сказка

СКАЗКА
Часть 1
Худощавое тельце щенка билось в конвульсиях. Судороги пробегающие волной по худым бокам были глубокими и жестким. Каждый спазм скручивал неокрепшие мышцы молодой собаки так, что сочный треск ломаемых ребер мог заглушить только его оглушающий крик.
Никогда не думал, что  собаки способны кричать. Они лают, скулят и даже ворчат иногда, но крик. Такой крик я слышал впервые. Рвущий барабанные перепонки нестерпимый звук спотыкался в слабой гортани и обретал бархатную окраску хрипоты. Может быть чей-то извращенный мозг смог бы найти в этом звуке какую-то оригинальность, я же слышал в нем только безграничную боль.
 Самое страшное было в том, что это кричал я. Это я был этим щенком. Потерять рассудок от этих мучений мне не давал только один вопрос: «Почему я вижу себя со стороны»?
Часть 2
Тимур с нетерпением сидел в приемной. Он не так давно умер и уже был вызван на прием к Богу. Когда за ним пришел Ангел многие ребята смотрели ему в след с завистью и обидой. Ему было немного стыдно от этого, но он же не виноват, что его вызвали. От этих мыслей его отвлекли крылья Ангела. Сопровождавший  его ангел был еще молод. Внешне это был довольно пожилой кавказец с седой бородой и смуглым морщинистым лицом, но возраст Ангела определялся по крыльям. У этого Ангела крылья были небольшими, почти игрушечными и с трудом прикрывали лопатки.
В этом секторе Рая почти все Ангелы были молодыми и почти все переживали по поводу коротких крыльев. Поэтому смотреть на них считалось дурным тоном. Самое интересное, что крылья отрастали не с возрастом Ангела, а с количеством его добрых дел. А какие добрые дела в детском секторе, вот и ходили местные Ангелы с хмурым видом и мечтами о переводе в более героические места службы.
На самом деле это место не называлось Раем и Ангелы называли себя по другому, но души попавшие в это место несли в себе очень много от земной жизни и переучить их было не просто. Вот и я называл это место Раем, а крылатых людей Ангелами. Когда попадаешь сюда тебе сразу рассказывают про сложность душевного мира, про накопитель и наставников, про генерального наблюдателя и других, для злодеев. Но все это так сложно и в конце инструктажа вечно уставший инструктор предлагает на первое время называть накопитель Раем, наставников Ангелами, а генерального Богом.
Правда сразу уточняют, что Ада и демонов не существует. Есть такой же накопитель со своими наставниками и генеральным для заблудших, туда попадают души тех, кто жил со злобой в сердце. Я один раз видел Ангела из другого накопителя. Он ничем не отличался от наших, даже крылья у него были такими же белоснежными, как у наших. Вот только их крылья были огромными. Их верхняя часть возвышалась выше головы, я тонкие кончики перьев волочились по земле. Наши Ангелы оторопело уступали ему дорогу и почтительно кланялись.
Он вел перед собой душу худощавого подростка, даже дети иногда успевают очерстветь в своей земной жизни и наделать зла. Вот такого паренька он и вел в наш накопитель. Это значило, что одержана очередная победа, еще одна душа вернулась на сторону добра.
Вот от этих воспоминаний Тимуру стало совсем не по себе. Может быть его вызывает Бог, чтобы отправить в тот другой накопитель для злых. Быть может он попал в Рай по ошибке или он будет первым кого переведут из Рая в Ад. Колени мелко затряслись, а на глазах проступили слезы, Тимуру ни как не хотелось покидать Рай.
Часть 3
Возле истошно орущего щенка стояли двое. Это были мужчины одетые по погоде в теплые камуфлированные костюмы. Один из них смотрел на судороги умирающей собаки с улыбкой, лицо второго перекашивала злоба.
Щенок на мгновенье затих.
- «Сдох что ли?», - удивленно крякнул Веселый.
- «Не знаю», - тихо выдавил из себя Злой.
- «Что-то быстро», - разочарованно сказал Веселый и в этот момент словно услышав его недовольство щенок закричал с новой силой.
Его подернутые мутной пленкой глаза полезли из орбит от очередного приступа. Маленькие широкие лапы засучили по воздуху с огромной скоростью и если бы под ними была земля он бы точно сбежал от обжигающей боли. Но лапам не за что было зацепиться и  боль упивалась своей властью. Щенячий крик сошел на нет и перешел в бульканье. Из пасти полетели кровавые маленькие красные комочки.
- «О, легкие полетели!», - взвизгнул от удовольствия Веселый.
Злой строго посмотрел на товарища: «Ты меня удивляешь. Тебе что нравиться смотреть на это?»
