит, с рук его не слезает, а он её всё по головушке гладит.
А  осенью и квартиру Вере Ивановне дали в селе Дубровино, на центральной усадьбе колхоза. Квартира, правда, неблагоустроенная, но большая трёхкомнатная  в одноэтажном доме на две семьи. Около дома - огород, разные хозяйственные постройки. Переезжать Вера Ивановна  собралась, да и Илья с ней.
- Мама,  благослови нас с Верой. Мы пожениться решили,- говорит сын. - Да ты не плачь, мама.
Как тут не всплакнуть Настасье, но не от горя, от радости за молодых.
       Женился Илья. Уехал от матери, но старуху не забывает, часто навещает, благо работает на машине.  И покатилась семейная жизнь Ильи и Веры. Завели они  двух коров, кур,  поросёнка, огород большой. С утра до вечера в трудах-заботах.  Варя родилась, через три года - Колюня. Так прожили они  почти  пятнадцать лет, дружно прожили, на зависть многим. Вера – хорошая хозяйка, да и Илья не из ленивых.  В доме – достаток, машину купили.   Трое детей, работа в колхозе, скотина,  огород. Только успевай, крутись.   Встаёт Вера ни свет, ни заря, весь день на ногах, ей бы до кровати добраться. Но никогда не жаловалась, что тяжело ей. Раз лишь призналась Настасье, что мечтает хоть когда-нибудь выспаться.
                3 глава.
                Наденька.
     Илья в самую мужицкую пору вошёл. Жена старела. Она и смолоду  красавицей не была, а с годами и вовсе  фигура её расплылась, за собой уже  не следит. Да и когда ей? А Илья  ещё  хоть куда! Стал он на других  молодух засматриваться. Да и те от него не шарахаются. Видный мужчина,  не пьющий, ненахальный. Опять же,  машина есть, если что надо привезти - пожалуйста.
    Отправили как-то раз летом его в Старорусский санаторий от профсоюза. Спина стала побаливать. Конечно, дома летом дел много, но Вера обещала справиться, да и ребятишки помогут. Чего не съездить, коль путёвка даровая?
В санатории познакомился он  с Надей, за одним столиком сидели. Женщина молодая, холостая. Красавица, каких он раньше и не встречал. Всегда при причёске, в туфельках на шпильках, юбочка короткая, ножки стройные. Что-то кошачье было в ней. Может,  ласково-хитрый взгляд зелёных глаз, может, мягкие белые руки с длинными  перламутровыми ноготочками, а  может, голос тихий, вкрадчивый, с лёгкой хрипотцой.
Влюбился Илья. Первый раз в жизни. Да так влюбился, что ни о чём  думать не мог, хотелось лишь  слушать мурлыкающий голосок Наденьки, обнимать её гибкое молодое тело, зарываясь лицом в шёлковые духмяные кудряшки.
Наденька работала   бухгалтером в преуспевающей новгородской фирме. Она уже «сходила» замуж. Муж оказался  ревнивцем, не раз с синяками на работе появлялась. Развелась. Детей не было, да ей и не хотелось. Зачем фигуру портить и ночами не спать, капризы детские терпеть? Она рождена для любви, точнее, чтоб её любили. А Илья, она видела, её боготворит.
Из санатория они уехали  к Наденьке в Новгород на неделю раньше срока, чтобы побыть вдвоём. Погода стояла чудесная. Они  гуляли по  Кремлю, катались на кораблике по Волхову, ходили в театр.
- Конечно, он  простоват для  меня.  Деревенщина, - рассуждала Надя, рассказывая потом  подруге о своём романе с Ильёй. - Впрочем, если его приодеть, да кое - чему обучить, то показаться на людях с ним будет не стыдно.  К тому же он ласковый, добрый, ради меня на всё готов. И я своему бывшему  докажу, что  без него не пропала.
 О том, что она разбивает чужую семью, Наденька не переживала.
  -Хватит и пожила с таким красавцем толстая курица. Делиться надо. Одиноких баб  много, а мужиков приличных мало.
- А ты подумала, как он оставит троих детей? – пыталась вразумить её подруга.
- А что дети! Они уже не маленькие. Старшая, да она ему и не родная, медучилище заканчивает, а этим тоже уже  четырнадцать и одиннадцать. Алименты будет платить, что он один такой?
- А жить где? Работать?
- Ко мне переедет. Квартира большая. Что ему  в деревне без удобств мыкаться?  Дрова заготовь, печки истопи, воду натаскай. Жуть! Будет в городе как белый человек жить. Работать устрою его в нашу фирму водителем. Они хорошо зарабатывают,- Наденька мечтательно закатила глаза, потянулась, красиво изогнув холёные реки.
