СТЕПНЫЕ ДОРОГИ
(в новой редакции)
ЧАСТЬ - 3
(продолжение)
3.3. ВРЕМЯ ВЫЖИТЬ
После встречи с Зарудным Вебер сразу пошёл к себе. Войдя в кабинет, устало опустился на стул, вытащил из папки листок с чертежом Терновки и положил его на стол. Расстегнул ворот кителя, закурил и погрузился в воспоминания.
Минувшие годы вставали неосязаемым туманом в его воображении и тут же исчезали, оставляя в памяти лишь самые яркие и насыщенные моменты.
Его новая жизнь началась тогда от томящего желания жить, когда он, простреленный насквозь в грудь, упал с вороного жеребца вниз головой в сочную траву непаханого поля. И вот фокус памяти сжался до крохотной точки, высвечивая лишь ту грань, которая разделила его судьбу на две жизни.
Старый лесник на грузовой телеге с внуком подъехал к лежащему на поле русскому казаку.
- Жив ли этот человек? – спросил старик мальчика.
- Не знаю!
- Так пойди и послушай, дышит он или нет?
Мальчик спрыгнул с телеги, подошёл к раненому, стал на колени и закричал:
- Дедушка, он дышит, слышишь, дышит!
Старик слез с телеги подошел к казаку и сказал мальчику:
- Помоги погрузить его на телегу. Повезём к себе в дом, может он выживет.
Привезли, внесли в дом, сняли одежду и положили на кровать. Пришла жена старика, осмотрела раненного и начала обрабатывать и бинтовать раны.
- Как думаешь, он выживет? - поинтересовался у неё старик.
- Без должной помощи ему не подняться, - покачала головой старуха, - а все наши усилия лишь на время отодвинут этот срок.
Но размышления его были прерваны конским топотом на улице. Въехавшие во двор всадники спешились и вошли в дом. Немецкий полковник и два его адъютанта, осмотрев усадьбу, объявили своё решение хозяину:
- Здесь временно будет размещён полевой штаб. Ничто не должно мешать его работе.
- Я не возражаю, на войне это обычное дело, - пожал плечами хозяин, - но имейте в виду, что у меня в доме находится раненный русский унтер-офицер.
- Где он? - удивился полковник.
- В этой комнате, - показал старик на дверь в коридоре.
Полковник вошёл в комнату, осмотрел «унтера» и приказал адъютантам:
- Надо от него немедленно избавиться, здесь не богадельня.
Раненый казак, услышав приказ, вдруг подал свой голос. На твёрдом немецком он, с возмущением, глотая воздух, произнёс:
- Вы не имеете права добивать раненого, а должны оказать ему помощь. В противном случае вы нарушаете Конвенцию.
Полковник отозвался на его голос с удивлением:
- Вы что, немец?
- Да, я немец, - ответил унтер-офицер, хорошо понимая, что если они его не пристрелят, то оставят без помощи на выживание, а значит, и на верную смерть.
Конечно, заявляя о том, что он немец, Головатый говорил неправду. Ещё когда-то давно на Украине он рос в немецкой слободе, а потом был работником в семье у немцев, где и научился языку и домашним манерам колонистов. И вот теперь, на грани жизни и смерти, этот опыт мог спасти ему жизнь, и он решил им воспользоваться, так как другого выхода у него просто не было.
Прибывшие по приказу офицера полковые медики, осмотрев раненого и поменяв повязки, положили его на носилки и понесли к санитарной машине.
- Куда вы меня несёте? – заволновался раненный.
- Полковник приказал перевезти вас в походный лазарет, а после лечения вы будете зачислены в полк солдатом, - вежливо ответил ему офицер, сопровождающий медиков.
* * *
Действительно после недолгого лечения русский казак был зачислен в полк солдатом, а через некоторое время его вызвали в канцелярию командира. Встретил незнакомый майор и сразу же начал говорить о предстоящей службе:
- С этого момента вы будете работать переводчиком в управлении лагерей для восточных военнопленных. Вы согласны?
- Да, я согласен на такую работу…
- Но это ещё не всё, - остановил его офицер.
- А что ещё?
- Работая с военнопленными, вы должны будете собирать информацию о мобилизационных возможностях, командном составе, а также моральном духе и боеготовности русской армии.
- Так это уже больше похоже на разведывательную деятельность, - насторожился унтер.
- Да, именно так! Вы не ошиблись. Вся ваша работа теперь будет осуществляться на военную разведку немецкой армии.
- Это не совсем хорошо работать против своей страны, - запротестовал казак.
- Германия ведь тоже родина ваших предков. Разве это не так? Да и выбора другого у вас теперь нет, - твёрдо заявил майор и продолжил, - более того, вы должны будете выявлять тех, кто согласиться работать на немецкую разведку у себя на родине.
- Нет! Мне такая работа совсем не по душе, - не соглашался казак.
- Не будем тратить зря наше время. Я уверен, что у вас всё получится. Тем более вы, как переводчик, будете выступать третьим лицом между офицером разведки и военнопленными. Проявите себя, получите чин младшего офицера с допуском к самостоятельной деятельности, - закончил разговор майор.
