Глава 34. Оля.
Он спал, он снова спал,сидя в кресле, неудобно повернув голову. Руки лежали на подлокотниках, и она просто прижалась губами к его ладони.
В пустом офисе никого не было, и теперь уже не странно, что он не слышал дробный перестук ее каблуков,их "точки-тире" на пути к нему.
Еще несколько минут назад она не знала, какой будет их встреча, что она скажет, как объяснит свое отсутствие, отключенный телефон, что он скажет, да и не важно все. Она видела его лицо, отросшую за день легкую щетину, и ей до дрожи в пальцах захотелось коснуться и провести по ней.
- Дим, Дим….позвала тихонько, и он открыл глаза.
Сонный взгляд становился осмысленным и он потянулся к ней.
- Оля! Ты!
Руки подхватили ее и усадили на стол перед собой.
Лицом он уткнулся в ее подол, руки легли на бедра, потянул ее к себе и выдохнул
– Ты! Я так скучал…счастье мое…
- Нет, это ты ...счастье мое…
Она мечтала об этом все три недели, и вот он,его волосы, руки, которые прижимают ее и его губы, которые целуют ноги через платье.
Боже, это он! Уже знакомая волна подхватила ее и она потянулась к нему губами и всем телом, втягивая его в себя, словно в воронку, обжигая своим желанием.
И не было в этом ни пошлости, ни фальши, хоть лежала она на столе и он хрипло вколачивал в нее свою тоску и ожидание, свое беспокойство и злость на эту бестолковую девчонку, которая ничего не умеет правильно, ни встречаться, ни уходить, которая ничего никогда не знает, но без нее небо становится «с овчинку», как говорит его мама. И она опять отвечала ему, ее ноги обнимали его спину, ее руки опять впивались в него, следы от «царапок» горели и саднили, но все перекрывало ощущение этого жадного горячего тела, которое уже нельзя оторвать от него, если только снять с вместе с кожей, ободранной этой своевольной кошкой.
- Дима, Димка, Диммммка…
Он гладил ее тело, не хотел опускать платье, убирал ее руки и поднимал еще выше, зацеловывая каждый клочок ее загоревшейся кожи.
- Димка, у меня не платье, у меня воротник из него, отпусти – она смеялась и все пыталась выдернуть подол из его рук...
Но не тут то было, теперь она по-настоящему понимала, насколько он соскучился, да и ничего другого она не хотела, пусть все повторяется, пусть отбирает ягоду своими губами и касается напрягшихся сосков ее холодной мякотью. Крупные мурашки разбегаются во все стороны, по шее добираются до щеки и она отзывается на его движения мучительным и долгим стоном….
А потом они сидели в кресле, она у него на коленях, как будто это офисное кресло было предназначено именно для того, чтобы пить вино и целоваться и отбирать клубнику друг у друга и читать то, что он писал, мечтая о том, что происходило несколько минут назад…
«Привет, Оль! День сегодня чумной для меня выдался…тебя все нет
Сейчас уеду домой, поужинаю….завтра приду сюда, послезавтра тоже ….где же ты
Целую тебя крепко крепко…. обнимаю нежно нежно, ласкаю тебя….моя девочка…скучаю по тебе сильно…сильно…
Доброй ночи …сладких снов тебе…
Моя желанная женщина...которую хочется обнять и не отпускать...в карман рубашки спрятать, слева… и всегда с собой носить...никому не отдавать...
Многоточия делали слова еще нежнее, наполняли дыханием, делали живыми и такими нужными…
- Димка, неужели ты это написал мне? Я никогда не слышала таких слов!
Ее глаза увлажнились и от нежности к этому удивительному человеку в горле встал тугой комок. Он не проглатывался, не проталкивался, только б не зареветь у него на плече, он точно решит, что она неисправимая плакса!