Под Донецком...

Артур Балаев
… Вот уже восьмые сутки подряд я просыпаюсь приблизительно в пять утра, хоть засыпаю далеко за полночь.  Ибо все эти восемь суток рядом со мной в постели главное чудо моей жизни – Ольга…  В комнате очень тепло и, уснув глубокой ночью после после ненасытных ласк, она сбрасывает с себя белоснежную простыню, а я, отойдя утром ото сна,  любуюсь ее упругим белым телом, пленительной линией бедер, пышной грудью, нежными розовыми сосками.  Раньше я знал, что бесконечно долго можно созерцать лишь три вещи:  как горит огонь, как  течет река и как сияет звездное небо.  Мудрец, придумавший эту фразу, явно никогда не любил. Иначе  он несомненно присовокупил бы к этим трем вещам еще и красоту любимой женщины… ... Я любуюсь Ольгой до половины седьмого: полирую взглядом каждый сантиметр ее тела и не могу наглядеться.... Потом, ровно в 6:30, нежно целую ее в теплую ягодичку,  приказываю себе подняться, бегу в душ, бреюсь и завтракаю. К этому моменту Ольга просыпается: густые каштановые волосы разбросаны по подушке, простыня натянута до подбородка, губки бантиком, взгляд сонный, смешной - она похожа на маленькую, обиженную девочку. Первая фраза, которой моя жена вот уже  восьмое утро подряд нарушает тишину гостиничного номера, звучит так: "Я люблю тебя, знаешь?...".  С трудом пряча улыбку, я храню молчание. Выдержав минутную паузу, Ольга обиженно морщит лоб и вдруг "взрывается": "Артем! Ну почему ты молчишь?! Ты что, не любишь меня?!" Я улыбаюсь: "Люблю... Просто не могу говорить... Потому что любуюсь твоими глазами,  твоими волосами, твоей грудью... И оттого теряю дар речи..." Взгляд моей любимой оттаивает и лицо ее озаряет счастливая улыбка.
- Ну, все, мне пора! По городу долго не шляться, держаться поближе к центру. Все неожиданные вопросы решать только через патруль. Если, не дай Бог, артобстрел - немедленно вниз - на первый этаж - и в бомбоубежище. Лифтом не пользоваться! Люблю. Буду скучать и звонить! - Я наклоняюсь, отгибаю край простыни и целую ее вкусный, розовый сосок, а потом накрываю жарким поцелуем ее сладкие, влажные губы. Надеваю бронежилет, беру в руки автомат, кевларовую каску и направляюсь к двери.  На пороге оборачиваюсь: на краешках глаз моей любимой застыли близнецы-слезинки... 
... Я выхожу на улицу. Прямо у входа в гостиницу припаркован мой старенький служебный внедорожник "Опель Фронтера", перекрашенный в защитный цвет. Крепко пожимаю грубую, мозолистую ладонь своему водителю -  тридцатилетнему сержанту Анатолию Елисееву (позывной "Апшерон"):
- Привет, Толя!
- Доброе утро, командир!
- Заводи. Поехали...
До места дислокации бригады полчаса ходу. И в эти тридцать минут, прикрыв веки, я пропускаю через себя все то счастье, что посетило  мою жизнь с появлением в ней Ольги, что щедро раскрасило теперь каждый мой день самыми яркими красками...
... Судьба свела нас два года назад, в Праге. В феврале мне исполнилось сорок и в апреле я впервые завоевал лицензию на право участия в чемпионате мира по полноконтактному каратэ  среди ветеранов. А в августе наша сборная уже отправилась в столицу Чехии. Я был безумно рад встрече с теми спортсменами, с которыми сходился в боях еще в молодости, 15-20 лет назад: с венгром Тибором Палмои, норвежцем Томасом Ярвиненом, турком Айдыном Мустафаоглу, поляком Яном Ковальски... Но, увы, нам не суждено было вновь помериться силой на татами: все мои экс-соперники прибыли в Чехию в роли администраторов или тренеров, основательными "пузатиками", изрядно раздобревшими после ухода из большого спорта. Встретившись через много лет, мы крепко обнимались, целовались и мои визави все, как один цокали языками и говорили: "Ты что, выступаешь в чемпионате?! Какой молодец! Буду болеть за тебя. А я уже все - завязал с боями... Работаю теперь в федерации боевых искусств..." В день прибытия, сразу же после короткой утренней тренировки и процедуры взвешивания, пять человек из нашей сборной, и я в том числе, засобирались на экскурсию по Праге - одному из красивейших городов мира. Из всей нашей компании только я был спортсменом; остальные четверо - обслуживающий персонал. На роль гида свою кандидатуру предложил  массажист  команды Юра Полунин, который дважды до этого успел побывать в чешской столице. Я предупредил его, что через два часа по распорядку дня у меня сон и попросил не уводить нас далеко от гостиницы. Однако наш массажист, очарованный великолепием улиц старой Праги, совершенно забыл о моей просьбе и когда я напомнил ему, что мне минут через двадцать пора уже нырять в койку, Полунин схватился за голову: "Вот, елки-палки, совсем заговорился: нам отсюда добираться  до гостиницы не меньше часа..."  Меня прорвало: "Юра, бл...ь!!! Ну я же просил!!! Мне отдыхать надо!!! У меня режим!!!" Мимо проходила красивая, высокая, полногрудая пражка лет тридцати пяти в джинсах и полосатой блузке. Она вдруг остановилась, шагнула ко мне,  пробуравила мои зрачки огромными, карими глазами и, припечатав меня к тротуару своим строгим взглядом, строго произнесла по-русски: "Добрый день. Я прошу вас не забывать, что в Праге огромное количество людей, понимающих русскую речь. А тем более - ненормативную лексику. Поэтому извольте сдерживать свои эмоции..." От стыда за своё "бл...ь" я готов был провалиться сквозь землю... Все, кроме меня, расхохотались: и психолог Голиков, и журналист Зимин, и врач Кузьменко, а громче всех ржал Полунин:
- Ха-ха-ха! Вот это да! Бедный Назаров - попал, так попал! Ха-ха-ха... Девушка, вы уж простите нашего Артема. Он у нас парень весьма положительный, скромный... И совершенно не ругается матом. А тут в кои веки со злости матюкнулся - и на тебе - попал "под раздачу"! Ха-ха-ха!  А вы что, наша? Простите, как вас зовут?