Так началась новая жизнь для русского казака Терентия Головатого. Именно того Головатого, которого пытался спасти Григорий Зарудный и поплатился за это германским пленом. А вот теперь судьба уже свела его с сыном Григория и, он искренне захотел помочь ему вернуться обратно на родину, но не с пустыми руками, а важной информацией для советского командования. Но эта затея провалится, так как Степан своим побегом опередит этот замысел, а Вебер не станет раскрывать себя раньше времени, так как это могло погубить их обоих.
3.2.2. ГОДЫ ЗАБВЕНИЯ
Поднявшись на ноги, Степан теперь уже сам стал сколачивать группу для побега из лагеря. Собралось семь человек. Выбрав укромное место в бараке, Зарудный объявил им свои намерения:
- Делать большую группу для побега не имеет смысла, - говорил он собравшимся. Вот семь человек и всё. Больше не надо.
- Это сейчас не возможно, - не соглашался тот же придирчивый казах, что постарше. Сами видите, что в последнее время появились новые сторожевые вышки, собаки и пеший патруль.
- Как ты вообще видишь этот побег? – спрашивал бывший пограничник из Белоруссии. Ведь нас просто перестреляют и всё.
- Уйти из лагеря можно, только создав панику или организовав прорыв большой группой сквозь посты и ограждение. Другого выхода нет, - строил свои предположения Степан.
- Нет, такой вариант не годится, - не соглашался пограничник.
- Я и сам это понимаю. Тогда остаётся только одна возможность -попытаться уйти во время работ в карьере.
- С этим, пожалуй, можно согласиться, - поддержал Зарудного казах.
- Тогда будем держаться на работах вместе у самой кромки леса и ждать удобного случая, - подытожил разговор Степан.
* * *
Необходимая для побега ситуация проявилась буквально случайно. Не выдержав постоянных издевательств, крепкий грузин, оглушив ломом конвоира и захватив его автомат, открыл огонь по другим охранникам. Вмиг всё смешалось, а главное немцы вынуждены были залечь и открыть ответный огонь по стрелявшему. Именно в это время группа Зарудного незаметно смогла проскочить опасную зону и раствориться в лесном массиве.
После изнурительного броска беглецы вышли к большому озеру.
- Вот и приплыли. Это ловушка, - запаниковал один из беглецов, - куда же нам теперь? Опять обратно?
- Без паники, - успокоил его Зарудный и стал внимательно осматривать местность, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. И вот ему удалось разглядеть за густыми кустарниками рыбацкий баркас. Рядом с ним стояла телега, в которую два солдата носили в плетеных корзинах рыбу.
Понаблюдав ещё некоторое время за обстановкой, Степан принял решение захватить баркас. План был очень простым:
- Вам вдвоём, - обратился он к казахам, - надлежит незаметно подползти к телеге и повалить солдат на землю. Как только вы это сделаете, подоспеем сразу мы. Степан показал рукой на двух ближайших к нему беглецов. Задача ясна?
- Ясна, - отозвались земляки, - а что дальше будет?
- Как только обезоружим солдат, - продолжал Зарудный, - мы должны будем сходу захватить баркас, но прежде надо блокировать тех, кто там находится.
- А какая у нас задача? – забеспокоились оставшиеся без дела ещё два беглеца.
- Ну, а вы остаётесь в засаде и в случае осложнения обстановки должны будете прийти нам помощь.
Внезапный бросок оказался успешным. В самом баркасе обнаружились ещё два местных жителя и офицер.
Все трое военнослужащих в немецкой форме оказались эстонцами.
- Что будем делать с пленными эстонцами? – спросил после захвата баркаса Керим.
- Может расстреляем, - предлагает один из беглецов.
- Нет, не надо. Они нам зла не причинили. Связать им руки, ноги и привязать к телеге, - командует Зарудный.
Как только команда была исполнена, Степан отдал новый приказ:
- Команде баркаса запустить двигатель и идти к противоположенному берегу.
Переплыв озеро и прихватив с собой хлеба, соли, спичек и рыбы, Степан отпустил рыбаков. Но как только беглецы спустились с баркаса на берег, то сразу же попали в поле зрения партизанского дозора и уже в лесу были окружены четырьмя автоматчиками.
- Стой! Руки вверх! Оружие на землю! - скомандовал старший партизанского дозора.
Беглецы выполнили приказ, так как сопротивляться против четырёх автоматчиков было совершенно бессмысленно.
- Кто такие?
- Пленные из концлагеря, - отозвался Зрудный.
- Руки за спину и по тропинке вперёд, а в штабе отряда разберутся, кто вы и откуда, - скомандовал старший дозора.
Небольшой партизанский отряд, созданный по решению властей республики, действовал с первых дней оккупации Эстонии. Выживать удавалось только за счёт умелой организации и жёсткой дисциплины. В трудных условиях обстановки, выполняя задания подпольного комитета, отряду приходилось бороться за своё существование, переходя от диверсионных акций в лесные укрытия.
И всё же, неся большие потери, им удалось выстоять и принять участие в освобождении своей земли от немецких захватчиков. Сам же Зарудный сразу попал в фильтрационный лагерь военной контрразведки «Смерш» для проверки. После длительных допросов и побоев, он был осуждён и отправлен в штрафное подразделение на фронт. Так закончилась его партизанская жизнь и борьба с ненавистным врагом.
3.1.2. КАЗАЧЬЯ ЧЕСТЬ
К лету 1943 года капитан Зарудный уже числился одним из лучших командиров эскадрона не только в полку, но и в дивизии. За это время он уже был дважды ранен и награждён тремя боевыми орденами.
