3. Новый виток
И я несколько волновалась, прикидывая, как она отнесется к тому, что Пабло пришлось переселяться из ее дома в гасиенду.
- Ты выбрала правильную ночь, чтобы поговорить о важном, Инь! - стоя в дверях своего дома, приветствовала меня Мудрая Птица. – Сегодня - поворотный день, полнолуние на середине лета!
Я спрыгнула с лошадки, на которую поменяла свой трицикл, поручив отогнать его в гасиенду одному из ведущих. Не хотелось пугать альпак Мудрой Птицы, мальчишка же был просто счастлив, оседлать железного коня. Привязав лошадь, я посмотрела на вечернее небо. Луны там еще не было видно. Но я вполне доверяла старой женщине, потому как знала, насколько давно здешние племена поклонялись небесным светилам и насколько точно отслеживали все фазы луны и солнца.
- Здоровья тебе, твоим родным и твоим животным! - произнесла я ритуальную фразу приветствия, подходя к ней. – Я пришла поговорить о твоем внуке!
Мудрая Птица, молча, повернулась и отодвинув украшенное традиционными узорами полотно нырнула в дверной проем, взмахом руки пригласив меня следовать за собой. В доме царил полумрак, который, едва-едва, разгонял неяркий огонь очага, над которым сушились связки горных трав. Их запах витал по комнате и навевал далекие детские воспоминания. Моя прабабка тоже травницей была. Тут же с треноги свисал чайник, от которого поднимался ароматный парок. Старушка указала мне на помост возле очага, а затем подошла к одной из ниш, вырубленных в каменной стене дома, и достала оттуда пару глиняных плошечек, украшенных причудливыми изображениями животных и птиц, выполненных одной незамкнутой линией. Меня всегда удивляла форма этих чашек, дно их было округлым, на жесткой ровной поверхности их было невозможно установить ровно, приходилось ставить, лишь после того, как содержимое было выпито. Возможно, их форма больше подходила, чтобы ставить их в снегу. Или в песке.
Наполнив одну из чашек горячим травяным настоем, Мудрая Птица передала ее мне. Чашке, судя по виду, была чертова уйма лет. А вот, чайник был современным, туристическим, из тех, что Барон закупал для нас в Европе. Травяной чай был душистым и на удивление быстро успокоил мои взвинченные нервы.
- Ты не будешь против того, что Пабло придется большую часть времени проводить в гасиенде? - решив не ходить вокруг да около спросила я, отставляя в сторону пустую чашку.
- На данный момент времени, я дала Пабло всё, что он способен принять. Чтобы идти дальше и выше, ему сейчас необходим новый поводырь. Лишь узнав новое и чуждое, он сумеет оценить мудрость древних, на новом витке познания. А я давно говорила, что ты не просто так появилась в нашей долине, имя твое тому подтверждение. Ты сумеешь, стать его новым учителем, подготовить к переменам, - промолвила Мудрая Птица, глядя в свою чашу.
Какой-то холодный ком заворочался у меня внутри. Я, и сама, последнее время думала о ситуации, как о начале нового витка, но мне очень не хотелось повторять его в полной мере.
- Мне крайне неловко из-за того, что приходится лишать тебя его помощи. Возможно, я могу помочь деньгами или присылать к тебе какого-нибудь мальчишку, из работающих на гасиенде? - спросила я, пытаясь перевести разговор в практическую плоскость.
- У меня достаточно возможностей, чтобы найти себе помощников. А Пабло сейчас должен помочь тебе. Вы должны научиться слушать! – уверенно ответила она.
А затем быстро поднялась и заторопилась к двери. Я вышла вслед за ней и посмотрела в ту же сторону, что и она. По склону горы кто-то бежал в нашу сторону. Интересно, это у Мудрой Птицы слух такой хороший, или тут что-то другое?
Подбежавшему к нам мальчонке было около десяти лет.
- Мудрая Птица! Меня к вам Паула послала, просит срочно прийти к ней домой! - задыхаясь, произнес он.
Меня пронзил озноб нехорошего предчувствия. Паула ждала третьего ребенка, но, по моим оценкам, в запасе у нее еще было около двух недель. И я очень надеялась, что успею переправить ее с детьми в столицу, чтобы освободить Лиса и Пабло от дополнительных забот. Да, видно, не судьба.
- Мы сможем уместиться на моей лошади вдвоем! - предложила я, отвязывая свою лошадку от изгороди.
Старушка кивнула и легко вскочила на покрытую попоной спину лошади.
- Присмотри за огнем! - крикнула Мудрая Птица мальчишке, когда мы уже выезжали из ворот.
И я не сомневалась, что он дождется ее возвращения.
Когда мы подъехали к дому внучки Мудрой Птицы, который располагался на краю городка, там уже был не только ее муж, но и Леонсия. Вместе со второй нашей докторшей. Настоящий консилиум образовался. Бабушка пошла в спальню, чтобы осмотреть и успокоить свою внучку, а Лео быстро вводила меня в курс дела. Паула переносила третью беременность довольно легко и больницу посещала не особенно часто. А сегодня вечером, вдруг, резко почувствовала себя плохо. И послала соседских ребятишек одновременно ко всем известным специалистам. Пришедшая первой, Хельга обнаружила, что у Паулы сильно поднялось давление. А подошедшая следом Леонсия определила, что еще и ребенок перевернулся, и лежит теперь неправильно.
- Я бы предложила кесарево сечение, но меня беспокоит состояние ее почек! Паула так была в себе уверена, что редко у нас появлялась, и мы что-то пропустили!- расстроено заключила она.
Из дверей спальни Паулы вышел Лис, и лицо его, и так бледное, как у всех рыжих людей, сейчас цветом больше всего напоминало бумагу.
- Мудрая Птица зовет тебя, Рысь! - удивленно сказал он мне.
- Не переживай, мы найдем решение! - подбодрила я его и прошла внутрь.
Старушка сидела возле Паулы и легонько гладила ее по животу, рукам и ногам.
- Твоя боль – моя боль! - разобрала я слова, что шептала старая знахарка на местном наречии.
Я поняла, что она пытается снизить давление и улучшить общее состояние Паулы. Старушка поманила меня к себе. Я подошла и увидела, что Паула спит. Выглядела она не очень здоровой, лицо осунулось, длинные черные волосы слипшимися прядями лежали на подушке вдоль лица. Старушка взяла мою руку и поднесла ее почти к животу будущей матери:
- Ты его слышишь? - спросила она меня шепотом.
Я высвободила руку и сама провела ею, несколько раз, вдоль живота.
Неприятное ощущение усилилось.
- Им обоим плохо! - прошептала я в ответ.
Мудрая Птица согласно кивнула:
- Моих сил может не хватить, чтобы помочь им!
- Я тоже могу попытаться помочь! - ответила, я не задумываясь.
Старушка покачала головой:
- Нас хватит ненадолго! Ребенок еще не собирается выходить! А тебе, самой, скоро будут нужны все силы, я это чувствую. Ты рассказывала, что в низине, в городах, бывают такие машины, которые смогут поддерживать жизнь человека в течение нескольких дней, если это необходимо. Так ли это?
Я утвердительно кивнула:
- В столице есть новая больница, в которую мои друзья привезли самое современное оборудование. Они думали, что это может понадобиться мне, во время родов. Однажды эти машины вытащили меня, буквально, с того света!
Мудрая Птица задумчиво посмотрела на свою внучку:
- И у вас есть железная птица, которая может отнести к ним Паулу!
Я несколько замялась:
- Вертолет может отнести ее туда. Но что, если малыш надумает появиться в воздухе?
Старая женщина осторожно коснулась живота беременной:
- У них есть время, по меньшей мере, до утра! А если ты мне поможешь, то и дольше!
Она протянула ко мне свою высохшую руку. Я подала ей свою. Мудрая Птица приложила мою руку к груди Паулы, туда, где так неровно билось ее сердце, а сверху положила свою птичью лапку и что-то тихо запела. Я смотрела на бледное спокойное лицо Паулы, и голова моя начинала тяжелеть, а в теле появлялась слабость. Вдруг старушка оттолкнула меня:
- Ты не умеешь останавливаться! Хватит уже!
Я отшатнулась и потрясла головой:
- Я, и в самом деле, не умею! Мне всегда проще принимать, чем отдавать!
Мудрая Птица понимающе кивнула и подтолкнула меня к двери:
- Иди, готовь железную птицу, а я покараулю!
Когда я вышла в гостиную, меня встретили четыре пары взволнованных глаз.
- Как она? Что ты об этом думаешь? - кинулся ко мне Лис.
- Сейчас немного лучше, но положение серьезное. Наше общее мнение, что неладно не только с матерью, но и с малышом. И лучше бы их отвезти в хороший стационар, где есть аппаратура для поддержания жизнедеятельности матери и ребенка. А это значит – в Лиму, в нашу больницу. Валерка, беги к Арнольду, пусть птичку разогревает, а я военным на базу позвоню, чтобы самолет готовили.
- А если вдруг с ней, по дороге, что-нибудь случится? - взвилась Леонсия.
- Мудрая Птица уверена, что до утра роды не начнутся, но на грех – и грабли стреляют. Поэтому-то с ней ты и полетишь, - ответила я.
- Я не могу всё тут бросить! - запротестовала она.
- Всё и не надо! В больнице тебя Хельга заменит. А дочку с собой возьмешь. И девчонок Паулы прихватишь! - сказала я.
- Да, ты с ума сошла! Что я там с ними делать буду! Мне же за Паулой следить надо! - возмутилась Лео.
- До Лимы как-нибудь долетите! А там сейчас не только Дин, но и Че. А значит, и Пакита с ним. Не откажется, чай, посидеть пару дней, - резонно заметила я.
- Но, ты же, не откажешь, Лео! Ведь, если даже бабушка сказала, что надо в больницу везти, значит, и правда, всё на волоске висит! - вступил в разговор Пабло, глядя на Леонсию умоляющими глазами.
Та только потрясла головой и ответила:
- Все на одного – это нечестно! Ладно, я – лечу! Собирайте девчонок и Паулу. Я тоже, в течение получаса, вернусь. А ты, Хельга, принеси походную аптечку, чтобы было с чем, в случае чего, роды принимать.
На протяжении следующего часа все носились, как ужаленные. А потом, когда все вместе стояли на окраине города и смотрели на удаляющийся вертолет, то в груди у меня начала образовываться какая-то холодная пустота. Вроде бы, всё вышло так, как я и хотела. И без моего прямого давления. А у меня складывалось ощущение, что в дело вступают какие-то сторонние силы. Но я постаралась затолкать свои ощущения в самый дальний уголок мозга, и не давать им выбраться наружу.
- Быть может, тебе стоит сегодня переночевать у нас, в гасиенде? - спросила я Лиса, осторожно коснувшись его руки. – А дома всё Пабло с бабушкой приберут. У нас и спутниковый телефон-то, один на двоих, остался. А нам, ведь, еще с наблюдателями связь нужно поддерживать.
Лис встряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли:
- Возможно, ты и права. У нас, к тому же, завтра ранний выезд намечается. А я еще с фургоном не закончил.
Мудрая Птица одобрительно покивала головой:
- Езжайте! Мы с внуком, вдвоем, вполне справимся. А потом он меня домой отвезет и в гасиенду вернется. И не переживай ты так, сынок! Всё будет хорошо, если уж столько людей за нашу Паулу радеют!
И она ласково погладила Валерку по плечу. Он словно поперхнулся и, быстро развернувшись, пошел по направлению к своему дому.
- А с ними, действительно, всё будет хорошо? - нерешительно спросил меня Пабло, пытаясь разглядеть выражение моих глаз в предзакатных сумерках.
- Конечно, Пабло! В Лиме больницу, сам, Вольф оснащал, когда мы сюда перебираться собирались. И натащил в нее всё, что только могло понадобиться матери и новорожденному. Я тогда тоже детей носила, а он очень боялся меня потерять. Так же, как Валерка Паулу. И врачи там хорошие, из Европы, да, и Леонсия с ней, - рассказывала я, идя вслед за Лисом.
Пабло тяжело вздохнул:
- Хватило бы ей сил, чтобы до Лимы долететь!
