Неимоверно тяжелый для племени гоблинов день, насыщенный страданиями, отчаянием и страхом, подошел к концу только ближе к утру, когда на горизонте замаячил союзник, надежда в появлении которого, казалось, была совсем утрачена. Люди, получившие от вождя Курзыка письмо, отправленное посредством соколиной почты, тут же поспешили навстречу гоблинам. С помощью людей преследуемое орками племя вскоре смогло покинуть ненавистные им болота. Сделав несколько коротких привалов на пути к лагерю, союзники достигли поселка ближе к вечеру. Накопившаяся за последние дни усталость свалила измотанное племя гоблинов с их коротких ног. К счастью, в поселении людей было достаточно шатров и мягких шкур, дабы разместить всех беженцев в пределах высокого частокола, огородившего лагерь от внешнего мира. Сон, подобно огромному киту, мгновенно поглотил вновь прибывших, словно маленькую рыбешку, и, выстрелив вверх мощным напором воды, вновь погрузился на глубину, утянув свой улов на самое дно грез.
«Общий совет», такое название было присвоено собранию, сформированному из глав людей и гоблинов, был назначен на следующий день рано утром. В состав совета от поселка вошел глава лагеря по имени Бойрь, его правая рука – торговец Хилем и знахарь – Вирвибор. Ну, а от гоблинов - бессменный вождь Курзык, его генерал Грыкс и заслуживший своей отвагой право слова – Узур. Впрочем, не обошли стороной и «любителя большой политики» - Раэля, план которого, в общем и целом, сработал. Седьмое, почетное место в общем совете, в качестве независимого члена, было предоставлено именно охотнику, который уже не раз на деле сумел доказать, что его слово чего-то стоит.
Хотя Раэль и не был сильно воодушевлен новым предложением, связанным с принятием важных решений касательно судеб обитателей чуждого ему Мирфгейта, все же отказать хозяевам было бы, как минимум, некрасиво. Попытавшись изобразить на своем утомленном лице подобие радости и признательности за оказанное ему доверие, Раэль покорно опустился на предназначенное ему место за широким столом.
Первые лучики восходящего солнца тайком проникали через вход в шатер, пробегая по расстеленной на столе карте, вычерчивая свой собственный маршрут, далекий от военных маневров. Глава последнего крупного оплота людей на Мирфгейте – широкоплечий темноволосый мужчина по имени Бойрь, восседал с двумя своими соклановцами напротив гостей – участников общего совета. Одного быстрого взгляда, брошенного в сторону главы лагеря, было достаточно, чтобы понять, что представляет из себя лидер людей на Мирфгейте.
Все, начиная от загрубевшей на руках кожи до выглядывающих из-под его потертой рубахи шрамов, свидетельствовало о том, что перед гостями оказался не просто подсчитывающий результаты чужой работы управляющий, а самый настоящий воитель, не чурающийся физического труда. Густые черные брови, расположившиеся на крупном мясистом лице главы, подобно береговой линии, плотно прилегали к его широким глазам цвета морской глубины. Не так уж и легко было определить истинный возраст Бойря, если бы не азартный огонек, то и дело мерцающий в его глазах, который, как правило, вспыхивал лишь у людей, не вступивших на тропу, ведущую к закату прожитых лет.
По правую руку от лидера восседал торговец Хилем, разительно отличающийся от главы как внешне, так, надо полагать, и внутренне. Взгляд «свысока», то и дело сопровождающийся одергиванием своего узорчатого кафтана, в общем и целом, давал верное представление о пожилом бюрократе, чьи молодеющие от пересчета чужого добра руки не знавали никакого иного ремесла.
По левую руку от Бойря, как бы завершая возрастную картину, расположился ветхий, словно многовековой сарай, старец Вирвибор. Поговаривают, что белобородый знахарь учился своему искусству врачевания у самого Гар-Выр-Мара. Что, впрочем, вполне могло бы соответствовать действительности. Тусклый взгляд старика, по всей видимости, насытившегося не только жизнью, но и мудрствованием, был устремлен в одну точку, расположенную где-то в центре раскинувшейся на широком столе карты Мирфгейта.