Внезапные удары конных полков и эскадронов наносили непоправимый урон всё ещё слабо защищённым тылам немецких войск. Но вскоре командование Вермахта стало усиливать свои тылы, и кавалеристы вновь оказались в сложной ситуации.
Тяжёлые рейды выматывали кавалеристов, и они по-прежнему теряли боевых друзей. Так в одном из неравных боёв полк потерял половину своего состава.
На руках у Григория после тяжелого ранения умирал командир полка. Тяжело дыша, полковник отдал свой последний приказ:
- Ты, Григорий, должен сохранить полк, а меня оставь здесь. Потом похороните. Выполняй!
- Я сделаю все, чтобы вывести полк, а вас мы не бросим и тоже вынесем на свою территорию.
Быстро собрав командиров, Зарудный поставил им задачу:
- Ситуация сложная, все пути для отхода перекрыты, боеприпасы на исходе, продовольственные запасы тоже иссякли. Но, тем не менее, будем уходить глубже в тыл противника, чтобы оторваться от преследования и не выйти к подготовленной засаде.
Лошади начали обгрызать кору деревьев, а голодные бойцы валились с ног, но тем не менее это трудное решение оказалось единственно верным, и через несколько дней остатки полка перешли линию фронта и перенесли тело командира полка.
Не скрывая волнения, Григорий по телефону доложил обо всём командиру корпуса:
- Товарищ генерал, в ходе рейда полк понёс большие потери. Погибло более половины личного состава, среди них и командир полка со своим штабом, но поставленную задачу мы всё же выполнили.
Генерал всё внимательно выслушал, потом после долгого молчания произнёс:
- Обидно, что теряем лучших бойцов и командиров. Но нам с вами надо воевать. Поэтому принимайте полк и готовьте его для дальнейших боёв. Приказ получите завтра. Выйдете в резерв, переформируетесь, а как будете готовы - доложите.
Комкор, не попрощавшись, положил трубку. Было видно по всему, что он переживал за потерю командира полка и двух хорошо подготовленных эскадронов.
Осень 1943года.
Украина.
Война никому не давала оглядываться назад. В приказах и распоряжениях было только одно: вперёд и вперёд от одного рубежа к другому. К осени 1943-го советские войска уже вели ожесточённые бои за освобождение Украины. Перед самым взятием Киева майор Зарудный получил приказ от командира корпуса:
ГЕНЕРАЛ - МАЙОР
- Отвлекающими действиями в тылу у противника обеспечить выполнение боевой задачи десантной группы, которая была выброшена самолётами сегодня ночью.
- А какая у них конечная цель? – поинтересовался Зарудный.
- Вам это зачем? - строго спросил комкор.
- Где-то здесь рядом на Украинском фронте в десантном полку воюет мой сын Андрей.
- На войне бывает всякое, может и удастся свидеться, - ответил генерал и попрощался, - удачи вам.
* * *
Как только выступили кавалеристы и завязался бой, начали действовать десантники. Командир десантной группы ещё раз уточнил задачу по карте:
- По плану мы должны проникнуть в штаб немецкой дивизии, забрать документы, а также взять языка из числа командиров этого соединения. Прикрытие группы и её отход осуществляет лейтенант Зарудный со своими бойцами.
- Выполняю, - козырнул лейтенант, и поправил автомат на груди.
- Пора. Выступаем. Пока кавалеристы отвлекают на себя немцев, мы должны сделать свою работу - прозвучал приказ старшего офицера, и группа пошла на задание.
Десантники действовали быстро и решительно. Выполнив поставленную задачу, начали отходить к лесу. Небольшая группа немецких автоматчиков устроила преследование. Группа прикрытия лейтенанта Зарудного вступила с ними в бой.
* * *
Действительно, вспомнил Григорий слова генерала, что на войне бывает всякое. Но в этот раз Зарудный как никогда чувствовал особое напряжение и волнение. Несмотря на ожесточенное сопротивление фашистов, он не давал передышки своим кавалеристам, оттягивая на себя всё больше и больше немецких частей.
И успокоился только тогда, когда радист передал команду из штаба:
- Товарищ майор! Приказано уходить к линии фронта. Прорыв будет обеспечиваться полками первой линии по установленному сигналу.
- Передай первому, выхожу из боя, - приказал радисту Зарудный, а сам продолжал смотреть в бинокль.
Он чётко видел, как десантники с боем уходили к лесу, куда за ними должен прилететь самолёт. Надо было помочь им, но времени уже не оставалось, следовало уводить полк и выносить раненых.
Задача была выполнена. Впервые за всю войну он почувствовал, как защемило сердце и зашаталась земля под его жеребцом. В это время там у самой кромки леса, прикрывая отход группы погибнет его сын, лейтенант Зарудный, до конца выполнив свой воинский долг, прикрывая боевых товарищей.
Октябрь 1943 года.
Терновка.
Когда пришло второе извещение о том, что Андрей вновь «пропал без вести», Оксана вновь пришла к Ганне. Та, сидя за столом, пила чай из самовара.
- Садись, Оксана, будем пить чай вместе. На этот раз разговор у нас будет длинным.
Налила ей полный стакан, положила маленький кусочек сахара и чёрного хлеба. Оксана села за стол, отпила один глоток чая и посмотрела на бабку.
- Что у тебя там опять стряслось? - опередила её старуха.