- Должно хватить! - вступила в разговор Мудрая Птица. – Мы с синьорой Инь хорошо поработали!
- Вы с Инь – что? - недоуменно переспросила Хельга.
Я невольно усмехнулась:
- А это - то, во что вы, с Лео, предпочитаете не верить. Но, если Паула благополучно долетит до Лимы, то я объясню тебе поподробнее.
Я попрощалась с бабушкой Пабло и устроилась сзади Лиса, на мотоцикле.
Наш старый фургон, который так хорошо послужил стае, в начале нашего пребывания на американском континенте, стоял на своем обычном месте, в гараже гасиенды. В настоящее время использовался он довольно редко, потому как, с появлением вертолета, у меня и моих друзей отпало всякое желание, нарезать петли по горному серпантину. За тяжелыми грузами мы отправляли те два армейских грузовика, что нам от немцев достались, для близких поездок военный джип имелся. Фургоном же, который был оборудован, как настоящий дом на колесах, пользовались фрау Марта и Хуанита, когда выбирались на ярмарки в близлежащие поселения. Ну, не любили пожилые дамы воздушную тарахтелку. И путешествовать любили с комфортом. А для завтрашней поездки мы выбрали фургон потому, что не собирались афишировать груз, который привезем обратно. И чтобы больше оружия поместилось, необходимо было демонтировать в нем максимальное количество внутреннего оборудования. Кроме станции связи, конечно. Чем Лис последние два дня и занимался. Когда время было.
А этим вечером мы были даже рады, что дел еще много осталось. Всё же лучше, чем постоянно на часы смотреть и к телефону кидаться. Первая часть воздушного путешествия у Паулы прошла удачно. Военные самолет тоже выделили, без вопросов. Не зря же, их Вольф постоянно спонсировал. Да, и связи старого Генриха значения не потеряли. А дальше нам Леонсия велела ждать, пока сама не позвонит. Чтобы Паулу, попусту, не тревожили.
Уже совсем стемнело, когда Лис решил, что к завтрашнему вояжу все готово. Я предложила ему разместиться в комнате, которую занимал Барон, если жил вместе с нами. Она выходила дверями в ту же маленькую гостиную, что и моя спальня. Длинный балкон проходил вдоль всего второго этажа с парадной стороны здания, и на него имелся выход из комнаты Вольфа и гостиной. И оттуда открывался великолепный вид на горы. А мои окна выходили на озеро, хотя, и тут от гор некуда было деться.
В своей комнате Барон определил целый стеклянный шкаф под коллекцию коньяков и рома, которые традиционно производили на этом континенте. Как и висевшие на стене в гостиной рапира со шпагой, служили они, скорее, частью интерьера, но и потреблять их не возбранялось. Чем я и воспользовалась, когда мы добрались туда после позднего ужина.
- Тебе чего плеснуть: коньяка или рома? - спросила я, вынув широкие низкие бокалы и несколько растерявшись от широты выбора.
Обычно этим Барон занимался, он знал все особенности каждого представленного напитка.
- И того, и другого, и можно без хлеба! - процитировал Лис старый советский мультик про Винни Пуха. – А вообще-то, мне всё равно. Да, и пить, особо, не хочется, завтра выезжаем с рассветом. Плесни, чуть-чуть, чего-нибудь, в качестве снотворного.
Я пожала плечами и достала первую же открытую бутылку. Лис взял свой бокал и вышел на балкон. Я последовала за ним.
Огромная круглая луна висела совсем низко над вершинами хребта, ее хватало, чтобы подсветить двор неярким голубым светом, рождавшим неясно-призрачные тени. Лис оперся о резные деревянные перила и пригубил бокал:
- Я не могу отделаться от ощущения, что нас несет какой-то волной! Почти пять лет всё было тихо и спокойно, словно в болоте, а сейчас события несутся вскачь, как будто, подгоняя друг друга.
Я тоже попробовала напиток. Выдержанный ром мало чем уступал хорошему коньяку, букет был сложный, под стать настроению.
- А это, наверное, в отместку! Жизнь наша, с конца семидесятых, спокойной не была. А вот, сейчас мы, все, расслабились, а зря. Не наша это доля, спокойно дома сидеть, вот, судьба и пнула, чтобы встряхнулись!
В неясном свете луны я увидела, как Лис, с сомнением, покачал головой:
- Было бы удобно, всё на судьбу свалить, но у меня дурное ощущение, что с Паулой всё неспроста так получилось. Я ей всё никак не мог предложить уехать, скандала боялся. А сейчас такое чувство, что кто-то выполнил моё желание, но развязав мне руки, ударил по сердцу.
Я внутренне сжалась от схожести ощущения и тяжело вздохнула:
- А у меня, уже давно, сложилось мнение, что семьи и дети – не наш удел. С нашим отношением к общественному миропорядку не стоило на себя дополнительную нагрузку брать. Но обратно-то всё не повернешь!
Лис повернулся ко мне:
- А со своими-то детьми ты, теперь, как поступать собираешься?
- Да, пока - никак! Их, на данный момент, и везти-то не на чем! - ответила я, задумчиво глядя на луну, которую начало затягивать какой-то дымкой, что вполне могло означать перемену погоды.
И если это так, то вариант с вертолетом не пройдет, а отправлять семью в фургоне по извилистой горной дороге, под проливным дождем, я не собиралась.
Складывалось ощущение, что какая-то сила создает мне стимул для того, чтобы я защищала эту долину и ее народ, изо всех сил. А может, все эти легенды, про местных горных духов-хранителей, не такие уж и сказки? Пришедшие сюда, из низин, инки не стали строить в этом месте город и храмы, хотя, место ничуть не хуже того, где они построили Мачу-Пикчу. Лишь Камень Солнца поставили. Но дорогу сюда провели. Как бы из-за того, что уж больно хорошую тут шерсть альпаки и викуньи давали. И в снабжении продовольствием помогали.
Испанские конкистадоры тоже надолго не задержались. Золота не нашли, да, и виноград у них тут не прижился. Но каменные дома и водопровод после себя оставили. Монастырь удержался лишь потому, что полностью вписался в естественную жизнь долины, не внося в нее существенных изменений, только немного помогая в развитии традиционного промысла. Наша компания попыталась изменить к лучшему жизнь местных жителей, но основного уклада, коренным образом, не поменяла. А ко всяким верованиям мы с друзьями были абсолютно равнодушны. А теперь долина пытается удержать здесь тех, кто может защитить ее детей от агрессии извне. Мистика какая-то! Но странным образом, увязывает и объясняет все последние события. Как же мне не хватало сейчас Вольфа с его рациональным взглядом на жизнь!
- По-моему, погода портиться начинает! - подтвердил мои опасения Лис. – Завтра - как можно раньше выехать необходимо!
Я вновь взглянула на покрасневшую луну и поежилась от налетевшего с гор порыва холодного ветра:
- Ты прав! Пойду-ка, я к себе, приму душ и попробую уснуть. И тебе того же советую!
Лис с сомнением покачал головой. И тут заверещал телефон. Это оказалась Леонсия, которая сообщила, что они благополучно добрались до больницы в Лиме. И еще то, что Дина и Че на данный момент в столице нет, но детей забрала Пакита. И что она, сама, позвонит, как с дальнейшими действиями определится.
- Ну, видишь, пока что, всё благополучно. И ты можешь, со спокойной душой, пойти поспать! - сказала я Валерке. – Да, и мне пора! Телефон себе оставь, на всякий случай.
Я крепко пожала его руку и побрела на свою половину.
Огромная красная луна, словно глаз хищного зверя, заглядывала в моё окно.
Я подошла к нему и, не закрывая створок, задернула плотные шторы. С детства люблю свежий воздух, но не люблю, когда луна ночью смотрит на меня. Спать мешает, особенно - полная. И ничего тут нет странного, ведь, луна даже приливы в океане вызывает. И животные на нее очень сильно реагируют, собаки и волки – воют, а лошади беспокойно мечутся в стойлах. А мы не так уж далеко от них ушли. Может быть, это именно полная луна на Паулу так подействовала. Такие странные мысли бродили в моей голове, когда я плескалась под душем.
Но когда я вышла в темную спальню, завернутая в полотенце, чтобы, как можно скорее, упасть в кровать и уснуть, то обнаружила, что красная луна снова заглядывает в щель между шторами, а я их, вроде бы, полотно задернула. И одновременно у меня появилось ощущение, что в комнате я не одна. Но только сделав несколько шагов в сторону окна, я заметила темный силуэт на подоконнике. И я уже точно знала – чей.
- Если ты хочешь сказать, что пришел спросить про Паулу, то пока с ней всё в порядке. Но это ты и у Валерки мог, с таким же успехом, узнать, - устало промолвила я.
Очередной раз, ругаться с Пабло у меня сейчас не было ни сил, ни желания. А он вдруг, молча, спрыгнул с подоконника и скользнул мне навстречу, словно одна из призрачных теней ночи. Отступать назад было неверно, статус ведущей не позволял, а звать Лиса мне не хотелось, волнений на его долю сегодня уже предостаточно выпало. Я просто протянула руку навстречу Пабло, другой придерживая на груди полотенце.
- Остановись, пока не поздно! - в голосе моем уже прорезалось раздражение.
А парень вдруг схватил мою руку и, опустившись на колени у моих ног, прижался к ней лицом.
- Мудрая Птица сказала, что раз сегодня полнолуние, то ты можешь услышать меня! - прошептал он.
В голове моей мутилось от усталости и переживаний последних часов, но эти слова остановили мою попытку, оттолкнуть парнишку. У меня был долг перед Мудрой Птицей за Паулу, за счастье Лиса. Интересы стаи, для волчицы, превыше всего.
- Не уходи! Ведь, я прошу, всего лишь, выслушать меня! - умоляюще промолвил Пабло, подняв ко мне лицо, но продолжая удерживать мою руку.
- Ты - глава стаи и самый уважаемый человек в городе. Даже имя твое сродни именам великих императоров. Но моя семья жила в этой долине еще до того, как сюда пришли древние инки! Еще во времена прихода Воинов Туч, их главный шаман взял в жены дочь предводителя племени, которое называло себя детьми альпаки, чтобы скрепить союз двух народов. И лучшие жрецы и воины инков считали за честь породниться с нашей семьей! История моего рода отражена даже в рисунках, на стенах древнего лабиринта! - слова торопливо срывались с его губ. – И с древних времен наш народ считал, что мальчик становится мужчиной в пятнадцать лет. И он тогда уже достаточно взрослый, как для того, чтобы, взяв оружие, защищать свой народ, так и для того, чтобы, связав свою жизнь с женщиной, принять на себя ответственность за нее и ее детей. Я знаю, что у твоего народа другие правила, но позволь мне доказать, что я могу быть достойным тебя!
Меня, аж, передернуло от таких знакомых слов, которые обычно влекли за собой опрометчивые решения.
- Не нужно мне ничего доказывать! - почти выкрикнула я, задыхаясь от боли в груди. – Ведь, я взяла тебя на должность адъютанта, признав твое право быть воином! Я дала тебе имя, сделав членом семьи, а нести ответственность за своих детей я смогу и сама! И не заставляй меня причинять тебе боль!
Я шагнула назад и попыталась выдернуть руку из ладоней Пабло. А он, вместо того, чтобы отпустить ее, поднялся и шагнул следом. Вышитая накидка слетела с его плеч:
- Но ведь, и тебе, самой, сейчас так больно и одиноко! Я чувствую твою душевную боль, как свою собственную. И я хотел бы взять себе твою боль, как ты взяла себе боль Паулы! Позволь мне сделать тебя счастливой, если не навсегда, то, хотя бы, на час или на одну ночь! Я знаю, что ты считаешь меня слишком молодым и неопытным, но у нашего народа, с начала времен, есть обычай, что старшие женщины учат младших братьев тому, как сделать женщину счастливой в постели, чтобы будущая жена, с радостью, делила с мужем ложе, и их взаимное притяжение было основой для большой семьи!