Молодая женщина равнодушно пожала плечами:
- Бывшая... Пятнадцать лет, как гражданка Чехии... А зовут меня Ольга. Приятного вам отдыха. Прощайте! - она еще раз окатила меня своим холодным пронизывающим взглядом, повернулась и пошла своей дорогой. Что-то удивительное произошло в этом мире: мне уже не хотелось в гостиницу, мне уже не хотелось спать, мне не хотелось первого места и золотой медали. Мне вдруг просто захотелось проследовать сейчас за этой женщиной, за ее карими глазами, за ее грудным тембром - куда угодно, хоть  на край света. Или еще дальше... Приблизительно через час наша великолепная "пятерка" вернулась в гостиницу.  Я не мог ни спать, ни пить, ни есть - из памяти не уходил образ Ольги: ее глаза, ее стройная фигура, ее упругая грудь. Это явление называлось просто - любовь с первого взгляда. Чемпионат мира, к которому я так долго и упорно шел, перестал интересовать меня. Провалявшись в кровати около часа, я поднялся и проследовал в номер старшего тренера сборной - Георгия Степановича Куценко:
- Степаныч... Готовьте запасного, нездоровится мне...
Куценко строго сдвинул густые брови:
- Что за новости, Назаров! Ты еще утром был в прекрасной форме: так "отработал" на  мешке - мама не горюй! Что случилось?
Я пожал плечами:
- Плохо мне. Заболел я...
Старший тренер недовольно покачал головой:
- Что вы за люди такие, а? Ну что случилось?... Не верю я тебе, понимаешь? Не верю!.. Ладно, иди... Первое место, значит, того - тю-тю? А я так надеялся на "золото" в твоем весе... У тебя на замене Горюнов. А какой из него боец? Он и в молодости-то звезд с неба не хватал...
Я вернулся в номер, не снимая одежды упал на чистое белье и закрыл глаза. В голове блуждала единственная мысль: найти Ольгу! Найти, чего бы мне это не стоило! Но как отыскать в огромном городе, за границей, женщину, которую я видел всего полминуты? Я пока не знал ответа на этот вопрос, но понимал, что не покину пределы столицы Чехии, пока не отыщу ее среди полутора миллионов пражан... После ужина, на который я не пошел, кто-то постучал в номер:
- Да, войдите! - это был Полунин. Он принес несколько бутербродов и пакет яблочного сока:
- Вот, поешь... Слушай, Назарыч, ты чего раскис-то? Из-за той пани, что ли?
Я молчал. Массажист присел на пуфик рядом с кроватью:
- Тебе сороковник, а ты ведешь себя, как пацан... Выступать отказался... Да ты же за эту лицензию тонну пота пролил, а теперь вот включаешь "обратку" - глупо... И главное - из-за кого? Ты ее знать не знаешь...
- Слушай, Юра, я останусь в Праге, пока не найду эту женщину. Я куплю кое-какие подарки - передашь дома моим?
- Совсем, что ли, "крыша поехала"? И зачем тебе оставаться в Праге? Чтобы найти ее? Так я это могу сделать прямо сейчас, в течение пяти минут...
- Ты что, идиот?!
Полунин почесал затылок:
- Я бы сказал, кто из нас идиот, да боюсь получить "плюху" в глаз... Ну ладно, показываю фокус-покус! Твоим ноутбуком воспользоваться можно? Он включен?
Я присел на кровати:
- Да, пожалуйста, пользуйся...
Юрка подошел к столу, на котором лежал мой ноут, присел и накрыл ладонью "мышь":
- Итак, начинаем поиск! Заходим на сайт "Одноклассники"... В графе "поиск" обозначаем город - Прага - есть! Рядом дописываем имя - Ольга. Есть... Графа - "люди", пол - "женский"... Ей сколько лет примерно было?
Я почесал макушку:
- Ну, не знаю, лет тридцать пять...
- Окей! Обозначаем возраст с запасом: 33-37... Есть... Всего - 93 женщины. Прага, дружище, это твое спасение. Если бы чемпионат мира проходил в Москве, Киеве или Минске, нам бы пришлось искать твою Ольгу по меньшей мере среди девяносто трех тысяч... Так, начинаю визуальный поиск...