- Мой младший объявился, как вы и говорили живым и здоровым, а вот теперь вновь пропал «без вести».
- Пей чай, а я брошу карты и всё тебе скажу, как на духу.
Пока Оксана пила чай, старуха перебирала карты каким-то особенным известным только ей способом. Но на этот раз она ничего не комментировала, а лишь потом, когда закончила свою раскладку, спокойно сказала:
- Григорий твой воюет, но пули его обходят стороной, а вот Степан, – она замолчала, пытаясь что-то вспомнить и потом, отыскав нужные слова, с грустью проговорила:
- А ему труднее всех приходится.
- Так он жив? – вскрикнула Оксана.
- Жив, жив, – успокоила её старуха и снова погрузилась в размышления.
- А как мой младший? – Андрей!
- А младшенького твоего уже нет в живых, - развела руками старуха и продолжила, - и здесь уже ничего не поделаешь.
- Как же так? За что Бог так немилостив ко мне?
Оксана поднялась с табуретки и, закусив нижнюю губу, пошла к двери на выход.
- Иди, иди, работай, а я за тебя помолюсь. Я знаю, как тяжело ждать и терять близких, но кроме терпения и надежды Бог нам ничего не дал, - напутствовала её старуха.
Действительно надежда и терпение были тем единственным средством, которое помогало, собрав силы, стоять на ногах и ещё ударно трудиться для фронта и для победы. И так в ту грозную пору жила в стране каждая семья.
3.1.3. КАЗАЧЬЯ ЧЕСТЬ
Всё это время, когда шли бои, кавалеристы ждали того момента, когда им удастся сразиться с казаками Вермахта. Заглянуть им в глаза, а если будет возможность, то и плюнуть в лицо. Это ведь были такие же, как и они, советские солдаты, но перешедшие на сторону врага. И вот в один из рейдов такой случай представился.
Начальник штаба полка докладывает Зарудному:
- Нас преследует большая конная группа казаков, воюющих на стороне немцев.
- Зарудный, не раздумывая, принял решение:
- Значит, будем сражаться. Уж лишком долго мы ждал этой минуты. Поэтому встретим их лицом к лицу и навяжем открытый бой.
Не мешкая, выбрав удобное место, Григорий отдал приказ:
- Трём эскадронам стать в линию, а четвёртому укрыться в засаде и в бой вступать только по красной ракете.
Кавалеристы, рассредоточившись, приготовились к бою. Вскоре на горизонте показалась лавина всадников. Все они были одеты в традиционную форму южных казаков и с гиком неслись на полк Зарудного. Строй кавалеристов, скорее всего, напоминал треугольник, остриём обращённый в центр линии изготовившихся к бою эскадронов.
- Хотят расчленить нас на две группы, а затем и уничтожить каждую в отдельности, - сказал Григорий начальнику штаба и приказал:
- Первому эскадрону отсечь «голову» наступающих, оттеснив её в сторону леса, а двум другим ударить по флангам и связать их боем.
Офицер немедленно приступил к выполнению приказа.
Пробежав взглядом по готовившимся к поединку бойцам, Зарудный увидел как те прихорашивались, словно готовились к свиданию, а не к бою. Это его порадовало. Его подчинённые хотели быть лучше тех, с кем они через несколько минуть схлестнуться в смертельной схватке. Даже своим видом они хотели сказать им: мы достойнее вас и победа будет за нами.
Боевое соприкосновение сторон произошло мгновенно, как разряд молнии. Заблестели шашки, надрывно заржали лошади, послышались крики раненых:
- А ты смотри, дерутся немецкие казаки исправно, - сказал подъехавшему начальнику штаба Зарудный, - владеют клинком как правой, так и левой рукой и не только в седле, но и вставая на стремена в полный рост.
Начальник штаба:
- Наши кавалеристы всё же дерутся лучше. Смотрите, как гордо они держат головы и, к тому же, рубятся только клинками.
- А как же! Им ведь надо показать своё мастерство и удаль. Но самое главное - они хотят посмотреть в глаза друг другу, а это дорогого стоит, - подмечает Зарудный.
- Но ненависти у них, как у немцев, я не вижу, - ответил начальник штаба.
- А что ты хочешь? Они ведь тоже казаки, пусть даже обманутые, - закончил разговор Григорий и приказал начальнику штаба:
- Проверьте готовность резервного эскадрона, но вводить его в бой не спешите, перевес пока на нашей стороне.
* * *
Увлёкшись боем, Зарудный не заметил, как в разрыв цепи на него устремился усатый казак лет пятидесяти с шашкой наперевес. По всему было видно, что это опытный и смелый кавалерист. Кто-то пытался преградить ему путь, но он лихо на полном скаку обошел его, не вступая в единоборство. У него была другая цель. Но, поравнявшись с Зарудным, казак круто развернул коня и просалютовал: подняв шашку вверх, а потом резко опустил её вниз и в сторону. Это означало, что он отказался от боя.
Затем два кавказца в малиновых черкесках решившие всё же «срубить» его, понеслись к нему на встречу, размахивая обнажёнными клинками.
В это время к Зарудному подъехал штабной офицер:
- Командир, смотрите, они хотят вас взять в «рогатку», а это смертельный приём. Разрешите я их встречу?
- Не надо! Я сам справлюсь, а вы, если что, подстрахуйте меня.