- Я рад приветствовать вас в нашем лагере в такое нелегкое для всех нас время, друзья! – без наигранного добродушия гостеприимно произнес поднявшийся из-за стола Бойрь под благодарственные реплики гостей, - раньше мы ограничивались только торговлей, но теперь надвигающаяся беда сплотила нас еще крепче. Я бы очень хотел побеседовать с вами о чем-нибудь, не касающемся войны, развязанной орками, но боюсь, сейчас это самое важное, потому без лишних слов перейдем к делу, - добавил он уже более серьезным тоном.
- Я не знаю, почему эти проклятые дикари, уничтожившие наш северный лагерь, решили, что убийство их вождя наших рук дело. Говорят, что возле тела нашли пояс и нож, которые делают только в нашем поселке. Только вот на кой черт убийце оставлять улики?! – вспылил Бойрь, стукнув кулаком по столу, так, что бедолага Курзык, втянувшийся в неспешную речь лидера людей, аж подпрыгнул на месте.
- Догадаки у меня, конечно же, есть. Но об этом после. Есть более насущные проблемы, которое, я надеюсь, мы с вами все вместе и решим, - вернувшись к менее агрессивной форме повествования, продолжил Бойрь.
Тем временем Раэль, в пол-уха слушающий монолог главы лагеря, был погружен в собственные думы. Последнее сновидение стало еще большей загадкой для охотника, нежели все предыдущие сны, где ему являлась Элли. Мрачные тона небытия и молчаливая жена, со скорбью взирающая на своего мужа, сбивали охотника с толку. Он был безумно рад видеть ее. Раэль хотел подойти к ней, обнять ее, окунуться в поток ниспадающих на хрупкие плечи черных волос. Но каждый сделанный им по направлению к жене шаг лишь отдалял ее от Раэля. И эта нескончаемая круговерть безуспешных попыток, в конце концов, была оборвана тяжелым пробуждением от иссушающего душу сна.
- Армия орков, находящаяся близ топи, встала на привал в дне пути от нашего лагеря и ожидает прибытия еще более крупного воинства, движущегося с севера, - продолжал глава, раскладывая на карте маленькие деревянные дощечки, олицетворяющие расстановку сил.
- И, чтобы все здесь понимали, насколько хрупко наше положение, скажу без прикрас - даже та армия, которая расположилась возле болот, представляет для нас немалую опасность, не говоря уже об объединении двух орчьих войск. Если они ударят по нам одновременно, нам конец.
- Какие будут предложения? – закончил свое повествование вопросом Бойрь.
Кажется, собравшиеся ожидали услышать план действий от главы лагеря.
В любом случае, неловкую паузу необходимо было разрушить.
- Можно нанести удар по оркам, находящимся близ топи, - нарушил тишину Грыкс.
- Думаете, мы не рассматривали вариант нападения? – чуть ли не с обидой произнес Хилем.
- Драться с орками вне стен поселка даже нашими общими силами неразумно, - сказал Бойрь.
- И как же тогда мы сможем одолеть орков, не выходя из стен лагеря? - наконец прервал молчание вождь Курзык.
- Именно это мы и хотели бы у вас спросить, - с вызовом сказал Хилем, - вы направили предложение о союзе. Мы приняли его. Я думал, у вас есть план.
После сказанного брови Узура воинственно нахмурились, а единственный глаз, наполнившись огнем негодования, взял прицел на дерзкого человека.
Бойрь же, не дав возникшему напряжению перерасти во что-то большее, положил руку на плечо своего соотечественника, предостерегая его от дальнейших неосторожных высказываний.
- Друзья. Мы находимся в очень тяжелой ситуации, - переводя разговор в иное русло, произнес Бойрь, - если сообща нам не удастся разработать план по отражению атаки, нам придется бросить лагерь и уйти как можно дальше отсюда в неизведанные земли. Но даже это не даст нам гарантий, что орки не будут преследовать нас.
- А сколько нужно времени северной армии, чтобы объединиться с южной? – спросил Раэль.
- Около трех суток, - ответил Бойрь, - день наверняка уйдет на то, чтобы пересечь леса друидов. Та еще глушь.
- Леса друидов?
- Ну да. Это самый короткий путь. Наши следопыты сообщают, что орки держат курс именно в этом направлении.
- И что же, друиды вот так просто возьмут и пропустят их через свои леса, а свирепые орки без интереса пробегут мимо, даже не разграбив общину?