Меня прошиб пот, а Полунин минуты через три уже докладывал:
- Вот она, твоя ненаглядная - любуйся! Ольга Чаянкова, 36 лет...
Я вскочил с кровати, подошел к столу и увидел на экране фотографию Ольги на фоне роскошного фонтана:
- Юрка, я всю жизнь думал, что ты просто массажист...
Полунин уперся в меня удивленным взглядом:
- Та-а-а-к... Ну и кто я по-твоему?
- Ты волшебник! Ты - лучший в мире маг!! Дэвид Копперфилд по сравнению с тобой - это мальчишка с грязной попкой! - я заключил его в объятия и тот заорал: "С ума сошел, паразит?! Отпусти! Задушишь!"
- Юра, вернемся домой - сразу веду тебя в ресторан! А пока, как друга тебя прошу, сходи в номер к Степанычу и скажи, что замена отменяется... И еще передай, что  Назаров будет рвать своих соперников, как Тузик грелку... Все, спасибо, а теперь проваливай, дружище, не мешай мне налаживать личную жизнь!
- "Не мешай"! Только что в кабак приглашал и тут же - "проваливай" - недовольно засопел Полунин.               
Заперев дверь за новоиспеченным "Копперфилдом", я присел к ноутбуку и набрал первое сообщение:
- Добрый вечер, Ольга. Мы сегодня столкнулись с вами на Нерудовой улице. Прошу прощения за свою выходку: по жизни я стараюсь не сквернословить, а тут как-то само собою вырвалось... Извините меня и не держите, пожалуйста, зла. Давайте познакомимся? Я - Артем Назаров, мне сорок лет - на страничке, впрочем, есть все мои данные. Я приехал в Прагу на чемпионат мира среди ветеранов по каратэ. Вы знаете, я верю в Бога и уверен, что он не просто так свел нас сегодня на старой пражской улочке. И не просто так заставил моего товарища спросить ваше имя. И не просто так помог мне найти вас в такой короткий срок в таком огромном городе. Поэтому я даже не интересуюсь, замужем вы или нет? Я уверен, что вы свободны, ибо Бог сегодня послал мне жену. Именно так! И я предлагаю вам руку и сердце.
- Добрый вечер. Вы сумасшедший, Назаров? ))
- Не знаю. Раньше за собой этого не замечал...
- Точно сумасшедший...)) Как вы меня нашли?
- Это не я. Вас искала вся наша сборная...
- Какая удивительная солидарность... Не терзайтесь, я простила вас еще днем. Ваше раскаяние было написано у вас на лице.  После моего замечания ваши глаза стали таким несчастными, что мне даже стало как-то не по себе... ))
- Ну и слава Богу. Как вы оказались в Чехии?
- Просто... Поступила в аспирантуру при пражском медицинском университете, познакомилась с прекрасным местным аспирантом Зденеком Чаянковым, вышла замуж... И из Ольги Федоровой превратилась в Ольгу Чаянкову.
- И?...
- И через два года совместной жизни он начал пить. Это было страшно... Каждая суббота и каждое  воскресенье становились маленьким адом. Вечерами, вместо того, чтобы сходить в театр или в кино, я обходила все злачные заведения нашего района в поисках супруга. А, отыскав, на такси везла его - полуживого - домой, раздевала, мыла и всю ночь дежурила у его постели, чтобы он во сне не захлебнулся рвотными массами... Следующее утро начиналось с того, что мой "экс" становился на колени, просил прощения, целовал мне ноги и клялся, что больше не будет пить. Но на следующие выходные все повторялось вновь. В итоге мы развелись, я собрала вещи и съехала на новую квартиру.
- И вы с тех пор одна?
- Почему я должна исповедаться перед вами?
- Потому что я люблю вас...
- Странный вы человек, Назаров... По соседству со мной на лестничной площадке жила  семья из двух человек: отец, тридцатипятилетний водитель большегрузной "Татры" - Ян и его двенадцатилетняя дочь - Златушка. Мама бросила ее: ушла из семьи к какому-то зажиточному словаку и переехала в Братиславу. Отец, не очень образованный молодой человек, всеми силами пытался заменить девочке мать, но у него мало что получалось. Его воспитание было слишком строгим, а зачастую - жестоким...
- И вы полюбили его?
- Я не знаю, как назвать это чувство... Скорее - пожалела... Пожалела обоих, и Яна, и Злату... А еще восхитилась его желанием бороться за дочь. Короче говоря, мы стали жить вместе. Мне было тяжело: Ян был человеком не моего круга, но я привязалась к Златушке и делала все, чтобы нам всем  было комфортно.
- Но вы расстались, верно?
- Да. Совершенно случайно я нашла в его кармане любовную записку. Думаете от женщины? Нет... Он - и мне невероятно сложно объяснить этот факт - вдруг воспылал любовью к мужскому полу. Я испытала шок и совершила ужасную вещь, провинившись перед Богом.
- О, Господи... Неужели попытались уйти из жизни?
