2. Новое поколение стаи.
Вынырнув из омута сумбурных снов, я почувствовала тепло солнечного лучика, который путешествовал по моим ресницам. Но сразу поняла, что разбудило меня не это. Я всегда чувствую, когда на меня пристально смотрят, а на близком расстоянии это - абсолютно непереносимо, даже во сне. Стараясь не дрожать веками, я приоткрыла глаза и посмотрела сквозь образовавшуюся щель. Ну, конечно! Пабло проснулся раньше меня, он, ведь, моложе. Или выпил вчера меньше. И сейчас он сидел на ковре, рядом с кроватью, опершись на нее локтем и подпирая ладонью здоровую щеку. А его взгляд блуждал по мне. Ему было на что посмотреть, одеждой я себя, в душные летние ночи, не утруждала.
- Ты, своим разглядыванием, мешаешь мне спать! - заявила я, не открывая глаз.
Пабло охнул от неожиданности и отшатнулся, а в следующее мгновение я уже стояла по другую сторону кровати. И в руках у меня была трехгранная шляпная булавка.
- Если я была бы твоим врагом, то ты был бы уже мертв. И если ты, все еще, не в их числе, то скоро будешь! Нельзя же бесконечно испытывать мое терпение! - рявкнула я, посмотрев ему прямо в глаза.
- А ты вчера не сказала, точно: хочешь ли ты взять наказание на себя или доверишь его исполнение мне! - парировал он, в свою очередь, поднимаясь на ноги.
Настырный пацан.
- Пожалуй, я возьму его на себя, рискуя навлечь гнев Паулы на свою голову! Но сначала ты принесешь мне с кухни кофе, это входит в число обязанностей адъютанта, - приказала я, поморщившись.
Головная боль наутро – это неизбежное следствие использования крепкого спиртного в качестве снотворного. Парнишка несколько секунд хлопал глазами, а затем расплылся в улыбке и метнулся к двери.
- Стой! - скомандовала я, разглядев перепачканную кровью рубашку.
Пабло застыл в шаге от двери. Похвальная исполнительность. Я дошла до гардероба и, еще раз, окинув парнишку оценивающим взглядом, выбрала для него одну из рабочих рубашек Хорька. Пабло, в свои неполные семнадцать лет, почти сравнялся ростом с Алексеем и стал одним из самых рослых парней в городе.
Что и не удивительно, при изменившейся структуре питания горожан. Внедрение моей стаи в горную общину принесло довольно много изменений в веками устоявшийся порядок жизни этого, затерянного среди бесплодных высокогорий, городка.
Со времен инков, а может быть, еще и до их пришествия, в этой горной долине разводили альпаку – удивительного зверя, родственника ламы, дающего шерсть, из которой изготавливают самую теплую и легкую, и от этого баснословно дорогую, шерстяную ткань. Родина этого зверя - высоко в горах, и шерсть его приобретает свои качества только в здешнем климате. И вся жизнь местных жителей подчинена интересам альпаки. Правда, денег они с этого получали не очень много, основное доставалось разного рода перекупщикам.
А традиционное земледелие приносило весьма скудные плоды. Во времена инков, с их стремлением к специализации и перераспределению, сюда, вероятно, завозили продукты из более плодородных низменных земель, в обмен на драгоценную шерсть, свидетельством чему является проложенная сюда дорога и полуразрушенные здания каменных амбаров, до сих пор, стоящие вдоль нее. Хотя, древние террасы, вырубленные на склонах гор, указывают на то, что в прежние времена тут и сельским хозяйством занимались. И более успешно, чем в наше время, когда засеяно не более трети террас, которые поставляют на местный продуктовый рынок некоторое количество бобовых и разноцветную, но удивительно мелкую, картошку. Кукуруза, столь любимая на этом континенте, на такой высоте уже не растет. Голенастые местные куры гораздо больше подходили для петушиных боев, чем для кулинарных изысков.
Добравшиеся сюда, в поисках мифического Эльдорадо, испанские конкистадоры не нашли золота, его не было даже в местной реке, но оценили качество местной шерсти и построили монастырь урсулинок, в котором занимались первичной переработкой сырья. Продуктами питания монашек централизованно снабжали, да, и местным жителям перепадало кое-что. А вот, традиционное сельское хозяйство потихоньку загнулось.
В нынешние времена Ватикан, видимо, не очень заинтересован в получении высококачественной шерсти для сутан своих священнослужителей, поэтому поток церковных дотаций постепенно иссяк. А затем еще и поселившиеся под боком немцы постарались ограничить контакты местного населения с внешним миром. В общем, на скудных местных харчах, народ здешний заметно измельчал.
А мы постарались не только дать им работу, но и обеспечить снабжение дешевыми привозными продуктами, которые можно было долго хранить. Что, после постройки в долине электростанции, не составило труда. Дин и Че ухитрились вспомнить, чему их в вузе учили, и предложили заключить в трубу маленькую горную речку, падающую в долину с огромной высоты, и просчитали, что вырабатываемой электроэнергии хватит для городка. А Барон нашел в Швейцарии оборудование для электростанции подобного типа. Я же предложила оборудовать, в одной из тупиковых ветвей лабиринта инков, подземный холодильник. И вот, теперь дешевая мороженая говядина из Аргентины в городе не переводится.
Достигнув взаимовыгодного соглашения с монастырем, мы создали в городке совместное предприятие по переработке шерсти. С них – многолетний опыт, с нас – техника и электричество. Каждый волосок альпаки полый внутри, шерстинки умеют расширяться на морозе и сужаться на жарком солнце, великолепно задерживая или отводя тепло от тела. Ткани из этой замечательной шерсти местные жители носили еще с незапамятных времен, в империи Инков только аристократия и высшее духовенство могли позволить себе купить такую одежду. Более дорогими были только ткани из шерсти дикого родича альпаки – викуньи, которые тоже водились в этом высокогорном районе. Правда, с нее можно получить не более 100 грамм шерсти в год. А с домашней альпаки, все-таки, три – четыре килограмма в год. Можно бы и больше, но тогда звери, просто, замерзнут на своих пастбищах, которые находятся на высоте 4 -5 тысяч метров. Наиболее ценная часть шерсти снимается с альпаки не старше 10 лет от роду. Ее, за большие деньги, покупают текстильные предприятия. А более грубую шерсть этих зверей, которую те дают в возрасте от 10 до 25 лет, теперь перерабатывали в городке.
Мы с Вольфом придумывали различные приманки в виде экологичности и пользы для здоровья, чтобы изделия из нее лучше покупались в Европе. А на террасах, по моему настоянию, местные теперь экспериментируют с выращиванием современных сортов сои и различных бобовых культур. И такое нововведение, как пленочные парники, себя очень неплохо показало. Вот, молодежь в рост и пошла.
- Тебе переодеться не мешает, - сказала я Пабло, протягивая ему рубашку.
Но посмотрев на его лицо, решила, что и щеку ему, еще раз, обработать не помешает. И пока он менял одну рубашку на другую, я достала старую деревянную шкатулку, которую привезла из России. Там вместе с иглами и препаратами, принадлежавшими когда-то Кириллу, теперь находились и продукты местной традиционной медицины, в которой большим специалистом была бабушка Пабло.
Чего только она не изготавливала из местных трав и кустарников. Растениям в этих горных условиях жилось также нелегко, как и людям, поэтому, видать, способность к регенерации у них была повышенная. И умные люди этим пользовались. В частности, сейчас я достала маленький пузырек с темной вязкой жидкостью, полученной из одного из здешних кустарников, которая дезинфицировала рану и покрывала ее пленкой, на манер клея. Щипала она немилосердно, но и рана затягивалась на глазах.
- Сядь и не дергайся! - приказала я парнишке, подойдя к нему с пузырьком и маленькой кисточкой. – И лучше бы ты вчера к Лео подошел, а так, судя по всему, шрам на всю жизнь останется.
От прикосновения кисточки к ране Пабло он ойкнул и закусил губу. Но его следующие слова меня, как током ударили:
- Здорово! Совсем, как у тебя!
Я машинально коснулась рукой своей скулы, на которой, несмотря на прошедшие годы и усилия врачей, все еще проступал, еле заметный, старый шрам. Чаще всего, люди не обращали на него внимание, и только старые члены стаи знали его историю. Не иначе, как Лис разболтал! Я уже была готова голову ему откусить!
- А шрамы свидетельствуют не о боевых подвигах, а о пропущенных ударах! Так что, ничего хорошего в них нет! И шел бы ты за кофе, - парировала я и выставила мальчишку за дверь.
К тому времени, как он вернулся с подносом, на котором стояла турка с кофе и кувшинчик со сливками, я успела принять душ и выходила из ванны уже одетая, досушивая волосы полотенцем. Указав Пабло на столик у окна, я достала из стеклянной горки пару кофейных чашек из немецкого фарфора, подарок старого барона.
- Присоединяйся! - предложила я ему, деля кофе на двоих. – С первым заданием ты справился. В качестве следующего, соберешь тех своих друзей, с кем вы у Педро-Пули "капоэйро" занимались. А перед этим к сестре зайдешь, я для Лиса записку передам. Но сначала – в кухню, на завтрак. И на всё про всё тебе полтора часа.
Пабло ошеломленно хлопал глазами, переводя взгляд с моего лица на чашку с кофе.
- Пей кофе, а то совсем остынет! - посоветовала я, залпом проглотив содержимое своей чашки.
И пошла на третий этаж, где уже слышались голоса проснувшихся ребятишек.
Судя по шуму-гаму, который они там подняли, две пары двойняшек – это, и в самом деле, много. Тут даже две няни едва справляются. Мое появление, сопровождающееся руководящими указаниями и направляющими шлепками, помогло им одеться и выдвинуться в кухню на завтрак. Пабло там уже не было. Наскоро перекусив, я пошла в конюшню, чтобы организовать на заднем дворе мягкое покрытие из сена и травяных брикетов. Конюхи, как раз, заканчивали укладку, когда во дворе появился Лис, который нес в руках два деревянных шеста.