Все собрание, за исключением разве что Вирвибора, дружно хмыкнуло, видимо, поражаясь наивности чужестранца.
- Именно так, - прорезался через хихиканье, походящий на треск иссохшейся коры, голос старца, - прикоснуться к святая святых друидов означает навлечь на себя беду.
- А вырезать целый поселок с женщинами и детьми не означает навлечь на себя беду? – недоуменно промолвил Раэль.
- Если ты орк, то нет, - хмыкнул Хилем.
- Тот, кто пришел в этот мир для того, чтобы жить
Будет всю жизнь тяготиться,
Буря невзгод и редкая радость
Не позволят сполна им напиться.
Тот, кто не пробовал твердь земли
Подошвой своего сапога,
Черпает силы не от мира сего,
Приоткрывая тайны врата, - заунывно протрещал Вирвибор.
- Проще говоря, моя хата всегда с краю, - перевел философию старца на свой лад Хилем.
- Чтобы выжить, мы должны заручиться поддержкой друидов, - выпалил Раэль.
Охотник наверняка ожидал услышать громогласное: «Да! Вот так! Сделаем это!» и прочие воодушевленные возгласы, ну или, в самом крайнем случае, осторожные вопросы: «А как это сделать?» или: «А что для этого нужно?». Но, к превеликому удивлению для Раэля, члены собрания уставились на охотника, как на умалишенного, причем все без исключения, даже переводчики с гоблинского на людской, стоящие рядом.
- Может, ты неверно понял, что из себя представляют друиды, Раэль? – спросил Бойрь.
- Неужели с ними никак нельзя договориться? Идет война. Прямо у них на пороге гибнут люди.
- Поверь мне, было много попыток контактировать с ними, и все они не увенчались успехом, - ответил глава лагеря, - стих Вирвибора, в целом, довольно полно описывает картину, я имею в виду то, что касается «не от мира сего».
- Но в этот раз все будет иначе. У нас ведь есть Мьяла, которая состоит в общине.
- Девушка не друид. И теперь никогда им не станет, - сказал Грыкс, - своими действиями она отреклась от общины.
- Может, и так, - ответил Раэль, - но она была там и знает, как у них все устроено. Она поможет нам найти лазейку.
- А что нам, собственно, терять? – промолвил Хилем, одернув свой узорчатый кафтан.
- У кого еще есть какие мнения? – спросил Бойрь, очевидно, не очень обрадованный столь перспективным предложением.
Молчание в данной ситуации могло означать лишь согласие с единственным, поступившим от охотника, предложением.
- Что ж, Раэль, - произнес глава, - лично я слабо верю в исход этого предприятия, но все-таки соглашусь с мнением большинства по этому вопросу.
- И… я, конечно, не могу тебе приказывать, но раз все-таки это идея принадлежит тебе…, - начал Бойрь.
- Я пойду к друидам, - ответил охотник, - думаю, Мьяла согласится на этот план.
- Прекрасно. Тогда мы сможем выделить тебе с десяток наших людей на случай неожиданной встречи с патрулями орков.
- Мы тоже выделим, - не остался в стороне Курзык.
- А я, пожалуй, тоже пойду, - к всеобщему удивлению вдруг ни с того, ни с сего сказал Хилем.
- Ты понимаешь, насколько это опасное предприятие?! – удивленно произнес Бойрь.
- Ненамного опаснее сидения здесь в ожидании, когда явится ватага орков, - бросил торговец, - а вот, как живут эти чокнутые отшельники, посмотреть было бы интересно, все одно помирать.
Бойрь очень внимательно всматривался в своего соплеменника, словно пытаясь разглядеть новые, доселе невиданные, грани его естества.
- Пусть будет так, - промолвил глава, - мы же будем готовиться к осаде и продумаем варианты отступления. В любом случае, Раэль, дай нам знать соколиной почтой, как все прошло, - сказал Бойрь, - и… удачи.
- Спасибо. Она нам понадобится.
* * *
Раскинувшийся в одной из башен восходящего дворца цветущий сад, окутанный переливами соловьиного пения, был одним из излюбленнейших творений богини жизни Мерлинии. Несмотря на то, что Фархорн являлся основной площадкой для творчества богини, уютный сад был создан ею только для себя самой (за исключением редких посетителей из божественного сообщества). Кроме того, поросший акациями, плавно переходящий в клены, сад, по углам которого цвели вишни, и стены которого были сокрыты под виноградными лозами, не нуждался в солнечном свете и влаге, а подпитываясь лишь божественной энергией, потому представлял особую гордость Мерлинии.