- Да, я бросилась под поезд. Но сделала это, видимо, чуть раньше, чем следовало, так как люди успели подать знак машинисту... Самое тяжелое для меня в этой истории - это  поведение Златы. Я не знаю, что там наговорил ей отец после нашего разрыва, но она совершенно перестала со мною общаться. А я полюбила ее, как родную... Тяжело мне...
- Почему же вы не вернулись на родину?
- Кем? Дважды брошенной женой? Бездетной дамой, к которой уже начала подкрадываться старость? И потом я совершенно отвыкла от хамства, зависти, пошлости,  бардака и бытового мата. И привыкла к европейским стандартам, к комфорту, к порядку, к хорошим манерам, к уважению, к улыбкам на лицах незнакомых людей. Я уже не говорю о медицине, образовании и дорогах. К хорошему привыкаешь быстро... И возвращаться в наш "совковый рай" у меня не было ни малейшего желания. А вы в разводе?
- Да. У меня сын. И прекрасная бывшая супруга. Она на самом деле замечательный  человек, просто мы оказались совершенно разными людьми... Вы сейчас чем занимаетесь?
- Чем занимаюсь? Лежу на диване, передо мною планшет. Я пишу и отправляю вам сообщения в "Одноклассниках"... ))
- Послушайте, Ольга, давайте сейчас встретимся и погуляем по городу?
- Поздно уже. Да и нужно ли это вам? Я думаю, что нет. Вы просто сами создали в своей голове образ женщины, в которую влюбились. Но вы не знаете, какая я на самом деле.
- Знаю. Догадываюсь, какой на самом деле может быть женщина, согласившаяся удочерить двенадцатилетнего ребенка, которого бросила родная мать... Решайтесь! Я прошу вас!
- Ну, хорошо... В каком отеле вы живете?
- В отеле "Арамис".
- Это не очень далеко от моего дома. Сейчас я оденусь и приеду сама - вы ведь совершенно не знаете Прагу. Ждите меня у входа в отель минут через двадцать...
...Она была в светлых брюках и тонком свитере. Еще более прекрасная, чем днем: огромные глаза, высокая грудь, длинные волосы распущены по плечам - я окаменел, гладя на Ольгу. А она широко улыбнулась и протянула мне свою маленькую ладонь:
- Ну, здравствуйте, в третий раз, ветеран сборной по каратэ и сквернослов!
- Хорошо, что темно. Иначе бы вы увидели, как вогнали меня в краску...
Ольга кивнула:
- Ну, ладно, все. Забыли. Так, куда вас вести?
Я не сводил с нее глаз:
- Куда угодно... За вами я готов идти, хоть на край света!
-  Я успела немного почитать о вас в Интернете...  Чудной вы, Артем: по жизни, вроде бы человек очень сильный, волевой, решительный, а вот сейчас я смотрю в ваши глаза... Вы ведь просто большой ребенок!
- ... влюбленный ребенок...
- Ну, ладно, пойдемте...
Мы прогуливались вечерними улицами Праги, мимо каких-то музеев, фонтанов, концертных залов, молодежных тусовок. Ольга что-то увлеченно рассказывала мне, но я ничего не слышал... Мне было невероятно легко и радостно, я почти не чувствовал веса собственного тела - Ольга была рядом и это был настоящий Эдем... У меня слегка кружилась голова от ее голоса... И вдруг она произнесла: "А это мой дом. Здесь я живу...".  Она жила в красивой розовой шестнадцатиэтажке.
- Артем, хотите я сделаю вам сюрприз?
- Хочу! - заорал я и подставил губы для поцелуя.
Ольга звонко засмеялась:
- Нет, это уж слишком... - она запустила руку в карман своих брюк, извлекла оттуда электронный ключ и, хитро прищурившись, кивнула: "Идите за мной!". Мы вошли в подъезд и поднялись на лифте на последний этаж. Потом преодолели семь ступенек по короткой металлической лестнице и очутились у двери, ведущей на крышу. Ольга вставила ключ в замочную скважину и заговорила шепотом:
- Это мое любимое место... С крыши моего дома вся Прага, как на ладони... Когда мне бывает плохо - я вечерами  прихожу сюда... Смотрите, какое чудо!
Мы вышли на крышу и у меня перехватило дыхание: вся столица Чехии оказалась прямо у наших ног. Мне почудилось, что я смотрю фантастический фильм о приключениях в космосе на каком-то невероятно огромном экране! Мы, словно пилоты, с высоты полета космического корабля любовались Землей, в роли которой выступала ночная Прага. Миллионы огоньков автомобильных фар заменили россыпи галактических звезд, а вечерний городской гул - приглушенный шум ракетных двигателей. И только  свежие струи ветра, щекотавшие наши лица, напоминали, что мы находимся на Земле. Я стоял за спиной у Ольги и ловил ноздрями запах ее чистых волос. И когда она медленно развела в стороны руки, я сложил свои ладони у нее на животе, а через несколько секунд повернул к себе лицом и закрыл ей рот жадным поцелуем. Она не сопротивлялась и через мгновенье сомкнула руки у меня на затылке. Но когда я попытался взять в ладонь ее левую грудь, она оттолкнула меня:
- Нет!
- Оля...