- Я гляжу, ты всё продумала, только как-то нехорошо это, отца от детей отрывать.
- Что ты заладила мне нотации читать? Подруга ты мне или нет? Дети вырастут и без него, а я должна быть счастливой!
- Ну, как знаешь, только как бы потом…
- Всё! Хватит! Он мой и точка! А  если тебе  что-то не нравиться, можешь забыть нашу дружбу, - закричала Наденька и показала подруге на дверь. Они поссорились.
      Илья  домой вернулся сам не свой.  Мается,  ни жена, ни дети не милы. Всё  думает, как бы Вере признаться, чтоб поняла она, чтоб отпустила его к Наденьке.  Вечером после ужина Илья раздал детям подарки, привезённые из Новгорода (кстати, выбирал он их  вместе с Наденькой). Дети обрадовались, расцеловали его и убежали гулять. Старшая  пошла на танцы в клуб.  Июльский день был жарким, вечер принёс приятную свежесть. Илья с Верой сидели на крыльце и пили чай со свежим малиновым вареньем.
- Ягод в этом году много, да крупные какие, - сказала Вера. – Мы с ребятами ведро за два часа набрали. Надо дня через три ещё на просеку сходить. Наварю варенья и компотов на всю зиму.
- Да, варенье у тебя получается отменное,- отхлебнув ароматного чая,   задумчиво произнёс Илья. – И вообще, ты хорошая хозяйка. - Он достал из пакета красивую  серебристую сумочку и протянул жене.
-  Вот, это тебе.
-  Да куда хоть я с ней ходить-то буду? – смущённо сказала Вера, разглядывая подарок.  - Это ж только в театр. А где он у нас?
– А может и правда, когда-нибудь в театр сходишь, приезжает же он в город. Я вот в Новгороде и то сходил. Понравилось!
- Как в Новгороде? Ты же в санатории был в Старой Руссе.
Илья покраснел, как мальчишка, вытер испарину, закурил. Как трудно говорить неправду.  В памяти всплыл образ Наденьки.
- Ну, заехал потом в Новгород к другу.
 - К какому ещё другу?- продолжала допрос жена. Илья глубоко и судорожно  вздохнул.
- Ну, не к другу, к подруге… К Наденьке. Вера, прости меня. Я полюбил Наденьку. Мы решили жить вместе. Вера, я уезжаю к ней в Новгород.
Вера побледнела. Несколько секунд   смотрела на сумочку, потом швырнула её в сторону. Слёзы покатились по  щекам. Она резко встала и, молча, ушла в дом.
Илья долго сидел  на крыльце. Потом вышел за калитку, медленно прошёлся  по деревенской улице. Когда вернулся  домой, Вера  лежала в кровати, отвернувшись к стене.
- Я постелила тебе на диване. И чемодан собрала. Детям пока ничего не говори. Скажу, что ты в командировке,- не оборачиваясь, произнесла она и заплакала, уткнувшись в подушку.
- Прости меня, я не думал, что такое может случиться. Это, как удар молнии. Не плачь, я,  видно, не достоин тебя.  И матери сама что-нибудь скажи, я потом  к ней в Травино приеду, когда обустроюсь в Новгороде,- попросил Илья.
    Ночь у него была бессонной. То вспоминал годы, проведённые с Верой, ведь много хорошего было у них,  то представлялась ему будущая жизнь с Наденькой, радостная, сладкая такая жизнь, то виделась ему мать, как расстроится она, узнав обо всём.   Он уехал на своей машине рано утром, пока дети ещё спали.
      Наденька встретила его радостно. Первые два месяца прошли как во сне. Дни, наполненные хлопотами по устройству на работу, привыканию к новому коллективу и незнакомому городу, плавно перетекали в бурные ночи любви. Наденька была ненасытной в постели, это и нравилось Илье, и слегка  напрягало. Он боялся разочаровать её. Он очень любил Наденьку.
Но вот, как водится, первый любовный пыл поутих, уступив место монотонной семейной жизни. Оказалось, что Наденька не любит готовить. Она постоянно сидит на диетах, поэтому кухню старается обходить стороной. Илья утром сам  варил себе кашу на воде, днём обедал в столовой, вечером Наденька покупала  что-нибудь в кулинарии. Не раз ему теперь вспоминались наваристые Верины щи, тушёная картошечка с мясом, домашние пельмени и пироги. Но чего не вытерпишь, лишь бы жить вместе с любимой и красивой женщиной? Не смотря ни на что, Илья был счастлив.