Однако раскинувшийся в каменных застенках восходящего дворца сад не ограничивался парой-тройкой объектов флоры и фауны Фархорна. Озаряемый искусственным светом, «маленький мирок» гостеприимно принял к себе сливы и яблони, возле которых из покрытого зеленым полотном травы пола маленькими островками выглядывали нестройные ряды ароматных роз всех цветов и оттенков.
Конечно, помимо собранной воедино сотни разных приятных цветов и ароматов, от сада богини явно попахивало «сумбуром». Отсутствие какой-либо системности в проектировании этого примечательного местечка говорило не только о современном дизайнерском подходе ее творца, но еще и несомненном легкомыслии, присущем богине жизни. Как верно в свое время подметил Сенвильский поэт и философ Ориос – «нет ничего более легкомысленного на Фархорне, чем жизнь, и более продуманного, чем смерть». Одним словом, сад был прекрасен и веял наивным добродушием его создателя.
К сожалению, в этот раз, занятая «новым проектом» со своими «замечательными коллегами», богиня отсутствовала, тем самым, предоставив сие прекрасное место божествам рангом поменьше.
- Не правда ли, красивое место? – сказала Фьёльри, поглаживая нежные розоватые лепестки растущей возле березы лилии.
- Красивое, но не настоящее, - ответила Мортреза.
- Почему же? Все растет, все цветет…
- Это так. Все растет. Но не умирает.
- Ну вот. Опять ты за свое! – недовольно промолвила девушка.
- Все настоящее имеет свое начало и конец. То, что не имеет ни того, ни другого – лишь подобие жизни, - проигнорировала высказывание Фьёльри Мортреза.
- Тогда получается, что и мы, божества, тоже подобие жизни! – парировала девушка.
- А кто тебе сказал, что у нас нет ни начала, ни конца?
- В смысле? – подняла голову сбитая с толку Фьёльри, - а разве они у нас есть?
- Как, по-твоему, ядро Фархорна бесконечно? - начала Мортреза издалека.
- Ну, я не знаю…, - задумалась девушка, - ведь его, наверняка, кто-то создал… а, кстати, кто это был?
- Вот именно. Никто из нас не знает – ни, откуда оно взялось, ни, кто его создатель. Значит, оно существовало до нас, - рассудила Мортреза.
- Так оно бесконечно или нет, я никак не пойму? – захлопала глазами Фьёльри.
- Эх, - вздохнула женщина, - ты, как всегда, задаешь не те вопросы. Не так уж и важно, бесконечно оно или нет. Важно, что мы появились после него, а значит, у нас, как и у всего живого на Фархорне, есть свое начало.
- Но почему мы раньше никогда это не обсуждали! Я ведь действительно ничего не помню и не знаю. Кто мы? Откуда? Для чего? – возмущалась Фьёльри, выстреливая вопросами, подобно осадному орудию.
- На последний вопрос, я думаю, ответ отыскать не так уж и сложно, - печально улыбнулась Мортреза, - остальное же нужно воспринимать как данность. Как загадку мироздания для всех нас.
- Теперь я точно не смогу спать спокойно! Как все остальные могут мириться с этим неведением?!
- Конечно, могут, дорогая моя. Мы все уже прошли через это. Теперь пора и тебе.
- Но мы же всемогущие! – с явной обидой в адрес мироздания прикрикнула Фьёльри, - почему Кармгос не может найти ответ?!
- Мы часть мироздания. Мы создаем и пожинаем, и, в то же время, не в силах найти ответы на простые вопросы. Мы можем все и, в то же время, не можем ничего, - заключила Мортреза.
- Какие же мы жалкие, - чуть не всхлипнула девушка.
- Ну-ну, милая моя, не надо так. Пока мы справляемся с нашей работой, мы можем собой гордиться. Ты только представь, если взбалмошный Файрис или самолюбивая Элисинда стали бы обладателями безграничной силы. Ты думаешь, им было бы интересно заниматься судьбой Фархорна? Да они бы одним щелчком пальцев развалили планету на кусочки.
