К двадцати семи годам Света поняла, что в этой жизни она может рассчитывать только на себя. Муж оказался подонком, бросив её с двумя детьми. Выбивание из него алиментов приняло форму перманентных сражений, напоминающих эпические побоища древности. Светлана была так настойчива и изобретательна в отстаивании своих прав, что беглый глава семьи в конце концов сдался. Он официально устроился работать дворником с необременительными обязанностями в СЭС. По утрам он подметал огороженную территорию станции, а вечером закрывал ворота, и передавал ключи старушке вахтёрше. Оплата труда, понятное дело, была мизерная, зато целый день свободен.
Света же стала регулярно получать алименты, которых ей едва хватало на сигареты и кое-какую мелочь.
Родители, в её глазах, выглядели не лучше бывшего благоверного. Отец так заигрался с разменом их благоустроенной квартиры, в доме расположенном в хорошем районе, что не заметил, как всячески помогавшие ему в этом «выгодном» деле мошенники оставили его и семью с одной комнатой в коммунальной квартире.
Молчавшая до этого момента жена, не стесняясь в выражениях, в вольном пересказе напомнила мужу сказку о дурне старике, волей случая поимевшего золотой слиток, размером с лошадиную голову, и путём череды обменов получившего в итоге швейную иголку, которую благополучно потерял, перелезая через плетень. Возмущённый подобным сравнением муж, закатил ей скандал, упрекая жену в безынициативности, вследствие которой они оказались в столь стеснённых, в прямом и переносном смысле, обстоятельствах. С тех пор, по случаю и без, язвительные замечания матери, неизменно вызывающие истеричные контробвинения отца, стали нормой общения в их семье, ютившейся впятером на восемнадцати метрах.
Светлана, переборов жгучее желание отправить «сладкую парочку» на подселение к деду и бабке на Горкинское кладбище, пожелала родителям обменять комнату на ленинский шалаш в Шушенском, и переехала с детьми на съёмную квартиру.
Года три Света меняла супермаркеты, попеременно работая то продавцом, то кассиром, надолго нигде не задерживаясь. Завышенная самооценка и склонность к разного рода интригам, дестабилизирующим слаженную работу коллектива, раздражали начальство, и от неё старались избавиться всеми правдами и неправдами. Уверенная в своей правоте Светлана только больше озлоблялась, и тихо ненавидела человечество, в связи с чем, продолжительность её работы на одном месте с каждым разом сокращалась.
Наконец ей повезло. Ей удалось устроиться швеёй на одну мебельную фабрику. Света, окончившая некогда курсы кройки и шитья, наплела кадровичке с три короба, расхваливая свою трудоспособность и преданность мебельному делу.
В то время производством мебели не занимался только ленивый. Предприятия росли и множились, как головастики в благоприятной среде, и рабочие руки были нарасхват. Руководили же производством люди за редким исключением имеющие профильное образование.
Осмотревшись в новом коллективе, Светлана пришла к выводу, что это именно то, что ей нужно. Не отличаясь заявленной расторопностью, она, тем не менее, успешно перессорила швей, известным с древнейших времён способом заручилась расположением начальника производства, недалёкого сорокалетнего «женатика», настроив его против своей начальницы, и… по прошествии года с небольшим стала полноправным руководителем швейного цеха.
Беспросветная чёрно-белая жизнь стала обретать краски. Света воспряла духом. «Прикормив» хорошо оплачиваемыми заказами швей, пользующихся авторитетом в цеху, она безраздельно правила в маленьком, созданном ею мирке, часто повторяя фразу Фаины Раневской из кинофильма «Золушка»: «Жалко королевство маловато, разгуляться мне негде!».
Попытки пожаловаться на произвол, царящий в цеху, как правило, заканчивались увольнением строптивиц. Начальство, занятое нешуточной конкурентной борьбой и дележом тающих год от года барышей, на мелкие дрязги на производстве должного внимания не обращало.