- Ты что, решила тряхнуть стариной и спарринг организовать на свежем воздухе? - спросил он после приветствия.
- Ага, спарринг! Только не с тобой! - огорошила я его.
Все эти пять лет я ему строго – настрого запрещала готовить местную ребятню по системе его старого учителя, хотя, они постоянно к нему с этим подкатывали, особенно, после его рассказов из истории стаи. Незачем, раньше времени, учить мальчишек искусству убивать. Хватало и того, что Педро-Пуля обучал их правилам капоэйре, наследству своего отца. А к Лису только собратья по стае заходили потренироваться, мы в его доме неплохой зал оборудовали. Да, моих сыновей он вел по начальной ступени. И своего шурина – Пабло. Но я знала, что Лис, несмотря на мой запрет, обучал немного Пабло еще и с шестом управляться. А это - то, что и я себе не позволяла забывать.
- Сейчас Пабло учеников Пули сюда приведет, так мы им должны показать, чем боевой комплекс от начального уровня отличается, - продолжила я, окидывая взглядом результаты своей работы.
- Ты, как-то круто, меняешь жизненные установки! - недоуменно пробормотал Валерка, поигрывая шестом.
- Боюсь, что здесь и обстановка скоро переменится! Но об этом потом, ребята уже на подходе, - ответила я, заметив, появившихся в воротах, первых посетителей.
Через пятнадцать минут на заднем дворе собрались не менее двадцати мальчишек в возрасте от тринадцати до семнадцати лет. Пабло пришел одним из последних.
- Ты почти в срок уложился! - приветствовала я его.
А затем кинула ему один из шестов, которые отобрала у Лиса.
- Я знаю, что ты пытался обойти мой запрет на обучение тому, что положено знать лишь взрослым, отвечающим за свои поступки, людям. Пришло время показать, насколько ты все правильно понял, - сказала я, вращая шест.
Владение шестом и палками разного размера было лишь одной гранью учения Мастера, который тренировал всех нас в юности. Но это умение несколько раз спасало мне жизнь, да, и не только мне. Правда, для этого надо не бояться применять его в полную силу, без оглядки на опасность для жизни. Себе и другим.
Пабло держал свой шест довольно уверенно. Но я–то была готова применить его без скидок на возраст и уровень подготовки своего противника. Поэтому, буквально, через несколько секунд он получил удар в верхнюю часть бедра, лишивший его равновесия. Секунды неустойчивости хватило, чтобы он пропустил удар в предплечье, выбивший шест у него из рук, а следующий удар под ребра бросил его на землю.
- Ты был бы уже мертв, будь ты врагом! - сказала я, заканчивая сложный пируэт и остановив шест в сантиметре от его виска.
Пабло скрипнул зубами, вероятно, вспомнив утро. Я отодвинула шест и протянула парню руку.
- Вставай! И научись с достоинством проигрывать, если хочешь быть членом стаи и моим адъютантом! - сказала я ему по–русски.
Он понял, Лис его и нашему языку потихоньку учил. А остальным ребятам этого понимать необязательно. Я повернулась к ним, молчаливо стоящим вдоль забора:
- Вы знаете, что Пабло – один из лучших бойцов среди вас. А мастер Лис, настолько же лучше меня, насколько я - лучше Пабло! Педро-Пуля учил вас правилам известной ему системы самообороны. Я хочу, чтобы Пабло назвал имена двух лучших учеников Пули. Они выйдут против Лиса, если не побоятся.
Я повернулась к Пабло, который с трудом стоял, пытаясь перенести вес на одну ногу. Он назвал два имени, и двое парней вышли из толпы. Лис глянул на меня, прищурив хитрые зеленые глаза, по губам его скользнула кривая усмешка:
- Я сделаю то, что ты хочешь, а потом ты объяснишь мне – зачем!
Затем он стянул ремешком, в хвост, длинные рыжие волосы и, не торопясь, пошел к парням. Всех, кроме меня, обманула его неторопливая расслабленная походка. И в тот момент, как он поравнялся с парнями, они не были готовы защищаться. А в следующее мгновение уже лежали на земле, в отключке.
- Враги были бы уже мертвы! А вы - всегда должны быть готовы к обороне, - перефразировал Лис мои слова, спокойно поворачиваясь спиной к поверженным противникам.
Я же снова обратилась к стоящим парням:
- А сейчас, есть еще желающие сразиться с мастером?
После минутной заминки, вперед вышли еще двое парней.
- Постарайся ничего им не сломать, они нам скоро понадобятся! - попросила я Валерку по-русски.
- Ладно, ломать ничего не буду! - усмехнулся Лис и скользнул навстречу новым противникам.
Они были готовы сопротивляться, и им это удавалось. Примерно, минуту. А затем, они, тоже, оказались на земле. Один прижимал к себе руку, а другой, с недоумением, смотрел на вывернутое колено. К нему я и подошла. Лис, как и обещал, не сломал ничего.
- А он мог сломать тебе ногу или порвать связки, будь это реальный бой, - объяснила я, вправляя сустав на место и стягивая его своим шарфом, который носила на поясе, на испанский манер.
Лис, в это время, вправлял, вывихнутую в плече, руку другому парню.
- Теперь вы поняли, почему эти знания считались достоянием стаи? - спросила я ребят, помогая подняться на ноги своему пациенту. – И то, что эти умения служат не для того, чтобы выяснять отношения с друзьями и соседями по улице, а чтобы иметь возможность, защитить себя и свою семью от вполне реальных и безжалостных врагов! Меня и моих друзей обучал этому искусству очень хороший учитель, который прекрасно понимал, к чему он готовил стаю. Кстати, о стае. Все, вы слышали это определение, если не от Педро-Пули, то от Лиса или от кого-нибудь еще из нашей команды. А понимаете ли вы его так же, как и мы?
Ответа не последовало, парнишки только переглядывались и смущенно пожимали плечами, тогда я продолжила:
- Мы с друзьями были приблизительно в вашем возрасте, когда нас объединила общая цель. Нам предстояло бороться с преступностью и наркотиками на улицах нашего родного города в условиях, когда более взрослые люди не могли или не хотели справиться с этими проблемами сами. А мы справлялись. И помогало нам то, что преданность своим друзьям стояла у нас выше преданности семье и повиновения традициям. И то, что, каждый из нас, готов был умереть во имя поставленной цели. Многие умирали, но поставленную цель удавалось осуществить остальным. В своей стране мы сделали всё, что было в наших силах.
Когда мы пришли в вашу страну, то нам удалось помочь этому городу справиться со своими врагами. Но основная цель нашей команды – помочь всем простым людям вашей страны, поэтому многим из нас пришлось уйти. Но кто-то должен продолжать оберегать ваш город. И я думаю, что именно вам это по силам, если будете следовать нашему примеру. А на первых порах, мы с Лисом поможем вам, не свернуть с выбранного пути.
Я перевела дыхание и окинула взглядом притихших ребят:
- Теперь вы знаете, зачем мы вас сюда собрали, и что от вас потребуется. Тем, для кого указанный путь показался слишком трудным, лучше уйти, прямо сейчас!
Строй парней даже не дрогнул.
- Хорошо! Будем считать, что свой выбор вы сделали. А раз так, то вам придется следовать законам стаи. Я и Лис будем вашими направляющими. Вас здесь, как раз, на два десятка, ведущими в которых будут те двое, кто последними выходили против мастера Лиса. Их мужество достойно поощрения. Ведущие, сами, перераспределят парней таким образом, чтобы каждая команда работала наиболее слаженно. Занятия, в дальнейшем, будут проходить каждый день. Ваших родителей мы поставим в известность, что вы поступаете в наше подчинение.
Теперь еще один, важный, момент. Направляющие вправе выбрать себе адъютанта. Он будет тем, кто донесет до вас мои приказы в случае, когда я не сумею это сделать сама. А в некоторых случаях даже принимать решения от моего имени. Это - большие права, но и большая ответственность. За ошибку адъютант должен быть готов, ответить передо мной своей жизнью. У меня есть кандидат на эту должность – Пабло! Если ни у него, ни у кого другого возражений нет, то место занято.
Я подождала с минуту и оглянулась на Пабло:
- Жить адъютанту положено в непосредственной близости от своего командира, поэтому тебе придется перебраться в гасиенду. Жду тебя здесь, через час, с вещами. Все понятно?
- Да, сеньора! - выдохнул он.
Я недовольно нахмурилась:
- С сегодняшнего дня, на мои приказания вы, все, отвечаете – «Есть, командор!» И на приказы мастера Лиса – также! А теперь все свободны. Начало занятий здесь, завтра, в восемь утра. А сегодня помогите пострадавшим товарищам добраться до больницы.
Парни ответили мне нестройным хором:
- Есть, командор!
И потянулись на выход, поддерживая четверых пострадавших.
Лис проводил их внимательным взглядом, а после того, как хромающий, но гордо отказавшийся от помощи, Пабло последним скрылся за воротами, повернулся ко мне:
- Я понял, что ты создала новую стаю! Объяснишь теперь – зачем?
Я вытерла пот со лба. Солнце уже поднялось к зениту и жарило вовсю.
- Конечно, объясню. Если сам еще не догадался. Только давай, сперва, в озере поплаваем! - предложила я.
Лис кивнул и направился к небольшой калитке, находившейся в конце двора.
А я подумала, что мне и полотенце бы не помешало, но возвращаться к парадному крыльцу было лень. И тут мне, на глаза, попалась старая виноградная лоза, карабкающаяся по той стене нашего дома, что стояла тут, еще со времен испанского сеньора. Она тянулась прямо к окну моей спальни. По ней то, видимо, Пабло и залез вчера вечером.
