- Лёнька, сходи за водой! - крикнула мать.
Ленька уже давно был выше неё ростом. Чего кричать? Он и так слышит. И, взяв ведро, степенно пошел к колодцу.
Отец, умер, когда мальцу было всего пять лет. Остался один с матерью, рано почувствовав себя взрослым. Иногда и сам понимал, что будь отец жив, давно бы заработал от него ремня. Даже на фронт хотел сбежать, да мать в слезы:
- Не пущу, ты ж еще дитё!
А какое он дитё, если уже шестнадцать исполнилось?!
Теперь, когда в селе стоит наша мотобригада, а у них в хате на постое командир, Ленька решил во что бы то ни стало, уйти воевать.
Зашел во двор и только наклонился, чтобы поставить ведро на крыльцо, как услышал за спиной свист. Так свистеть мог только его дядька. Оглянулся. Точно. Машет из-за плетня, а сам по сторонам озирается, как будто боится чего-то.
Подошел, а тот ему на ухо шепчет:
- Приходи вечером к нам.
Пожал плечами:
-А чего?
- Потом узнаешь.- И дядька исчез за забором.
Вечером, мальчишка, сказав матери, чтобы не волновалась, пошел к родственникам. За столом сидели военные. Дядька, открывая дверь, шепнул: - Это из СМЕРШа, тебя ждут.
В голове сразу мелькнуло, - что я натворил? Вроде, ничего. Ладно, сейчас узнаю,- и подсел к столу.
Оказалось, что на вопрос, кто помогал немцам во время окупации, дядька, с перепугу ответил, что ничего не знает. На вопрос капитана:
- А кто знает?
Ответил:
- Племянник. Ленька.
Теперь этот же вопрос был задан ему. Пацан, не долго думая, назвал троих. Двое были с Казачьего, а один свой, с Томаровки.
- Не молчи. - сказал капитан. - Говори всё, что знаешь.
А что Леньке скрывать, если он сам видел, как Попов выдал немцам директора школы, его любимую учительницу? А когда ходил к колодцу за водой, видел двух раненых солдат. Хотел их окликнуть, водички предложить, домой отвести, где мать бы и напоила и накормила горемычных, а тут к ним Попов подбежал, сволочь, и арестовал их.
Все это Ленька, как на духу, и выложил капитану.
- Знаешь, как Попова найти?
-Ага, - кивнул Ленька.
Слышал от товарищей, что тот по ночам домой приходит, а днем где-то прячется.
- Он только одной дорогой прийти может, я покажу.
Посмотрел капитан на худую обувку мальчишки, да на его одёжку, и только взглядом повел, а Леньке смершевцы уже валенки протягивают и белый полушубок.
Пошли, на дворе темно уже, а Леньке интересно. Наконец-то от него какая-то польза армии. Пришли к глубокой воронке, что рядом с дорогой. Снег в ней утоптали и залегли. Ждать пришлось недолго. Через какое-то время, на дороге от Болховца прохожий показался.
- Кто это?
- Он, Попов. - ответил Ленька.
Подождали, пока пройдет мимо, хотели удостовериться, тот ли это, кто им нужен? А вдруг пацан в темноте обознался?
Смотрят, заворачивает мужик на свое подворье, и в окно тихонечко стучит. Скрипнула дверь, и нет уже никого на крылечке, будто и не было.
Выбрались из воронки, снег отряхнули. Подошли, постучали. Никто не открывает, в окнах темно. Постучали громче, женский голос из-за двери испуганно:
- Кто?
- Солдаты. На постой пустите?
- Не могу. Детей двое, места совсем нет. Идите с Богом.
- Откройте, иначе дверь выбьем!
Не открыла. Ворвались в избу, а там такой рёв стоит! Женщина воет, а за ней мальчишки, лет четырех и восьми.
- Где муж? - спрашивает капитан.
- Нету. Забыла уже, когда и видела.
- А к вам, только что, никто в дверь не входил?
- Нет, никого не было.
Бросились искать. Нет нигде. Всё перерыли, мужик как в воду канул.
И тут до Леньки «дошло», где он может спрятаться. Только в одном месте такой схрон был, под русской печкой. Да и не во всех печах, только у тех хозяек, которые сдобу пекли. Заглянул Ленька под печь, точно, сапоги торчат! Толкнул капитана, глазами ему показывает. А тот сразу «просек», что да как?
- Вылезай, - говорит, а то сейчас гранату кину под печку, вылетишь прямо в трубу.
... В ту же ночь, взяли и других полицаев. Попову дали двадцать пять лет лагерей. Так его больше в Томаровке и не видели. Сгинул где-то на зоне.
А тогда немцы вовсю рвались к Курской дуге. И нашим опять пришлось отступать. Мать как подкошенная упала, - Не жить сыну! Отомстят ему немцы за своих прихвостней, расстреляют или в Германию угонят.
Постоялец, командир автобатальона, предложил: может его с собой забрать?
А Леньке только того и надо! - Конечно, с собой, как же он тут останется?
И мать заулыбалась сквозь слезы. Может и правда, спасет она сына от немцев?
- Добро, - сказал командир.- Завтра поговорю с замполитом. У нас уже есть девочка, дочь полка, в медсанчасти помогает, и мальчишка есть, расторопный такой, в хозотделе. Найдется место и для Леньки. Я думаю, когда замполит узнает, как он тут полицаям «просраться» дал, возражать не будет.
Так и получилось. На следующий день, Ленька отступал с частями нашей армии, потом опять наступал, и шел вместе с ними победным маршем до самого Берлина. Остановился только у Бранденбургских ворот, чтобы сфотографироваться «на память».