Я глубоко вздохнула, подбирая слова для отповеди, но тут мои легкие заполнил аромат горных трав, смешанный с мускусным запахом альпаки и чем-то еще, волнующим и будоражащим. В смущении, я отступила назад, попытавшись высвободить руку. А Пабло вдруг шагнул вперед и прижал мою ладонь к своей обнаженной груди, туда, где висел небольшой амулет, и где так сильно и быстро билось его сердце:
- Ты можешь услышать мои мысли и чувства, как я – твои! Сейчас и всегда! Луна тому свидетель!
И словно в ответ на эти слова, красный отблеск луны упал на его лицо, сделав черты призрачно - размытыми и загадочными. И было в этом какое-то колдовство, напомнившие мне легенды о тлахвелпучи, потомках древних жрецов кровавых культов, ставших вампирами и появлявшихся по ночам, особенно, при полной луне.
- Назови мое имя! То, которое ты дала мне сама! - потребовал Пабло, заглядывая мне в глаза.
- Ирбис! - невольно прошептала я, увидев красные искры, что вспыхнули в его зрачках. Был ли это отсвет огня, мерцавшего в камине или что-то еще?
- Моя кровь – твоя кровь! - ответил он, подхватывая меня на руки.
Пытаясь остановить Пабло, я уперлась правой рукой в его плечо, забыв, что до того ею я придерживала полотенце. Оно, конечно же, немедленно слетело с моей груди.
- Ах, Рысь! - услышала я у своего уха, и меня так крепко прижали к груди, что перехватило дыхание.
А следом накатила такая жаркая волна мужского желания, что моё собственное сердце бешено забилось в ответ. Права была Мудрая Птица, я услышала. И не смогла сопротивляться тому чувству, которое ощущала, как своё собственное. Моя способность устанавливать контакт с человеком, во время лечебного сеанса, подвела меня. Повышенная восприимчивость помогала мне не только понять причину болезни, ощущая чужую боль, как свою, но и в качестве обратного эффекта, идти на поводу у чужого сильного чувства. Например, страха или злобы. Или сильного волнения и радости. Радость и желание, которые испытывал Пабло, поглотили моё собственное я, утянув за собой. Рождавшиеся в нем, волны наслаждения, находили во мне, не менее сильный, отклик. Но душевная боль не исчезла, всего лишь, откатилась в дальний уголок мозга, словно дожидаясь, когда взойдет солнце и прогонит колдовской свет полной луны.
Порыв холодного ветра скользнул по моей коже, заставив съежиться и еще плотнее прижаться к чему-то теплому рядом со мной. Сквозь истончившуюся паутину сна, я ощутила, что на мою спину опустилось покрывало. И это окончательно пробудило меня. Я открыла глаза. Рассеянный свет раннего утра едва освещал комнату. Пабло, встретив мой взгляд, смущенно улыбнулся:
- Я не хотел тебя будить, но ты так сжалась от холода, что у меня по сердцу мурашки пробежали!
Я молчала и сосредоточенно разглядывала его лицо, пытаясь вспомнить свои ощущения от этой странной ночи. И поняла, если я собираюсь-таки сделать то, что должна, то мне необходимо разорвать контакт, прямо сейчас. Поэтому я резко скинула с себя покрывало и вскочила с постели. Пабло приподнялся на локте, губы его дрогнули, в глазах появилась боль:
- Прости! Но я был уверен, что тебе эта ночь понравилась!
Конечно, этой ночью каждый из нас точно знал, что другой чувствует, в каждый момент времени. Я скрипнула зубами, всё оказалось ещё сложнее, чем я предполагала, и рвать приходилось по живому, но выхода у меня не было.
- Понравилась. Но та ночь прошла. А ты не послушался, когда я предлагала тебе остановиться, когда говорила, что ты выбрал не ту женщину. И я, по-прежнему, не хочу причинять тебе боль. Но ты выбрал свой путь,- я подошла к полке, на которой стояла моя шкатулка.
Открыла отделение, где лежала большая игла с темной капсулой на конце. Судорожно вдохнула, собираясь с духом, и всадила ее в хорошо известную мне точку на бедре. Острая боль пронзила от макушки до пяток, и это было только начало. Я услышала, как за спиной сдавленно охнул Пабло.
- Уходи отсюда! Сейчас же! - крикнула я, метнувшись к ванной комнате.
Жестокая судорога, скрутившая все внутренности, заставила упасть на колени перед унитазом.
- Что ты с собой делаешь! - услышала я срывающийся голос у себя за спиной.
Пабло придержал мои вздрагивающие плечи и отвел от лица волосы.
- То, чем женщины расплачиваются за такие ночи, - пробормотала я, вытирая ладонью губы. – И я тебе уже говорила, что сама способна нести ответственность за своих детей. И я считаю, что их, и сейчас, у меня гораздо больше, чем я могу защитить. Поэтому-то, я и убиваю жизнь, которая могла бы появиться после этой ночи!
Я поднялась с пола, опираясь на его руку, а затем приложила ее к своему животу. Лицо парня исказила гримаса боли, он тоже слышал мою боль, как свою.
- Мне было хорошо ночью. Очень. А теперь так же больно. И так будет всегда. Ты этого хотел? - спросила я, глядя ему в глаза.
Там было столько боли, что я удивлялась, как ему удается не закричать.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь? - срывающимся голосом прошептал он.
- Помоги дойти до ванной, - попросила я.
Пабло подхватил меня на руки и, донеся до ванной, осторожно поставил внутрь.
- Уходи! - опять прошептала я и увидела, что он смотрит вниз, а лицо его стремительно бледнеет.
И я почувствовала, как по ноге стекает теплая струйка. Крови. Я глубоко вдохнула, собирая остатки сил, и произнесла фразу ритуального подчинения, принятую у его народа:
- Твоя кровь – Моя кровь! Выезд к бункеру – через час! А сейчас – уходи! И передай, при встрече, Мудрой Птице, что я буду защищать вашу долину, даже, если у меня и не будет здесь кровных связей! И ты знаешь, что я говорю правду!
Пабло пошатнулся, словно от удара в лицо и выбежал из ванной комнаты. А я открыла воду в душе и сползла на дно ванны. Топот ног и стук двери с трудом пробивались через пелену дурноты и боли.
- Рысь! У тебя там всё в порядке? Где ты? - услышала я голос Лиса, буквально через несколько минут.
А затем он появился в распахнутых дверях ванной комнаты.
- Что здесь, у вас, произошло? Тут Пабло через гостиную с таким лицом пронесся, как будто за ним все демоны гор гонятся! - удивленно спросил Валерка, увидев меня скорчившейся в ванной, под струями воды.
- Брось мне халат и полотенце. Я выйду и всё объясню, - с трудом пробормотала я.
- Вы провели эту ночь вместе? - в его голосе слышалось скорее утверждение, а не вопрос.
Я кивнула в ответ.
- Но выглядишь ты так, как будто тебя наизнанку вывернули! - отметил Лис, подавая мне полотенце.
- Оставь меня на пять минут. Я выйду, и мы поговорим, - снова попросила я его.
Лис кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь. Затем я услышала, как он, через окно, просит горничную Аниту принести нам завтрак в гостиную. Через десять минут мне удалось привести себя в порядок, и я вышла в комнату, где Лис уже сидел за столиком, с чашкой кофе в руке. Взглянув мне в лицо, он нахмурился и выдвинул мне стул, а затем налил кофе, оттягивая начало разговора. Но у меня, сил и желания говорить, было еще меньше.
- Если ты сказала, что вы провели ночь вместе, значит, это было с твоего согласия! А тебе что, не понравилось? - помявшись, спросил Валерка.
- Понравилось! - честно ответила я, не поднимая глаз от чашки с кофе.
- Тогда - в чем проблема? - в недоумении вздернув брови, спросил он.
- Проблема в том, что делать дальше! - ответила я, поднимая глаза.
Лис недоуменно пожал плечами:
- Вот уж, тебе не привыкать! Где два, там и третий!
Я горько усмехнулась:
- Ты не совсем понимаешь ситуацию! Всё дело в том, что Пабло необходим здесь, чтобы защищать долину, а мне, довольно скоро, придется уехать в столицу. Он не должен уезжать отсюда, а я не смогу остаться. И вариант гостевого брака, как у нас с Бароном, здесь не подходит. Мы с Вольфом - взрослые люди, много пережившие вместе, имеющие детей и различные обязательства. Нечестно было бы навязывать мальчишке такие отношения, отнимая у него годы юности. Тем более, что детей я больше иметь не собираюсь!
Валерка понимающе кивнул:
- А парень отступать не собирается! Но ты, ведь, что-то такое выкинула, что определенно выбило его из колеи?
Я кивнула и устало откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза:
- Я воспользовалась тем же средством Мудрой Птицы, которым пользуется твоя жена, когда решает повременить с рождением очередного ребенка.
Лицо Лиса исказила гримаса боли:
- И ты сделала это в его присутствии! Бедный мальчишка!
Я резко выпрямилась в кресле и сердито взглянула ему в глаза:
- Ты думаешь, что мне это нравится? Уж ты-то в курсе, что я, по-всякому, пыталась его отвадить, предотвратить создавшуюся ситуацию!
Лис потянулся к моей руке и примирительно пожал ее:
- Знаю! Но Пабло сам выбрал путь, ему и рытвины считать! А сейчас, давай-ка, собирайся и подходи в гараж. Пора нам двигаться, а то погода, явно, портится.
Он прав, сначала – дело, эмоции – потом.
Душевное и физическое состояние моё оставляли желать лучшего, но через четверть часа я спустилась в гараж, одетая в прочный брезентовый комбинезон, высокие ботинки, предназначенные для путешествий по горам и с теплой курткой на плече. Там уже собрался весь личный состав, вновь созданной, стаи. Кроме моего адъютанта. Лис распределял среди ребят живых и железных коней, исходя из возраста и умений.
- Я думаю, ты со мной в фургоне поедешь? - спросил он у меня.
Я согласно кивнула. Трястись, в каком бы то ни было, седле у меня сегодня не было никакого желания. Когда я уже взялась за дверцу автомобиля, в воротах показался Пабло, верхом на лошади и в походном обмундировании.
- Простите за задержку, командор! Я передал Мудрой Птице то, что вы велели. Жду дальнейших указаний! - совершенно официально доложил он.
- Проследить за отъездом, закрыть ворота, следовать рядом с фургоном, - не менее официально ответила я, забираясь на сиденье рядом с водителем.
Выезд нашего фургона, в сопровождении такого количества парней, вызвал в гасиенде ещё большее любопытство. И народ должен был догадаться, куда мы поехали. Направлений движения в нашей долине не так уж много, а проторенных дорог – и того меньше. Лошади могли перемещаться по ним гораздо быстрее, чем фургон, но тут уж ничего не поделаешь.
Укрепленную цитадель в горах немцы построили во время Второй Мировой войны, использовав для этого остатки каменных стен, сложенных ещё инками из массивных валунов, которые они вырубали в горах и спускали вниз по склону. Возможно, это был укрепленный гарнизон, расположенный в верхней части ущелья, куда подходила дорога с побережья с одной стороны, а из сельвы – с другой, а может быть и просто склад, исходя из того, что все подземные помещения там заканчивались тупиками. Исключая тот, что вел прямо в воды мертвого озера. И здешние туннели разительно отличались от того лабиринта, который вел к Камню Солнца. Туннели бывшей крепости были гладко обработаны и густо покрыты рисунками, выбитыми в камне. Зато в лабиринте Солнца входов и выходов было предостаточно. Как и вертикальных штолен, где в древности добывали зеленый обсидиан, почитавшийся инками священным.
Нацисты не сумели его найти, потому, что и в самой долине, о нём знали очень немногие. Лишь те, кто поклонялись Солнцу, Луне и старым духам гор. Даже урсулинки о нём не имели понятия. Мне его показала Паула, когда я с новорожденными дочерьми и её сестрой прятались там от нацистов. А им, соответственно, её бабушка, Мудрая Птица.
