Мы с подругой, недавно окончившие университет молодые специалисты, я-геолог, а она-географ, отправлялись в составе геологической партии из Игарки, где находилась наша база, на полевые работы в район реки Ерачимо, правого притока Нижней Тунгуски. Плыли мы на барже, которую тянул маленький юркий катерок. Наши капитаны по дороге останавливались, причаливая к берегу у каждого посёлка, чтобы "заправиться горючим", и с каждым часом становились всё веселее, так что наша баржа вслед за катером выделывала самые немыслимые виражи на воде.
На одной из вынужденных стоянок мы не выдержали и решили выйти на берег, чтобы сделать попытку обуздать легкомысленных водителей нашего транспорта. Своей цели мы не достигли, но по дороге назад обнаружили, что за нами следует маленький тощий серый щенок с обрывком верёвки на шее, похожий на недоношенное дитя немецкой овчарки. Моя сердобольная подруга остановилась и погладила этого заморыша, однако,поскольку ничего съедобного у нас с собой не оказалось, мы были уверены, что дальше он за нами не пойдёт. Но не тут-то было. Щенок продолжал сопровождать нас и тогда, когда мы переходили по узкой доске на свою баржу.
Конечно, первое что пришло в голову - покормить малыша мясными консервами, что мы тут же и постарались осуществить. Однако, явно голодный истощённый пёс не подходил к еде, пока кто- то из нас не догадался оставить его наедине с миской. Крадучись и озираясь по сторонам, щенок подобрался к ней, схватил кусок мяса и кинулся с ним в дальний угол.
В это время появились хозяева катера; вскоре баржа дёрнулась, и мы двинулись в путь. Наш новый приятель остался у нас.
Все наши геологи очень радовались. Собака в геологической партии - и верный товарищ в маршруте, и ласковый друг на стоянке, с малышом можно и поиграть в час отдыха и поучить его. Все наперебой старались приручить маленького найдёныша, отдавая ему лучшие куски мяса и стараясь приласкать. Однако, никто из мужчин не добился успеха. Пёс явно сам выбрал себе хозяев, и кроме нас сподругой никого не признавал. Это было удивительно, потому что ни одна из нас ничуть не старалась расположить его к себе.
Ел он, по прежнему, только тогда, когда вокруг никого не было, как бы воруя куски из собственной миски. Это казалось очень странным. А вот спать устраивался всегда в нашей палатке или возле неё, и только с нами отправлялся в маршрут.
Вскоре кто-то из мужчин убил зайца и с гордостью доставил его повару, а утром последний обнаружил, что заяц исчез. Все мужские взоры с негодованием обратились на нашего любимца, и не без основания. Отправившись по нужде кто-то обнаружил в кустах обглоданные заячьи кости.
Мужчины решили, что пса необходимо воспитывать, и для начала попробовали притащить его к месту преступления и побить. Щенок, который к этому времени подрос и окреп, извернулся, прыгнул, клыками вонзился в руку обидчика и, тут же отскочив и поджав хвост, убежал и спрятался.
Нас обвинили в том, что мы избаловали собаку, а её саму стали презирать , считая вором и трусом. (продолжение следует)
Кучум, как мы назвали щенка, раньше не обращавший никакого внимания ни на одного сотрудника партии, кроме избранных им хозяек, теперь просто стал избегать всех, прячась в кустах, пока народ не расходился по своим палаткам.
Ночью он по-прежнему спал у нас в ногах, а утром уходил с нами в маршрут. Но если нас сопровождал рабочий, старался держаться от него подальше. Однажды, устав, мы присели под деревом, а наш рабочий в шутку попытался поднять за воротник мою подругу Женю, и тут я заметила, что Кучум оскалил пасть, и шерсть поднялась у него дыбом. - "Володя, оставь Женю!"- только и успела крикнуть я, как пёс молниеносно метнулся к нему и вцепился в ногу. К счастью, высокий резиновый сапог и толстые шерстяные портянки спасли его от острых клыков, но большая рваная дыра на сапоге весьма красноречиво свидетельствовала о силе нападения. С большим трудом нам удалось уговорить Володю не предпринимать ничего против Кучума и кое-как успокоить пса.
