РАССКАЗ ЗАНЯЛ 38 МЕСТО В КОНКУРСЕ ВСМ: "Человек предполагает, Бог располагает".
ДРУГ БОЖИЙ
К — ...евскому монастырю подходил Зубоскалов Иван Гордеич и его сожительница — Богоугодьева Светлана. Светлана выглядела на много младше Зубоскалова. На ходу она завязывала алый платок. На ее впалой правой щеке рисовался синяк, он уже проходил и был светло-желтым. На шее синий ушиб — поставлен печатью. Все это было дело рук Гордеича. Мудро он ее избивал, страстно... Удары его, обычно, приходились по ногам, рукам и, иногда, когда слишком он был возбужден, по ее хрупкой белоснежной шее. Хорош Гордеич в этом искусстве и знал, как бить, чтобы не лишить женщину способности к деторождению. Женщин у него много было, а значит много было и опыта...
Они подходили к зеленым воротам монастыря. Светлана, уже завязавшая платок, стала креститься.
— Ты бы тоже перекрестился, Гордеич, — разбив молчание, обратилась Светлана к своему сожителю по отчеству, как она и называла его всегда.
— Хе! Знаешь же каких я соображений по этому поводу! Креститься — вздо-ор!
На стене висела табличка, где были указаны всякого рода правила и положения:
«С животными вход воспрещен и пр.» — это положение рассмешило Гордеича.
— Приведу я, Свет, сюда кошек и парочку собачек, хе-хе. Спрошу у монахов, не богоугодны ли эти твари? — Светлана ему робко мгновением улыбнулась.
Как только Богоугодьева перекрестилась, сожители вошли в монастырские земли.
Слободской шум сразу же утих, высокие белые стены его не пропускали, и начнись за ними война, то и ее бы никто не услышал.
Сложный слободской воздух, пропитанный запахами сточных вод и навоза, что залетал в обители монастыря, очищался и по легкости своей становился схожим с озерным. Очищению придавался и любой человек, входивший в монашеские окрестности. По крайней мере, это чувствовал каждый, даже самый скептичный материалист мог заметить здесь энергию, которая скапливалась на протяжении пяти веков служителями, которая успокаивала и умиротворяла... Этому есть простое логическое объяснение: стены здесь толстые, грамотно расположены храмы, ароматы абрикосов, груш и других растений в совокупности дурманят человека и тем его расслабляют, то есть создают мнимость так называемого очищения. Если изъясняться короче, все дело в архитектурной планировке, не иначе, все дело в материях.
Сожители шли по дороге, вымощенной булыжником. У Ивана Гордеича закружилась голова и сбилось дыхание.
— Ох... Плохо мне, Свет.
— Что, голова кружится? — робко спросила Светлана.
— Вроде того.
— Значит давно не был здесь... или... в подобных местах.
— Вздо-ор! Это из-за горки той, по которой мы поднимались! Давление подскочило, вот те на! — Гордеич злостно посмотрел на Светлану. Она растерялась, уставилась в землю и вздохнула.
Вблизи скита стоял молодой монах Родион и говорил с двумя мужчинами. Гордеич пробовал расслышать философские речи монаха. Монах говорил:
— Все будет хорошо... все найдется... Все станет на свои места...
Гордеич возмутился такой речи.
— Свет, что он буровит?! Это и есть монашеская мудрость?! Это нелепица, вот что!
— Ну... согласно учению, он говорит верно... — сказала Света, уже готовясь к пощечине.
— Книжный философ, не более, ни менее, — загордился Гордеич своей остроумности и засиял. — Вот я бы дал совету!
Наши сожители вошли в монастырь, который, к слову, был выдержан в классическом стиле и был бел, как крыло ангела. Там Богоугодьева купила себе три свечи и поставила их Матроне, Чудотворцу Николаю и преподобному Иоанну Рыльскому. Гордеич ходил по храму с кислой и важной миной, осматривая иконы так, как рассматривают эксперты картины.
«Вздор! — думал про себя Гордеич. — Сотворили себе идола! — А свечи! Свечи-то сколько стоят!»
После недолгого пребывания сожители направились к могиле Архимандрита Кирилла, которая находилась в трех шагах от правой стороны монастыря. Рядом с ней располагались лавочки, на одной из которых уселся Гордеич. Сожительница его стала на колени пред могилой и начала креститься и целовать землю.
С задней части монастыря вышел черный котенок и прилег к Архимандриту. «Значит с животными нельзя? А это что?!» — подумал Гордеич. Богоугодьева закончила ритуал и молча села к Гордеичу.
— Поди, молилась за то, чтобы я тебя не бил? — усмехнулся Гордеич.
Светлана попятила взгляд и замолчала.
— Вот, вот!