- «А тебе нет?!», - удивился Веселый: «Так зачем ты в догхантеры пошел? Не думал я, что ты из этих, из идейных санитаров города. Я же вижу, как у тебя каждый раз глаза кровью наливаются во время очередной охоты».
- «У меня с собаками свои счеты», - с ненавистью в голосе протянул Злой: «Пора его кончать, молодой все таки, еще щенок».
- «Куда кончать?!», - возмутился Веселый. Его безудержное веселье почти погибло под натиском возмущения, но очередной протяжный крик собаки вернул слащавую улыбку на влажные толстые губы.
- «Ты извини меня», - замурлыкал Веселый: «Но машина моя, капканы мои, отраву тоже я достаю. Так что или не мешай или ищи себе другого напарника. Будешь, как раньше с камнями за дворнягами бегать по району!»
Злой посмотрел на Веселого со всей доступной ему злобой. Смотрел долго взвешивая все за и против, взвешивая что для него важнее. Разбить в кровь эту мерзкую рожу или продолжить свой крестовый поход против ненавистных собак смирившись со всей гнусностью этого веселого человека.
Часть 4
- «Здравствуй, Тимур», - сказал Бог.
- «Здравствуйте, товарищ», - запнулся Тимур: «Товарищ, генеральный, товарищ…».
- «Зови меня дядя Семен», -ласково сказал Бог.
- «Хорошо», -совсем засмущался Тимур.
Он вспомнил, как совсем не давно тяжелая дверь кабинета Генерального открылась так неожиданно, что он растерял последние остатки храбрости. Сбежать ему помешали ватные ноги. Все его силы съёжились и  юркнули в маленькое сердце заставив его барабанить словно на параде.
Тогда из кабинета раздался голос Бога: «Тимур, заходи, не стесняйся». Ласковый спокойный голос из кабинета прогнал все страхи и придал Тимуру немного уверенности. И вот теперь он сидел напротив Бога. Это был пожилой мужчина с большими добрыми глазами и смешно всклокоченной белой, как снег шевелюрой.
- «Ты смелый мальчик», - сказал Бог и его слова словно заклинание прогнали последнее смущение из сердца Тимура. В его мыслях поселилось тепло и спокойствие.
- «Ты довольна молодая душа и у нас совсем не давно», - продолжил Бог, но твоя смелость и доброта делают тебе честь. Ты наверное знаешь, что попасть ко мне на беседу это мечта каждой детской души из нашего накопителя?»
- «Да, конечно», - ответил Тимур.
- «Наверное ты слышал, что каждая душа попавшая ко мне на беседу получает важное задание?» - продолжил Бог.
- «Конечно слышал», - важно ответил Тимур.
- «Может быть ты уже догадался, какое задание я дам тебе?» - с притворным страхом спросил Бог.
Конечно среди мальчишек и девчонок ходили самые невероятные слухи о заданиях Бога. От спасения  целого мира, до поиска важных артефактов, но Тимур постеснялся их высказывать: «Я не знаю, дядя Семен».
- «Ну тогда я с твоего позволения расскажу», - улыбнувшись сказал Бог: «Хочу сразу тебя предупредить, что ты можешь отказаться от задания».
Не успел он  продолжить, как Тимур затараторил: «Я согласен, дядя Семен! Согласен! Согласен!!»
- «Твое рвение похвально, но позволь сначала мне закончить, хорошо?»
- «Извините, дядя Семен», - Тимуру стало стыдно за свою детскую несдержанность.
- «Не извиняйся, Тимур», - мягко сказал Бог: «Я хочу отправить тебя на Землю».
Глаза Тимура загорелись ярче солнца. На землю. Там мама и папа, там все. Конечно ему не раз говорили, что он больше никогда не сможет быть со своими родными и близкими. Но сейчас все призывы разума тонули в эмоциях, в голове шумело и сердце гулко отстукивало: «Ма-ма и Па-па».
- «Конечно же ты знаешь, что не сможешь увидится ни с кем из прошлой жизни?».
Тимур усердно закивал.
- «Но это не совсем правда, конечно при желании и стечении некоторых обстоятельств ты сможешь увидеть родителей или друзей, но они тебя не узнают. Таковы правила, Тимур».
В глазах Тимура потемнело от накатывающих слез и щемящей боли в груди.
- «Ты будешь собакой, Тимур», - сказал Бог: «Ты родишься собакой, там на земле».
- «Собакой?», - переспросил Тимур.
- «Да, маленьким безродным щенком. Все бездомные собаки на земле это детские души, которые выполняют мои задания », - подтвердил Бог.
- «Все?», - удивился Тимур: «Прям все, все?»
- «Да, Тимур, но давай лучше поговорим о задании».