Кучум по-прежнему воровал мясо на кухне, если последнее не прятали так, чтобы он не мог его достать, по-прежнему подкрадывался к собственной миске с едой, и только тогда ел, когда вокруг никого не было. Мы не знали, что обо всём этом думать. У нас появилось подозрение, что наш питомец принадлежит к какой-то особой породе собак. Вскоре мы начали находить другие подтверждения нашему предположению.
Однажды, Женя отправилась в маршрут без меня. Их с рабочим перевезли на лодке на другой берег Нижней Тунгуски, а я осталась в лагере обрабатывать собранные материалы. Кучум бегал по берегу, не находя себе места. И вдруг он уселся у воды и завыл жалобно и протяжно.
Никакими средствами невозможно было отвлечь его от этого занятия. Его вой надрывал душу, мешал работать. Хорошо, что в лагере никого не было, кроме меня и повара. И только, когда солнце стало садиться, и мы услышали крик Жени с другого берега реки, Кучум перестал выть. Наш повар отправился на лодке за вернувшейся из маршрута Женей, а Кучум успокоился и стал тихо ждать её приезда.
Полевой сезон подходил к концу. Мы возвращались в маленький посёлок на берегу Нижней Тунгуски, куда должна была придти за нами самоходная баржа.
Мы с Женей мучались вопросом, что нам делать дальше с Кучумом. Везти его с собой в Ленинград казалось нам чистым безумием. Но мы решили, что другого выхода нет. В посёлке местные собаки встретили Кучума настолько враждебно, что мы начали бояться,, как бы сворв псов, объединившихся в своей ненависти, не растерзала его. Однако, опасения оказались напрасными. За лето щенок превратился в сильного рослого зверя, который ничуть не боялся яростно лающих на него собак, гордо принимая вызов, и те, поджав хвост, прятались, боясь вступить с ним в бой. Тут-то стало очевидно, что напрасно мужчины нашей партии обвиняли Кучума в трусости.
Нам довольно долго пришлось ждать баржу, и мы стали часто наведываться в поселковый клуб, где киномеханик крутил старые фильмы. Кучум обычно сопровождал нас и тихо сидел или лежал в ногах во время сеанса.
Киномеханик - молодой, здоровый и спокойный парень, внимательно приглядывался к нашей собаке, а однажды обратился к нам с вопросом-предложением: " Девочки, отдайте мне пса. Что вы будете делать с ним в городе? Да, и ему там будет плохо, он погибнет с тоски в городской квартире, а я сделаю из него охотника". Мы с Женей переглянулись. (продолжение следует)
-"А что, может быть, рискнём?"- сказала я, обращаясь к подруге. "На следующий год мы должны вернуться в этот посёлок, чтобы продолжить геологическую съёмку. Только вот Вам, Николай, вряд ли удастся его приручить. Он или сбежит от Вас, или будет так выть, что Вам захочется его пристрелить."
-"Ничего,я выдержу и справлюсь. Опыт у меня уже есть, а он ведь ещё маленький, всего-то месяцев четыре - пять от силы."
Николай не производил впечатления хвастуна и трепача, и мы решились в надежде, что будущим летом заберём Кучума с собой в тайгу. Так и договорились. Самое трудное, однако, было ещё впереди. Надо было заманить нашего друга в дом киномеханика, обмануть его и потихоньку сбежать. Это было невыносимо. Нам казалось, что мы собираемся совершить подлое, жуткое предательство, хоть, возможно, и во благо ничего не подозревавшего пса.Николай всё подготовил, и отступать было поздно.
Я не буду описывать душераздирающую сцену, когда за Кучумом, вбежавшим передо мной в дом, дверь внезапно захлопнулась и щёлкнул замок. Мы бежали как последние трусы, чтобы не слышать отчаянного лая и воя нашей несчастной собаки. К счастью, в тот же день за нами пришла баржа. Надо было грузить снаряжение и образцы, и мы не имели возможности вернуться к дому, где оставили своего пса. Несколько дней мы ревели почти навзрыд, но время, как известно, лечит душевные раны. Повседневные заботы, отъезд из Игарки в Красноярск, а затем перелёт домой в Ленинград, где нас ожидали маленькие дочки, притупили боль и заглушили совесть. Жизнь шла своим чередом.
И, наконец, снова пришла весна. Мы с мужем стали готовиться к отъезду "в поле", как говорят геологи. Засобиралась и Женя.