- Погоди минутку, Лис! - крикнула я, направляясь прямо к ней.
Забраться до окна заняло у меня пару минут. Запрыгнув вовнутрь, я быстро сменила трикотажную рубашку, которую надевала на тренировку, на просторную белую блузу местной работы. А затем, перебросив через плечо два полотенца, быстро спустилась на землю.
- Ну, снова легендарная Рысь вернулась! - восхитился Валерка.
- Ты, только, детям моим об этом пути не рассказывай, до поры до времени! - попросила я. – Кстати, о детях! Я хотела попросить тебя, начать серьезно заниматься с моими пацанами, по системе Мастера. Они уже кое-чему научились, но, я думаю, что пора начинать тренировать их всерьез. Да, и девчонок, потихоньку, привлекать.
Лис внимательно посмотрел на меня:
- Ну, ты совсем всерьез за дело взялась! Давай, рассказывай, что тебя к этому подвигло.
Я отворила скрипучую калитку и поманила его за собой:
- Пойдем-ка, правда, к озеру. Чем меньше лишних ушей, тем лучше!
Калитка выходила прямо на каменную лестницу, ведущую к озеру. Это озеро было самым необычным явлением в нашей долине. Оно было узким, изогнутым и глубоким. И очень холодным, потому, что питали его, помимо реки, еще какие-то холодные потоки, бившие в глубине. Неизвестно как то, откуда они брались, так и то, куда девалась потом вода, с грохотом падавшая в узкую расщелину в скалах на нижнем конце озера. То ли это снеговые воды промыли свои странные подземные пути в неоднородных слоях горных пород за многие тысячелетия, то ли инки постарались, отводя воду ниже в долины. И в этом озере не жило и не росло абсолютно ничего, его даже местные называли мертвым. Быть может, вода, просачивавшаяся из зоны вечных снегов сквозь разнородные пласты горной породы, насыщала озеро чем-то непригодным для жизни, или немцы за долгие годы чего-то накидали. И купаться в холоднющей воде, да, еще и с сильным течением, рисковали немногие. Но, видно, тот конкистадор, что когда-то построил свой дом в нашей долине, сам был родом из горных мест. И холода он не боялся, раз, не только прорубил в скале лестницу от своего дома к берегу озера, но и выложил из скальных обломков что-то вроде помоста, с которого было удобно в воду прыгать.
А мы плавать в озере начали после того, как с помощью аквалангов, которые добыл для нас старый барон, нашли и запечатали вход, ведущий из озера в немецкий бункер. Сначала все очень страдали от укусов ледяной воды, но затем такое купание стало даже нравится. Почти, как купание после бани, в проруби зимой, в России. И плавали мы в озере либо с аквалангом и в гидрокостюме, если уходили в глубину, или голышом, чтобы тело взбодрить и не простыть при этом.
- А ты помнишь, Лис, когда я ваше поколение в стаи собирать начала? Когда поняла, что для достижения поставленной цели, своей стаи мне уже не хватает. И ты же прекрасно помнишь, какую цель мы ставили, перебираясь в эту страну. Глобальное изменение общественного строя. А в эту долину мы, в общем-то, случайно попали. То, что мы здешним людям помочь сумели, конечно, хорошо. Но вся большая политика в столице делается. И в других крупных городах. Дин и Че по ним, последний год, довольно много колесили, устанавливая связи с оппозицией. И Пуля им помогал по мере сил. Но для победы в войне не только друзей, но и врагов хорошо знать необходимо. Для этого мы с Бароном тоже в столицу собирались, чтобы в среде правящей верхушки покрутиться. С его деньгами, это - вполне выполнимая задача. Все политики, куда как, на деньги падки. Да, и твои хитрые мозги нам, в тамошних интригах, лишними бы не были.
А на кого, тогда, всех местных крестьян да пастухов оставить? Должны быть те, кто встанет на наше место и сумеет продержаться до нашего возвращения, в случае чего. Ведь, я довольно логично рассуждаю, не так ли? Мы заслужили небольшую передышку, после той работы, что нам старый Генрих поручил, но время отдыха кончается, - объясняла я, спускаясь по неровным ступеням.
Лис задумчиво потер заросший подбородок:
- Ты, как всегда, права ведущая! Усовестила. Я полностью с тобой согласен. Расслабились тут мы, излишне. Ребятам ты достойную цель поставила, а я постараюсь их правильно на путь направить. Неплохая, из них, стая должна получиться. Но ты меня бы еще, насчет, своего нового адъютанта просветила: что там у вас, вчера вечером, приключилось? Мне перед его сестрой ответ держать придется.
Я сбросила мокасины и потрогала босой ногой воду:
- А ты, действительно, уверен в том, что хочешь знать истинную причину произошедшего?
Лис кивнул и начал стягивать, через голову, тренировочную рубаху:
- Конечно! Особенно, если он тебя настолько сильно оскорбил, что до реальных ранений дело дошло!
Я бросила полотенца на ближайший камень и начала стаскивать тугие джинсы:
- Ну, что ты, Лис! Ты же сам видел, что если бы дело дошло до реальной схватки, то мальчишка не продержался бы и минуты. А если бы ему удалось, и в самом деле, сильно задеть мое самолюбие, то плыл бы он уже по водопаду, с булавкой в груди. И никакие родственные связи ему бы не помогли!
Лис, понимающе, кивнул головой:
- Допустим. Тогда остается, лишь тот вариант, что волчица, таким образом, пометила свою собственность?
Я криво усмехнулась, посмотрев ему в глаза:
- Ну, можешь считать, что так!
Валерка озабоченно нахмурился:
- А как же Хорек?
Я презрительно фыркнула ему в ответ:
- Во-первых, выбор адъютанта – мое право! Во-вторых, моим адъютантом был, все же, Барон. А он сейчас далеко. И неизвестно, когда вернется. И, в-третьих, в моем отношении к Хорьку ничего не изменилось, а что касается его, самого, так это - он от меня уехал, пусть, теперь плоды пожинает!
Выдав эту тираду, я сбросила рубашку на камни и прыгнула в обжигающе холодную воду. И тот час же, сильными рывками, поплыла на противоположный берег. Лису ничего не оставалось, как последовать за мной.
Нырнуть в ледяную воду – все равно, что в кипяток. Выбираешься на берег красная, словно ошпаренная. Дух захватывает, но и бодрит отменно. Сразу подмывает растянуться, как ящерица, на нагретых солнцем камнях, вбирая тепло всей поверхностью тела. Лис испортил все удовольствие, стряхнув на меня капли воды со своих длинных волос, с которых он снял кожаный шнурок.
- Противный мальчишка! - воскликнула я, откатываясь с намокшего камня.
Он довольно улыбнулся и растянулся рядом со мной. Мальчишки не меняются с годами.
- Знаешь, Рысь, наверное, ты права, практически во всем. Я всегда доверял твоему чутью ведущей и направляющей. И готов поддержать любое твое начинание. И, возможно, я слишком много рассказывал своему молодому шурину о нашей юности и законах стаи. Но он, и без моих рассказов, был влюблен в тебя, с того самого дня, когда впервые увидел. И он, видимо, считает, что должен за тебя бороться, а сейчас - подходящий момент. Не обижайся на него, особенно, я сам с ним поговорю, - продолжил разговор Лис, как только отдышался немного.
Я тяжело вздохнула и уронила голову на руки:
- Я не обижаюсь, и стараюсь, по возможности, остудить его чувства. Ведь, нельзя завоевать крепость, в которой, есть уже, по меньшей мере, два гарнизона. Я и адъютантом-то его назначила, чтобы он, совсем, духом не упал. Повышение в статусе, как-никак! А в его возрасте это - важно. И адъютантом он, действительно, будет неплохим. А со временем и лидером.
Лис иронично усмехнулся:
- Всё на пользу делу, даже разбитые сердца!
Я подняла голову и мрачно посмотрела на него:
- А с разбитыми сердцами, волки только отчаянней сражаться начинают, знаю по себе!
Дальнейшие разборки были прерваны пронзительным воплем, донесшимся с другой стороны озера:
- Сеньора Инь! Вы здесь?
- О, господи! Леонсия прибежала! Видать, парни до нее пострадавших довели. Сейчас нам обоим достанется! - простонал Лис, поглядев в ту сторону. - Вали всё на меня! Хуже мне уже не будет!
- Будет! – лукаво улыбнулась я, поднимаясь на ноги.
- Мы здесь с Лисом, плыви к нам! - крикнула я, помахав рукой.
- Я! В воду! Да, ты с ума сошла! – Лео, от ярости, позабыла весь политес.
Это озеро, после единственного купания в его ледяной воде, случившегося пять лет назад, она просто ненавидела. «Сеньорой» же моя, здешняя, лучшая подруга меня называла, когда собиралась перевести дружеские разборки в официальную плоскость. А я знала, что если вывести ее из себя, то поединок я, непременно, выиграю. Так же, как и то, что любовь стаи к купанию, голышом, в ледяной воде – вызов ее религиозным чувствам. Лис понял мою игру и поднялся на ноги рядом со мной:
- Присоединяйся! Вода – просто чудо!
Леонсия, аж, ногами затопала:
- Я сейчас Паулу сюда позову!
- Зови! – небрежно ответил Лис. – И тебе же придется принимать преждевременные роды!
И продолжил, обернувшись ко мне:
- Давай, на самом деле, к ней вернемся, пока ее, от злости, удар не хватил!
Я согласно кивнула и прыгнула в воду.
- Я, давно уже, должна была понять, что твой образ жизни ничего хорошего нам не принесет! - кинулась ко мне Леонсия, как только я выбралась из воды.