    Вера тем временем подала на развод. И дети, и бабушка Настасья давно уже узнали о  разлучнице и дружно ненавидели «эту Надьку», жалели мать и надеялись, что «батька одумается и вернётся». Вера старалась не показывать вида, как ей тяжело без мужа. По- прежнему  крутилась, как белка в колесе, только стала замечать, что сил у неё на всё не хватает, словно что-то сломалось внутри.  Похудела, осунулась. Когда обратилась наконец-то к врачу, выяснилось, что у неё рак и операцию делать поздно.
Сгорела Вера за пару месяцев. В студёный февральский день схоронили её. Илья, стоя у гроба жены (развестись они так и не успели),  просил прощения.  Народу на похоронах  было много, Веру уважали в деревне. После поминок  Илья  сказал детям и матери:
- Я виноват перед вами, перед Верой, светлая ей память, простите меня, если  сможете. Я буду помогать вам деньгами, приезжать, но я не могу жить без Нади. Тянет меня к ней, жжёт в груди.
Вечером того же дня Илья  уехал в Новгород. Заголосила старая Настасья, провожая сына. Заревели  пуще -  прежнего Варя и Колюня, уткнувшись лицом в подол старшей сестры. «Ничего, не ревите, проживём как – нибудь и без него», -  твёрдо сказала Людмила.

           4 глава
       Людмила
Своего  отца Люда не знала и Илью  любила как  родного. В детстве хвостиком за ним ходила. Куда он, туда и она, хоть  на рыбалку, хоть в лес по грибы. Он машину чинит, девочка  инструменты подаёт. Первое время, как Илья ушёл из их семьи, Люда была очень на него сердита. Она видела, как страдает мать, как поникла и сгорбилась бабушка, как скучают Варя и Коля (ему особенно не хватало мужского воспитания). Однажды Люда даже написала Илье гневное письмо о том, что он эгоист и предатель, перечитала и поняла, что  глупо учить жить взрослого человека, да и мать всегда говорила, что дети родителям не судьи.  Разорвала письмо и бросила в печку. Жизнь гораздо мудрее людей, она всё расставит по местам.
       Людмиле было  девятнадцать лет.  Она  девушка   серьёзная, трудолюбивая. Заканчивала весной медицинское училище и собиралась поступать в институт. Смерть матери  и уход из семьи отца круто изменили её планы. На кого оставишь сестру и брата?  У них сейчас такой возраст, что нужен глаз да глаз, особенно за Колюней. Да и бабушка уже старая, немощная.
      Илья приезжал нечасто, деньги присылал по почте. Начались «лихие девяностые». Зарплату задерживают, в магазинах продукты по талонам. Утром Люда  корову подоит, молоко везёт в город, на рынке продаст (там у неё постоянные покупатели уже были), потом на работу в городскую поликлинику, куда устроилась медсестрой.  Вечером - домашние дела, да и уроки у ребят проверить надо. Некогда ей, как  её подружкам, с парнями гулять, свою личную жизнь устраивать.  Она миловидная, умная, да не до кавалеров ей.  Какие свидания-обнимания, когда то сенокос, то заготовки на зиму делать надо, то сестре к Новому году  платье  перешить  из маминого, то бабушке уколы  сделать?    Люда и младших к труду приучила. У всех свои домашние обязанности. Приедет, бывало, комиссия из ГОРОНО проверить, как дети без родителей живут и диву даются. В доме порядок, учатся хорошо. Похвалят Люду, поворчат на Илью, что, мол, детей бросил, да и уедут в город.
         Шли годы… Илья  жил гражданским браком со своей зазнобой.  Люда с ним иногда созванивалась, а  в гостях  была лишь раз, когда ездила на курсы в Новгород. «Доченька, как я  тоскую  по нашей деревне. Конечно, в городе проще. В селе ни работы, ни денег, ни удобств.  Но порой  так хочется засыпать не на шёлковых простынях, а на душистом  сеновале, чтоб утром проснуться с петухами и бежать  босиком по росистой траве  умываться  на речку- Вилюйку, а не в душ, который пахнет хлоркой. А потом выпить тёплого  парного молока от нашей Зорьки, -   признался Людмиле Илья. - Если и вырвусь во время отпуска в деревню, так только на два-три дня. Наденька в деревню ни ногой. Она ведь теперь – главный бухгалтер. Говорит, ей по статусу положено отдыхать на модном курорте, а не в деревенской глуши. Скучаю я по детям,  но взять их к себе не могу: Наденька категорически против. Когда на зимние каникулы Коля приехал, чтоб Новгород посмотреть, так  она ведь исшипелась вся: « И так кучу денег на алименты тратим, чтоб я ещё у себя дома  твоих деточек терпела».