А потом служба в армии, в войсках правительственной связи. Секретность была строжайшая. А любопытство иногда разбирало. Хоть голос бы послушать, как Сталин с маршалом разговаривает? Но при малейшей попытке подслушать, всё начинало звенеть и гудеть. И чтобы не наделать беды на свою голову, Ленька решил поумерить свое любопытство. Разве ж он мог предполагать, что судьба сама готовит ему встречу с отцом народов, да еще при таких обстоятельствах, что до сих пор удивляется, как голова на плечах осталась?
А дело было так. 1947 год. Гагры. Дача Сталина.
Интересно, что да как, но и страшновато. Дело молодое, пошли в увольнительную, а потом, не сговариваясь, через лаз в заборе на территорию дачи проникли. Уверены были, что кроме охраны никого там нет. А яблок страсть, как хотелось, чего ж добру пропадать? Кто на дерево, кто под деревом собирает. Темно. Тот, что на дереве, за пазуху кладет, а Ленька найдет какое в траве, об гимнастерку вытер, одно в рот, другое - в карман. Только листва шуршит.
Вдруг, слышит Ленька, звук какой-то посторонний, как будто камешки под ногами поскрипывают. Шикнул друзьям. Тихо, мол, вроде идет кто-то? А с дерева насмешливо:
- Ты чё, струхнул? Кому тут быть, ядрёна корень?!
Ленька прислушался. И, правда, звук прекратился. Только яблоко в рот сунул, чтобы откусить, слышит за спиной негромкое:
- К-х, к-х...
Повернулся как в немом кино, да так и застыл. На дорожке стоял Хозяин. Ноги онемели у Леньки, язык к небу присох. Мысленно уже и с мамкой попрощался. Не увидеть ему теперь Томаровки. За спиной ветки трещат, топот и крик приглушенный:
- Беги!
Повернулся Ленька бежать, и слышит голос, который ни с кем спутать невозможно:
- Стоять!
Остановился. И хоть команда негромко была сказана, а остановились и друзья - сослуживцы. Видно вовремя поняли, что другого выхода нет. Не через лаз ведь возвращаться, постреляет охрана, и спрашивать не будет, что да как?
Вернулись, руки по швам, в карманах и за пазухой - яблоки бугрятся. Глаза поднять не смеют, смотрят себе под ноги, с жизнью прощаются.
Один Ленька, как оцепенел, взгляд отвести не может. Видит и хитрый прищур умных глаз, и одежду домашнюю, и даже то, что в тапочках Сталин и простых вязаных носках из белой шерсти.
Стоит, в руке трубку зажал, дымком попыхкивает, молчит.
Оглядел бедолаг, с ног до головы, спрашивает:
- Что, яблок захотелось?
Те кивают.
-А что, плохо в части кормят? Где служите? Кто командир?
Молчат друзья. Пришлось Леньке за всех отвечать. Видит, что Сталин вроде не сердится. И не так страшно стало, осмелел. Показалось даже, что улыбается чуть-чуть. А может, не показалось?
Совсем Ленька расхрабрился. Всё рассказал, и даже лаз в заборе показал, через какой на дачу проникли. Рассмеялся Сталин, говорит, - Ну, раз вы такие смелые, будете моими гостями. Пойдемте!
Зашли в дом, прошли в столовую. Приказал Сталин стол накрыть и вино достать. У Леньки одна мысль в голове, - помирать, так с музыкой.
Спрашивает Сталин,- кто такой, откуда, какая семья?
Как на духу Ленька всё рассказывает, и про сына полка, и про службу, и про то, как яблок захотелось. Друзья сидят, с перепугу никто слова сказать не может.
- Ешьте, пейте, - угощает генералиссимус.
Те водки выпили, а закусывать не решаются. А Ленька не пьет.
- Что ж ты, - спрашивает Сталин, - не пьешь за наше знакомство?
А Ленька правду «рубит». Что по младости лет, его полковые сто грамм, старшина выпивает, а ему за это сахар дает. Расхохотался Сталин.
- Как старшины фамилия? - спрашивает. - Не бойся, наказывать не буду. - Так ты совсем не пьешь?
-Ни капельки за всю жизнь не пробовал, честное слово, Иосиф Виссарионович!
А потом, «ляпнул» такое, что чуть сам себя за язык не прикусил. Да слово не воробей, вылетело, не поймешь.
- Я, -говорит, -товарищ Сталин, в один день с Вами родился!
- Ну, по такому случаю, не грех нам с тобой и шампанского выпить!
Принесли шампанское, и это было первый раз, когда его Ленька попробовал. Ударило в голову, ноги, как ватные.
А Сталин говорит:
- Пойдемте, я вас к выходу выведу.
Идут бедные солдатики, куда и хмель делась, одна мысль в голове, - сейчас сдаст охране, и поминай, как звали.
Да напрасны были их опасения. Пришли в часть благополучно, под хмельком и с опозданием. Старшина рвёт и мечет. Тех двоих спать отправил, а Леньку спрашивает:
- Где пили?
-На даче у Сталина.
Белее мела стал старшина. Только и смог промолвить:
- Рассказывай...
А утром выстроили всех на плацу и объявляют: - Сталинцы, три шага вперед.
Стоит строй, не шелохнется.
- Вас что, по фамилиям назвать? Три шага вперед!
...Так до конца службы и оставались они «сталинцами». А тот раз их на «губу» отправили. Картошку чистить. Видно был приказ командиру, солдат не наказывать...