Но, в тот же момент, вынуждена была отступить и отвернуться, потому что, следовавший за мной, Лис тоже рывком выбрался на уступ, и на нем, как и на мне, не было ничего. Вновь, ее монастырское прошлое давало себя знать.
- А ты еще громче кричи, а то, может, не вся округа тебя слышала! - язвительно заметил он. – До городского пляжа, отсюда, около километра, и здесь, своего рода, закрытый частный пляж. Не нравится плавать с нами – не надо! Но я бы посмотрел на тебя в сутане в ледяной воде!
Лео, аж, дар речи, на время, потеряла, от такого непочтительного упоминания о ее прежнем статусе послушницы монастыря. Я, между тем, растерла себя полотенцем и накинула длинную блузу:
- Действительно, Лео, ведь ты, как врач, прекрасно понимаешь резонность нашего подхода к плаванию. И того, что это делается в интересах укрепления здоровья. Я же не лезу к тебе с советами, в вопросах отправления твоих культовых надобностей. И даже для тебя не секрет, что во многих племенах сельвы люди обходятся, вовсе, без одежды, и аморальным это не считают. А для нас с Лисом в наготе нет ничего, чего мы не видели бы друг у друга раньше. И купание голышом - это только то, что оно есть и не более того. И ты это прекрасно знаешь! Но пришла ты сюда не для того, чтобы рассказать нам о нашем моральном облике.
Вдохновленная новой волной ярости, Леонсия повернулась к нам:
- Наносить увечья мальчишкам – это не должно согласовываться даже с вашим моральным кодексом!
- А если здесь работает принцип меньшего зла – это тебя несколько успокоит? - спросил ее Лис, заканчивая одеваться. – Мальчишкам лучше сразу представлять себе, с чем они столкнутся, если встанут на предложенный нами путь.
- Какой еще путь? - спросила Лео, все еще гневаясь, но начиная воспринимать информацию.
- А, может, лучше продолжим разговор на террасе, за чашкой горячего какао? Или ты хочешь, нести ответственность за наши простуды и воспаления легких? - спросила я, с трудом натягивая джинсы на влажное тело.
Давить на ее врачебную добросовестность – это запрещенный прием, но нужно заставить ее выслушать нас спокойно.
- Хорошо! Но сделаем это немедленно! - Лео тряхнула короткими вьющимися волосами и быстро пошла вверх по ступеням.
Мы с Лисом довольно переглянулись и поспешили за ней.
Вернувшись во двор гасиенды, я подозвала младшего сына нашей кухарки, Чико:
- Сбегай к своей матери и попроси ее прислать нам на террасу горячего шоколада на троих. И чего-нибудь перекусить. Но сначала – шоколад! - велела я мальчугану.
Он радостно кивнул и поскакал на кухню. Мы же с Лисом пошли на открытую террасу, расположенную в тени древней корявой оливы, непонятно как, ухитрившейся выжить на такой высоте. Ее, как и виноградную лозу, посадил сюда первый хозяин гасиенды. Но из многих, привезенных из далекой Испании, экземпляров, прижились здесь только эти два, прикрытые стеной дома от холодных горных ветров.
Бросив полотенца на перила ограждения, мы с Лисом расположились на широких скамьях близ деревянного стола. Отсюда открывался великолепный вид на озеро. Насупленная Леонсия расположилась рядом.
- Извини меня за подначки, Лео! Твое мнение значит для меня больше, чем мнение всего остального города, и я, по твоей просьбе, стараюсь не будоражить его население, насколько это возможно. Но некоторые вещи я менять не собираюсь, как не собираюсь менять свой основной подход к жизни. Например, то, как готовить свою смену. Ведь, даже ты, Леонсия, понимаешь, что с нашим появлением, жизнь в городе изменилась к лучшему. И не только потому, что мы прогнали отсюда нацистов! Моя команда, за уши, тянет местное население навстречу современному миру, что, в свое время, пыталась сделать и ты. Но люди должны не только уметь пользоваться благами современной цивилизации, но и уметь защищаться от ее опасностей. От них не закрыться и не убежать. Эту истину ты прочувствовала на горьком опыте своей семьи и деревни. И ни монахини с их верой во всевышнего, ни местные шаманы с их обрядами, эффективно противостоять им не могут. А у нас получилось, не только защитить твой город от врагов, но и сделать его жителей более свободными и цивилизованными. Одни только больница и школа чего стоят! А электричество! И даже ты не смогла, в свое время, добиться большего, - высказала я свое мнение.
Лео неохотно кивнула, соглашаясь.
- Но ты, все еще, остаешься здесь, несмотря на то, что тебе предложили прекрасную должность в столице, в новой клинике, которую построил Вольф. И там ты могла бы быть ближе к своему мужу. Ведь, я знаю, насколько тяжело ты переживаешь разлуку с ним! А все потому, что не веришь в прочность произошедших здесь перемен. Я тоже, все еще, здесь именно поэтому. А из этих мальчишек я хочу подготовить людей, которые, до последней капли крови, будут защищать наш новый образ жизни. Я тоже хочу, чтобы здешние женщины рожали в больнице, а не под кустом в горах или в хижине знахарки. И чтобы прививки, а не танцы шаманов, защищали младенцев от смерти, в результате детских инфекций. И чтобы дети ходили в современную школу, которая могла бы дать им возможность поступить даже в столичные вузы. И чтобы никакой враг не разрушил опять то, что мы так долго строили. Для этого я и хочу создать команду, состоящую из местных ребят. И если ты посмотришь на них повнимательней, то поймешь, что это - те, кто и в школу ходит с удовольствием, и иностранными языками занимаются, и с единоборствами уже знакомы. Моя задача состоит в том, чтобы научить их защищать себя и свой образ жизни от кого угодно. А без синяков и ссадин это не получится. Впрочем, мы не делаем ничего, через что не прошли бы сами. Но до сих пор, мы никому ничего серьезно не повредили! Этого даже ты не сможешь отрицать!! - продолжала я отстаивать свою точку зрения.
- Но, они же еще совсем дети! - не сдавалась Лео.
- Мы были даже младше многих из них, когда вступили на этот путь! - поддержал меня Лис.
- А лицо Пабло – тоже в целях тренировки изувечили? - язвительно спросила Леонсия, привычно прикрывая волосами свою изуродованную щеку.
- А вот, это – случайная травма, и Пабло в ней сам виноват! - Лис принял удар на себя.
- А идти к тебе, зашивать, он вчера сам не захотел! - добавила я.
- А хромота его – тоже дело случая? Он еле ногу волочил, когда я его встретила по пути сюда! И в больницу он, почему-то, идти отказался, - парировала Лео.
- У него там ни переломов, ни вывихов нет. Я ему, просто, шестом слишком сильно на тренировке заехала. А спортивные травмы – это скорее по нашей части, - объяснила я.
- А мешок с вещами он зачем сюда тащит? - подозрительно спросила Леонсия.
Я вздохнула, придется объясняться:
- Я предложила ему должность моего адъютанта. Он станет получать небольшое жалование за то, что будет оперативно передавать мои поручения и оповещать остальных членов стаи. Спутниковых телефонов на всех не хватит. И не всё можно по местным рациям сообщать. Правда, вскоре может оказаться, что и все новобранцы перейдут на казарменное положение.
Тут даже Лис с удивлением посмотрел на меня:
- А нельзя ли, с этого момента, поподробнее?
Я отрицательно покачала головой:
- Давайте, сначала какао выпьем!
И показала на дочку кухарки, которая уже подходила к террасе с подносом в руках.
Девочка принесла нам тяжелую кастрюльку, от которой пахло шоколадом и пряностями, сливки и немного местного пряного печенья. До нашего приезда в город, в качестве горячего, согревающего, напитка местное население употребляло сушеные листья и мелкие ветки одного из кустарников, растущего в горах. Мне же показалось любопытным, возродить традиционные напитки из какао бобов и пряностей, имевшие хождение, во времена ушедших цивилизаций, они очень подходили к здешнему непростому климату. Удивительно, что зерна какао, которое привезли в Европу именно с этого континента, выращивают в наши дни в основном, в Африке. А плантации кофе оттуда перекочевали, например, в Колумбию.
- Принеси нам, пожалуйста, еще одну чашку. А если увидишь во дворе Пабло, то передай ему, пусть, идет к нам, на террасу, - попросила я ее.
Девочка кивнула и степенно удалилась, сосредоточенная на важности порученной миссии.
- Так, что же, на счет военного положения? - не выдержала Лео, как только юная горничная скрылась за углом дома.
Я потерла лоб, пытаясь четче сформулировать свои ощущения:
- Лис-то в курсе, куда Кот и Хорек, в сопровождении Пули, укатили, а ты, видно, не совсем. Но ты тоже знаешь, откуда прибыли те люди, что пришли через перевал инков. Они сбежали из долины, что расположена по другую сторону хребта. Она гораздо ниже нашей, там теплее и больше влаги. И растет там все, что в землю воткнешь. Вот, потому-то ее и прибрали к рукам те, для кого наркотики – это доходный бизнес. Как эти люди поступают с теми, кто осмеливается им сопротивляться, ты, Леонсия, знаешь на примере собственной семьи. Эти несчастные люди, которые добрались до нас, спасли свои жизни, но создали нам проблему. И не только они. Я понимаю, что необходимо было разведать, что к чему. И в этом ключе, визит парней в ту долину полезен. Но я боюсь, что моим волкам будет сложно удержаться от вмешательства, когда они увидят, какие безобразия там творятся. А насколько я знаю наркоторговцев, они могут еще вынести, если от них, просто, сбежал кто-нибудь из жителей. Но если они столкнутся с активным сопротивлением, то захотят проверить, откуда на них свалилась такая напасть. Боюсь, что наши друзья приведут, у себя на хвосте, врагов. Алчных и безжалостных. Которые захотят прибрать к рукам и нашу долину. Выращивать тут что-либо сложно, но электростанция делает возможным организовать здесь крупное производство наркотиков. И нам придется защищаться от врага, гораздо более сильного, чем прежде. С большими связями и не стесненного в деньгах. А стая разбросана по стране. Барон, и вовсе, в Европе. И нам понадобятся все, имеющиеся у нас, ресурсы, пока не прибудет подкрепление.