Зарудный хлестнул жеребца и ринулся навстречу кавказцам. Привстав на стременах и подавшись вперёд, коротким ударом осадил одного и срубил второго. Затем развернув коня, отъехал на прежнее место.
- И чего это они ко мне сегодня прицепились? – улыбнулся он штабному офицеру.
Они видят, что вы здесь старший начальник, вот и хотели вас срубить.
- А как же тот старый казак, что отказался от боя со мной?
- Он просто это поздно понял, а раз так, то этот бой для него был бы «не по рангу», так как с атаманом может померяться силами только атаман.
- А чего же тогда салютовал мне?
- Таким образом, он выказал вам своё почтение. Значит, ещё помнит и чтит казачьи заповеди.
- Ты смотри, даже переметнувшись к врагу, они помнят об этом.
- А как же, - вновь отозвался штабной офицер, - атаман у казаков всегда пользовался особым уважением и, в бою его надо было защищать. Вот поэтому они раньше надевали на руку белую повязку, чтобы в сутолоке не теряться из виду.
3.1.4. КАЗАЧЬЯ ЧЕСТЬ
Всё это время бой шёл на равных, и Зарудный не спешил вводить в дело свой единственный резерв, засадную сотню. Более того, ему удалось всё же отсечь «голову» казачьей группе и, оттеснив её к лесу, окружить. Было самое время вмешаться в этот процесс, который мог решить исход боя.
Уже издали Григорий увидел коренастую фигуру казачьего атамана с погонами немецкого майора, который не давал его конникам приблизиться к себе, лихо отмахиваясь клинком.
- Такого трудно сломить, - сказал Зарудный штабному офицеру, - но взять его надо только живым и ни как иначе. Уж очень хочется с ним поговорить.
- А что может сказать эта продажная шкура? - засомневался офицер,- вешать таких надо и весь тут разговор.
Майор тоже увидел Зарудного и на время обомлел, но потом быстро пришёл в себя и, опустив шашку в ножны, выстрелил из ракетницы в ту сторону, из которой пришёл отряд. Его казаки сразу же стали разворачивать своих коней и поспешно выходить из боя. Григорий тоже вложил шашку в ножны и приказал штабному офицеру:
- Сосредоточить полк в балке у леса для отхода, а я всё же поговорю с этим соколом.
Когда команды были исполнены казаками, майор сам подъехал к Зарудному, снял папаху и вытер ею мокрое лицо.
- Ну что, Григорий, наверное, сам господь уготовил нам эту встречу. -Когда я услышал твою фамилию, то так и подумал, что это ты. Такие дерзкие вылазки мог делать тогда на фронте только Зарудный.
Григорий тоже ещё издали опознал Игната Чеканного, с которым воевали в одном полку ещё в первую мировую войну.
- Конечно признал. Ты же, Игнат, командовал у меня полусотней. Скажу честно, мы тоже ждали этой встречи, но только уж извини - без хлеба и соли.
- Не только полусотней, - поправил Зарудного майор, - а потом и сотней, когда тебя взяли в плен.
- Как же ты оказался здесь? - пристально посмотрел в лицо Чеканному Григорий. Увидеть тебя на стороне немцев я никак не ожидал.
- Наверное это судьба, а она у меня была непростой, - начал говорить атаман. В гражданскую я ушёл на Дон к генералу Краснову. Отвоевал там до конца и вернулся домой к мирному труду, но потом был раскулачен и сослан в Сибирь. А как началась война, я снова понадобился родине. И вот я здесь перед тобой.
- Это понятно, что ты воевал в гражданскую за «белых», но как ты оказался у немцев? - снова повторил свой вопрос Зарудный.
- Не только я один, - тяжело вздохнул Чеканный, - к немцам мы перешли всем полком. Правда полк в боях уже был сильно потрёпан, но, тем не менее, его остатки сдались вместе с командирами.
- А что это был за полк? – уточнил Григорий.
- Обычный кавалерийский полк, в котором почти все были казаками из Дона и Кубани. Вот так я снова попал к генералу Краснову, а значит и к немцам.
- Говорят, что у Краснова даже жена немка? – допытывался Зарудный.
- Врать и вешать ярлыки у нас научились хорошо, ты, Григорий, это и без меня знаешь. А что жена у Краснова немка, так это правда, но женился он на ней ещё до революции. Поэтому в эмиграции и жил в Германии.
- А что ты скажешь о зверствах, которые чинят ваши казаки в наших городах и сёлах. Об этом даже пишут в газетах, - наседал на своего собеседника Зарудный.
- Не буду отрицать этого, Григорий, ведь у нас разного люда полно, но скажу одно, казаки ведут себя достойно даже в этой ситуации и это правда. Ну, а что касается меня, то пощады комиссарам и чекистам я не даю. Уж слишком много крови они попили у казаков. Пока живы, мы это будем помнить.
- Как же жить с такой злобой, Игнат? Мы же русские люди и земля у нас одна и судьба тоже, а историю нашу уже заново не перепишешь.
- Историю говоришь? – приподнялся в седле Чеканный, - а ты знаешь, сколько невинных порубили будёновцы. Неоправданная жестокость этого «усатого дьявола» извела многие тысячи душ. Даже Сталин был возмущен, когда увидел заваленные трупами и залитыми русской кровью улицы городов, где проходил прославленный Маршал. Так ты знаешь, что он ему ответил?
- Хотелось бы узнать, - ответил Григорий.