Это место, и до сих пор, оставалось секретным, о нём знали мои друзья и очень немногие местные жители. В основном, это были родственники Мудрой Птицы. В старый немецкий бункер народ тоже не ходил, потому, что многое, внутри и вокруг него, было заминировано, а Лис с Котом сумели нейтрализовать там далеко не всё. Мы известили об этом местное население, но первое время, всё равно, кто-нибудь да и залезал за внешний периметр. И взрывался. Вскоре цитадель оставили в покое. В ограждающей стене заново поставили ворота, преграждающие путь детям и любопытным. А вход в подземную часть, со времен нацистов, закрывали тяжелые стальные ворота, секрет которых, теперь, знал только Лис. Там-то мы и хранили оставшееся от немцев вооружение.
Подъехав к каменной стене, огораживающей внешний периметр, Лис остановил грузовик и вышел наружу. Затем он приказал парням собраться возле него и подробно объяснил каждому из них, что, конкретно, они будут делать. И по каким ориентирам распознать безопасную дорогу. А куда не следует ходить, ни при каких обстоятельствах. Для начала, Лис организовал ребят, чтобы они, все сообща, выкатили из старого гаража небольшую зенитную пушку, времен Второй Мировой войны, которую немцы, невесть как, затащили так далеко в горы. Хранилась она в хорошо законсервированном виде, да, и снаряды имелись. Лис показал, как её нужно установить, чтобы она прикрывала долину от воздушной угрозы из-за перевала. Там её и оставили, накрыв маскировочной сетью. Затем мы выстроили из ребят цепочку вдоль внутреннего двора, которая тянулась от входных ворот до внутренних складских помещений. В самые же, первые, дни мы собрали всё доставшееся нам оружие и сложили его непосредственно за железными воротами, которые закрывали вход в подземную часть. Поэтому, сегодня мальчишкам приходилось перетаскивать ящики от ворот склада в фургон.
Мы же с Лисом и Пабло пошли вглубь подземелья. Первые метры были обустроены, как убежище, на случай военных действий. Вырубленные в скальной породе, древние ниши были обустроены немцами под жильё и склады. Там была проложена проводка, и даже, всё ещё работало аварийное освещение, питающееся от генератора. Принудительная вентиляция тоже работала. В случае чего, сюда можно было спрятать женщин и детей нашего небольшого городка. Но мы шли в дальнюю часть каменного коридора, отгороженную массивной железной решеткой.
- Иди за нами след в след! И ни к чему не прикасайся! - строго предупредил Валерка своего родственника.
Эта часть подземелья стоила жизни нескольким спецназовцам, которых прислал нам в помощь старый Генрих. А дальний конец коридора, и вовсе, был завален грудой камней. За этой осыпью находилась лаборатория того нацистского ученого, за которым мы и охотились.
- Смотри внимательно и запоминай путь, которым ты сюда пришел, - посоветовала я своему адъютанту. – Может статься, что однажды тебе придется идти сюда одному. За этим завалом находится лаборатория, заполучить которую желали бы военные многих стран. Или люди, которые хотели бы получить за это большие деньги. То, что в ней спрятано, может угрожать всему живому на Земле. Пять лет назад, мы всем сказали, что взорвали саму лабораторию, но на самом деле, во время штурма обрушился, всего лишь, небольшой участок внешнего свода. Помещения за осыпью остались целы. Мы, однажды, вернулись туда, через подводный вход. Барон Генрих требовал взорвать саму лабораторию, но мы посчитали, что мощный взрыв внутри бункера мог вызвать детонацию всей системы мин, ещё оставшихся в тоннелях. Кто знает, как бы это повлияло на озеро, да, и на всю долину, в целом. Или что там ещё вырвется из лаборатории. И мы не захотели лишнего риска, хотя, всё необходимое для взрыва подготовили. Но однажды, может оказаться, что в долину придут люди, которые захотят убедиться, не осталось ли в бункере чего ценного. Их необходимо будет остановить. А если это не получится, то взорвать это подземелье. Не важно, какой ценой. Потому, что если оттуда что-то вырвется, то, в первую очередь, пострадают жители долины. Или их захотят убрать, как ненужных свидетелей. Лис покажет тебе, что нужно сделать.
Пока Валерка показывал, спрятанную среди камней, систему запалов, я осматривала стены вокруг. На них, до сих пор, проступали вырезанные на камнях древние знаки. Там, где нацисты не срубили их во время строительства. Учеными этих людей сложно было назвать. А идею создания сверхчеловеков, которыми национал-социалисты собирались заселить весь завоеванный мир, я считала мракобесием. Однако, в настоящее время, идея клонирования находит всё больше поклонников. Так мы и до евгеники опять доберемся. Хотя, нет плохих идей, есть люди, которые дурно их воплощают в жизнь.
Возвратившись ко входу, мы увидели, что погрузка практически закончена. Последние несколько железных контейнеров перенесли и установили Лис с Пабло, под моим бдительным присмотром. Разместив оставшиеся ящики в дальней части фургона, мы с Лисом забрались в кабину, и все двинулись в обратный путь. Притихший Пабло, молча, ехал рядом.
Когда мы подъехали к воротам гасиенды, я увидела фигуру в пёстром плаще, сидящую на корточках у каменной стены. Это была Мудрая Птица. И это было странно, ведь, если она хотела поговорить со мной, то её с удовольствием приняли бы в усадьбе. А если - с Пабло, то могла бы передать, чтобы он приехал к ней домой. Выглянув в окно, я заметила, как изменилось выражение лица моего адъютанта. Нахмуренные брови и твёрдо сжатые губы указывали на серьёзность принятого решения. Пабло имел достаточно сильный характер, чтобы не смириться с тем, что им пытаются манипулировать. Мудрая Птица встала и вышла в проем ворот.
- Притормози! - попросила я Валерку.
Фургон встал, не доезжая пары метров до ворот. Пабло остановился рядом с нами.
- По-моему, парень показывает, что он признает твоё главенство, перед Мудрой Птицей, - тихо шепнул мне Лис.
- Значит, мой урок он усвоил, - ответила я. – И счёл мои методы более порядочными.
А затем я вышла из машины и, приказав Пабло оставаться на месте, подошла к старой женщине.
- Я понимаю, что у вас нет особых причин доверять чужестранцам, поселившимся на вашей земле. Но за прошедшие пять лет, вы должны были узнать меня лучше других. Или, хотя бы, пожалеть своего внука,- тихо сказала я ей на родном языке. – Моё обещание остается в силе. А как к вам будет, после всего этого, относиться Пабло – решать ему, самому.
Затем я махнула рукой Лису, предлагая двигаться дальше, и прошла во двор гасиенды. Пабло, молча, проехал мимо бабушки во двор.
- Вы научились слышать друг друга, и это того стоило! Осталось научиться слышать голос судьбы! - услышала я сзади голос Мудрой Птицы, а когда обернулась, то увидела только её удаляющуюся спину в пестром плаще.
И почему-то, у меня возникло ощущение, что в чём-то она меня переиграла. Но времени на раздумья не было. Мы должны были, до темноты, не только перенести оружие из фургона в погреб, но и отвезти один из пулеметов и гранатомет на наблюдательный пункт в горах. С неба, затянутого тяжёлыми серыми тучами, которые ползли вверх по склону, от Тихого Океана, уже начал моросить мелкий дождик.
Я, в очередной раз, поразилась, с каким мастерством Лис распределил между ребятами работу, по переноске привезенного в помещение подземного тира. Они уже изрядно устали, но привлекать к этой работе обслуживающий персонал гасиенды мы не хотели. Валерка же, для каждого из ребят, находил нужное слово одобрения или поддержки. Да, и свое плечо всегда, вовремя, успевал подставить. Я же распоряжалась расстановкой внутри и объясняла ведущим, где и что будет лежать. И то, что здесь теперь, тоже, должен будет стоять дежурный. Лис со мной согласился, и оставил четверых, самых младших, в гасиенде: дежурить и с ужином для всей остальной команды помогать. Силенок у них совсем мало осталось, а так - при деле и не обидно.
Старшая часть стаи, вместе с нами снова полезла в горы – к наблюдательному пункту. Туда мы решили доставить крупнокалиберный пулемет, гранатомет и один из стингеров. Тащить всё, это в каменную чашу было довольно тяжело, последний этап, и вовсе – на руках. Поэтому, когда пулемет установили у того края ложбинки, которая смотрела на другую сторону перевала, мальчишки, буквально, попадали, кто где стоял. Один только Пабло, несмотря на то, что тоже едва на ногах держался, продолжал наблюдать, как Лис настраивал пулемет, чтобы тот мог накрыть наибольшую площадь под нами.
- Неплохо эти древние в военном деле разбирались! - констатировал Валерка, оторвавшись от прицела и предложив свое место Пабло. – С этого места я два витка дороги накрыть смогу. А они–то, вряд ли, так далеко стрелять умели.
Я тоже некоторое время смотрела в ту сторону, и у меня сложилось своё мнение:
- Стрелять – не могли, а вот, камни скатывать – запросто!
И я показала на остатки осыпей ниже по склону. А верх скалы-то представлял собой сплошной монолит. Значит, кто-то специально приносил сюда камни, а затем сбрасывал их вниз.
- Идея хорошая, но мы сюда много камней натаскать не сумеем, времени мало! - с сожалением заметил Пабло.
- А взрывчатка на что? - ответил Лис, разглядывая склон под нами. – Заложим в нескольких местах, на крайний случай, чтобы дорогу перекрыть. По воздуху-то много людей, враз, не перевезут!
А затем, он оглянулся на лежащих сзади мальчишек и грустно улыбнулся:
- Вот уж, не думал, что, и здесь, мне опыт организации обороны в горах опять понадобится! Да, еще с таким гарнизоном!
Я укоризненно покачала головой:
- Зря, ты так пессимистичен! Опыта у них, быть может, маловато, но зато, стимул – лучше некуда. И смелости не занимать. А опыта и у нас хватает, ещё бы времени чуть больше на подготовку – и никто бы не был страшен!
Пабло озадаченно посмотрел на меня:
- А разве, ты считаешь, что взрослые мужчины города нас не поддержат?
Я скептически усмехнулась:
- Может и поддержат, когда к ним в дома врываться начнут! Но тогда уже поздно будет.
А Лис добавил:
- Если бы они себя по-другому вели, то нацисты бы в долине, столько лет, не продержались. Хотя, их логику понять тоже можно: у всех свои семьи и дети, кто их кормить будет. До последнего надеются – авось, пронесет. На рожон лезть никто не хочет.
Пабло кинул быстрый взгляд в мою сторону:
- У тебя – тоже дети!
Я криво улыбнулась:
- Я – другое дело! Ситуацию вижу чуть дальше. Да, и долину вашу я защищать обещала.
Пабло недоверчиво потряс головой, и тут с волос у него посыпались какие-то мелкие шарики. Я подставила руку, и поймала в ладонь несколько крупинок. Взяв одну из них, я сжала пальцы: тонкая корочка льда лопнула, оставив после себя каплю ледяной воды.
- Это - ледяной дождь! - заметил Пабло. – Скоро всё вокруг ледяной коркой покроется!
Я тоже тревожно огляделась, плотные серые тучи полностью укрыли долину и город. И продолжали наползать с нижней стороны ущелья. О возвращении в город вертолета можно было и не помышлять.
- Давай-ка, Валерка, поднимай ребят, и двигаем все вниз. Кроме дежурных, конечно, - посоветовала я, выбираясь из каменной чаши. – Скоро эта хмарь весь перевал затянет. Зато гостей по воздуху, сегодня, ждать не приходится.
Лис согласился и начал поторапливать ребят.
Когда мы вернулись в гасиенду, у нас, у всех, зуб на зуб не попадал, поэтому, большая кастрюля с какао, стоявшая на столе в кухне, от которой поднимался пар, пахнущий корицей и перцем, пришлась очень кстати. Как и котел с местным аналогом «кулеша», который здесь называли «чили». Основой его служили картофель, кукуруза и фасоль с различными добавками. И, конечно, много чили-перца. Очень согревающее блюдо. Парнишки накинулись на еду, как стая голодных волков. Да, и мы с Лисом не отставали. Затем я раздала ребятам все, оставшиеся у нас, рации, и отпустила домой, оставив одного дежурного у арсенала.