Лео и Лис, некоторое время, пораженно молчали. Первым не выдержал Валерка:
- Если ты это знала заранее, то почему отпустила туда парней?
Я пожала плечами:
- Разведку, все равно, произвести было необходимо. А удержать их, от вмешательства, я могла бы, только в том случае, если бы вместе с ними пошла. Да, и то, не уверена. А оборону тогда организовывать здесь было бы некому!
А про себя подумала, что тогда я еще не захотела, очередной раз, ссориться с Алешкой, который так рвался к самостоятельным решениям. А теперь приходится бороться с последствиями.
- Но ведь, тогда нужно предупредить горожан! - забеспокоилась Леонсия.
- Пока не нужно! - я покачала головой. – Ничего, кроме бесполезной паники, это не принесет. А мы с вами, как раз, и есть, та самая, реально руководящая верхушка общины, которая может разработать план защиты и пути его осуществления. Мэр и совет старейшин имеют гораздо меньше опыта в таких делах, чем мы с вами. А, может быть, всё еще и обойдется, по первому разу. Но лучше подготовиться заранее, чем проиграть из-за собственной безалаберности!
Тут я увидела, вывернувшего из-за угла дома, Пабло, который шел в нашу сторону, изрядно приволакивая левую ногу. На плече у него висела большая домотканая сумка.
- Подгребай сюда, адъютант! - позвала я. – Тут военный совет образовался, и твое место - тоже здесь!
- Ты думаешь, что ему можно об этом рассказывать? - засомневалась Лео.
- Не только можно, но и нужно! – уверенно ответила я. – Если он был достаточно взрослым, для войны, пять лет назад, то сейчас – и подавно!
Парнишка дотащился до террасы и почти упал на скамью, сбросив рядом мешок. Я налила ему в чашку подостывшее какао и коротко вела в курс дела.
- Таким образом, я думаю, что начать нужно с организации наблюдательных постов на перевале и ускоренной подготовки новобранцев. Стрелять из карабина они уже все умеют, но тренировка никому не вредила. Оружия у нас в городе, сейчас, не очень много, но ведь, есть еще законсервированный арсенал в немецком бункере. Там, по-моему, не только пулеметы, но и небольшая пушка была.
- Пушка-то зачем? - всплеснула руками Леонсия.
- Вертолеты сбивать! - ответил помрачневший Лис.
Пабло переводил, с одного на другого, взгляд лихорадочно блестевших глаз:
- И когда мы туда отправимся?
Я невесело усмехнулась неподдельному энтузиазму парнишки:
- Уж точно, не сегодня! Несколько дней у нас, я думаю, еще есть. Волкам, ведь, нужно сначала в ту долину спуститься и осмотреться. А тебе и твоим друзьям сегодняшние травмы подлечить стоит. Сегодня и завтра мы здесь. Заодно, и транспорт, для вывоза оружия, подготовим. Это, Лис, сделать нужно в максимальной секретности, все под твою ответственность!
Валерка согласно кивнул:
- Справимся!
Я повернулась к Лео, которая уже, почти, справилась со своим волнением:
- А ты предупреди Хельгу и проведи ревизию в больнице. Составишь список, что может понадобиться в экстренной ситуации, мы и это в бункере посмотрим.
Она, тоже, сосредоточенно кивнула:
- Тогда мне стоит, прямо сейчас, туда и отправиться!
Я ободряюще улыбнулась ей:
- Не переживай только раньше времени! Кто предупрежден, тот вооружен!
Лео нервно улыбнулась и заторопилась к выходу.
- Ты, Лис, подумай, кого и где наблюдателем поставить. У тебя опыта организации обороны в горах гораздо больше, чем у меня. Завтра, с утра, когда ребята придут, распорядишься, - сказала я Валерке.
- А мне что делать? - вскинулся Пабло.
- Сегодня – лечиться! - ответила я довольно резко. – Забирай свои вещи и занимай комнату для гостей на первом этаже. Она небольшая, зато там душ есть.
Лис остро глянул в мою сторону и предложил мальчишке:
- Давай–ка, я тебя провожу и вещи помогу донести!
- Я и сам смогу! - запротестовал Пабло.
- Разговорчики в строю! - рявкнула я. – Не будешь приказы, старших по званию, выполнять – выгоню из стаи с позором! Ты мне завтра здоровым нужен! А Лис тебя там и осмотрит, заодно. Со спортивными травмами он лучше, чем Лео, знаком.
- Слушаюсь, командор! - ответил Пабло и попытался встать по стойке смирно.
И чуть-чуть не упал, ладно хоть, Лис его подхватил.
- Вот, и я про то же самое и говорю! - усмехнулась я, глядя на гримасу боли, проступившую у него на лице. – Идите уже. Я к тебе чуть позже загляну, со своими спецсредствами, подлечим тебя, адъютант.
Памятуя об обещании Валерки, поговорить со своим юным шурином по-мужски, я решила дать им некоторое время побыть вдвоем. И побрела в детскую половину дома.
Когда мы, пять лет назад, практически из руин, начали восстанавливать старую испанскую гасиенду, то я заложила почти целый этаж под помещения для детей и их нянь. Фрау Марта, ни за что, не хотела расставаться с мальчуганами-двойняшками, которых она нянчила весь первый год их жизни. Пришлось отдать и им с Клаусом пару комнат на том же этаже. Старый археолог, с удовольствием, переселился из столицы поближе к своим обожаемым инкам. То есть тому, что от них осталось. У малышей даже, как бы, бабушка с дедом появились. На том же этаже размещался и старый барон, когда навещал свою правнучку.
Основную часть года Генрих проводил в Германии, присматривая за родовым замком и наблюдая за тем, как идет процесс обучения сына Бруно, которого тот назвал Адамом. И пытаясь повлиять на то, как его внучка Грета воспитывает Генриха-младшего, еще одного правнука. На долю маленькой Елизаветы приходилось не так уж много времени. Клаус, как мог, пытался заменить малышам деда. Даже сказки рассказывал. Точнее, истории о древних инках, ацтеках, майя и наска. Их правителях, богах и войнах. Правда, на данный момент Клаус находился там же, где и Генрих с Вольфом – в Германии. Очередную книгу в издательство повез.
Няня Хуанита, гордившаяся своими испанскими корнями, была, примерно, тех же лет, что и Марта. И столь же пышного телосложения. Ко времени нашего появления в городе, муж ее уже умер, а многочисленные дети обзавелись своими семьями, поэтому она, с большим удовольствием, перебралась к нам. Признавая несомненное главенство фрау Марты, в области кормежки и заботы о здоровье детей, она легко несла бремя неусыпного надзора за непоседливой ребятней. А заодно обучала их местному наречию, прямо с рождения.
В итоге, мое потомство бегло болтало на помеси испанского и кечуа с Хуанитой, на немецком языке – с Мартой и Клаусом, на русском – со мной и остальными парнями из стаи. А в общении со своими друзьями из местной детворы в ход шли все четыре языка вперемешку. И никому это не мешало. Тяжелее всего дело обстояло с английским языком, который мы с Вольфом пытались преподавать в качестве иностранного языка, считая, что он пригодится в дальнейшем обучении. Но настойчивость фрау Марты, которая следила за их занятиями потихоньку давала свои плоды. Немка всерьез восприняла нашу главенствующую роль в местной общине и пыталась вырастить моих сорванцов «приличными людьми».
И сейчас я не могла придумать, как сказать ей о нависшей опасности. Или и не сообщать ей об этом, а попытаться хитростью выслать ее отсюда, хотя бы, с половиной детей? В итоге, я решила предложить ей подумать, о подборе закрытой частной школы для обучения детей в столице страны, а заодно, показать Лиму девочкам, которые еще никогда не видели большого города. В сопровождении Пауля, работавшего водителем и охранником еще у старого барона, а теперь постоянно проживавшего в гасиенде, путешествие в столицу должно было пройти безопасно.
Идею подыскать школу в Лиме, фрау Марта восприняла хорошо, а вот, насчет обучения детворы боевым единоборствам была совсем другого мнения. Чего не скажешь о самих отпрысках. Они-то это известие восприняли «на ура», и немедленно начали кататься по толстым коврам местного производства, устилавшим комнаты, все вперемешку. На что Марта мне, сразу, высказала, что я подаю недостойный пример «юным сеньоритам». А я сказала, что может он и недостойный, зато полезный. Затем перецеловала все черные, рыжие и сивые головки и пошла в свою комнату за шкатулкой с иглами и лекарствами.
Когда я спустилась, обратно, на первый этаж, в комнату, которую я выделила Пабло, Лис был, все еще, там. Он массировал ногу парнишке, который лежал на кровати совсем без одежды. Покрывавшие его тело, кровоподтеки выглядели, весьма, устрашающе. Я даже подумала, что переусердствовала с наказанием. Но, сделанного - не вернешь, в другой раз будет осторожней.
- Хорошо ты смотришься! Вся шкура в пятнах, как у ягуара! - заявила я с порога.
Пабло судорожно дернулся, пытаясь прикрыться.
- Лежи спокойно! - прикрикнул на него Лис, продолжая массировать бедро. – Раньше надо было стесняться. Или лучше защищаться. А так сплошной позор на мою бедную голову!
А затем добавил, обращаясь ко мне:
- А если бы ты, еще чуть-чуть, промахнулась, то парень мог бы без потомства остаться!