- Революции без крови не бывает! Кто и когда теперь об этом скажет? И кто за всё это ответит? Атаман строго посмотрел на Зарудного.
Григорий задумался и опустил голову.
- Можешь не говорить, я сам тебе отвечу. Никто и никогда, потому что так всегда было на Руси. Ещё ни один злодей не испил свой чаши при жизни. Вот и Будённого мы хотели поймать, чтобы судить на «кругу», но ему всегда удавалось уходить от нас, а так бы не сносить ему головы.
- А как же наш император и его окружение? - усомнился Зарудный. Им ведь не удалось избежать народного гнева и расправы над собой.
- Да это так! Но ты же помнишь, какими добрыми были глаза у Николая, когда он вручал нам кресты?
- Конечно, помню.
- Он обнимал и благодарил каждого кавалера. Так он был императором всея Руси и не брезговал простым людом! И мы сражались за веру, трон и Отечество, что было свято для каждого из нас. Но это у нас потом отняли. Выжгли каленым железом и умыли кровью.
- Но это всё уже в прошлом и мы стали другими и жизнь теперь совсем иная, - переубеждал Чеканного Зарудный.
- Так кто мы теперь? Ты не спрашивал себя? А ведь мои корни идут ещё от запорожских казаков, которые всегда сражались за самостийность и дорожили свободой.
Не получив одобрения, Чеканный лишь усиливал свой напор.
- Я знаю, что нас осудят и нам не будет прощения. Но я хочу, чтобы и меня услышали даже те, кто не хочет этого слышать. Я хочу, чтобы и к нашим чаянием кто-то отнёсся с пониманием.
Распалённый речью атаман опять вытер папахой лицо и продолжил:
- Недобрая доля нам выпала, Григорий. Разве о такой жизни мы мечтали тогда в окопах. А что получили? Гражданскую войну, разорение, репрессии, голод и вот опять война. А теперь уже и мы с тобой оказались врагами. Да разве же это нормально!?
Зарудный молчал, ответить на это было нечем.
- Скажи мне, Григорий, а как жил ты всё это время? – атаман замолчал и стал раскуривать трубку.
- Да так, как и все. Я тоже как мог, противился новой власти, она ведь для всех нас была чужой. В колхоз не пошёл, а вёл своё хозяйство. Ну, а когда уже стало невмоготу, пошёл работать на золотые прииски.
- Ну ладно, Григорий, бог нам судья. И если церковь ещё стоит в твоём селе, то помолись и за нас окаянных.
- Пока стоит, но разорена, остались только стены, да дырявая крыша.
- Видишь, Григорий, и вера им не нужна, не только царь и работящий мужик. Как же можно так жить-то нам, казакам, при такой власти?
Оставив за собой право, подвести черту под этим разговором, Зарудный твёрдо ответил:
- Но действительность такова, что надо смириться со всем этим и жить дальше, как живут все, а не прислуживать немцам.
Какое-то время оба молчали, понимая, что этот разговор надо заканчивать и разъезжаться каждому в свою сторону. Но Чеканный вновь стал говорить уже о той реальной ситуации, в которой они оба находились и могли на неё влиять.
- Да, вот что, Григорий, не ходи в сторону хутора Пролетарского, там для тебя готовят капкан. Выбраться из него не удастся, слишком большие силы туда стянуты.
- А что там на самом деле, Игнат?
- Там идёт накопление танковых резервов. А восточнее вдоль линии фронта в Луговом, формируется вторая танковая группа.
- А цель-то у них какая? – напрягся Зарудный.
- Цель очень простая. Ударить по вашему фронту танковыми группами с флангов. А наша задача сегодня состоит в том, чтобы отвлекающими действиями втягивать вас в пустую игру, демонстрируя активность и выпускать из вас пар.
Разговор прервал приближающийся всадник, который нёс весть для атамана.
- Кто это, Игнат? – заволновался Зарудный.
- Это наш полковой священник. Значит, что-то случилось. Просто так он не будет беспокоить.
Вскоре священник осадил своего коня и, осенив нательным крестом поочерёдно одного, а потом и другого командира, произнёс:
(в этот момент Григорий снял с головы кубанку, поклонился ему и непроизвольно перекрестился)
- Бог с вами, братья! - потом повернулся к Зарудному и продолжил:
- Скоро здесь будут немцы. Вам уже надо уходить. Ну, а казаков ваших мы похороним со всеми почестями так же, как и своих.
- Хороните, но только в разных могилах, – уточнил Григорий.
- Нет, почему же!? Как и положено, похороним всех вместе в одной братской могиле. Им делить уже больше нечего, ведь вера и кровь у нас одна, – сдержанно ответил ему священник.
- Ну что, Григорий, прощевай, - козырнул Чеканный. Вот так и будем воевать, каждый за «свою правду».
- Так и будем, другого выбора у нас нет, - твёрдо ответил Зарудный, и они разъехались в разные стороны.
Эти казаки ещё искренне верили, что на их исконных землях разрешат установить самостоятельное правление, вернуть отобранные советами права, вековые традиции и веру. С этой надеждой они и шли в бой за своими обманутыми командирами. Однако их замыслам не суждено будет сбыться, но, тем не менее, в самом конце войны они создадут своё «казачье государство» в северной Италии (регион Ломбардия) переименовав местечко с центром в Алессо в свой Новочеркасск.