- Именно поэтому нужно всеми силами помогать старику Кармгосу. Не зря именно ему мироздание предоставило центральное место в нашем сообществе и именно его наградило таким ворчливым характером, - закончила Мортреза свою утешительную речь.
- Наверно, ты права, - чуть повеселев, промолвила Фьёльри, - видимо, чем меньше мы знаем, тем лучше.
* * *
Тем временем на Мирфгейте жители поселения людей готовились к осаде. Длинные вереницы обитателей лагеря тянулись с засеянных зерном полей, бросая свои земледельческие угодья, дабы укрыться за деревянным частоколом поселка. От ушедшего в общину друидов отряда Раэля вот уже как трое суток не было никаких известий. Орчье войско, расположившееся близ топи, приняло решение атаковать поселок, не дожидаясь подкрепления северной армии. Глава лагеря Бойрь подготовил пути отхода для жителей, но, несмотря на многочисленные советы его соплеменников немедленно отступить, все же решил пойти на риск, приняв удар орков за стенами частокола. Вождь племени гоблинов Курзык был одним из немногих, кто поддержал Бойря в его замысле.
Впрочем, что мог еще посоветовать вожак клана, не желающий вести кочевой образ жизни, чей народ нашел приют в людском сообществе?
Объединенная армия людей и гоблинов занимала условленные позиции в черте лагеря и на его стенах. Желание жителей поселка отомстить за уничтожение их соплеменников на севере не сильно перевешивало того факта, что надвигающаяся на поселок армия орков с минуты на минуту могла получить сильнейшее подкрепление, которое поставило бы точку на взращиваемых людьми надеждах по поводу их дальнейшего существования на Мирфгейте.
Со стратегической точки зрения, расположенный на невысоком холме лагерь людей не обладал теми же качествами, что и обнесенный рвом поселок на севере, недавно уничтоженный орками. Однако численность и боеспособность здешних обитателей была куда выше, чем у их потерпевших поражение соотечественников.
Отдохнувшее войско орков, подобно снежной лавине, быстро заполняло отгороженную к западу и востоку лесом равнину, обступив полумесяцем невысокий холм, на котором был расположен лагерь людей. Громовыми раскатами проносившийся по равнине боевой клич зеленокожих еще больше распалял жажду крови дикарей. Мощные дубовые ворота лагеря были наглухо закрыты, предлагая противнику испробовать их на прочность.
Первый рой стрел, пущенный защитниками поселка со стен частокола, встретил подступающих к подножию холма орков проливным заостренным дождем. Полученный от Раэля Грыксом опыт касательно «форы» не прошел даром. Те из орков, кто не погибал от смертоносных стрел, неминуемо попадали в расставленные у подножья холма в шахматном порядке волчьи ямы.
Крайне огорченный тем, что его не взяли в поход к друидам, Кервил, настояв на своем, упросил командира стрелков предоставить ему место на стене. Поначалу просьба мальчика была воспринята командующим не более, чем детский лепет, но после того, как Кервил продемонстрировал ему навыки владения луком, полученные от Раэля, мальчик был поставлен на стену вместе с остальными стрелками.
К великому сожалению для Кэлли, которая всеми силами старалась отговорить своего друга, а, в придачу, и командира стрелков от этой безрассудной идеи, ее попытки не увенчались успехом. Сама же девочка была в принудительном порядке направлена в лагерное укрытие вместе с остальными небоеспособными жителями поселка. Единственной компанией для Кэлли был пес по кличке Рык, который, разделяя переживания девочки, устроился у ее ног, изредка бросая тревожные взгляды в сторону частокола, где сражался его юный друг.
Постепенно стены вокруг лагеря обрастали грудой орчьих тел. Зеленокожие стрелки, рассредоточившись вокруг холма, пытались поразить стрелявших из-за частокола гоблинов и людей, а орудовавшие топорами орочьи воители безуспешно пытались пробиться через массивные центральные ворота лагеря.
Казалось, дела союзников шли не так уж и плохо, как могло показаться на первый взгляд. Потери дикарей были внушительными, а союз гоблинов и людей на первом этапе боя получил не так уж и много раненых, которых доставили со стен лагеря в лазарет.
Пришел черед орчьего вождя разыграть свою козырную карту. Средь рядов наступающих зеленокожих замаячили вооруженные бронзовыми жезлами шаманы. Находясь под прикрытием своих соплеменников, орчьи колдуны вошли в транс, сотворяя стихийное заклятие.