- Нет, Артем, нет! Я сама не понимаю, что со мной: прошло всего  пару часов нашего общения, но мне кажется, что я знаю тебе уже много-много лет. Ты мне очень понравился, ты очень хороший, но я не люблю тебя, понимаешь? Мы слишком мало знакомы. И потом через пару дней ты уедешь... И мы оба слишком взрослые люди, чтобы совершать опрометчивые поступки. Мне совершенно не нужны эти однодневные отношения. Извини... Поехали вниз, я посажу тебя на такси и ты вернешься в гостиницу...
- А теперь ты послушай внимательно! Господь послал мне в подарок любимую женщину - тебя. Да-да, я знаю, что ты - дар Божий, что ты предназначена мне Господом. Ведь ничто  в этой жизни не происходит просто так. И я просто прошу тебя: дай мне возможность доказать, что я именно тот, кто тебе нужен, кого ты ждешь много лет, от кого ты родишь ребенка и кто будет носить тебя всю жизнь на руках. Ни алкоголик Зденек Чаянков, ни латентный педераст-дальнобойщик Ян, ни кто-то еще, а именно я!  Мне дорог каждый миг, проведенный рядом с тобой, а потому не гони меня сегодня... Я хочу остаться у тебя до утра... Даю слово, что я не прикоснусь к тебе даже пальцем. Я просто хочу быть рядом. Ну поверь же мне...
Ольга вновь пробуравила меня своим холодным взглядом, как днем, на Нерудовой улице, помолчала с минуту и еле заметно кивнула:
- Хорошо... Я очень надеюсь, что все, написанное о тебе в интернете - правда... И что ты настоящий мужчина и умеешь держать слово... Пошли, уже поздно...
Через полчаса, приняв душ,  мы уже лежали: Ольга в своей спальне, а я за стеной, в гостиной, на  большом, разложенном диване. Сон не брал меня: я знал, что в двух метрах находится Ольга и желал видеть ее лицо. Не выдержав пытки, я аккуратно поднялся, взял стул и тихонько вошел в ее спальню. Она лежала, свернувшись калачиком и, как мне показалось, спала. Я, стараясь не шуметь, поставил стул у изголовья, присел и уставился на ее лицо. Оно было прекрасно... Минут через пять Ольга неожиданно открыла глаза - она не спала:
- Завтра рабочий день. Мне надо отдохнуть.
- Оля, спи, я ведь тебе не мешаю...
- Не мешаешь? Ну а как это называется?
- Я ведь просто сижу и любуюсь тобой. А ты спи...
Она улыбнулась:
- Чудной ты, Назаров, странный... У тебя ведь утром тоже бои, чемпионат... Проиграешь ведь..
- Не... Теперь точно выиграю...
- Ладно, иди приляг рядышком и постарайся уснуть... И помни, ты дал слово.
Через две секунды я уже лежал под тонким одеялом и между нашими обнаженными телами было каких-то 30-40 сантиметров. Сон не шел и я чувствовал, что Оля тоже не спит. Где-то через полчаса я, неожиданно для самого себя, задал ей вопрос:
- Оля, ты совсем не хочешь меня?...
Она молчала несколько секунд, а потом произнесла:
- Дай руку...
Захватив своей теплой ладошкой мою ладонь, она вдруг ... погрузила мои пальцы в свое влажное лоно. Она хотела меня!
- Все понял? А теперь давай спать...
Но я, теряя силу воли, властно положил руку на ее полную грудь - Ольга не шевелилась, только отрывисто задышала. И тогда я навалился на нее всем телом и закрыл ей рот страстным поцелуем. Она ответила мне и я почувствовал во рту ее горячий язык! Я вошел в нее глубоко и нежно...
... Утром, пока мы одевались и завтракали, она ни разу не взглянула мне в глаза. И уже в прихожей, перед тем, как выйти из квартиры, я крепко схватил ее за плечи:
- Почему ты все время прячешь взгляд?
- Мне стыдно...
Я нежно поцеловал ее в губы:
- Глупая моя девочка... Я так люблю тебя...
Через три дня Ольга провожала меня в аэропорту "Рузине". Когда объявили посадку, она вдруг заплакала:
- Мне плохо... Ты очень хороший, но... я не люблю тебя... Может быть нужно время, чтобы понять, что ты мне нужен... Но пока я не могу ответить на твои чувства...
Я заскрежетал зубами от безысходности, достал из спортивной сумки свою золотую медаль и вложил ее Ольге в ладони:
- Держи! На память! Прощай! Желаю тебе встретить свою любовь! - развернулся и, даже не поцеловав ее, быстрым шагом проследовал в зону контроля. Вернувшись домой, я начал новую жизнь, ибо мир вокруг меня погас и отныне мало что интересовало Артема Назарова в этом мире. Я забросил каратэ, отказался от телевизора, забыл о книгах, театре и перестал бриться. Все, что осталось в моей жизни - это сын и работа. Каждый вечер, засыпая в своей холодной постели, я молил Бога, чтобы он не позволил мне проснуться следующим  утром. Но Бог не слушал моих молитв, я просыпался вновь и вновь, я продолжал жить. Без любви, без надежды, без Ольги... Она каждый день писала мне письма на электронную почту, но я, не читая, удалял их. Она часто звонила мне, но, увидев на экране телефона код Праги, я сбрасывал вызов. И вот однажды... Была самая обычная суббота, я стоял у плиты и варил "супермаркетовские" пельмени, помешивая их деревянной ложкой. Раздался звонок. Я взял трубку и услышал женский голос:
- Я не могу без тебя жить...