3.1.5. КАЗАЧЬЯ ЧЕСТЬ
Всю дорогу домой у Зарудного не выходила из головы встреча с Чеканным и его священником.
- Как-то так случилось, что в ответ на приветствие батюшки я снял с головы кубанку, поклонился ему и непроизвольно перекрестился. Для командира полка Советской армии это было не позволительно.
- Но этому есть оправдание, - успокаивал себя Григорий. Это сработал инстинкт, выработанный ещё в детстве, когда я с родителями ходил в церковь. Но следовало обо всём этом, помолчать, а ещё лучше, не вспоминать. Бывают же у человека слабости, а на войне, тем более, чего только не бывает…
В штабе корпуса уже ждали его доклад. Как только прозвучали последние слова, генерал вручил ему плотный конверт.
- Посмотрите внимательно, это новый приказ на очередной рейд по тылам противника. Задание непростое и более опасное, чем предыдущее.
Вскрыв пакет и развернув находящуюся в нём карту, Григорий пробежал глазами по тексту приказа и сразу же заявил генералу:
- С приказом ознакомился, но выполнить это задание не смогу.
- Не сможешь? - удивился комкор. Значит, пойдёте под трибунал, а задание выполнит уже другой командир. На войне по-другому не бывает, вы об этом и сам хорошо знаете.
- Да дело здесь не в моих капризах, – начал Григорий. Здесь суть в другом, именно там, у хутора Пролетарского, уже стоят большие силы. Так что накроют нас одним махом.
И он рассказал все, что ещё недавно поведал ему Чеканный.
- Ну, тогда действительно к этому надо подходить по-иному, - подобрел генерал и связался с Командующим армией.
Командующий всё внимательно выслушал и попросил к трубке Зарудного.
- Скажите мне, Григорий Корнеевич, – задал он только один вопрос,- насколько точна эта информация?
- Могу сказать только одно, она из надёжного источника, – ответил Зарудный.
- Хорошо, мы всё непременно проверим. Это очень ценное для всего фронта сообщение. До свидания! Я вам обязательно позвоню.
* * *
Прошло немного времени и, Зарудного вызвал командир корпуса:
ГЕНЕРАЛ - МАЙОР
- Ваша информация подтвердилась и командованием готовится упреждающий удар. Ваш полк выводится в резерв армии. Ждите боевой приказ о выступлении. Время вам отведено трое суток.
- Задача ясна, будем готовиться, - ответил Зарудный.
- Уясните себе Зарудный, что лёгких приказов не бывает. После сложной задачи всегда ставится ещё более сложная.
- Это так делается специально? – уточняет Зарудный.
- Нет, - отвечает генерал, - так делается тогда, когда у командования появляется уверенность в силы тех, кому отдаются эти приказы.
Заречный плацдарм.
Ровно через три дня Зарудного снова вызвали в штаб корпуса, по закрытому каналу звонил командующий армией.
ГЕНЕРАЛ - ПОЛКОВНИК
- Здравствуй, Григорий Корнеевич! Вам предстоит за ночь переправиться полком через реку и, закрепившись на прибрежном плацдарме, обеспечить форсирование стрелковой дивизии. Но учтите, переправа должна быть произведена без выстрелов и шума, скрытно.
ЗАРУДНЫЙ
- То есть, товарищ командующий, я пойду без прикрытия?
ГЕНЕРАЛ - ПОЛКОВНИК
- Артиллерия и танки на этом этапе применяться не будут. Задача сложная, но выполнимая, так как немецкое командование втянуло в бой на фронте уже все свои резервы, и оказать должного сопротивления вам не сможет. А маневр дивизии позволит нанести внезапный удар в левый фланг противника, чтобы решить исход сражения.
ЗАРУДНЫЙ
- Задача ясна. Выполняю.
- До свиданья. Успеха вам, - связь с командующим прекратилась.
Уже через несколько часов полк стал скрытно сосредотачиваться у реки на опушке леса. Две группы разведчиков, преодолев водную преграду, исследовали местность и готовили предложение для штаба полка. Вскоре эти разведданные были доставлены возвратившимся офицером, и Зарудный отдал приказ на построение.
Кавалеристы были построены в линию. На правом фланге строя развернули Боевое Знамя полка. Его потом должны были вынести на средину и провести короткий митинг. Так делали всегда перед боем.
Но на этот раз такой команды не последовало. А Зарудный, выйдя перед строем, повернулся лицом к реке и, встав на колени, произнёс короткую молитву во славу русского воинства и несколько раз перекрестился. Кавалеристы тоже без команды сняли кубанки и стали креститься. Кто-то из казаков выкрикнул:
«Любо, батька, любо!»
Зарудный встал с колен и, сказав: «С богом!», дал команду: «Вперёд!».
Пока двигались к реке, подъехал комиссар полка, призванный в армию из районных секретарей.
- Совсем не по-советски получается, командир, – начал он. Ведь бойцы ждали от нас совсем иного. Они ждали призыва осознанно громить врага, не жалея сил и своих жизней. А получилась какая-то панихида.
Зарудный резко повернулся в седле к майору и твёрдо ответил:
- А форсировать реки и захватывать плацдармы на коне с шашкой и винтовкой - это по-советски? Я же сделал равно так, как делали мои командиры перед каждым боем ещё в первую мировую. И казаки тогда дрались не хуже, чем наши с тобой кавалеристы.