К могиле подошел монах Родион, который поклонился и перекрестился. Потом подошел к табличке. На ней было написано:
«Здесь хранятся мощи старца Дионисия, скончавшегося на 76 году жизни своей». Монах и ей отдал службу.
Гордеич, завидев это, обратился к сожительнице.
— Света, все эти монахи рабы господни. Настоящий монах, как думаю я, должен быть в споре с книгой, которую они напротив так почитают. Я не крещусь ни от того, что я атеист или еще кто-то, а от того, что не раб я Господня, а друг ему! Во как! Я с каждой догмой спорю... И от того я больший христианин, нежели эти рабы и ты, рабыня. С друзьями, как мы знаем, всегда приходится спорить или еще чего. Друг есть друг. Верно?
Светлана молчала.
— Значит верно, раз молчишь! Монах тот, который сейчас проходил... Упитанный он, заметила? Не держит пост, верно? А я его не буду упрекать, Света, пусть спорит с обетами и прочим. И, кстати, пальцы целехоньки у него, а то знавал я отца Сергия, которого если страсть довлела — пальцы себе рубил! К концу его жизни четыре оставалось. Во как!
— Молчишь... — презрительно сказал Зубоскалов. — Вы, женщины не можете так страдать и верить, как мужчины. Но от того вы и не счастливее и не несчастнее!
Светлана была явно не согласна с Зубоскаловым, и хотелось ей высказаться, но боялась она и пятила свой взгляд в землю, готовая оросить ее слезами. Зубоскалов был горд за свою премудрость и сидел вольно. Головокружение его отпустило.
— Света, хорошо здесь... И голова перестала кружиться. Верно ты сказала... есть этих местах что-то необъяснимое, к чему нужно душу приучить, — сказал Гордеич, смотря на Троицкий храм, который еще был в процессе реставрации.
— Тихо... умиротворенно... Хорошо, что вышли мы из нашей темницы. Прогуляться, развеяться... порой это так удивительно... — он посмотрел на Свету. — Почаще бы сюда... Эх! — Света все также молчала.
Котенок, мирно лежавший на могиле Архимандрита Кирилла, проснулся, тихонько подошел к Ивану Гордеичу и запрыгнул к нему на колено. Свернулся в комочек и уснул.
— Не буду я тебя отгонять, спи, тварь божья. Вот так... видишь, услышал мои речи друг Господний и послал такое вот чудо мне колено греть, — заулыбался Гордеич.
Котенок мурчал и вибрировал своим крохотным тельцем, иногда котенок вставал и мял колено Зубоскалова, принося тем самым удовольствие, сравнимое с дорогостоящим массажем специалиста. Но и любого рода наслаждение приедается... Гордеич взял в руки и положил котенка на теплую летнюю землю, животное этому действию никаким образом не сопротивлялось.
— Ладно, Свет, пойдем домой, — сказал Гордеич, еще не подозревая о своей неприятности... — Ох, встать не могу! Ногу сводит! Света, помоги! За руки тяни! За руки! — Богоугодьева встала и начала тянуть за руки Гордеича, но он все так же сидел на месте, будто неведомая сила держала его. — Что ж это! Прям сводит! Чертов кот! Сводит ногу там, где сидел он! Чертовщина! — вскричал Зубоскалов.
На крики сбежались все прихожане и служители монастыря.
«Что случилось?!», «Чем помочь?!»
Среди голосов раздался, как гром, басистый голос молодца-мужика:
— Где это разрешено, чтоб слова такие говорить близь монастыря? А?!
Зубоскалов, завидев всех собравшихся, сконфузился.
— Встать не могу! Кот ногу отлежал!
— Вот и сиди, может, к чему хорошему придешь!
После этой фразы все разошлись по своим местам, посчитав, что она правильна и к месту.
Прошло полчаса — и нога Гордеича вновь заработала. В тот момент из громкоговорителя раздались молитвы в честь дня Преображения Господня:
«Господи Иисусе Христе, Боже наш, во Свете живый неприступнем,
Сияние сый Славы Отчия и Образ Ипостаси Его!»
— Отпустило! Света! — радовался Гордеич. — Все! Теперь домой!
— Эх, Гордеич, не понял ты ничего... Знак тебе Господь послал, что ересь ты колотишь... — эти слова, накопившиеся за весь тогдашний поход, вырвались у Светланы спонтанно. О чем она сразу же пожалела.
— Знак?! Вздо-ор! Знаешь же, что друзья иногда друг друга разыгрывают...
Светлана замолкла.
Домой они дошли мирно и после стали наведываться в монастырь каждую неделю. Бить Гордеич Светлану перестал, кроме той пощечины, которую он ей дал за то, что она чуть не уронила сынишку, когда убаюкивала его на руках...