Я глухо ответил:
- Женщина, вы ошиблись номером! - дал отбой, бросил трубку на стол, но звонок повторился. Я со злостью вновь схватил телефон и решил "послать" даму на том конце провода, но вдруг она произнесла:
- Артем, любимый, я не могу без тебя жить...
Деревянная ложка выскользнула у меня из рук:
- Оля! Господи, Оля! Ты откуда звонишь?! Ты где?!
- Любимый, я в аэропорту... Я прилетела... Я не могу жить без тебя... Ты приедешь?...
Выключив плиту, я сунул в карман бумажник, надел кроссовки, и, не дожидаясь лифта, помчался вниз по ступеням: "Я скоро буду! Жди! Только не уходи... Только не уходи...". Выбежав на улицу и, понимая, что самому за руль мне нельзя, ибо в этом случае дорога в аэропорт  непременно закончится автокатастрофой, я поймал такси. Всю дорогу пока мы ехали, я попеременно разговаривал то с Ольгой, то с водителем. Ей я шептал в трубку: "Жди меня... Только не уходи... Только не уходи...", а ему: " Прибавь газу, браток! Опоздаю!". Наконец таксист нашел лазейку между моих  фраз и вставил свою:
- Я извиняюсь, это не вас ли недавно по телеку показывали? Вы чемпион мира каратист Назарьев?
- Я. Только не Назарьев, а Назаров.
- Понятно, извините. Невесту встречать едете?
- Жену...
- Ну а чего ж тогда гнать? Куда вы можете опоздать, если она уже ваша жена?
- Не знаю... Люблю ее  безумно...
Водитель скосил на меня взгляд и почесал затылок:
- Гм... Тогда это... Вы бы все-таки фартук с себя сняли! А то как-то не очень торжественно получается - встречать любимую жену в фартуке...
... Через месяц мы расписались и я был самым счастливым человеком на Земле. И Оля вся сияла от счастья... Вскоре она улетела в Прагу, чтобы оформить мне, как супругу,  долгосрочную визу, и тут началась эта проклятая война на Донбассе... Я несколько раз за два года летал к жене в Чехию, но совсем ненадолго, на семь-восемь дней. Как командир роты, я не мог позвонить себе больший отпуск. А два месяца назад Ольга (теперь уже Ольга Назарова) обратилась с письмом к генералу Серову о том, чтобы он освободил меня от исполнения служебных обязанностей в связи с выездом к месту проживания супруги. Серов ответил согласием и Оля тут же примчалась ко мне, чтобы одним самолетом улететь в Прагу...
... Елисеев трогает меня за предплечье:
- Приехали, командир... - я открываю глаза: в этот момент наш "Опель" пересекает линию КПП. Дежурный - "Варан" - машет мне рукой и Толик тормозит машину:
- Привет, "Апшерон"! Здравия желаю, товарищ командир! Приказано передать, чтобы по прибытии, вы сразу же явились в штаб бригады, к "Первому".
- Спасибо... - "Апшерон" сворачивает резко влево и мы следуем к штабу мимо нашей казармы.
Я вхожу в расположение штаба и жму руку оперативному дежурному - "Посейдону":
- Привет, "Посейдон"! "Первый" у себя?
- Здравия желаю. Ждет вас! Проходите, "Самурай".
Я стучусь в дверь, обитую черной кожей и открываю ее:
- Разрешите?
"Первый" - командир бригады - стоит за длинным столом и изучает огромную "простыню" - рабочую карту,  щедро расчерченную красными, синими и черными карандашами:
- Да, входи, "Самурай", присаживайся. Здравствуй!
- Здравия желаю! -  я крепко жму протянутую мне руку и опускаюсь на стул.
"Первый" усаживается в кресло напротив и внимательно изучает меня взглядом; ему сорок восемь, он ненамного старше меня, но из кадровых военных:
- Вчера вечером я подписал приказ. Вот уже шестнадцать часов ты - гражданский человек. Так что отправляйся в расположение, сдавай оружие, прощайся с личным составом и можешь лететь в свою Чехию. Поздравляю...
- Спасибо! - отвечаю я, но, к своему огромному удивлению, никакой особой радости от услышанного не испытываю. Странно, а ведь мы с Ольгой так долго ждали этого дня...
- Чем будешь заниматься в Праге? - "Первый" достает из ящика стола пачку сигарет и закуривает.
- Тем, что умею и люблю: буду преподавать детишкам восточные единоборства.
"Первый" одобрительно кивает головой:
- Это хорошо, это правильно. Дети должны учиться, ходить в бассейны, заниматься каратэ... Неправильно, когда родители сутками прячут свою ребятню от бомбежек и артобстрелов в подвалах и погребах. Правильная страна Чехия... Скажи-ка, "Самурай", только честно - устал от войны?