       Посидела Люда у отца часок, да и назад в гостиницу, пока  мачеха от косметолога не вернулась. Как он может жить с такой мегерой столько лет? И надо ж,  он всё:  Наденька ни Наденька. А та даже не варит ему, и уборку в квартире (а она у  них шикарная) не делает. Домработницу приглашает пол помыть, или бельё погладить. Сама ходит по  салонам красоты и фитнесам, а муж как хочешь. Нет, не понять Людмиле, за что можно любить эту женщину. И обидно ей за мать, и жалко Илью, хоть он сам говорит, что у него всё в жизни нормально.
       В конце осени  телефонный звонок разбудил Люду среди ночи. В трубке истерично кричала Наденька. Люда не сразу смогла понять, в чём дело. Какая-то авария на скользкой обледенелой дороге, разбитая машина, реанимация…
- Надежда Сергеевна, не кричите так, вы бабушку разбудите. Объясните, пожалуйста, что случилось.
- Ты мне рот не затыкай! Я тебе и объясняю,  что отец твой,  урод, врезался в иномарку, теперь кучу бабок должен заплатить за ремонт! Я ему ни копейки не дам! Сам виноват, надо зимнюю резину вовремя ставить,- кричала Наденька.
- А что с отцом?
- Что, что?  В реанимации он. А я денег не дам, у меня путёвка…
Дальше Люда уже не слушала, отключила телефон. Она, еле  дождавшись утра, позвонила на работу, объяснила главврачу ситуацию, села на автобус и поехала в Новгород.
В реанимацию её не пустили, но доктор обнадёжил, что жить Илья будет, правда может остаться инвалидом.  Через несколько дней его перевели в палату. Как он обрадовался, увидев у своей кровати Люду! «Доченька, спасибо, что приехала. Видишь, как всё получилось нелепо. Сам виноват, не справился с управлением. Теперь надо и свою и чужую машину чинить, - со вздохом сказал Илья.  - Да ничего, у нас с Наденькой деньги есть, на Турцию копили.  А Наденька когда придёт, не звонила?»  «Папа, ты не жди её, она не придёт и денег не даст. Она  и вещи твои  ко мне в гостиницу привезла, - произнесла Люда. – Я тебя домой заберу, как только доктор разрешит. Ты не переживай. И денег мы найдём. Бабушкин дом в Травино продадим, она всё равно у меня живёт, а не хватит, так  я  ссуду возьму».
« Доченька, но как  же?  Неужели Наденька так смогла со мной? Конечно, я ж обуза теперь. Спасибо, доченька…» - по щекам Ильи катились крупные слёзы. Люда никогда не видела отца плачущим. Сердце разрывалось от жалости к нему. «Папа, всё будет хорошо, ты поправишься,- гладя его по плечу, утешала дочка. – Не забывай, я же медсестра».
     Через пару месяцев Людмила привезла Илью домой.  Была    белая-белая, снежно-пушистая, морозно-трескучая зима. Такой в городе не увидишь.  Илья   очень  ослаб, ходил с палочкой  и только по дому. Как приятно было ему просыпаться и чувствовать запах  пшённой каши и топлёного молока, сидеть у печки и смотреть на огонь, слышать шаркающие шаги матери, ощущать её сухонькую ладонь, гладящую его по голове:  «Радостиночка  моя! Вернулся! Дождалась тебя. Вот весны бы дождаться.   Будем  с тобой на улочку выходить, а там птюшки поют».
         Приходила Люда с работы, улыбающаяся, румяная от мороза. Бежала за дровами, за водой, потом на кухне готовила ужин. « Как ловко у тебя  всё получается,-  говорил  Илья, глядя на дочь. – Такая же  ты спокойная, несуетливая, как и  Вера была.  Другая бы после всего меня и на порог не пустила, а ты ещё и ухаживаешь».
«Папа, перестань, не делай из меня святую. Мне приятно, что ты снова дома с нашей семьёй», - ответила дочка. «Тебе  надо свою семью заводить. Есть кавалеры-то?»- поинтересовался Илья. «Да ничего серьёзного. То женатые, то уж больно молодые, не самостоятельные», -  вздохнула Люда.


                Эпилог
До весны Настасья не дожила. Умерла тихо, во сне, с лёгкой улыбкой на лице.
Зато весной вернулся из армии Коля.  И Илья, благодаря дочкиному уходу,  окреп и даже  устроился работать сторожем, так как  после аварии врачи  запретили ему шоферить.
Люда с отцом и братом живёт в Дубровино, по-прежнему работает в поликлинике, правда уже старшей медсестрой. И по-прежнему  не замужем. Не так-то просто устроить свою судьбу, когда  уже  за тридцать и когда на тебе всё семейство.
 Варя, выучившись на  портниху, снимает в городе квартиру и работает в  ателье. На майские праздники  она приехала домой  познакомить родственников со своим женихом. А потом  радостно объявила, что скоро Илья станет дедушкой.