И вот мы с ней опять в знакомом посёлке на берегу Нижней Тунгуски. Бежим в дом киномеханика. Выходит улыбающийся Николай и говорит, что всё в порядке. "Вы не узнаете Кучума, такой стал рослый, крепкий и ловкий. Сейчас бегает где-то по посёлку. Собаки уже к нему привыкли, но всё-таки побаиваются. Идите по дороге, может, встретите его, а нет, так приходите попозже, он к вечеру всегда приходит домой."
Мы от радости даже расцеловали Николая, не смотря на хмурое лицо его жены.
-"Когда вы оставили его у нас, он целый месяц выл, я думала что с ума сойду - сказала она. Если бы не Николай, убила бы, наверно, его." Киномеханик усмехнулся. " Это она так, не слушайте её. Сама не меньше моего старалась, чтобы Кучум успокоился, привык и полюбил нас. Детей ведь у неё нет..." Как оказалось, Катерина больше всего боялась, что мы заберём у них собаку.
" Ну ладно,- сказала Женя - пойдём поищем его. Узнает ли он нас, простит ли?"
Мы пошли по улице в сторону леса и неожиданно увидели его. Кучум бежал вперёд, но вдруг остановился и стал принюхиваться, потом повернулся и сел, пристально вглядываясь в две движущиеся фигуры. Мы остановились. С минуту он смотрел на нас. Внезапно сорвавшись с места, Кучум в несколько прыжков долетел до нас и чуть не сбил сног. Он лизал наши лица, руки, сапоги, радостно взвизгивал и кружился на месте. "Узнал, простил!"-восклицали мы наперебой, обливаясь радостными слезами.
Мы вместе возвращались в дом Николая и Кати. Счастью Кучума не было границ, но он ещё не знал, что впереди его ждёт новое испытание. Через пару дней мы должны были уходить на реку Некондокон, чтобы завершить начатые в прошлом году работы. Кучуму предстоял нелёгкий выбор: уйти ли с нами или остаться в посёлке со своими новыми хозяевами и друзьями. Николай понимал, что пёс всё равно вернётся к ним, даже если и уйдёт сейчас, но Катя ни за что не хотела его отпускать. Кучум всё же ушёл с нами.
Сезон прошёл удачно, мы открыли несколько новых проявлений меди и никеля, которые обещали быть перспективными. Лично мне посчастливилось обнаружить два источника, в которых содержание никеля оказалось очень высоким.
Кучум, действительно, стал охотником. Он специализировался по белкам. За зиму они с Николаем настреляли столько белок, что их хватило не только Кате на шубу, но и на продажу. Когда полевые работы были окончены, расставание с нами для Кучума уже не было трагедией. Он так радовался встрече с киномехаником и его женой, что они даже взяли его с собой на берег, когда прощались с нами. Правда, на всякий случай Катя держала его на поводке.
Судьбе было угодно, чтобы мы на обратном пути снова остановились у того причала, где нашли Кучума. Мы громко и наперебой вспоминали, как он маленький, тощий, невзрачный привязался к нам и следовал по пятам. Смотритель причала, пожилой бородатый мужчина, вдруг прервал наши восклицания и стал подробно расспрашивать о щенке и его дальнейшей судьбе. Мы рассказали ему всё, и тогда Степаныч, так звали нашего нового знакомого, поведал нам историю рождения этого щенка.
-"У нас здесь есть один охотник, Кузьмич. Ему удалось поймать в капкан большого волка, которого он потом держал в сарае и кормил, пока у волка не зажила раненая лапа. Кузьмичу хотелось попробовать скрестить его со своей немецкой овчаркой. Когда у той была течка, хозяин на свой страх и риск запер её в сарае с волком. Они, видно, понравились друг другу, потому что овчарка в урочное время родила трёх маленьких щенят-полукровок. Одного он оставил себе, а двух других отдал друзьям-охотникам. От одного из них щенок сбежал, перегрыз верёвку и вылез через щель в сарае. Ох, и горевал же хозяин, бегал по посёлку искал щенка, думал, далеко ему не уйти.А он вот с вами уплыл..."
Так мы узнали, что наши подозрения были не напрасны, и наш верный Кучум был действительно псом необычной породы.