Проводив взглядом последнего мальчишку, скрывшегося за воротами, я прислонилась к косяку двери. На ногах я стояла, судя по всему, из чистого самолюбия.
- Давай-ка, я тебя до кровати провожу! - тихо сказал Валерка, с сочувствием посмотрев на меня.
Я лишь устало кивнула и оперлась на его руку. Тяжёлый был день. И начался не лучшим образом. Краем глаза, я заметила, что Пабло тоже сделал движение в мою сторону, но не решился предложить и свою помощь.
Поднявшись к себе, я решила задержаться в гостиной и созвониться с Леонсией. Лис весь извелся, но беспокоить Лео не решался. А мне не хотелось, чтобы он провел ещё одну бессонную ночь, кто его знает, как там дальше сложится. Я упала в кресло и набрала на телефоне номер Леонсии. Она была полна оптимизма: состояние Паулы удалось стабилизировать, появилась надежда, что обойдется без операции. Валерка заметно повеселел.
- Хочу отметить удачный день! Тебе принести чего-нибудь? - спросил он, направляясь к шкафу с напитками.
- Уж и не знаю, чего тут лучше: коньяк или сразу уколом обойтись, - ответила я, морщась от очередного приступа боли, которые весь день донимали меня.
И тут я услышала негромкий стук в дверь.
- Входи, Пабло! - устало откликнулась я, прекрасно зная, кто там.
Пабло открыл дверь и нерешительно остановился, посмотрев на выходящего из спальни Вольфа в гостиную Лиса. Тот хмурился, держа в руках бокал.
- Не злись на меня, раньше времени, Валери! - попросил Пабло. – Я только хочу извиниться и предложить свою помощь.
Затем парнишка повернулся ко мне:
- Я, прежде всего, хочу, чтобы ты знала, что я никогда не смог бы использовать наши отношения в корыстных целях! Даже ради блага всей долины!
Я криво улыбнулась ему:
- Я знаю. Но другие – смогут, и ты это теперь знаешь! И так будет всегда. И не всегда это будут хорошие люди, и цели у них могут быть далеко не столь благими, как у твоей бабушки. Поэтому, не стоит делать свои чувства достоянием общественности.
Мой адъютант сумрачно глянул на меня и кивнул:
- Я хорошо усвоил этот урок! И понял, что ты права, на счёт отношений в стае и в семье. Но и польза от испытания, которое устроила нам Мудрая Птица, тоже есть. Я теперь, очень конкретно, чувствую источник твоей боли и могу помочь тебе, как ты раньше помогла мне и Пауле!
Я поморщилась и отрицательно покачала головой:
- Брось, Пабло! Такому не учатся за один день! Мне понадобилось почти двадцать лет, чтобы научиться делать это, без большого ущерба для себя.
Парнишка же не собирался отступать:
- Я знаю, о чем говорю! Бабушка, уже давно, пытается научить нас с сестрой помогать животным и людям, но у нас плохо получалось слышать чужую боль. У Паулы это, отчасти, пришло, когда у нее дети появились. А у меня раньше, лишь иногда, с альпаками получалось. Но бабушка всегда говорила, что мне проще отдавать, чем брать, нужно только научиться слышать боль и очень захотеть помочь!
Я вновь покачала головой:
- За тобой некому будет следить, чтобы ты не выложился больше, чем нужно! Я не могу взять на себя такую ответственность. Как-нибудь сама разберусь!
Пабло попытался призвать в союзники Валерку:
- Лис! Ведь, ты сумеешь понять, если мне плохо станет! А Рыси, действительно, помощь нужна! Стае без неё сейчас - никуда!
Взывать именем стаи – запрещённый прием. Лис в нерешительности переводил взгляд с моего измученного лица на Пабло. А тот опустился на ковер, возле кресла, умоляюще глядя на меня.
Я решила прекратить препирательства и уйти к себе, и уже начала, было, подниматься с кресла, а Пабло вдруг остановил мое движение, приложив руку к животу. Я нахмурилась и схватилась за нее с намерением оттолкнуть, но теплая волна окатила меня, расслабив мышцы. Я плюхнулась обратно. Сопротивляться потоку энергии, которая успокаивала и снимала боль, было выше моих сил. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
- Если бы ты сумела полностью расслабиться, и у меня был бы прямой доступ к телу, было бы гораздо эффективней, - услышала я голос своего адъютанта.
- Я думаю, что это - не самая лучшая идея! - пробормотала я, открывая глаза.
- А я полагаю, что в твоём состоянии - грех от любой помощи отказываться! - сказал Валерка, подходя к нам. – Давай-ка, я тебя на кровать отнесу и прослежу за вами. И мой массаж тебе, тоже, не повредит.
С его помощью я добралась до кровати и, раздевшись, упала в постель. Ловкие и чуткие руки друзей заскользили по телу, снимая боль, прогоняя судороги и усталость. Приходило успокоение и потянуло в сон.
Очень приятно было просыпаться в детстве, зимой, когда в доме холодно, а ты лежишь в теплой уютной постели. И никуда не торопишься. Можно ещё поваляться, понежиться в сладостном безделье, но ноздри щекочет запах свежей выпечки с кухни. Там бабушка печет, мои любимые, плюшки с корицей. И ты выбираешь, что тебе приятнее. Обычно, я выбирала плюшки. Собрав в комок волю, выскакивала из-под одеяла, бежала босыми ногами по холодному полу, хватала с противня обжигающе-горячую булку и, вприпрыжку, неслась обратно, под одеяло.
Таким сильным и ярким было это не то сон, не то воспоминание, что я не сразу узнала холодную комнату, в которой проснулась. Затем разглядела свою спальню в гасиенде и расстроилась. Самая большая потеря в жизни человека – это детство. Туда он постоянно мечтает вернуться, но осознание безнадежности мечты об ушедшем беззаботном счастье, служит нескончаемым источником чувства потери. Например, возможности, спрятаться от всех проблем под одеялом.
Но хоть, аромат булочек с корицей не исчез, вместе со сном. Я сонно потянулась под одеялом и почувствовала, что лежу на боку, прижимаясь спиной к чему-то теплому. Смуглая рука скользнула по моему плечу:
- Ты окончательно проснулась? Или хочешь еще поспать? - голос Пабло из-за спины звучал как-то глухо.
Я повернулась к нему:
- Ты всю ночь, что ли, рядом провел?
- Но ведь, тебе стало гораздо лучше, не так ли? - ответил Пабло вопросом на вопрос.
Я приподнялась на локте и посмотрела на его осунувшееся лицо с тёмными тенями под глазами:
- Ты, хоть, понимаешь, что мог бы и не проснуться? Я же не контролирую себя во сне, тяну энергию, как чёрная дыра!
Он усмехнулся мне в ответ:
- Вот, я почти и не спал! У меня было не так уж много ночей, рядом с любимой женщиной, чтобы тратить их на сон. А сейчас, если ты проснулась, давай вставать, пока Валери все плюшки не съел!
Я возмущенно потрясла головой:
- Знала же, что вам не стоит доверять! Спелись, два сапога-пара! Иди, прими контрастный душ, а я о завтраке позабочусь.
Запихнув Пабло в ванную, я выбралась в гостиную, где обнаружила Лиса, сидевшего за столом, уставленным булочками с корицей и кофе. И количество их неуклонно сокращалось.
- Если бы мальчишка коньки отбросил – это было бы на твоей совести! - сердито заявила я, подходя к нему. – И булками теперь не обойтись!
А затем позвонила на кухню и велела принести к нам горячий шоколад со специями, крепкий бульон и жареное мясо с кровью. По себе знаю, что лучше всего помогает затраченные силы восстановить. Сама, я тоже приналегла на булки, обмакивая их в мед и запивая кофе. Не зря, я столько времени провела на кухне, передавая местным женщинам рецепт своей бабушки. Хоть таким образом, иногда, в детство возвращаться удается.
Когда к нам присоединился Пабло, по нему сразу было видно, что ночь у него выдалась бессонная. Окинув взглядом его осунувшееся лицо, в обрамлении длинных влажных волос, я протянула ему булку с медом и пододвинула большой бифштекс из свежего мяса, улыбнулась, глядя на его вздрогнувшие, как у хищника, ноздри, и встала, чтобы полностью закрыть окно.
При всей моей любви к холодному свежему воздуху, на улице сегодня творилось такое, что не дай бог и зимой. Плотный туман заполнял всё вокруг, влага оседала на стекле и сбегала вниз тонкими ручейками. Ветер метался между горами, постоянно меняя направление, пронося мимо нас клочья тумана, а иногда швыряя в стекло горсть ледяной крупы. Как будто, и не лето сейчас. Но высокогорный климат – коварная штука.
- Да, помогут духи гор тем, кто сейчас в пути! - пробормотал Пабло традиционный оберег, проследив за мной взглядом.
Я вздрогнула и спросила Валерку:
- Ты с дежурными на перевале связывался? Как там у них?
Лис тоже поёжился, отводя взгляд от окна:
- Плотный туман, пока ещё, на нашей стороне горной гряды, но перевал уже затягивает. Поэтому, нам с Пабло надо заканчивать скорее с едой и двигаться к ним, пока ещё видно, куда мины ставить.
Я озабоченно посмотрела на парней:
- Может, мне тоже с вами поехать? Вдруг, и моя помощь понадобится!
Лис с сомнением покачал головой:
- Пабло ходит по горам гораздо лучше тебя. Да, ещё кого-нибудь, из его друзей, возьмём. Ты же, лучше, вместо меня, со стаей тренировочное занятие проведи, что-нибудь из боевого цикла. Получится, конечно, не совсем по системе, зато полезно в ближайшем будущем. Да, и занятия в тире им не помешают.
- Слушаюсь, Мастер! - шутливо отсалютовала я.
- А не зря, ты меня, всё время, Мастером величаешь? Я ещё не дорос, по-моему, до такого звания, - спросил Валерка, дожевывая свой бифштекс.
- А это - не почётное звание, а указание на твоё место в стае. Место учителя, для нового поколения, ты, сам, выбрал, и довольно давно. И у тебя неплохо получается! - ответила я ему.
И это, действительно, так и было, потому, что учить мальчишек ему нравилось гораздо больше, чем убивать врагов.
- А на военный аэродром ты, случаем, сегодня не звонил? - спросила я, сознавая безнадёжность своего вопроса.
- Звонил, конечно! У них, почти такое же, как у нас, творится, видимости – никакой! Арнольд рвёт и мечет: ни домой улететь, ни с местными расслабиться. Я подтвердил твой приказ, что как только ущелье освободится – сразу сюда.
Я утвердительно кивнула:
- Сама попозже позвоню, разъясню ситуацию. Он нам, здесь, очень нужен.
Лис внимательно посмотрел на меня:
- А, может, тебе и остальным позвонить?
Я, с сомнением, покачала головой:
- А зачем им нервы, зря, мотать? Лео уже сообщила Дину и Че о своем приезде, как они до столицы доберутся, то ситуацию она им прояснит. А сюда им, всё равно, сейчас никак не попасть, так чего и расстраиваться. И потом, срок, отведённый на разведку, ещё не истек.
Лис озабоченно нахмурился:
- Но позвонить-то они могли!
Я пожала плечами и напомнила:
- Один раз звонили, перед выходом на цель. А сейчас, может, связи нет. Погода-то какая!
Валерка со мной не согласился:
- Вряд ли! Рации, конечно, здесь, сегодня только треск и выдают, но у них-то спутниковые телефоны, у каждого. И аккумуляторы запасные есть. Ну, да ладно. Будем надеяться на лучшее, но готовиться–то надо к худшему.
Я была примерно того же мнения: если настраиваться на наихудший из возможных вариантов, то любой другой воспринимаешь, как подарок судьбы.
Проводив парней в горы, я, всё-таки, решилась сделать один звонок, надеясь, что застану Вольфа бодрствующим. Разница во времени между континентами очень мешала. Он, и в самом деле, не спал, но голос у него был такой усталый, что я даже засомневалась в том, надо ли на него вываливать, ещё и мои, проблемы. Но худший из возможных вариантов затрагивал, в том числе, и наших детей, так что я решилась всё рассказать.