- Ну, знаете, я буду вынужден в очередном донесении в политотдел корпуса осветить этот факт, как злонамеренный, подрывающий моральный дух бойцов полка.
- Это ваше дело, освещайте, но мужества нашим бойцам это явно не прибавит, - бросил в ответ Зарудный.
Обидевшись, комиссар отъехал в сторону и несколько дней не общался с Зарудным, не скрывая своего недовольства.
И всё же переправу удалось провести организованно и без единого выстрела. Этому способствовало, прежде всего, высокое мастерство разведывательных групп, которым удалось бесшумно снять охранение немцев. А вот форсирование реки дивизией не осталось не замеченным, и кавалеристам пришлось вступить в бой. Но накопление ударных сил в месте высадки происходило быстро, поэтому вскоре противник был отброшен в реку. А полки усиленной дивизии нанесли мощный фланговый удар по немецкому фронту, что в итоге решило успех в сражении.
Вскоре после завершения операции командующий армией снова позвонил Зарудному по «ВЧ» телефону и поблагодарил за выполнение боевого задания, а на прощание скажет:
- Будем представлять вас к «герою». Вот только скажите мне, что это за молебен у вас был перед переправой?
Григорий ответил уверенно в тон Командующего:
- Мне уже шестой десяток, пора и о Боге подумать. Не всё же грешить, но когда-то и грехи надо отмаливать.
- Вот победим, Григорий Корнеевич, тогда и отмолим. Обязательно отмолим! Вы правы, грехов у нас действительно много. Благодарю за службу и желаю вам боевых успехов.
Генерал положил трубку.
Апрель 1944 года.
Терновка.
Уже ближе к вечеру к конторе правления подъехала колхозная «полуторка» загруженная бочками с машинным маслом, соляркой и керосином. Из кабины вышел армейский капитан в хлопчатобумажном обмундировании с небольшим чемоданчиком в одной руке и шинелью в другой. Быстро прошёл в помещение и открыл дверь председательского кабинета.
В кабинете за столом сидели Корней Зарудный, а напротив него Байтас и о чём-то говорили. Как только офицер вошёл в кабинет, они сразу же поднялись:
- Никак Иван приехал на побывку, - обрадовался Корней и, шагнув вперёд, обнял сына
- Дай и я обниму героя, - улыбался, не скрывая своей радости Байтас.
- Да нет, отец! Я прибыл уже совсем, списали меня подчистую, даже в обоз теперь не гожусь.
- И чего так? Смотри орденов и медалей - то вон сколько.
Рассматривает награды сына и перечисляет их: - Красная звезда, Отечественной войны, Александра Невского, - а здесь, - смотрит на грудь слева: - Красное знамя, За боевые заслуги, За отвагу, За Сталинград.
- Ну чем же не герой!?
- Да нет! Иван показывает на нашивки поверх орденов, - здесь другое дело: видишь три тяжёлых и два лёгких ранения. С таким букетом, какой я теперь вояка, да и работяга неважный.
- Ну, ты это брось. Мы здесь только на тебя и надеемся. Сам видишь, полным ходом идёт подготовка к посевной. Звони в район, представься начальству и принимай хозяйство. Нам уже здесь невмоготу, планы такие спускают, что хоть в петлю лезь.
- А вы как думали, тянуть лямку председателя это вам не мёд лизать, - смеётся теперь уже Иван, - здесь надо быть трёхжильным и то не всегда потянешь.
- Ну, так у тебя вон какой опыт. Наверное, и на войне тоже был большим начальником? - интересуется Байтас.
- Да не особо. Командовал стрелковой ротой, а это значит всегда на передовой в окопах. Как выжил, и сам не знаю, чем я так угодил Богу? - пожал плечами Иван.
- Значит, хорошо командовал, если столько наград получил, - не отставал киргиз.
- Всякое бывало и ордена давали, и к стенке ставили, ну это всё уже в прошлом. Теперь надо настраиваться на мирную жизнь.
- Так что, будешь звонить в район или нет? – показывает рукой на телефон отец.
- Дайте мне два дня. Отдохну, приведу себя в порядок и поеду становиться на воинский учет, а заодно и представлюсь там районному начальству.
- Хорошо, иди, отдыхай. Для Елены это ведь такая радость будет, - подмигнул отец.
Иван направился к выходу, потом повернулся и спросил:
- А почему полуторка здесь? Мы ведь её отправляли на фронт вместе с водителем ещё в сорок первом.
- История здесь такая, - начал Корней, - пока водитель перегонял машину, сильно простудился и его забраковали.
- Как это забраковали? – удивился Иван.
- Признали негодным к службе в армии и сказали, чтобы ехал обратно домой. Вот он сел в машину и укатил в Терновку.
- И вы что не приняли никаких мер?
- Промолчали, а что было делать, машина ведь и самим нужна. А там, в области, видать неразбериха царила в то время, вот так оно и забылось, - развёл руками Корней.
- Не беспокойся, Иван, мы на полуторку с твоим отцом «броню» наложили, теперь её никто не заберёт, - поддержал своего друга Байтас и засмеялся.
- На самом деле здесь ещё надо посмотреть, что важнее фронту: хлеб или эта машина? – оправдывался Зарудный – старший.
- Там важно всё: и хлеб, и машины, а ещё больше сами люди, только от них зависит, побьем мы немца или нет, - ответил Иван и вышел из конторы.