...В одном довольно старом доме — в норе, конечно — жила Крыса, которая умела говорить по-французски; но Она понимала: если заговорит — Её со-братья не только не оценят Это по достоинству, но даже (вполне возможно) покусают беднягу —— за то что по —— по —— Смела быть не такой как все; и Крыса прожила свой век, не сказав ни одного французского слова — так никто и не узнал, что она умела говорить по-французски!
И в том же доме — у пожилой супружеской четы — жила собака — Болонка, не умевшая говорить вообще — только бессмысленно лаяла, особенно когда увидит незнакомые ноги. Правда сей ничего не означающий лай воспринимался хозяевами Болонки и их приятелями, как что-то настолько глубокомысленное — почти философское, чего они и понять-то не в состоянии. "О! — говорили значительно хозяева, — наша собачка ... гм... гм... пытается нам сказать то, до чего мы, видно — не доросли!" Собака какала и делала пи-пи им на тапочки и на туфли, а они поднимали вверх брови: "Собачий гений может себе позволить... м-да..." И угощали свою болоночку чем-нибудь вкусным, благодаря её за то, что через эти собачьи испражнения приобщаются (вполне возможно!) к недоступному для простых смертных!
14, 29/VII — 2014 г.; 3/IX — 2016 г.