Тимур сразу притих, а Генеральный продолжил: «Большинство детей, когда умирают на земле и попадают к нам несут в своих душах свет…»
- «А взрослые несут в душах злобу», - машинально добавил Тимур.
- «Да, большинство взрослых душ лишены добра и для того что бы излечить их от этого недуга требуется много времени, очень много времени. И мы боремся за добро в душах еще на Земле. Мы стараемся вернуть добро в душу каждого взрослого человека. И нет лучшего проводника взрослой души к доброте чем детская душа в собачьем облике. Именно с этой целью мы и создали собак».
- «А кошки?», - спросил Тимур.
- «Что, кошки?», - не понял вопроса Бог.
- «Кошек тоже Вы придумали?»
- «Кошек? Конечно мы, только у них другая работа», - ответил Бог: «В каждой бездомную кошку мы отправляем души тех, кто не дорожил своей жизнью».
- «Самоубийц? Души самоубийц в кошках?», - недоверчиво спросил Тимур.
- «Не даром у кошки девять жизней», - улыбнулся Бог: «Так мы их учим дорожить собой, еще не один самоубийца после кошачьей жизни не повторил своей ошибки».
- «А почему только бездомные? Почему обязательно надо быть бездомной собакой или кошкой?», - спросил Тимур.
- «Потому что в домашних живут собачьи и кошачьи души», - ответил Бог: «Им же тоже где-то надо жить»6 – подмигнул Тимуру Бог.
- «А долго мне надо будет быть собакой?», - спросил Тимур.
- «Пока не спасешь одну взрослую душу», - улыбнувшись ответил Бог.
- «А как я пойму, что спас взрослую душу?».
- «Ты это поймешь сразу, Тимур. Поверь мне».
Часть 5
Кровавые хлопья почти кончились. Щенок уже не мог орать, как раньше, сил оставалось все меньше и меньше. Он тихо скулил прерываясь только для того чтобы сглотнуть и сплюнуть очередные кровавые слюни. Задние лапы уже не двигались, их свело одним протяжным спазмом. Они торчали в сторону и вверх двумя параллельными шерстяными палками.
Каждый миг боли и мучений я проживал, как вечность. Я был этим щенком  и одновременно стоял рядом с ним. Когда-то я был человеком и даже умерев не перестал им быть. Я оставался детской душой, когда мои щенячьи глаза впервые открылись. Я не забывал своего имени даже когда самым важным для меня стал запах моей мамы-собаки. Я ни на секунду не забывал зачем я на земле, я помнил о задании.
До этого момента. До того, как нашел в тающем сугробе безумно вкусно пахнущий кусочек колбасы. Бог не говорил мне, что собачья жизнь и в самом деле собачья. Я и не подозревал, что чувство голода станет постоянным моим спутником почти с самого рождения.
И как я мог устоять перед этой колбасой? Я еще жмурился от непередаваемого удовольствия поедания найденной колбаски, когда из-за угла появились две крепких мужских фигуры.
Новые инстинкты собачей жизни тут же дернули мое жилистое тело в сторону. Но маневр не удался. Мое тело пронзила боль. Это была не просто боль, такой боли я не испытывал ни ребёнком, ни в собачей шкуре. Я закричал. Я кричал так сильно, что и не заметил как кричащий щенок и я перестали быть единым целым. Теперь корчился и кричал он, маленький беззащитный щеночек, а я стоял рядом и смотрел.
Но если нас разделило пространство, то боль осталась тем мостом, что делал нас одним целым. Каждый пронизывающий укол, каждую зубодробительную судорогу я делил с ним, но кричать я не мог. Кричал за нас двоих он, маленький щенок.
Плакал за нас двоих тоже он. Боль сжигала меня изнутри, но мои глаза оставались сухими и это меня терзало не меньше рвущих на части спазмов. Каждый приступ, каждая выбивающая жизнь из маленькой собаки судорога меняла и меня. Я переставал быть ребенком.
Эти двое спокойно смотрели на умирающего пса и разговаривали. Что-то обсуждали будто смотрели уличное представление. Одного оно увлекало до болезненного пристрастия выбивая из него нервный смех и потные улыбки. Другой же злился, глядя на предсмертные движения боли в маленьком тельце будто заплатил за них большие деньги.  Только сейчас я понял, что это не просто любопытные зеваки смертельной драмы, а ее организаторы. Я чувствовал, как руки Злого до сих пор сладко до омерзения пахнут колбасой, а из кармана Веселого тянется тонкий запах отравы.
А потом я увидел, что это не первая жертва мучителей. За каждым из них тянулась вереница собачьих смертей. Там были и взрослые матерые псы и кормящие самки, молодые доверчивые песики и полуслепые недавно рожденные шерстяные комочки. Каждая из загубленных собак была детской душой отправленной для спасения озлобленных душ, но они не смогли спасти этих двоих.