То, что её метод руководства вредит предприятию, Светлану не смущало. Стабильный высокий оклад, премии, которые ей неизменно выписывал её «мил друг» начальник производства, с лихвой компенсировали с трудом скрываемую нелюбовь презираемых ею подчинённых и намертво приклеившееся к ней прозвище Баба-Яга. Дело в том, что при хорошей, хоть и набравшей пяток лишних килограммов фигуре и миловидном, если не вдаваться в детали, лице, у неё был один недостаток, который со временем становился всё заметнее. У Светланы были две бородавки на носу и одна под нижней губой. В молодости, когда она выходила замуж, они были едва заметны, а к зрелому возрасту приобрели такие размеры и форму, что не обратить на них внимания было невозможно. Света даже подозревала, что этот косметический недостаток сыграл не последнюю роль в её разводе. Уверенная в том, что мужчины «любят глазами», она и мысли не допускала, что причиной охлаждения к ней мужа была не внешность, а её характер. Возможно, она бы смогла избавиться от этого неприятного изъяна, но всё откладывала это мероприятие на потом. Во-первых, это требовало денег, которых ей катастрофически не хватало. Машина в кредит, съёмная квартира, дети, на которых одежда буквально горела. Школа, репетиторы, спортивные секции. Во-вторых, она не была наивной дурочкой, и понимала, что выпусти она на какое-то время из рук бразды правления цехом, новая, действительно толковая «технологиня», нанятая через её голову кем-то из руководства, и с которой она уже второй год конфликтовала, не преминет воспользоваться её отсутствием, и подомнёт под себя её «швейку». Этого Света допустить не могла. Лучше ходить сытой Бабой-Ягой, чем собакой, вышвырнутой со двора, клацать зубами от голода.
Но не всё коту, в данном случае кошке, масленица. Технолог пошла на открытую конфронтацию, сумела достучаться до начальства, доказать неэффективность работы цеха под руководством Светланы, в пух и прах разбив её контраргументы.
С каким мстительным наслаждением, получив расчёт, Света, заранее запасшись отвёрткой, до металла процарапала бок машины своей оппонентки от переднего до заднего крыла. Она бы не задумываясь, убила эту гадину, но перспектива длительной отсидки охладила это её страстное желание.
Объездив множество мебельных фабрик, Света к своему немалому огорчению убедилась, что устроиться на тёплое место не так-то просто, как ей поначалу казалось. Максимум, что ей предлагали, это должность мастера участка, с менее, чем скромным, по её запросам, окладом. Но самым неприятным для неё открытием стало то, что мебельщики, как правило, неплохо знают друг друга. В одной из фирм, принявший её директор, уточнив, где она работала раньше, набрал номер, и задал о ней вопрос, назвав её бывшего хозяина по имени.
До того, как работодатель поплотнее прижал трубку к уху, Света успела рас-слышать: «Гони эту су… поганой метлой! Мы до сих пор расхлёбываем…».
Вернувшись домой, она сделала неутешительный для себя вывод: «Карьера на мебельном поприще ей больше не светит».
Отчаявшись найти достойную её работу, Светлана задумалась о продаже машины, когда ей неожиданно позвонил сосед по лестничной клетке ещё той квартиры, так бездарно прос… родителями, тоже, кстати, мебельщик, с которым она случайно встретилась незадолго до увольнения на заправке, и нащебетала ему о своей успешной личной жизни и перспективной работе.
Опять свезло. Света слушала, зажмурив глаза, боясь спугнуть вернувшуюся к ней удачу.
- Свет. Тут такое дело, - басил в трубку сосед, - тут одни «шнурки» цех мягкой мебели у себя на предприятии задумали замутить. Ты же начальником цеха работаешь. Не сосватаешь технолога потолковей? Пацаны реальные бабки обещали.