В тот же миг из-за стен лагеря людей раздался звук охотничьего рога, который, спустившись по склону холма вниз, прокатился по равнине и, достигнув ее окраин, растворился в пропахшем запахом битвы воздухе.
Заслышав сигнал к действию, ударный отряд Узура, молниеносным рывком покинув свое укрытие, расположенное в сосновом бору на западе равнины, ринулся в атаку, подстегивая своих ездовых животных чередой болезненных ударов по ребрам.
- Живее! Со стены! – прокричал командующий стрелковыми отрядами Прок, предупрежденный о мощи шаманов.
Защитники лагеря, предвидя магическую атаку, спешно покидали участок стены частокола.
- А ну живо со стены! – рявкнул Прок на взявшего прицел Кервила.
- Не мешайте, дядя, - пробормотал мальчик, не отводя взора от раскинувшейся под стенами лагеря битвы, сосредоточенно уставившись в одну точку.
- Я те дам, не мешайте! – рыкнул командир, - ну-ка, пошел, я сказал!
В душе командир наверняка лелеял надежду, что их, единственных людей, оставшихся на этом участке стены частокола, не снесет волной пламени.
Кервил лишь негодующе шмыгнул носом на грозную реплику Прока и, тихонько выдохнув, спустил тетиву своего букового лука.
Да, выстрел был хорош! Даже главный шаман племени орков сумел оценить его по достоинству, о чем свидетельствовало торчащее из его глазницы оперение стрелы.
Тем не менее, это не помешало его соплеменникам сотворить огненный шар, который, пролетев над головами зеленокожих воителей, подобно тарану, врезался в деревянный частокол, проделав в стене небольшую брешь. Вызванный взрывом пожар, стремительно распространился по стенам частокола, имея явное намерение обойти целый круг, оставив лагерь без защиты.
Ударная волна сбросила не сумевших вовремя покинуть стену Прока и Кервила вниз с частокола, осыпав людей грудой обгоревших деревяшек. К счастью, взрыв застал их на середине спуска с семиметровой стены, что позволило им отделаться лишь множеством ушибов, а не тяжелыми увечьями или того хуже, летальным исходом.
- Я попал! – радостно воскликнул Кервил, выбираясь из-под груды обугленных обломков.
- Это точно! Ты попал, так попал! – вне себя от гнева рычал пытающийся откашлиться Прок, - и скоро ты в этом убедишься!
Тем временем малочисленный отряд Узура ударил в тыл не успевшему перегруппироваться войску орков. На полном ходу врезавшись в слабозащищенные ряды шаманов и лучников, ударный отряд собрал хорошую жатву, к тому же исключив возможность врага к атакам на расстоянии. Не то, чтобы армия орков была сильно обескуражена подобным явлением, но, в любом случае, такой маневр достаточно охладил самоуверенность зеленокожих.
Новый вождь орков Врорг, известный среди своих соплеменников, как «Алчущий крови», дабы распалить угасающее в сердцах своих соотечественников пламя битвы, издал грозный клич и ринулся в первых рядах в зияющую в лагере людей брешь, поведя за собой орчьих воителей. Бок о бок с вождем, не желая довольствоваться малым, бежал и Угрук.
Со стороны подобное решение казалось чистым безумием, однако, зная нравы зеленокожих дикарей, все становилось на свои места.
Бросить тылы ради одного смертельного броска? Почему бы и нет!
В поселке Бойрь и Грыкс, создав пожарную команду из незанятых в битве мужчин и гоблинов, организовали тушение охваченных огнем участков стены. К счастью, несколько имеющихся в лагере колодцев помогли справиться с этой задачей. И вот, вереницы выстроенных от источников воды к частоколу людей, оперативно передавали друг другу наполненные бадьи, чтобы устранить очаги возгорания.
Защитники лагеря, вооруженные деревянными щитами и различным, найденным в свое время на руинах Мирфгейта, оружием, начиная от бронзовых клинков и заканчивая шипастыми металлическими булавами, сгруппировавшись, закрыли собой проход через расщелину в стене, ожидая вторжения зеленокожих.
В тот момент, когда ударный отряд Узура с успехом вырезал вражеский тыл, из леса с восточных окраин равнины показались новые отряды орков.