Ярость захлестнула меня. Мне захотелось бросился на них и отомстить за каждого убитого пса, но я не мог. Я всего лишь душа ожидающая смерти своего измученного собачьего тела и мне подобное не доступно. Я стоял и плакал, плакал без слез сжигаемый нестерпимой яростью. Мне и щенку осталось мучиться совсем не много, скоро я вернусь обратно так и не выполнив задания Бога. Но на последок я загляну в глаза своих мучителей.
Часть 6
- «Похоже все, сейчас сдохнет», - разочарованно сказал Веселый. Как жизнь покидала изломанное тело щенка, так и его лицо теряло веселость становясь скучной физиономией вечно недовольного всем типа.
- «Сейчас отмучается и надо будет его закопать», - сказал Злой.
- «На хрена? Пусть валяется!», - возмутился бывший Веселый.
- «Нельзя!», - сказал, как отрезал Злой: «Заразу нельзя распространять!»
- «Ну хорошо, хорошо», - примирительно сказал бывший Веселый: «Хочешь закапывай. Одного только не пойму, зачем ты в догхантеры пошел. Не из того ты теста, правильный какой-то, неудобный».
- «Сын у меня из-за такой вот дворняги погиб», - сдавливая тяжелый вздох сказал Злой.
- «Неужели порвали собаки на смерть?!», - взвился с новой энергией Веселый: «Прям пожрали мальца?!»
- «Типун тебя на язык!», - прикрикнул Злой: «Погладил вот такую шавку и подцепил заразу! Сгорел Тимурка за неделю».
- «Ого, извини», - пробормотал Веселый: «А, что за зараза такая страшная?»
- «Врачи сказали атипичная пневмония, но я не верю!», -зло сказал Злой: «Это все та шавка, если бы я не разрешил ему ее погладить! Если бы я ее прогнал!»
- «Все сдох паскуда», - сказал Веселый, вновь вспыхнувшее веселье от рассказа Злого стало быстро угасать. От досады он собрался пнуть испускающего дух щенка, как его глаза чем-то резануло. Будто яркие фары в темноте обожгли его роговицу, но на дворе был яркий день и никаких фар рядом не было. Боль в глазах прошла, но давящее чувство чужого полного опасности взгляда осталось. Веселье кончилось и бывший Веселый заметался на месте словно ужаленный ядовитой змеей. В приступе паники он был готов убежать к своей машине, но боязнь опозорится перед подельником не дала ему это сделать.
В этот момент за глаза схватился Злой. Понимание того, что товарищу тоже плохо приободрило бывшего Веселого и он отойдя в сторону преисполнился надежды, что и его злого друга постигнет приступ паники. Но Злой повел себя странно. Сначала он долго пытался проморгаться, а потом на его глазах проступили слезы. Он словно сумасшедший тянул свои руки в пустоту и кричал: «Тимурка, Тимурочка, прости!»
Часть 7
Сначала я заглянул в лицо Веселого и меня замутило от черноты его души. Его скрутило от той боли, что лилась из моих глаз вместо слез, а меня замутило от его грязных желаний и подлых мыслей. Мне хотелось смотреть в его глаза и выжечь из него всю эту грязь, но щенок почти умер и мое время на Земле пошло на секунды. И тогда я заглянул в глаза Злого.
Как же ты постарел папа. Как же ты озлобился, папочка. Я смотрел в глаза родного отца и плакал, плакал по детски размазывая несуществующие слезы, с громкими всхлипами и искренностью доступной только детской душе. И в этот момент что-то произошло, как будто папа увидел меня. Его блуждающий взгляд споткнулся на мне и на его глазах навернулись огромные слезы. Он точно увидел меня! Он тянул ко мне руки и обливаясь слезами кричал: «Тимурка, Тимурочка, прости!»
Мой отец, который после моей смерти озлобился на весь мир и решил, что его враги безвинные собаки. Это он был угрюмым и злым все эти годы, это он убивал бедных собак пытаясь унять свою боль и злобу. Сейчас он плакал и злоба покидала его. Он смотрел на меня и его душа светлела. Он добрел, а за моей спиной росли крылья. Щенок умер и пришло мое время вновь покинуть землю. Мои крылья были небольшими, едва прикрывали лопатки, но их силы хватило чтобы моей душе оторваться от земли. Я взлетал все выше и смотрел вниз.
Там внизу мой отец лежал на земле и плакал прижимая к груди убитого щенка. Сегодня на земле стало одной доброй душой больше, а вместе именуемом накопитель появился еще один ангел с небольшими, но честно заработанными крыльями.