- Я сейчас в отпуске. Младший приболел, пришлось от поездки в Грецию отказаться… – не моргнув глазом соврала Света. - Нет. Ничего серьёзного. Могла бы сама тебе помочь… Да ладно, свои люди, сочтёмся. Когда? Где?
Закончив разговор, Света изобразила половинку статуи Мухиной «рабочий и колхозница», вместо серпа сжимая в ладони смартфон, и делая селфи на фоне убогой обстановки съёмного жилья.
«Сосед мужик серьёзный, ерунды не предложит - размышляла Светлана, рассматривая снимки, - она о машине в то время ещё и не мечтала, а тот уже на дорогом внедорожнике рассекал. Ей бы тогда его окрутить, ничего, что он на двадцать лет старше, но сосед помнил её голенастой девчонкой с косичками, и как возможную кандидатуру в супруги не рассматривал, приведя в дом без малого ровесницу. Из разговора на заправке она поняла, что в его личной жизни ничего не изменилось. Живут с женой душа в душу, сын уже в институте учится».
За три года работы на мебельной фабрике Светлана, волей неволей, кое-чего набралась по верхам. На технолога она, конечно, не тянула, но запудрить мозги могла в высшей степени профессионально. Обдумывая предложение соседа, Света рассчитывала на то, что сумеет, пока её не раскусили, занять какую-нибудь административную должность. Главное «шнуркам» понравиться, а там…
***
К своим пятидесяти трём годам Евгений Вадимович Карнаухов довольно твёрдо стоял на ногах. Достаток ему не на голову свалился, пришлось изрядно попотеть. Окончив институт в год начала «перестройки», он два года отслужил в армии. Потом шесть лет честно проработал инженером на заводе. Когда завод чаяниями «младореформаторов» почил, гонял челноком в Польшу, Турцию и Китай. Знакомый предложил ему должность менеджера по сбыту в одной мебельной фирме. Женя не раздумывая, согласился. «Мешочничество» у него уже поперёк горла стояло.
Двенадцать лет пролетело поездом компании «Транс-сибирский экспресс», в котором он некогда добирался до дешёвого китайского ширпотреба. Женя, теперь уже Евгений Вадимович, приобрёл трёхкомнатную квартиру, в новом доме, сменил внедорожник на седан представительского класса, прирос заметным брюшком и должностью заместителя директора. Разумеется, все эти блага на зарплату, даже очень хорошую, не потянешь. Не относясь к породе дураков, Карнаухов, ещё будучи менеджером, завёл полезные связи, и не в ущерб фирме кормился с левых доходов. До недавнего времени всё шло, как по наезженной колее…
Метивший на его место начальник производства нашептал о его делишках генеральному директору. Большого скандала не случилось, так как проверка не выявила ущерба, нанесённого Карнауховым фирме, а неиспользуемые по собственному же недомыслию возможности к делу не пришьёшь. Тем не менее, Евгению пришлось уйти. Вот тут-то на него и вышли молодые бизнесмены.
Карнаухов срочно начал набирать специалистов. Припомнилась ему бывшая соседка, знакомство с которой могло поспособствовать в его начинаниях. Всё получилось даже лучше, чем он ожидал. Светлана сама согласилась принять участие в организации производства в новом цеху. Конструктора он тоже нашёл без проблем. Его однокашник по институту «сосал лапу» после того, как хозяин мебельной фабрики, где тот трудился последнее время, кинул его на серьёзные деньги. Однокашник с радостью откликнулся на предложение Евгения.
***
На днях Владимиру Крупенину позвонил его бывший однокурсник, и предложил работу. Володю звонок несколько удивил. Друзьями с Карнауховым они никогда не были, так, приятели. Он учился, как проклятый, а Евген по большей части оттягивался портвейном, и ставил засечки на брючном ремне, напоминающие о количестве «оприходованных» им студенток. Встречаться, как правило, случайно, они стали несколько лет назад, когда Евгений переехал в новостройку в их районе.