Восседающий на огромном черном медведе гоблин, заприметив своим единственным глазом приближающееся подкрепление противника, замер.
Надежды Бойря, наблюдающего за ходом сражения со стены частокола рушились в такт приближающемуся войску орков. Тому самому войску, которое двигалось с севера, дабы, объединившись с южной армией, обрушиться на лагерь людей. Тому самому, превосходящему числом южное войско. Тому самому, которое должен был остановить Раэль, отправившийся со своим отрядом на переговоры к друидам.
Тяжело вздохнув и выпустив на волю все припрятанные в глубине души надежды, связанные с нормальным существованием своего народа, Бойрь поднес к губам висящий на шее рог, чтобы дать сигнал к всеобщему отступлению.
И вот, первый залп пущенных прибывшим подкреплением вражеских стрел взмыл ввысь и, просвистев по воздуху, врезался в цель. И не просто в цель! А в спины ведомых Вроргом к стенам лагеря людей орков!
Узур просто не поверил своему глазу!
Бойрь, набрав в легкие воздух, и вовсе онемел, выпустив из рук охотничий рог.
Единственное, в чем были действительно правы предводители гоблинов и людей так это в том, что подкрепление прибыло. Только вот прибыло оно не к противнику, а к ним.
Бегущий впереди всех Гаркзыб, вооруженный двумя нефритовыми молотами, подобно каменный глыбе, скатившейся с вершины горы, несся на врага, ведя за собой своих соплеменников. Казалось, недавнее ранение лишь прибавило ярости распаленному предстоящим сражением орку.
Вот теперь орочье войско прочувствовало эффект деморализации в полной мере. То, что можно было назвать тылом, а именно - несколько разрозенных групп шаманов и стрелков, осознав, к чему идет дело, спешно покидали поле боя, удаляясь на запад к сосновому бору, при этом выкрикивая страшные проклятия в адрес предателей.
Одно дело воевать с людьми и гоблинами, а другое - быть уничтоженным своим же племенем!
- Угрук! – ревел, подобно разъяренному льву, Гаркзыб, расчищающий себе дорогу к стенам лагеря через вражеские ряды.
Вторая встреча двух ненавистных друг другу противников прошла без высокопарных высказываний и была намного короче первой.
Могучий орк хорошенько запомнил полученный от своего врага урок, который теперь отзывался тянущей болью меж лопаток. Заприметив кипящего от ярости Угрука, стремительно несущегося со склона вниз, Гаркзыб, хорошенько размахнувшись левой рукой, сделал вид, что бросает молот в противника. Как того и следовало ожидать, набравший разбег Угрук, отпрыгнул в сторону, сделав кувырок. Тем временем Гарыкзыб пустил молот, зажатый в правой руке прямо в цель. С силой запущенное в воздух нефртиовое оружие настигло поднимающегося с колен Угрука, с хрустом проломив грудную клетку удивленному орку.
Тем временем защитники лагеря, под прикрытием вернувшихся на стены лучников, не только не дали орочьей волне хлынуть на людские берега, но и, более того, покинув поселок, обороняющиеся, воодушевленные нежданным подкреплением, перешли в наступление, вынудив орков покинуть холм и отступить вместе с раненым Вроргом в западные леса.
- Ха-ха! – ликовал перепачканной сажей Кервил, - бегут!
Ведомое Гаркзыбом войско еще некоторое время преследовало отступающих, пока те не рассеялись по южной территории Мирфгейта. Несмотря на решающую роль орочьего подкрепления в окончании войны, Бойрь, дабы не волновать свой народ, предложил оркам-союзникам разместиться на равнине близ лагеря в шатрах, якобы ссылаясь на недостаток мест в поселении. Впрочем, зеленокожие и не настаивали. Для того, чтобы преодолеть пропасть неприязни, возникшую между людьми и орками, потребуется время и, скорее всего, немалое.
Отряд Раэля пришел в поселок последним. Мьяла же, будучи мрачнее тучи, шла порознь от группы и вплыла в лагерь, готовая вот-вот разразиться громовыми раскатами. И даже Кэлли, выбежавшая встречать своих друзей, не смогла вытянуть из нее ничего.
Все расспросы были отложены Бойрем на потом, дабы вновь прибывшие смогли отдохнуть и набраться сил после длительного перехода.