- Да, что там с вами такое приключилось! - закричал в трубку Барон, едва дослушав краткое изложение сложившейся ситуации. – Ты что, не могла, по-свойски, удержать его или отдать прямой приказ группе, в конце-то концов!
Я прерывисто вздохнула, радуясь, что он не видит мои полыхающие щеки:
- Наверное, могла. Но это, окончательно, сломало бы или Алёшку, или наши отношения. И в тот момент, для меня, это казалось важным.
- Ну, да! - зло усмехнулся Барон. – «Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил!» Или что-то вроде того! Но дети-то, за что, страдать должны?
Я скрипнула зубами:
- Не должны! И я сделаю всё возможное, чтобы с ними ничего не случилось. Отправить отсюда я их смогу не раньше завтрашнего дня, да и то, если погода позволит, но они и в бункере будут в безопасности, особенно с Паулем. Тебя я, просто, в известность хотела поставить, а ещё попросить связаться с военными, мне их помощь может понадобиться. Так я не хочу их долго уговаривать, когда время придёт.
Барон несколько секунд молчал, а затем тихо сказал:
- Я вылетаю к вам!
Я бурно запротестовала:
- Ты с ума сошёл! Не вздумай! У тебя же завтра решающее заседание в суде, ты сам говорил!
Барон опять повысил голос:
- Здесь не идет разговор о жизни и смерти, а остальное – поправимо!
Я решилась воззвать к его рассудку:
- Так рисковать судьбой своего сына ты, тоже, не вправе! И ты, всё равно, не сумеешь попасть к нам в долину сегодня. Да, и завтра-то, вряд ли! Погода не то, что летать, по улице ходить не позволяет! Серпантин, со стороны моря, тоже пока никому не преодолеть. Я не хочу, чтобы отца лишились твой сын и наша дочь. Поэтому, если ты вылетишь завтра, после заседания суда, то, к твоему прибытию на континент, здесь, может быть, развеется. Я и Дина с Че, по той же причине, не вытаскиваю. Да, может быть, я перестраховываюсь, и всё ещё обойдется!
С той стороны трубки послышался тяжелый вздох:
- На моей памяти, твои хорошие предсказания сбывались крайне редко, а вот плохие – всегда! Постарайся, особо, не рисковать там, хотя бы, ради меня и детей!
- Обещаю! - сказала я, перед тем, как положила трубку.
По-моему, это не очень убедительно получилось. Но, будем надеяться, я его уговорила. А теперь, эмоции – в сторону, пора и делом заняться.
Я надела на спортивную форму толстую куртку с капюшоном, из шерсти альпаки, и вышла во двор, где уже начали собираться парни из новой стаи, а затем провела их в тир. Следующие часы были заполнены упражнениями с шестами и палками. Это были те умения, которые они могли легко применить, используя подручные материалы.
Во время перерыва на обед, я поговорила с Паулем и Мартой. Не вдаваясь в особые подробности, я попросила их быть готовыми укрыться в бункере вместе с детьми, как только я отдам команду. И не болтать языком.
Послеобеденное время я посвятила тому, чтобы мои мальчишки опробовали все виды, имеющегося в тире, стрелкового оружия. Затем фургоном перевезла на вертолетную площадку несколько контейнеров, которые мы забрали из бункера. И проверила посадочные огни. Прожектора-то работали исправно, но столб света рассеивался, где-то возле земли. Туман становился таким плотным, что его, казалось, можно было пить. Я показала ребятам, что приехали со мной, как управляться с аэродромным оборудованием. На всякий случай.
Когда наш фургон подъехал к гасиенде, мы сначала услышали, несущееся с гор, тарахтение мотоциклетных моторов, а увидели Лиса и компанию только тогда, когда они вынырнули у нас под носом.
- Туман спускается за перевал! - крикнул подъехавший Пабло. – Через пару часов там всё закроет.
- А у военных, вроде, развеиваться начинает, - добавил Лис.
- Но к нам птичка не сядет, прожектора едва на полметра от земли бьют, - огорчила их я. – Вертолёту, раньше утра, тут делать нечего.
Лис согласно кивнул:
- В такую дрянную погоду не только Арни, но и даже наши, афганские, асы вряд ли, тут сесть сумели бы.
- Тогда и мокнуть тут дальше не зачем, поехали греться домой, - предложила я им.
В гасиенде я накормила всю стаю ужином, а затем мы с Лисом определили порядок дежурства ребят в гасиенде, оставив здесь шестерых, а остальным порекомендовали, спать - не раздеваясь и быть готовыми собраться в любой момент. И половину лошадей держать оседланными.
Был уже поздний вечер, когда мы, втроем, собрались в маленькой гостиной. Лис попытался дозвониться до Лео, но ее телефон молчал. Как и телефоны уехавших парней. Валерка зло чертыхнулся и побрел к шкафу Барона с напитками. Вернулся он с тремя бокалами, но я лишь пригубила свой напиток. В горло мне даже коллекционный ром не шел. Подойдя к окну, я отодвинула штору и, прижавшись лбом к холодному стеклу, уставилась в молочно-серое марево. Казалось, что эта мгла поглотила весь мир и, вот-вот, зальет и наш, последний, островок света.
- Сегодня у меня, весь день, какое-то странное ощущение, как будто это – крайний день, рубеж чего-то, - тихо сказал подошедший сзади Пабло.
- А это, и в самом деле, крайний день. Мы договаривались, что на разведку выделяется шесть дней. К концу сегодняшнего дня парни должны, были бы, вернуться, или позвонить и объяснить задержку. А не произошло ни того, ни другого. И это означает, что всё гораздо хуже, чем мы предполагали, - с трудом отлепляясь от оконного стекла, объяснила я ему.
- Ты не должна себя винить! - подал голос Валерка. – Ведь, именно ты, с самого начала, была против этой затеи!
Я сокрушенно покачала головой:
- Должна! Если я не смогла, удержать стаю от неверного решения – грош мне цена, как ведущей! Я обязана была либо остановить их, либо идти с ними, чтобы иметь возможность исправить всё на месте.
Лис тоже подошел к окну и встал рядом со мной:
- Но ты же не могла бросить детей одних!
Я мрачно посмотрела на него:
- А вот, это и есть вопрос соответствия должности! Мне необходимо было раньше решить, кем я буду: ведущей или матерью! И что для меня важнее: безопасность кровных родственников или интересы чужих людей. На двух стульях не усидеть. Если я решаю проблемы людей в неспокойной стране, то могла бы и озаботиться, отослать детей в безопасное место. Или плюнуть на всё и уехать вместе с ними. А я, опять, наступила на те же грабли, что и раньше. Нельзя просить у судьбы всё и сразу. И в результате, я подставила своих друзей, и других людей, чья безопасность зависит от меня.
Лис серьёзно посмотрел мне в глаза:
- Если так рассуждать, то и я виновен, в той же мере!
Я покачала головой, не соглашаясь с его попыткой, разделить со мной ответственность:
- Отнюдь! Ты не был ведущим нашей стаи. А за мной, всегда, было право окончательного решения, последнего приказа. И я им не воспользовалась. А значит – изменила себе.
Валерка положил руки мне на плечи:
- Что толку сожалеть о принятых ранее решениях! Ведь, ты сама говорила, что правильность принятого решения нельзя оценивать издаля, а только в тот момент времени, и в тех условиях, когда они принимались. Нет смысла грызть себя за то, что произошло в прошлом, лучше думать, как победить в будущем!
Я встряхнула головой, отгоняя уныние:
- Ты прав! Я что-то совсем расклеилась! Наверное, погода давит. Пойду-ка я, пожалуй! Не буду вам, окончательно, настроение портить. Завтра будет новый день и новые мысли.
Я поставила свой стакан на стол и пошла в спальню. Подходя к дверям, я услышала сзади тихий голос Лиса:
- Иди к ней, Пабло!
Вот только, жалости мне ещё не хватало! Я в сердцах хлопнула дверью.
Несколько минут я слонялась по тёмной комнате, освещенной лишь неярким светом догорающих в камине углей, решая вопрос: принять ли горячую ванну, или просто напиться и упасть в кровать. Сон не шёл, на душе было ужасно неуютно, хуже, чем в первый день после ухода ребят. Отвлёк меня мерзкий скрип, донесшийся со стороны окна. Я раздвинула шторы: Пабло висел за окном, на виноградной лозе, и скреб ногтями по стеклу.
- Ты, действительно, не хочешь меня пускать или просто закрылась от тумана? - глухо прозвучал из-за стекла его голос.
Первым моим побуждением было – задернуть шторы, но затем я представила себе, каково ему было лезть по обледенелой стене, на таком ветру, и я открыла створки окна.
- Ты злоупотребляешь моей добротой! - проворчала я, втаскивая его вовнутрь.
Вместе с ним влетел порыв ветра с ледяной крупой. Я некоторое время боролась, пытаясь закрыть окно и не упустить на улицу шторы. Пабло пришел мне на помощь, общими усилиями нам удалось захлопнуть створки и задвинуть шпингалет. Я промокла насквозь, вода стекала с одежды и волос. Я обернулась к парню, собираясь выставить его за дверь, но он опередил меня:
- Если ты, совсем, не желаешь меня видеть – я уйду! Но поверь – мне так же неуютно, как и тебе! Я что-то чувствую, и это - не только твоё настроение. Всё началось раньше, в горах. Я всё хотел спросить, быть может - это и есть то, о чем говорила Мудрая Птица, и я начинаю слышать судьбу? Вот только, не могу разобрать, что именно она говорит!
Я вздрогнула, настолько похожи были наши ощущения.
- Бабушка говорит, что у тебя есть особый дар, он поможет мне разобраться в себе. И тебе тоже, - настойчиво продолжил Пабло.
Я, буквально, похолодела внутри, и не мокрая одежда была тому причиной. Мудрая Птица, за годы общения, сумела разглядеть то, что я так старалась скрыть.
- У меня, и правда, есть дар! Такой, что не пожелаешь никому другому. Я могу предчувствовать смерть живого существа. А самый ужас в том, что если я это почувствовала, то смерть уже неотвратима. Но если это существо тебе дорого, то ты, всё равно, пытаешься за него бороться. А всё, что дано изменить – лишь уйти, вместе с ним, за грань. Вот этому, ты хочешь научиться? Знать, что будет и не иметь возможности это изменить? В гробу я видела такую науку! - мой голос дрожал от еле сдерживаемого волнения.
Пабло даже отшатнулся от такого напора чувств. Но затем поборол себя и взял меня за руку:
- Сейчас ты тоже чувствуешь чью-то смерть? Может быть – мою?
Я отчаянно затрясла головой:
- Нет, на данный момент, не твою! И не знаю, предчувствие ли это. Если была бы определенность, я бы знала точно, чья это смерть. А пока её нет, всё еще можно изменить. Или, хотя бы, попытаться. Во всяком случае, я хочу в это верить.
Пабло сжал мои руки и привлек к себе:
- Давай, будем вместе и слушать, и бороться! Я не боюсь смотреть судьбе в глаза, и со смертью буду сражаться, до последнего своего вздоха!
Я еле слышно прошептала:
- Не буди лихо, пока тихо!
Парнишка взял мое лицо в ладони и попытался заглянуть в глаза при мерцающем свете камина:
- Тогда, давай, не будем думать о будущем, а станем жить в настоящем, чтобы потом не сожалеть о несбывшемся! Мы вместе - здесь и сейчас, мы живы,и это - главное! А судьба - пусть подождет!
Он прав, желание жить – пересиливает всё на свете: чувство долга и чувство вины, чувство страха и чувство опасности. И пусть, учёные говорят, что это - выброс адреналина, в предчувствии смертельной опасности, подстегивает инстинкт продолжения рода, но нам было хорошо вместе, здесь и сейчас. И это - главное.
Много написано и сказано о том, как чувствуют себя люди в ночь перед решающим боем или перед казнью. Сон не идёт, несмотря на усталость и перенапряжение. И каждый коротает время по своему: кто-то пишет письмо или завещание, кто-то пытается алкоголем притупить все чувства, а если рядом оказываются два существа противоположного пола, то их, с неудержимой силой, влечет в объятия друг к другу. И, наверное, это страх смерти делает любовное влечение неутолимым. Но в перерывах, разговор заходит на такие темы, которые раньше затрагивать не решались.