Я отрицательно качаю головой:
- Нет, не устал... Война была войной только в первые две недели. А потом она стала образом жизни и от нее невозможно устать. К ней просто привыкаешь, как к собственным усам или родинке на щеке. Мы ведь с вами "подсажены" на иглу войны - разве не так? Мы, как наркоманы и сможем "соскочить" с этой иглы только тогда, когда некого будет убивать, когда придет победа...
- Согласен с тобой, все действительно так и есть... Жаль, что такая легендарная личность, как ты, покидает бригаду. От одного твоего позывного в окопах противника всегда начинался понос. Кстати, я оформил представление на орден. У тебя их два? Так вот будет и третий - Бог любит троицу. Хоть если откровенно - ты давно уже заслужил звание Героя и все десять орденов...
- Спасибо за теплые слова. Кому прикажете передать роту?
- Я подписал приказ на "Филина". Как ты и просил.
- Благодарю вас! "Филин" - прекрасный командир и грамотный тактик. Рота под его командованием останется лучшей в бригаде, уверяю вас.
- Будем надеяться. Сколько тебе добираться до международного аэропорта?
- Часа три...
- Тогда пусть "Апшерон" возьмет красный "Фольксваген" и переоденется в "гражданку" - не стоит "теребить" нервы мирному населению - для них ведь война существует только на телекартинке... Ну, "Самурай", прощай! - мы обнимаемся и я в последний раз выхожу из кабинета командира бригады. "Апшерон" дремлет в своем "Опеле". Я бью рукой по капоту и тот просыпается:
- Толя! Машину в бокс, переодеваешься в цивильное, заправляешь "под завязку"
 красный "Фольксваген" и подаешь его к расположению роты. Полчаса времени! Действуй.
- Есть, командир!                На пути к расположению роты, я достаю телефон и звоню Ольге:
- Как ты, любимая?
- Плохо... Скучаю без тебя...
- Олюшка, во сколько самолет на Прагу? В 18:30?
- Нет, в 18:50. А что?
- Нет, ничего. Просто вчера подписан приказ, и отныне я - гражданский человек. Можешь собирать вещи, я заеду часа через полтора - поедем в аэропорт...
Даже в телефонную трубку я слышу, как стены и потолок нашего гостиничного номера начинают дрожать от ее протяжного "Урааааа!!!!!!!!!!!!!"...
... В последний раз в жизни я вхожу в расположение своей роты и замечаю, как мгновенно смолкают бойцы. Они молча провожают меня взглядами и в этих взглядах боль и тоска. В комнате для хранения оружия передаю дежурному по роте - "Скорпиону" - свой АК-74 и ПМ. Прошу его построить роту для прощания. "Скорпион" кивает: "Есть!" и, заперев ружпарк, громко командует:
- Рота! Выходи на улицу - строиться!
Минут через пять на плац перед казармой выходит "Филин":
- Рота, в две шеренги - становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!
Я машу рукой:
- Отставить! Вольно...
Сдергиваю с головы полевую кепку, но все слова, которые я заготовил по дороге из штаба, мгновенно забываются. И мы просто стоим друг напротив друга и молчим. Да слов наверное и не нужно. Эти люди стали мне за два года родными братьями или даже, пожалуй, больше, чем братьями. Ибо с родными братьями не попадаешь в окружение, не пьешь воду из вонючих луж и не хоронишь в цинковом гробу правую руку сослуживца - все, что осталось от того после массированного артобстрела.
- Пацаны... - это все, что мне удается произнести. Я делаю три шага навстречу шеренге и мои бойцы вдруг срываются с места и берут меня в огромный живой круг - прощаемся...
Подруливает  "Апшерон" на красном "Фольксвагене":
- Командир, ваше приказание выполнено! Еще успел и машину помыть.
Я улыбаюсь:
- Молодец! Только вот,Толя, больше я тебе не командир! Вот кто теперь командир роты! - я показываю на "Филина" и протягиваю руку для прощания новому командиру роты и своему бывшему заму:
- Ну, "Филин", бывай! Береги честь роты!
Тот широко улыбается:
- Есть! Начинаю с сегодняшнего дня. В 13:00 выходим в рейд, силами двух взводов. Направление - село Орловское.
- Орловское? Гм... Смотри, будь осторожен, там все подступы к селу нашпигованы противопехотными минами...
- Не в первой...
Толик-"Апшерон" медленно объезжает нашу казарму и весь этот круг почета сопровождает непрерывным сигналом клаксона. Бойцы машут нам вслед. Мы покидаем расположение части и едем в гостиницу за Ольгой. Как только я вхожу в номер, она бросается мне на шею и громко кричит:" Ура-а-а! Мы победили!". Около часа уходит на то, чтобы принять душ, пообедать и сдать номер дежурной по этажу. В аэропорт мы едем на заднем сидении и всю дорогу целуемся. На блок-постах при  проверке документов военные узнают меня, козыряют и произносят почти одно и то же: "Самурай"? Много наслышаны о вас! Можно пожать вам руку? Счастливого пути!". Я вижу, как это приятно Ольге и каждый раз, как только мы покидаем блок-пост, она чмокает меня в щеку: "Вот ты какой у меня! Все подруги обзавидуются!" Между поцелуями она щебечет:
- Сегодня к полуночи будем дома. Завтра отсыпаемся, а на послезавтра я закажу билеты и мы с тобой слетаем на пару дней в Париж! Потом вернемся и я покажу тебе всю Прагу! Знаешь, какая она красивая! А потом махнем в Будапешт или в Вену. И каждый деь я буду печь тебе пироги. Каждый божий день! Я хочу, чтобы ты отдохнул от своей проклятой войны!... Чтобы навсегда забыл ее... 