Порадовав жену перспективой, Владимир уселся за компьютер, готовить шаблоны чертежей и спецификаций для новой работы.
Компьютер Крупенин начал осваивать, как только эти умные машины появились на предприятии, где он работал ведущим инженером. Ему прочили блестящую карьеру. Володе действительно нравилась его работа, но, как и многим, его «полёт» грубо прервали в девяностых, посадив его на самопальный «аэродром» мебельного кооператива. Не испытывая особого восторга от своей новой профессии, он всё же стал серьёзным знатоком мебельного производства, и последнее время возглавлял конструкторский отдел фабрики. Хозяин, тот ещё прощелыга, целый год кормил его обещаниями, ежемесячно недоплачивая зарплату. О премиях вообще речи не шло. Не привыкший к такому обращению, Владимир вызвал босса на серьёзный разговор, закончившийся нешуточной ссорой. Хозяин ему популярно объяснил, что по договору Крупенин получил все деньги сполна, и если тот сунется в суд, то кроме устной договорённости предъявить ему будет нечего. Поняв, что его облапошили самым наглым образом, Владимир вернулся в свой уже бывший кабинет, и ничтоже сумняшеся, стёр все последние разработки с компьютера. Позже, узнав о его поступке, хозяин до глубины души был оскорблён таким вопиющим коварством. Почему-то мошенники всех мастей искренне полагают, что подставлять и обманывать, исключительно их прерогатива.
***
В назначенный день Карнаухов привёз Владимира в главный офис фирмы молодых бизнесменов. Наметив генеральную линию, и вскользь обсудив детали, они утвердили штат и должностные оклады на период вывода цеха на проектную мощность.
Расставшись с предпринимателями, приятели решили перекусить, и остановились у небольшого кафе.
- Ну, и как тебе? – спросил Карнаухов у напарника, как только официантка приняла заказ, и отошла от стола.
- Да мутные они какие-то. Планов громадьё, а понятия ноль, - пожал плечами Крупенин, - производство мы им с тобой наладим, не вопрос… Да. А что там с технологом по крою?
- Да нормальная деваха, бывшая моя соседка. Начальником швейного цеха работает.
- Жень... Соседка. Начальник цеха. Бабским коллективом, при необходимости, и Яшка-артиллерист командовать сможет. Делать она что умеет? – Владимир недовольно поморщился.
- Посмотрим…
- Вот именно. Всех, кого нанимать будем – на испытательный срок, чтобы потом лишних проблем не возникло. Соседку твою тоже.
После обеда Карнаухов отвёз Володю домой. К следующей неделе тот должен был, как обещался, найти столяра и двух обойщиков.
***
После выходных Карнаухов забрал в условленном месте Крупенина и трёх рабочих. К девяти часам они были на месте.
Начальник производства, смурной мужик лет пятидесяти, выделил им «угол». Задача рабочей группы состояла в том, чтобы разобрать готовый диван, и сделать точно такой же. Для Владимира это было плёвое дело. У него было с десяток авторских разработок мягкой мебели, что называется, с нуля.
- Ну, и где твоя соседка? Она должна посмотреть, как выглядит изделие. Мы же его сейчас раздербаним. На что она смотреть будет?
- Обещала подъехать… Давай я его пока на телефон сфотографирую, и начинайте, чтобы ребята не простаивали.
Светлана появилась около часа дня, мазнула по разобранному дивану скучающим взглядом.
- Здрасти, - поздоровалась она с присутствующими.
- Ну ка отойдём, - Карнаухов подхватил её под локоть, и вывел из помещения.
- Это что за кикимора? – спросил один из рабочих Владимира.
- Полагаю, это наш технолог, - скривился Крупенин.
- И что она с этим делать будет, - кивнул обойщик на груду снятого кроя, - мы так не работали! Галина, пока сама весь диван не облазит, никого из нас к нему не подпускала. А эта…
- Галина это спец. Посмотрим, Саш, - Владимир уткнулся в ноутбук.