Волна густых тёмных волос скользнула по моему лицу, это Пабло приподнялся, чтобы вновь посмотреть мне в глаза:
- Ты, ведь, уже прочно, для себя, решила, что пойдешь на ту сторону перевала? Но почему? Здесь же твои дети остаются!
Я тяжело вздохнула, он затронул больную тему:
- Пойду! Иначе, окончательно потеряю себя!
Парень не сдавался:
- Но ты же, столько раз, говорила о том, что чувство долга должно главенствовать над личным и сиюминутным! Или ты настолько любишь Алексея, что не мыслишь себе жизни без него? Ты можешь сказать мне это, даже сейчас, я пойму!
Чтобы освободить себе лицо, я перебросила часть его длинных волос назад, на спину:
- Зачем ты мучаешь себя и меня такими вопросами?
- Я хочу определить для себя, что правильно делать, когда пойду вместе с тобой! - ответил Пабло, отодвигая влажную прядь моих волос с моего лица.
- Ты не пойдешь со мной, ты нужен здесь! - воспротивилась я.
- Попробуй меня удержать! Если я не пойду вместе с тобой, то пойду за тобой!
Я отчаянно затрясла головой:
- Это была моя ошибка, мне её и исправлять! А твоё дело – защищать свой народ, свою долину! Здесь твоё место!
Парень нежно коснулся губами моего лба:
- Моё место рядом с тобой! И для меня, уж точно, нету в жизни смысла, если в ней не будет тебя!
- Не говори так! - запротестовала я. – У тебя вся жизнь впереди! В ней будет столько всего разного, что, запросто, изменит твоё отношение к этому вопросу!
Пабло вновь склонился к моему лицу:
- А я не хочу меняться! Я счастлив здесь и сейчас, и я не хочу жить долгие годы лишь для того, чтобы вспоминать о том, что я потерял!
Я ласково коснулась его щеки:
- Глупыш! Нельзя заранее отказываться от того, чего ты даже не представляешь!
Он поймал мою ладонь и прижал к своим губам:
- Зато, я точно знаю, от чего не смогу отказаться. Никогда! Но я не хочу, чтобы мои чувства причиняли тебе неприятности. И я не могу смотреть на то, как ты сейчас несчастна, хотя, именно все, эти, события позволили мне быть рядом с тобой. А если лишь возвращение Хорька вернет тебе счастье и душевное равновесие, то я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе. И защитить тебя. А остальное – неважно. Оно даже, может быть, и к лучшему, если вместе с тобой вернется только один из нас. Отпадет проблема выбора.
Я вырвала руку и ударила его по щеке:
- Не смей так говорить! Я не собираюсь менять одного на другого!
Пабло опять поймал мою руку и поцеловал:
- Не злись! Но я, всего лишь, указываю на очевидные вещи. Если ты отказываешь мне в ребенке, несмотря на то, что другие твои дети родились от разных отцов, а за Алексеем ты собираешься идти за перевал, несмотря на реальную опасность для жизни, то выбор абсолютно очевиден. Именно он – тот, кто нужен тебе. А я буду вечно мешать потому, что узнав тебя так близко, уже не смогу удержаться от попыток добиться вновь. Или терзать себя мыслью о том, что смог добиться твоего расположения, только в его отсутствие, и с помощью этого амулета.
Я поймала фигурку альпаки, качавшуюся на свисавшем с его шеи шнурке:
- Странно! Мудрая Птица и мне подарила похожий амулет, но у моего - совсем другой запах.
Парень снял с головы шнурок и потянул фигурку из моих пальцев:
- Выбрось его! Бабушка говорит, что у женских и мужских амулетов внутри разные зелья, привлекающие особей противоположного пола. Там какие-то травы и мускус викуньи, они делают с нами то же самое, что и с животными. Я понимаю, что подло пользоваться такими средствами, но я был готов на всё, ради ночи с тобой! А затем я увидел, на какую боль ты способна согласиться, чтобы избавиться от моего ребёнка. И понял, что нельзя менять своё удовольствие на твою боль и смерть неродившегося существа.
Пабло выдернул амулет из моих пальцев и отбросил его в угол комнаты. Мне стало неуютно на душе, вновь рядом со мной оказался человек, накал чувств которого повергал меня в смятение, а я сознавала свою неспособность ответить в той же мере. Быть может, мне дано испытывать только материнскую любовь, которую я пыталась распространить на всех близких мне людей? А этого мальчишку я ещё и чувствовала, как никого другого. Его, просто, захлестывали волны любви, желания и отчаяния. И я не ощущала в нем желания жить. Я обняла его за шею и привлекла к себе:
- Глупый! Никакие зелья и феромоны не сумеют привлечь меня к мужчине, если он мне безразличен! Отказываясь иметь детей от тебя, я, всего лишь, хотела сохранить твою независимость, сделать свободным от обязательств. У тебя должен быть выбор!
В ответ Пабло так сжал меня в объятиях, что хрустнули кости:
- Мне не нужна свобода! Судьба уже соткала для меня узор, из которого не выбраться. Я, с радостью, готов заплатить жизнью за своё короткое счастье, особенно, если ты сохранишь новую жизнь, которая может появиться, по воле слепого случая!
Я с силой оттолкнула его:
- Только попробуй! Я, точно, убью любую жизнь, если она надумает появиться вместо тебя!
Пабло обхватил мое лицо ладонями:
- Ты не боишься, давать такие страшные обеты? С богиней судьбы не шутят!
Я упрямо покачала головой:
- Пусть лучше, судьба меня боится! Если ты говорил, что не боишься смотреть ей в глаза, то я готова бросить ей перчатку! Пусть, принимает вызов!
Пабло снова обнял меня за плечи и зарылся лицом в волосы.
- Бабушка говорила, что лишь отмеченные богами, великие жрецы осмеливались спорить с судьбой и бросать вызов смерти. И, иногда, она отступала. Но давая обет, ты должна предусмотреть отступную жертву, которая устроит богиню, - прошептал он на ухо.
- Я не собираюсь никого убивать на алтаре Солнца и Луны! – искренне возмутилась я.
Парень тихо засмеялся в ответ:
- И не надо! Смерть ты уже предложила, теперь ты должна предложить жизнь.
Его губы скользнули от уха к шее. Я почувствовала, что мое сердце вновь ускоряет свой ритм.
- Если ты хочешь предложить, бросить на весы результат сегодняшней ночи, то шансы выжить – минимальны! После зелья твоей бабки у меня, вряд ли, что-нибудь заведется! - грустно усмехнулась я.
- Но если ты согласна на такой размен, то попытаться нам никто не мешает. Во всяком случае, я буду знать, ради чего стараюсь! - прошептал Пабло и его руки скользнули по моим бедрам.
Я нашла его губы, а затем, покрепче прижала к себе. Пусть, думает так, как хочет. Во всяком случае, у него будет стимул избегать случайной пули и не лезть на рожон.
Я рывком вынырнула из омута сна, в который, в какой-то момент, умудрилась- таки, провалиться. Внутри звенела натянутая до предела струна, кричащая об опасности. Открыв глаза, я осознала, что изменилось в комнате: сквозь щель в шторах пробивался луч света.
- Что-то случилось? - Пабло открыл глаза, на секунду позже меня, и ещё не увидел света, так как спал лицом ко мне и спиной к окну.
Я, молча, перескочила через него и метнулась к занавескам.
- Солнце! - услышала я его поражённый возглас у себя за спиной, едва отдернула занавеси.
И это было действительно оно, едва-едва, окрасившее в алый цвет заснеженную вершину. А внизу, по дороге, ведущей на перевал, как будто текла молочная река. Да, и по двору еще бродили редкие клочья тумана.
- Через час-другой перевал очистится, - выдохнул мой адъютант, метнувшись к своей одежде, как попало, сброшенной вчера на полу.
- Брось, возьми что-нибудь из шкафа! - крикнула я, кинувшись к гардеробу.
То, что одежда, до сих пор, мокрая мы осознали одновременно. Выкинув из шкафа несколько джинсов и свитеров, я торопливо натягивала на себя одежду, когда в комнату к нам влетел полуодетый Лис:
- Встали? Через пятнадцать минут выдвигаемся на перевал!
- Есть, сэр! - рявкнула я, натягивая шерстяной свитер на голое тело. – Ты – в арсенал, Пабло – в конюшню, а я – на кухню. Стае объявить общий сбор.
Через десять минут я уже подбегала к конюшне, неся в сумке термос и коробку с приготовленными с вечера бутербродами. Пабло выходил оттуда с тремя лошадьми на поводу, а Лис, с автоматами на плече, отдавал последние указания мальчишкам, двое из которых немедленно вскочили на лошадей и помчались в сторону города. Кинув сумку адъютанту, я вскарабкалась на свою пегую лошадку и, выхватив у Лиса автомат, пришпорила кобылку и нырнула в клубящийся на дороге туман.
В тумане лошадь гораздо лучше мотоцикла, и до края ущелья мы долетели в считанные минуты. Оставив лошадей в расщелине, где заранее оборудовали коновязь, мы, с максимально возможной скоростью, полезли в гору. Влажные камни так и выскальзывали из-под ног, редкие кустики ичу оставались в кулаке. Ходить по горам со скоростью Пабло или, хотя бы, Лиса, я так и не научилась. После очередного моего падения, парнишка обернулся, перевесил на себя мой автомат и, схватив за руку, поволок дальше.
Лис первым влетел на наблюдательный пункт:
- Что-нибудь заметили? Когда туман начал уходить?
Я плюхнулась с ним рядом под маскировочную сетку и посмотрела на другую сторону горы. Верхняя часть дороги уже была видна. Клочья тумана, изрядно поредевшие, сползали вниз по склону. Наблюдатели пояснили, что туман начал рассеиваться с восходом солнца, уходя на другую сторону гор. Никакого движения на серпантине, пока, замечено не было.
- Давай-ка, звони Арнольду. Через полчаса он может вылетать к нам, - порекомендовал мне Лис.
Я кивнула и, сначала, позвонила мальчишке-ведущему, с которым вчера на посадочную площадку ездила. Велела ехать туда с парой парней, зажигать огни и ждать вертолет, а остальных ребят поделить пополам и послать к нам наверх и ниже, к дороге, оставив парочку мальчишек в гасиенде. Арнольд ответил, что будет ждать сигнала к вылету в машине.
- Кажется, всё подготовили! - облегченно выдохнул Лис.
- Знать бы только к чему! - озабоченно ответила я, усиленно вглядываясь, через бинокль в проступающие сквозь туман петли серпантина.
- К нам приближается кто-то из тех, кого я знаю. И ему страшно! - пробормотал Пабло. – А ещё кто-то охотится.
Лис посмотрел в его сторону и недоверчиво фыркнул. И тут мы услышали отдалённый стрекот вертолета. Из плотной массы облаков, плывущих по другой стороне горной гряды.
- Началось! - скрипнул зубами Лис.
- Без команды не стрелять! - предупредила я.
И тут же увидела, что из–за закрытого туманом поворота горной дороги показались две бегущие фигурки, держащие друг друга за руки: одна мужская, а другая путалась в широкой пестрой юбке. И тут же из тумана, лежащего на поросшем низкорослыми деревьями крутом склоне, вынырнул вертолет. Он, определенно, охотился за беглецами, а им пока удавалось уходить от него, благодаря туману. Но ближе к вершине горы туман уже поредел.
- Если они полезут к нам напрямик по склону, между камней, то непременно, наткнутся на наши мины! - испуганно выкрикнул Пабло.
- А так их накроют очередью! - ответил Лис, наблюдавший за маневрами вертолета.
- Прикрой их дымовой гранатой! - посоветовала я, всё еще пытаясь разглядеть беглецов в бинокль.
Лис быстро сориентировался и выстрелил из гранатомета. Облако дыма затянуло узкое горло дороги. А вертолет выпустил длинную очередь по дороге и начал разворачиваться в нашу сторону.