Я ехидно усмехнулась:
- А ты что, действительно, такого низкого мнения о точности моих ударов, мастер?
Лис оглянулся и, вздернув одну бровь, пристально посмотрел на меня:
- А еще говорила, что не обиделась!
Пабло взглянул на меня и густо покраснел. Мне стало его жаль, он очень напоминал мне Хорька в его юные годы. Не внешностью, конечно, а своей настойчивостью и внутренним стержнем.
- Тем не менее, ничего страшного, как видишь, не случилось! Зато я придумала ему имя для стаи! - заявила я, подходя поближе к кровати.
- В нашей стране тоже есть горы, где круглый год снег лежит. И там живет большая пятнистая дикая кошка, которая лихо лазает по скалам и охотится там, на горных козлов. Снежный барс называется. Или ирбис, как его тамошние горцы кличут. Быть тебе Ирбисом, с сегодняшнего дня! - заявила я в завершение рассказа, присаживаясь рядом с Лисом.
Пабло посмотрел на меня посерьезневшими глазами и сказал:
- Моя кровь – твоя кровь!
А Лис озадаченно взглянул на меня:
- По древним обычаям его народа, раз, ты дала ему имя, значит, приняла в свою семью!
- А стая и есть семья, и даже больше! А я глава ее, по праву. Ты, и сам, можешь подтвердить, что интересы стаи для меня всегда стояли впереди личных. И, кстати, что касается семьи личной. Ты не задумывался над тем, чтобы Паулу с малышами в столицу отослать? Там у нас и дом есть, где Клаус, с фрау Мартой и моими сыновьями, первый год жили, - высказала я свое предложение. – Ведь, ты, не хуже меня, понимаешь, с какими людьми нам придется дело иметь. Уж лучше, пусть, здесь будет меньше уязвимых, для наших врагов, точек. А то сумеешь ли ты, в случае чего, отвлечься от интересов семьи во имя общего дела? Паула, уж точно, не сумеет.
- А свою семью ты, тоже, отсюда отправлять собираешься? - спросил помрачневший Лис.
Я горько усмехнулась:
- Всю – точно не собираюсь, может быть только девчонок с Мартой. Иначе, в городе непременно паника начнется. Но, как ты понимаешь, я в этом деле - не критерий.
Лис тяжело вздохнул:
- Знаю. Попробую, как-нибудь, решить этот вопрос.
А затем, снова повернулся к Пабло, который ошарашено переводил взгляд с одного из нас на другого:
- А ты, чтобы молчал обо всем, в тряпочку, особенно при сестре!
Потом он, вновь, повернулся ко мне:
- А с Лео ты, как поступать собираешься?
Я пожала плечами:
- Уж, как она, сама решит, так и будет. Моральные нормы наркобаронов ей известны. Сама, она отсюда в такой ситуации, скорее всего, никуда не поедет, а если дочку решит, поближе к отцу, отправить, то я ей, конечно, поспособствую.
Заметив взволнованный взгляд Пабло, я невесело усмехнулась ему:
- Добро пожаловать во взрослую жизнь, солдат! Один хороший писатель сказал: «Любовь – это богатство, которое ты можешь иметь только в том случае, когда все враги твои истреблены. До этого же каждый, кого ты любишь – заложник, ослабляющий твое бесстрашие и подкупающий трезвость твоего рассудка».
Затем я тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и перешла к более срочному вопросу:
- Всё, это, до утра, уж точно, терпит! А что ты, Лис, по поводу, нынешнего состояния здоровья моего адъютанта скажешь?
Тот недовольно поморщился:
- Знатно ты его отделала! Мышечное напряжения я ему снял, но глубокие кровоподтеки мне не убрать. Да, и температура у него, по-моему, растет.
Я положила руку парню на лоб и поняла, что Валерка прав:
- Ты сделал все, что мог, дальше моя работа начинается. Иди домой, успокой Паулу. Я справлюсь.
Лис согласно кивнул мне и сжал руку Пабло:
- Станешь вести себя хорошо и делать то, что тебе велят – завтра будешь, как огурчик!
А затем он вышел из комнаты.
Взглянув на высветившиеся на градуснике цифры, я поняла, что средствами народной медицины здесь, уже, не обойтись.
- Похоже, я переусердствовала с наказанием! Придется тебе жаропонижающий укол сделать, а то до завтра не оклемаешься, - сказала я, набирая в шприц содержимое из двух ампул.
- Скорее, ты оказалась слишком милосердна, ведь, я еще жив! В противном случае, мой труп плыл бы уже, где-нибудь, в нижней долине, - парировал Пабло.
- Нет такого преступления, достойного смертной казни, кроме попытки, отнять жизнь у другого человека! - строго ответила я ему, начиная обкалывать рассасывающими средствами самые крупные из кровоподтеков на теле мальчишки.
Он терпеливо сносил болезненную процедуру, лишь, время от времени, закусывая посильнее губу.
Неисповедимы пути судьбы, закладывающие такие странные петли. Основу способа, который я сейчас использовала, заложил Кирилл. И использовал его, по указаниям своих работодателей, для того, чтобы можно было представить насильственную смерть, как естественную. На мне, первой, он испытал его положительное воздействие, а знакомство с бабушкой Пабло, которую все местные жители звали не иначе, как «Мудрая Птица», позволило мне, многократно, усилить его эффективность, используя экстракты местных растений.
Мудрую Птицу все, в городе, уважали и побаивались. Меня, впрочем, тоже, благодаря тому, что знахарка распустила слух, что я являюсь воплощением древней принцессы-воительницы. Я это мнение о себе не опровергала, просто, делала вид, что не обращаю на него внимание. Мне маленькая сморщенная старушка с цепким взглядом очень напоминала мою прабабку, поэтому я, изо всех сил, пыталась с ней подружиться. В отличие от Леонсии, представлявшей в наших местах традиционную европейскую медицину, я относилась к умениям старушки с большим уважением и даже делилась с ней своим опытом в нетрадиционных методах лечения. В ответ и получала, как дополнительные знания с ее стороны, так и недоверчивую опаску со стороны горожан.
Но Пабло, от всего этого, сейчас только выигрывал. Расставив, в заключение, корректирующие иглы в активные точки, чтобы усилить восстановительные способности организма, я снова поднесла руку ко лбу парня. А он перехватил ее и поднес к губам:
- Прости меня, если сможешь! Я вовсе не хотел тебя обидеть! Просто, последнее время ты была такая грустная, а я искренне хотел сделать тебя счастливой!
Эти слова, словно удар колокола, сотрясли все внутри меня. Я их уже слышала, и не однажды. И ничего хорошего они не приносили, особенно тем, кто давал мне эти обещания. Моя рука дрогнула, да, и в лице я, видно, переменилась. И Пабло это заметил.
- Опять, что-то не так сделал! - пробормотал он.
И глаза его наполнились слезами. Мое горло тоже сжали спазмы. Ну, почему у меня не получается, держать свою боль при себе!
- Не надо ничего говорить! Я всё понимаю. Просто, ты выбрал не ту женщину! - прошептала я, погладив его по раненной щеке кончиками пальцев.
- Я выбрал самую лучшую женщину на свете! - пылко воскликнул он и попытался приподняться на постели.
Я испуганно схватила его за плечи и попыталась уложить обратно, чтобы не дать разрушить всю систему игл. А он воспользовался ситуацией и обнял меня за шею, а затем потянулся губами к моему лицу. Я не сумела противостоять умоляющему взгляду его лихорадочно блестевших глаз, и ответила на его поцелуй. Губы Пабло были горячи и настойчивы, а затем его рука, вдруг, ослабла и соскользнула с моей шеи. Он уже спал. Успокаивающее средство, которое я ввела, одновременно с жаропонижающим, наконец, подействовало.
Я осторожно уложила его обратно на кровать, а затем прошлась руками по следам утреннего противостояния, массируя и делясь своей энергией. И хорошо, что он спал, а то мог бы меня неправильно понять. Закончив, я подождала еще некоторое время, необходимое для завершения цикла лечения, а затем удалила иглы и укрыла мальчишку шерстяным покрывалом. Затем я отодвинула жесткие пряди со лба, который уже начал покрываться испариной. На душе становилось нестерпимо погано. Как там сказал Лис: «Все идет на пользу делу, даже разбитые сердца»? Я чувствовала себя какой-то разновидностью демона из местных легенд, который крадет и пожирает души людей. Сначала Хорек, Лис и Кот. Затем Педро. Теперь – Пабло. Я завоевываю их души и убеждаю идти по моему пути, не щадя своих жизней. И мне, когда-нибудь, придется за это ответить. Остается только надеяться, что мне зачтется то, что я, всегда, преследую, отнюдь, не свои корыстные интересы.
Не в силах больше находиться на одном месте, я выскочила из комнаты и кинулась в конюшню. Там я попросила вывести мне мою любимую пегую лошадку местной породы. Лошадьми этих зверей можно было назвать с большой натяжкой. Барон их иначе, как ходячими недоразумениями, и не называл. Росту они, все, были небольшого, ноги имели короткие и мохнатые. А спины широкие. Изящества - никакого. Зато, по горам лазали, не хуже альпаки. И зимой обрастали такой густой клочкастой шерстью, что спать могли прямо на снегу. Другие тут, видимо, не приживались. Правда, и нрав у них был весьма спокойный, даже мои дети на них ездить уже умели.
Взлетев в седло, я направила лошадку в горы. Перебираться со скалы на скалу – это вам не круги по манежу нарезать. За два часа уж неизвестно, кто из нас больше вымотался: лошадь или я. Поэтому, когда я вернула бедолагу в конюшню, то прогулялась до озера, где проплыв метров десять туда-обратно, и накинув чистую одежду, уже еле-еле дотащилась обратно в дом. Сил на, всякие там, самокопания уже не оставалось. Пабло в своей комнате спал сном младенца. Жар у него почти спал. Стакан текилы в спальне я опрокинула в себя, уже чисто автоматически. И, в чем была, рухнула на свою кровать.