Ребят он переманил с прежнего места работы. Понятия профессиональной этики на бывшего хозяина больше не распространялись.
Вернулся несколько озадаченный Карнаухов:
- Володь, надо поговорить.
Они вышли на улицу, закурили.
- Ну? – Крупенин уставился на явно чем-то смущённого Евгения, - вставил своей протеже за опоздание?
- Она у Стаса была…
- У кого?
- У теперешнего нашего генерального директора.
- Та-ак. Начинается! – Владимир даже не пытался скрыть своего раздражения, - и какого хрена она у него делала?
- Сказала, что обсуждала с ним вопросы организации швейного участка.
- Ты себя слышишь? – сквозь приступ кашля, подавившись табачным дымом, выдавил Крупенин.
- Она заодно и на работу официально оформилась… - добил напарника Карнаухов.
- Мы ещё пилотной модели не выпустили, а твои подчинённые раньше тебя на работу оформляются, и главное, через твою садово-начальственную голову напрямую выходят на генерального. Вот ты офицером служил в «непобедимой и легендарной», взводом командовал. Я на погоны не повёлся, оттарабанил сержантом «полторашку». Представь такую ситуацию: я не являюсь на построение, а позже тебе докладываю, что мы с комбатом обсуждали вопросы учебного процесса в твоём взводе. Так понятнее? – у Владимира даже глаза от злости побелели.
- Мы тоже устроимся. Чего ты кипятишься?
- Жень! – постарался взять себя в руки Крупенин, - не знаю как ты, а я в этих мебельных шарашках такого го… нахлебался… я думал, что мы тут с нуля нормальное производство наладим, а у тебя с первого дня бардак начался. Давай эту хитрож…цу сюда, мозги ей вправим.
- А она уехала, - поёжился под взглядом округлившихся глаз приятеля Карнаухов.
***
Светлана ехала домой. Главное на сегодня она сделала. Генеральный действительно «шнурок». Правильно его Карнаухов охарактеризовал. Ей в полчаса удалось убедить Стаса, что она превосходный специалист и администратор, и что тот может на неё безоговорочно положиться. Света, внутренне сжавшись, назначила за свои услуги такую сумму ежемесячного вознаграждения, как если бы она с превосходными рекомендациями приехала из Италии с одной из ведущих мебельных фабрик Милана. Стас согласился, не проявив даже толики неудовольствия. С Карнауховым тоже всё прошло намного лучше, чем она предполагала. Тот неуверенно пожурил её за опоздание, а после её слов о встрече со Стасом и вовсе скис. «Не боец», - дала оценку своему шефу Светлана. Но что-то, или кто-то всё же вызывал тревогу, мешая в полной мере насладиться своими успехами.
«Конструктор! – ударила ладонью по рулю Света. – Как он на неё смотрел! Оценивающе, въедливо. Если он такой же как «технологиня» с прежней работы, а он такой же, она умеет разбираться в людях, нужно его как можно быстрее нейтрализовать, пока ему не удалось ей всю малину обгадить».
***
Меньше, чем через месяц образец дивана, выпущенный в новом цеху, представили руководству.