- Сбить, его к чертям, что-ли? - спросил Лис, вновь, перезаряжая гранатомет.
- Лучше заставить пойти на вынужденную посадку! Мне нужна их рация, и, по возможности, пилот, - остановила его я.
- Попробую, но гарантии не даю! - ответил Валерка, пересаживаясь за пулемет.
Мастерство, приобретенное на войне в афганских горах, никуда ушло. Через пару минут поврежденный вертолет тяжело плюхнулся ниже по склону и загорелся. Оставив одного парнишку в укрытии, у пулемета, мы с Лисом кинулись к горящей машине. Нам удалось вытащить оттуда двоих. Один еще дышал. Лис успел вынуть и рацию. К этому времени вернулся Пабло, ведя за собой Педро–Пулю и какую-то молоденькую черноволосую девушку. Сердце мое сжало нехорошее предчувствие.
- Кот и Хорь остались в деревне, Рысь!- выкрикнул задыхающийся Педро.
- Они живы? - сквозь зубы спросила я.
- Были, когда я уходил! - выдохнул Пуля, виновато отводя глаза.
- Там знают, откуда вы пришли? - продолжала выспрашивать я, набирая номер Арнольда.
Парень кивнул.
- А сколько у них вертолетов? - спросил Лис.
- Чиа говорит, что один, и тот вы сбили, - Пуля указал на девушку. – Время от времени, небольшой двухмоторный самолет прилетает. На данный момент его нет, погода не та.
- Арнольд, срочный взлет! Сядешь у нас на площадке, там двое парней загрузят тебе контейнеры. Сбросите напалм рядом с плантациями, о которых я вчера тебе говорила. На деревню постарайтесь не попасть, там наши ребята остались, - план действий уже созрел у меня в голове. – И попробуй связать меня с начальником аэродрома!
- Я тебе лучше барона Генриха дам! - прозвучало в трубке.
Не успела я оправиться от удивления, как в телефоне зазвучал голос старого барона:
- Чем я могу Вам помочь, фрау Инь? С детьми всё в порядке? Я только что прибыл, и не один, мы готовы вылететь в долину. Вольф будет здесь, к вечеру.
Он говорил по-русски, желая сохранять конфиденциальность.
- Вы мне больше нужны там, у военных! Я бы хотела, чтобы они погоняли своих птичек по противоположному склону, но пока не стреляли. Там остались мои парни. Я пойду за ними. А детей я переправлю в бункер, - торопливо объясняла я.
- Понял Вас. Они будут летать, даже если мне придется заставить их, сделать это, силой оружия! – твердо пообещал Генрих. – А ты точно знаешь, что делаешь, девочка?
Я сердито скрипнула зубами:
- Я делаю то, что должна. Вы сумеете позаботиться о детях! Свяжусь с Вами, когда буду знать больше.
Я закончила разговор и набрала номер Пауля. Дети должны быть в бункере, в течение получаса, а дальше, старый барон сделает всё, что можно, чтобы защитить свою правнучку.
- Ты остаешься здесь, Лис! Организовывай оборону. А мы, с Ирбисом и Пулей, сначала - за джипом, в гасиенду, а затем - вниз за перевал. Телефон буду держать включенным, - решила я.
Лис попытался протестовать:
- Барон и Че не простят мне, если я не сумею удержать тебя от этой самоубийственной затеи!
- Ты можешь попытаться, но если я останусь, то никогда уже не буду самой собой, не смогу водить стаю. И смотреть в глаза детям – тоже. Если же мы не вернемся, то у новых волков останется легенда. А ещё, ты лучше сумеешь организовать оборону, а у меня - в покере блефовать выходит естественнее. Каждому – своё. Педро расскажет мне, по дороге, всё, что сумел узнать. А я передам тебе. Но сначала, ты мне организуешь, разговор с теми, от кого вертолёт прилетел.
Валерка неохотно кивнул, оставив попытки переубедить меня, и начал копаться в разбитой рации. Когда он сказал, что готов, я уже увидела вертолёт Арнольда, садящийся в долине. Я, ещё раз, поговорила с нашим пилотом и попросила связаться со мной, сразу после того, как сбросит контейнеры и повернёт назад. Вскоре после этого, мы услышали гул военных вертолётов, которые прошли над нами и начали снижение на той стороне гор. Генрих держал свое слово. Через несколько минут, и наш вертолёт нырнул за перевал. Дождавшись звонка Арнольда, доложившего, что задание он выполнил успешно, я попросила Лиса, соединить меня с нашими противниками.
- Говорит «Белая сеньора» из долины мёртвого озера! Мы сбили ваш вертолёт. А наша вертушка сбросила напалм вам на плантации. И если вы не хотите, чтобы те вертолёты, что летают у вас над головами, утюжили склон и дальше, то советую поберечь наших людей и ждать меня в гости. Я скоро приеду к вам по дороге инков. У меня к вам деловое предложение, - сообщила я на испанском.
И дождавшись, когда из рации понеслись не совсем печатные высказывания, означавшие, что меня услышали и поняли, дала отбой. Затем велела Пуле посадить девчонку позади себя на лошадь, и мы, вместе с ними и с Пабло, понеслись к гасиенде.
- Здорово вы вляпались! Хорошо, хоть, Чиа помогла тебе сбежать, - резюмировала я рассказ Пули, заканчивая обрабатывать его раны, которые, в основном, оказались довольно легкими. – И как же мне надоело постоянно повторять: «Я же предупреждала». Теперь ты, по-быстрому, переодеваешься и идешь вниз к Арнольду, у него есть спутниковая карта восточного склона. Отметишь там всё, что, на твой взгляд, имеет значение. Девчонку прихватишь с собой, пусть помогает. Копию сделаете для нас и для Лиса. Затем выгоняешь джип, проверяешь его вооружение и ждешь нас с Пабло.
Педро - Пуля удивлённо посмотрел на меня:
- Ты решила идти вниз в таком составе?
Я небрежно пожала плечами:
- А тут нет особого выбора: или так, или вместе с бомбардировщиками и коммандос. Правда, у парней, в таком случае, вероятность выжить - равна нулю.
Пуля опустил голову и скрипнул зубами:
- Прости, Рысь! Мы подвели тебя!
- Подвели вы, прежде всего, себя. Но разборки оставим на потом. Сейчас время дорого, иди, работай! – резко ответила я.
Педро кивнул и кинулся из комнаты. Ко мне подошел Пабло, всё это время молча стоявший у окна:
- Ты думаешь, что парни ещё живы, и у нас есть шанс вытащить их оттуда?
Я уверенно встретила его взгляд:
- После нашей атаки – есть! Они должны были, там, поверить в мой блеф, и захотеть сохранить ребят в качестве заложников. Правда, насколько целыми, это - другой вопрос.
Затем я открыла один из нижних ящиков гардероба и достала оттуда два жилета. Один – поменьше, другой – побольше. Это был подарок Вольфа, японская разработка. Они были гораздо менее громоздкие, чем обычные бронежилеты. От очереди АКМ, в упор, они, вряд ли, защитят, но менее мощное оружие блокируют неплохо. Я их носила, по настоянию Барона, когда мы только приехали на континент, и я постоянно увеличивалась в размере.
- Примерь тот, что побольше. Он должен подойти. А сверху надень что-нибудь, что сделает его присутствие незаметным. Например, что-то национальное. Я полагаю, что не сумею запретить тебе кидаться между мной и врагами, но с ним твоя защита будет эффективней. Второй передашь Пуле, он поменьше тебя, ему подойдет. На всё тебе минут пятнадцать, - сказала я, передавая жилеты Пабло.
- Слушаюсь, командор! - ответил тот, поворачиваясь к выходу. – А у тебя-то жилет есть?
Я успокаивающе улыбнулась ему:
- Конечно! Иди уже, и дай мне переодеться!
Он удовлетворенно кивнул и выбежал вон.
За время его отсутствия я сумела приладить под брючный костюм от Армани, специально доработанный для такого случая, наплечную кобуру с пистолетом. Жилетов у меня было только два, но парням, этого знать было необязательно. Вместо туфель на шпильке я надела удобные мокасины. А затем открыла ящик с украшениями и начала пристраивать на себя массивные браслеты и перстни.
- А зачем тебе столько украшений?- услышала я из дверей недоуменный возглас Педро.
- А это, наверное, ещё и оружие! - тут, видимо, и мой адъютант подошел.
- Вы правы – оружие. Настоящим-то, нам, неизвестно, удастся ли воспользоваться, - подтвердила я догадку Пабло.
Эти браслеты и замысловатые перстни изготовил местный серебряных дел мастер, соединяя разработки Кирилла с моими пожеланиями. А ещё с интересными рассказами Мудрой Птицы, по мотивам которых были изготовлены узорчатые накладки на ногти, не так давно вошедшие в моду и на европейском континенте. Только в отличие от современного варианта, мои накладки были двойными и содержали выдвигающуюся острую пластинку.
- Но и кое-что, для статуса, не помешает! - добавила я, надевая под воротник жакета, поверх шелковой рубашки, массивное ожерелье.
Его Вольф с какой-то выставки приволок, посчитав, что цвет огромных колумбийских изумрудов подходит к моим глазам. Само ожерелье было точной копией экспоната из музея инкского золота в Куско. Я всё собиралась камни оттуда повыковыривать и вставить во что-нибудь, менее кричащее, да, не успела. А теперь оно должно было завершить создаваемый образ.
- Тогда и на Пабло, не только побрякушки, навешаны? – немедленно предположил Пуля.
Я обернулась, чтобы посмотреть на адъютанта. Пабло был одет в национальный костюм с вышивкой. Просторная шерстяная рубаха скрывала жилет, а столько различных украшений и амулетов я на нем не видела, даже в дни народных праздников. Большое ожерелье, состоявшее из цветных перьев и пластин зеленого обсидиана, словно пелерина, накрывало верхнюю часть рубахи, делая его еще более похожим на инкские фрески. А сквозь разрезы в свободных рукавах, видны были браслеты, охватывающие не только запястья, но и его мускулистые руки выше локтя.
- Действительно, я на тебе столько всего, даже в день предков не видела! - подивилась я.
- А это, как и у тебя, для особого случая придумано, - ответил мой адъютант. – От каких-то инкских предков идеи остались. Как работают тонкие каменные лезвия и яды, ты, однажды, уже видела.
Я, ещё раз, окинула его оценивающим взглядом:
- А что-нибудь, вроде небольшой сумки, ты мне можешь одолжить?
Парень кивнул, сняв с пояса какой-то пёстрый предмет, передал его мне. Небольшая пёстрая сумка была так густо украшена перьями, камешками и деревянными бусинами, что мне не составило труда пристроить среди них несколько своих игл, а внутрь я положила трубку спутникового телефона. Маленький микрофон, из арсенала Генриха, я заранее приклеила под рубашку. Как и глиняный флакончик, в виде альпаки, на кожаном шнурке, подарок Мудрой Птицы. Пристроив в собранные в пучок волосы свою шляпную булавку, я посчитала туалет завершенным.
- Присядем на дорожку и – вперед! - предложила я, опускаясь на край кровати.
Хорошо, что мои малыши уже в безопасном месте.
Бронированная версия мерседесовского военного джипа уже стояла у ворот. Туда парни загрузили бесчувственного пилота вертолета, которого я не только перевязала, но и накачала лекарствами. Говорить он, всё равно, не мог, но, хоть, чтобы не умер до времени. Для обмена пригодится. Затем оглядела столпившихся во дворе обеспокоенных людей:
- Мы поедем на ту сторону гор. Необходимо разобраться с теми, кто прислал сюда тот вертолет. На время моего отсутствия, за главного, здесь остается мастер Лис. Он объяснит вам, что делать.
Я указала, на появившегося в воротах Валерку. Потом подозвала к себе большого черного пса, с оборванным ухом, и послала его в машину.
- Педро – за руль. Пабло – на заднее сидение, - распорядилась я, забираясь в автомобиль.
Выезжая из ворот, я заметила Мудрую Птицу, вновь стоявшую возле стены. Она, просто, стояла и смотрела на нас. И этот взгляд я чувствовала, почти до самого перевала.