Просыпаться от чужого, пристального, взгляда мне уже начинает надоедать. Даже, когда смотрят сзади, всё равно мешает.
- Пабло! Однажды я тебе, точно, чего-нибудь сломаю! - пробормотала я, не открывая глаз.
- Моя бабушка говорит, что у тех, кто видит с закрытыми глазами и во сне, есть скрытый третий глаз. И именно они могут быть шаманами, смотреть в будущее и говорить с духами умерших. А ты еще не пробовала? - услышала я задумчивый голос своего адъютанта.
- Убью тебя – попробую! Или лучше не буду. Ты мне, и в этой жизни, уже надоел, хуже горькой редьки! - простонала я, поворачиваясь к нему и открывая глаза.
- А что такое редька? - спросил он с нарочито невинной улыбкой.
- Овощ такой! Попрошу прислать из России и скормлю тебе целиком, тогда узнаешь! - прорычала я.
Огурцы, в парнике, я здесь уже выращивала, а редьку еще не пробовала, а зря.
- Не злись! Я тебе кофе уже принес, ведь, скоро ребята соберутся. А то позавтракать не успеешь, - примирительно сказал он, показывая на поднос, стоящий на столике возле окна.
Я бросила взгляд на часы, и, чертыхнувшись, слетела с постели. Проспала! Намаялась, по горам катаясь. Да, и сил много отдала, когда Пабло лечила.
Уже плескаясь в ванной, под краном, я услышала напряженный голос Пабло:
- А одетой ты, сегодня, спала потому, что побоялась, будто я опять приду?
Обернувшись к нему с мокрым лицом, я серьезно посмотрела парню в глаза:
- Если бы я, действительно, чего-нибудь боялась, то закрыла бы дверь и окно. Спала же в одежде потому, как устала и выпила слишком много! А ты вчера, вечером, и пальцем пошевелить не мог, не то, что идти куда-то, - я обошла парнишку и, взяв полотенце, пошла к столику с кофе.
По пути пнула, валявшийся на ковре, стакан.
- Тебе не кажется, что ты, и в самом деле, последнее время слишком много пьешь? - в голосе Пабло слышалось, явное, беспокойство.
И почему все, мои, адъютанты считают своим долгом так заботиться о моем здоровье?
- Не кажется, а так и есть! И с сегодняшнего дня я с этим завязываю. Время расслабленного отдыха к концу приходит! - резко ответила я, выглядывая в открытое окно. – И нам на выход пора. Во дворе стая уже собирается.
Запив чашкой кофе кусок сыра с печеньем, я побежала вниз по лестнице.
- А чего это ты про третий глаз и духов опять вспомнил?- спросила я Пабло, припомнив зацепившую меня фразу.
- Бабушка, с утра пораньше, заходила, - ответил он, едва поспевая за мной.
Нога у него, видать, еще не совсем прошла.
- А почему она ко мне не зашла? - спросила я, остановившись посреди лестничного пролета.
Мудрую Птицу я вчера вечером, мельком, видела, когда на лошади по ущелью пролетала, но объясняться с ней желания не было никакого. Она, всегда, была слишком проницательна. Но и постоянно прятаться я не хотела.
- А бабушка меня с утра осмотрела и сказала, что все уже почти в норме. Большего и она, сама, сделать бы не сумела. А тебя не велела будить, пока сама не проснешься, - ответил парнишка, с недоумением глядя на мое взволнованное лицо. – И велела о тебе заботиться, потому, что ты всегда отдаешь больше, чем можешь вынести. Мудрая Птица считает, что наш союз обоим на пользу пойдет. И что Паулу она сама урезонит.
Интересно, что она в понятие союзник вкладывает? Но сейчас я готова воспользоваться всем, чем угодно, лишь бы, сплотить людей нашего городка. Поэтому хорошо, что Мудрая Птица на нашей стороне.
Выйдя во двор, я обнаружила, что там не только уже все члены новоиспеченной стаи собрались, но и обе пары моих двойняшек тоже внизу, вместе с нянями. Чисто выбритый Лис, конечно, тоже был там.
- Я послал уже двоих парнишек к перевалу и дал им свой телефон, - сообщил он мне, сразу после приветствия. – А что мне с твоими отпрысками делать? И особенно, с их сторожихами?
Я успокаивающе улыбнулась ему:
- Покажи им что-нибудь из новых растяжек, пусть, в уголке занимаются. Важнее всего, им членами стаи себя почувствовать. А няням я прикажу не вмешиваться. И знаешь что, я сегодня в ваших занятиях участвовать не буду. Переусердствовала вчера с катанием по горам. Поэтому, возьму-ка я пятерку таких же, как я, условно пригодных, и пойду с ними в тир.
Лис внимательно посмотрел на меня и согласно кивнул:
- Ты, действительно, неважно сегодня выглядишь. Зато Пабло, почти, выздоровел. Не переусердствуй однажды. Тебя-то лечить будет некому.
И этот туда же! Я шутливо ударила его кулаком в плечо и велела Пабло собрать, вновь назначенных, ведущих и тех двоих парней, что тоже пострадали вчера. А затем повела их в тир.
Под него мы приспособили огромный подвал, проложенный почти под всем домом. Его прежний хозяин, видимо, под хранилище вина планировал. Но здесь оказалось слишком высоко и холодно, чтобы успешно заниматься выращиванием винограда. А местные животные давали слишком мало молока, чтобы производить сыры в промышленных масштабах. Даже небольшое количество мохнатых альпийских коров, которых Барон выписал из Европы, начали съедать слишком большую часть скудной местной растительности, которая была необходима альпакам, и вскоре, сено им приходилось с равнин привозить. Поэтому мы решили, что молочные продукты для горожан выгоднее возить из низин, парное коровье молоко лишь маленьким детям раздавали. И я отгородила примерно третью часть подвала на свои продуктовые надобности, а в остальном пространстве велела оборудовать современный тир. Мои друзья собрали в нем хорошую коллекцию стрелкового оружия, установили современные мишени. Совсем как в юные годы.
Парнишки сразу бросились к стендам. Сказать, что оружие они видят в первый раз, было бы не правдой. После памятных событий пятилетней давности, я с друзьями приобрела, довольно много, охотничьих карабинов и организовала некое подобие курсов подготовки, после чего раздала оружие в наиболее надежные семьи. Поэтому, как-то стрелять умели все, пришедшие сегодня, мальчишки. Но такое разнообразие они видели впервые. Я же сказала, что стрелять они начнут не раньше, чем научатся разбирать и собирать каждый из представленных видов оружия. Начали с автоматов.
Три часа пролетела как один миг. В заключение я показала им снайперскую винтовку с оптическим прицелом и прибор для ночного видения, которые сохранились с тех пор, как мы работали на Генриха. Это вызвало бурный восторг. Почему же мальчишки всех стран и народов больше всего любят играть именно в войну?
- Вам тут еще не надоело? - голос Лиса, прозвучавший с лестницы, напомнил о времени.
– Моя команда уже вся, вповалку, на матах лежит!
Я отвела от глаз бинокль, в который рассматривала очередную мишень, продырявленную мальчишками:
- Пожалуй, нам стоит покормить весь личный состав, а затем выбраться в горы с автоматами. Да, и караульных сменить, не помешает.
И я скомандовала своим ученикам, двигаться на выход. Во дворе я велела ведущим выделить дежурных, которым предстояло вынести столы, которые обычно выставлялись во время праздников, для местного населения, на переднем дворе. И помочь принести с кухни емкости с кофе и какао, а также наделать побольше бутербродов. Проблему полноценной кормежки всей этой оравы еще предстояло как-то решать. Хорошо хоть, запасы мяса и консервов в горном холодильнике были весьма значительными, хотя, и несколько однообразными.
Я, по старой привычке, возникшей в голодные времена, любила создавать неприкосновенный запас продуктов, а Вольф считал, что закупать их большими партиями – гораздо выгоднее. Поэтому, на запасенных нами аналогах тушенки и сгущенки население городка смогло бы продержаться почти год.
Зайдя на кухню, я поговорила с кухаркой, которая уже не справлялась с потоком еды, и предложила привлечь к работе беженцев, которые, все равно, уже жили в хозяйственных пристройках гасиенды. Для их же пользы, по большому счету, стараемся. А так же высказала пожелание, чтобы к вечеру мы могли бы мальчишек чем-нибудь горячим покормить. Аппетит они после такой прогулки должны будут зверский нагулять. Дав им немного передохнуть после обеда, мы с Лисом занялись организацией транспорта для поездки в горы.
До наблюдательного пункта, расположенного над перевалом, добраться было непросто. Автомобиль туда бы не забрался, ни за что. У нас, конечно, имелось в наличии еще и три мотоцикла, наиболее приспособленные для поездок по горам. Один был в распоряжении Лиса, другим пользовались Хорек и Барон, когда приезжал в город. А третьим было мое трехколесное чудовище. Увезти они могли только шестерых. Остальных мальчишек предстояло разместить на наших восьми лошадках. Я предложила Пабло заняться этим вопросом, памятуя, что если вместо седел, по местному обычаю, на спины лошадям поместить войлок и попоны, то те, кто помладше, на них, запросто, по двое уместятся.
Наша шумная кавалькада на улицах городка вызвала неподдельный интерес. Хорошо, хоть автоматы мы везли на мотоциклах, упакованными в жесткие пластиковые футляры, которые использовались как багажники, чтобы особого внимания не привлекать. Хотя, звуки выстрелов в горах разносятся довольно далеко. Придется родителям парней все, это, как военно-тренировочный летний лагерь представить, что ли.