Особых проблем с кроем, как ожидал Крупенин, не возникло. Технолог увезла его домой, сославшись на то, что швейный участок ещё как следует не оборудован, а у неё есть возможность поработать вечерами в мастерской одного своего знакомого. В этом, собственно, ничего экстраординарного не было. Владимир тоже всю техническую документацию делал на дому. Другое дело, что Светлана всё наврала. Всю работу за неё сделала одна из швей с её прежней фирмы. Та жила в частном доме, сразу за МКАДом по Щёлковскому шоссе, и у нее в гараже была оборудована целая мастерская. Они с мужем занимались ремонтом мягкой мебели, в свободное от основной работы время. Светлана пообещала взять её технологом, когда сама станет начальником швейного цеха. В том, что так и будет, Светлана не сомневалась. Не зря она столько бензина сожгла, за редким исключением, каждый день гоняя на «совещания» к Стасу. Она сумела убедить его, что для производства будет лучше, если швейный участок сделать цехом, выведя его из-под руководства Карнаухова, а ему, Стасу, стать номинальным руководителем отдельных подразделений. Не забывала она и о Крупенине, высказывая своё «компетентное» мнение о нём, как о слабом специалисте, не болеющим, в отличие от неё, душой за дело. О Карнаухове же она отзывалась пренебрежительно: «Развёл панибратство, демократию. Рабочие под его началом балбесничают, работают спустя рукава». Не искушённый в производственных отношениях Стас, получивший предприятие из рук папеньки в подарок к окончанию института, без тени сомнения прислушивался к мнению энергичной, переживающей за творящееся на предприятии женщине. Его напарник, занимаясь коммерческой стороной дела, с ней практически не пересекался. Светлана была очень рада этому обстоятельству. Развести ушлого торгаша было бы значительно сложнее.
***
Прошло ещё два месяца. Цех пустил диван на поток. Крупенин за это время разработал новую модель с экспериментальным механизмом, предложенным на пробу смежниками, пригласил Светлану, всё ещё числящуюся технологом.
- Вот. Новая модель. Вам необходимо её «одеть» в крой, довести до логического конца.
- Не вопрос, - Света была сама уверенность. В этот момент она с превеликим удовольствием задушила бы этого выскочку. Она не знала даже, с чего начать эту, так неожиданно свалившуюся на неё работу.
Взяв рулетку, она стала бестолково суетиться вокруг изделия, делая какие-то не понятно для чего нужные замеры.
Глядя на её действия, Владимир дар речи потерял. Оставив Светлану за имитацией деятельности, он чуть не бегом поспешил в кабинет к Карнаухову.
- Евген! Это какой-то трендец! Где ты откопал эту курицу?! Она размеры с дивана под крой рулеткой снимает! Она вообще не технолог, от слова «совсем», - с порога зачастил он.
- Ну и что с того, что рулеткой? – не впечатлился Евгений.
- Так. Ты костюм, или хотя бы брюки хоть раз в ателье шил? – зашёл с другого конца Крупенин.
- Шил, конечно. А причём здесь брюки?
- Тебя рулеткой, как покойника, обмеряли?
- Нет. Мягкой такой лентой…
- Портняжным метром! Лентой! С кем я работаю?! Звони Стасу. Скажи, что увольняешь это чучело, - навис над Карнауховым Владимир, оперевшись ладонями о столешницу.
- Он сам мне пять минут назад звонил. Сказал, что швейный участок станет отдельным, не подчиняющимся мне подразделением. А руководить им будет…
- Можешь не продолжать, - перебил его Крупенин, - вот ведь су…! Попомни моё слово. Сначала она тебя съест, а потом и меня с работы выживет.
Владимир ошибся. После реорганизации цеха, Стас, с выражением лица секретаря обкома, доводящего до подчинённых решение партии, на экстренно собранном им совещании сообщил ему, что фирма в его услугах больше не нуждается.
На его место взяли конструктора, которого порекомендовала Светлана. Это был бывший начальник производства, с её прежнего места работы.
Через месяц со скандалом уволили Карнаухова.
***
Приятели сидели в пивной на Новослободской.
- И как там новый конструктор? – не без ехидства спросил Карнаухова Владимир, заранее зная ответ.
- Конструктор?! Да этот баран разбирается в мебели меньше, чем его соплеменник в воротах!
- Жень, а у тебя нет ощущения, что нас, уже не молодых, образованных людей, обладающих богатым жизненным опытом, как последних лохов развела наглая стервозная бабёнка?
- Водки ещё закажу, - уклонился от ответа Евгений.