Чем выше мы забирались в горы, тем скуднее становилась растительность. Вскоре внизу остались даже те, кое-где поросшие травой ичу, каменистые пустоши, где кормились альпаки. Наблюдательный пост находился почти на границе снегов. Он представлял собой полукруглую чашу, выдолбленную в скальном выступе, до которого добраться можно было только пешком. И меня очень порадовало, что Вольф нам столько хорошего горного снаряжения приобрел. Специальные ботинки очень даже кстати пришлись, да, и перчатки - тоже. Мальчишки же скакали с камня на камень, как альпаки. Место это, похоже, было еще во времена инков обустроено. Уж очень хорошо с него была видна узкая крутая дорога, извивающаяся вдоль обрывистых скал. Те, кто построил такой важный торговый путь, соединяющий обе стороны великого хребта, должны были следить за его безопасностью.
Внутри чаши сидели два пацана вооруженные биноклем и телефоном, укрывавшиеся одним пончо на двоих. И то, видать, Лис позаботился. И они были очень рады, когда их сменила другая пара, предусмотрительно одетая в теплые куртки. Дозорные отчитались, что за прошедшее время, ни в ту, ни в другую сторону никто не проходил, и, весьма довольные, поскакали по камням вниз, где новая стая, под руководством Пабло, организовывала стрельбище.
Мы с Лисом, еще раз, напомнили ребятам, что их задача – только наблюдать и сообщать нам по телефону, если кого-то на дороге обнаружат. В любое время суток. Прибор ночного видения должен был им в этом помочь. Хотя, по перевалу ночью мог двигаться только сумасшедший, или совсем отчаявшийся, человек. Ночная температура здесь часто уходит в минус даже летом, а сильный холодный ветер может, в одно мгновение, превратить дождь в снег и покрыть дорогу ледяной коркой.
Особенно тщательно следовало следить за воздушным пространством. Учитывая высоту здешних гор и коварство нестабильных воздушных потоков, малая авиация сюда предпочитала не залетать. Исключение составлял наш собственный вертолет, пилотировал который бывший пилот бундесвера, немало повоевавший в горах по всему миру, и последнее время работавший консультантом на местной авиабазе, его нам старый барон сосватал. Да, и тот, не во всякую погоду, рисковал свою птичку в воздух поднимать. Местные же военно-воздушные силы, после памятных событий пятилетней давности, сюда больше не забирались. Одного раза хватило. Они предпочитали сами у нас по радио справляться, все ли на перевале в порядке. Так что, залететь сюда могут только враги.
Оставив новых дозорных в чаше с запасом еды и горячего кофе, мы с Лисом спустились к остальным. Там я коротко изложила свои опасения на счет появления опасности из-за перевала, порекомендовав держать сведения в секрете, до поры до времени. И от родителей в том числе. Затем мы с Лисом, еще раз, показали, как обращаться с автоматами. И дали каждому из ребят выпустить очередь по мишени, чтобы те были готовы воспользоваться ими, в случае чего. После чего, посмотрев на солнце, мы заторопились домой. Спускаться с гор гораздо труднее, чем подниматься.
Вернувшись в городок, я попросила Лиса проверить готовность нашего старого фургона к завтрашнему путешествию на старую базу нацистов, а потом, когда освободится, пройтись по домам ребят и рассказать родителям нашу легенду про летний лагерь. Я полагала, что обещания бесплатной кормежки и небольшого денежного довольствия будет достаточно, чтобы горожане смирились с потерей, на некоторое время, дополнительных рабочих рук. Пабло я приказала проследить, чтобы все ребята добрались до гасиенды, где им был обещан ужин. Конечно, после того, как лошадей в порядок приведут. Сама же я собиралась навестить Мудрую Птицу, жившую за окраиной городка.
Бабушка Пабло жила на некотором отдалении от основных городских построек, ближе всего к перевалу. Выше был расположен только подземный лабиринт, ведущий к камню Солнца и наблюдательная чаша. Небольшой домик был прилеплен вплотную к скале и сложен из обломков каменных плит. Однако, изнутри он был гораздо больше, чем снаружи, многие из его помещений уходили вглубь скалы. Определить сколько ему лет или веков, не представлялось никакой возможности.
Старушка рассказывала, что, по легенде, ее народ когда-то жил в низине, недалеко от того места, где суша переходит в бескрайнее водное пространство. Вот только, вода в нем была соленой и непригодной для питья. Пресная вода приходила с гор один раз в год, по высохшим руслам рек. Ее отводили на поля и пытались сохранять в резервуарах, но, с каждым годом, воды становилось все меньше. Мудрые люди пытались понять, от чего зависит количество воды, наблюдали за солнцем, луной и звездами, стараясь осознать великие силы природы, выстроить зависимости.
Другие люди считали, что к звездам ушли великие боги, которые давным–давно создали людей и научили их земледелию. Сильнее всего люди боялись грозную богиню Луны, которой под силу управлять даже бескрайним океаном. Шаманы убеждали людей, что можно привлечь внимание небесных жителей, если нарисовать на высохшей земле изображения животных-покровителей племени и, всем вместе, просить богов вернуться. Многие племена поверили в это и покрыли пустыню рисунками, а затем ходили вдоль них и просили богов обратить к ним свой благосклонный взор. Но воды больше не стало.
Тогда младший сын вождя одного из племен, чьим покровителем была птица, умевшая летать под облаками, предложил подняться на самую высокую гору, быть может, там боги быстрее услышат их. Самые смелые мужчины пошли вместе с ним, а также женщины, которые не захотели расставаться с любимыми. Долгим был их путь, но они пришли на вершину горы, показавшуюся им самой высокой. И нарисовали знаки, и вычислили значимые дни для солнца и луны. И они пели песни, в которых звали богов. Но те остались глухи к их мольбам. И дожди шли, по- прежнему, лишь два-три месяца в году.
В горах было холодно и мало еды, однако, на вершинах, круглый год лежал снег, из которого можно растопить воду, а еще, здесь нашли они зверя, который помог им выжить. И это была альпака. И люди решили не возвращаться на засушливые равнины, а остаться жить здесь. Говорят, что они послали вестников своим родичам, но никто больше к ним не пришел. Тогда молодой вождь решил, что племя отвергло их, и сказал, что теперь они – новое племя, а покровитель их – альпака. И он построил себе дом, из которого была видна заснеженная вершина горы, над которой застывали луна и солнце.
Но однажды в долину пришли люди с другой стороны горного хребта, называвшие себя Воинами Туч. Что-то выгнало их из родных мест, чего-то они опасались настолько, что сразу начали строить в ущелье круглую крепость из огромных валунов. Немногочисленное племя «детей альпаки» предпочло не ссориться с пришельцами, а договориться на взаимовыгодной основе. Пришельцы строили дома и возделывали землю, а старожилы пасли стада высоко в горах. И те и другие почитали своих предков и считали Луну богиней. Пришельцы полагали, что луна ответственна, как за хорошие урожаи, так и за плодовитость скота, так как сама она, периодически, полнеет, как беременная женщина. У них даже существовала легенда о том, что злой брат богини, бог Дождя, убил свою сестру, когда узнал, что она понесла от чужака. Но богине удалось воскреснуть. Наверное, таким причудливым образом обыгрывались в сказаниях фазы луны и лунные затмения. Но люди верили, что и они, однажды, способны вернуться в этот мир с темной стороны.
А инки пришли гораздо позднее. Они построили в горах хорошую дорогу на другую сторону горного хребта и поставили Камень Солнца на той самой скале, где жители поклонялись Луне и звездам. Но альпака примирила их с жителями долины. По словам Мудрой Птицы, долина всегда помогала тем, кто заботится о ее детях. Поэтому та семья, что вела свое начало от первого вождя, пришедшего в долину и приручившего альпаку, всегда жила рядом с этими животными, высоко в горах, в том самом жилище, которое построил молодой вождь.
В этом доме и жила Мудрая Птица, со своими внуками, Пабло и Паулой, на момент нашего прибытия в эту долину. Рядом с домом располагался просторный загон для стада альпаки. Мудрую Птицу приглашали лечить этих животных, а также участвовать в появлении на свет их малышей, практически, все местные скотоводы. И плату она брала тоже альпакой. Эти животные составляли основу ее жизни. Никто лучше, чем Мудрая Птица, не умел ухаживать за ними, а также обрабатывать ее шерсть. И ткать шерстяные накидки с традиционными узорами. За это бабушку Пабло любили. А уважали и боялись за то, как она умела разбираться с людскими проблемами. И это касалось не только здоровья. Люди несли к ней свои семейные неурядицы и самые запутанные споры. Многим она помогала, но некоторым давала от ворот поворот. С местным старичком – священником и сестрами – урсулинками у нее были довольно сложные отношения. Те очень не любили Мудрую Птицу за то, что она помогала местным женщинам не только производить на свет потомство, но и, при необходимости, с помощью трав, избавиться от нежелательной беременности. В городской церкви она не появлялась, за что священник ее называл язычницей и дочерью сатаны, но уменьшить ее влияние на жителей городка не смог. Альпаку-то лечить, кроме нее, было некому.
Меня же она после того, как я спасла ее внучку, Паулу, от нацистов, всегда принимала как родную. К парням из моей стаи Мудрая Птица тоже очень неплохо относилась. Любовь Паулы к Лису она сочла вполне допустимой причудой, правнучек своих баловала. Но жить предпочитала отдельно. А к нашим нововведениям она относилась скорее положительно, после того, как я пообещала не трогать пастбища альпаки, однако предпочитала обходиться без них. Но именно Пабло был ее любимцем, ее надеждой, в нем Мудрая Птица, видимо, находила продолжение своего погибшего сына.