Толик Елисеев помогает мне донести вещи в здание международного терминала и я выхожу, чтобы проводить его до машины. Несколько секунд смотрю ему в глаза и протягиваю руку:
- Ну что, старик, вот и закончился наш совместный боевой путь. Прости, если когда-то обидел или без причины повысил голос. Прощай...
"Апшерон" вдруг бросается мне на грудь и заходится в рыданиях: "Сколько раз вы мне жизнь спасли!". Это совершенно неожиданно для меня и я растерянно глажу его по спине:
- Да ты что, Толя, ну, успокойся... -  я отстегиваю с запястья свои швейцарские часы  - подарок Ольги - и протягиваю их "Апшерону":
- Вот... Это тебе, на память. Будешь носить и каждый день вспоминать своего бывшего командира.  А это...  (я снимаю с шеи золотую цепь) подарок для "Филина". У него через три для день рождения. Вручишь новому ротному от моего имени. Ну, удачи тебе, Елисеев. Прощай...
... Я возвращаюсь в зал ожидания. У Ольги счастливые глаза - она вся сияет! И, прильнув ко мне, шепчет на ухо:
- Господи, сколько же каждому из нас пришлось пройти, чтобы выстрадать наше счастье... Сколько раз пришлось ошибаться... Я так люблю тебя... Какой ты молодец, что тогда, на Нерудовой улице выругался матом... Что нашел меня, что завоевал, что не отступил... У нас все будет хорошо теперь! Мы выстрадали наше счастье... И когда мы приземлимся в Праге - я сообщу тебе одну важную вещь...Я люблю тебя больше жизни!
Я нежно целую ее в губы:
- Любимая моя... Ты самое дорогое, что может быть у человека... Кто-то гордится фешенебельным особняком, кто-то редкой иномаркой, кто-то коллекцией бриллиантов. А я горжусь тем, что у меня есть ты - самая лучшая женщина вселенной...
Через час объявляют посадку. Пора! Я отрываю от пола свою синюю спортивную сумку, как вдруг раздается трель моего мобильного телефона. Это "Апшерон":
- Командир, вы слышите меня?
- Да, конечно... Говори, Толик...
- Вы передали золотую цепь для "Филина"...  Мне только что позвонил "Скорпион"... Пацаны подорвались на "растяжке" при подходе к Орловскому. Два "двухсотых", четыре  "трехсотых". "Филин" погиб... Цепь вам придется забрать.
 Мне становится трудно дышать и я перевожу свой взгляд на Ольгу. Она сразу понимает, что я сейчас произнесу и закрывает мне рот своей горячей ладонью:
- Нет!!! Ты никуда не поедешь! Я не пущу тебя! Какие-то мерзкие твари, обожравшиеся долларов, стравили вас,  простых людей, в этой страшной бойне! Они гонят тысячи солдат на войну, а сами плотоядно улыбаются и потирают руки, подсчитывая барыши! Ка ты не можешь этого понять?! Зачем тебе эта война, эта кровь, эти нескончаемые гробы?! У кого-то нет иного выхода, ну так случилось! Но Бог дал тебе шанс, он свел нас на жизненном пути! И ты можешь сейчас уехать в мирную благополучную страну и жить там, как человек, а не как убийца! Ты же каждый день убиваешь людей! Артем... - она вдруг опускается передо мной на колени и подняв на меня глаза, произносит:
- Пожалей меня... Я жду ребенка... Совсем скоро ты станешь отцом, слышишь?!...
Я подхватываю Ольгу под мышки и, удерживая на весу, покрываю ее лицо мелкими поцелуями:
- Любимая моя, единственная, родная... Да, ты конечно же, права... Но я не могу лететь сейчас с тобой, понимаешь? "Филин" погиб, командир роты, который сменил меня... Мне нужно вернуться... Рота осталась без командира и пацанам тяжело сейчас - большие потери... Я скоро приеду - даю слово! И у нас все будет, как у людей... И родится замечательная девочка, такая же красивая и кареглазая, как ее мама.  Прости  меня...
Я подношу телефон к уху и произношу:
- "Апшерон", разворачивай машину и возвращайся...
И в ответ слышу:
- Я знал, что вы поступите именно так и уже минут пять, как на пути к вам! Вы настоящий герой. Я горжусь вами, командир...
Я провожаю жену до линии контроля, а дальше мне нельзя. Я целую ее в холодные губы и отпускаю из своей руки ее безжизненную ладонь. И пока строгий пограничник на стеклом проверяет документы - Ольга, тяжело облокотившись на стойку, поворачивает голову в мою сторону, не мигая смотрит на меня и еле слышно обреченно произносит:
- Ты ведь не приедешь...
- Приеду! Как только закончится война - я сразу же приеду!
- Нет... Тебя убьют... Или эта проклятая война будет длиться еще сто лет...
Я выхожу из здания аэропорта, глубоко вдыхаю свежий воздух и жду... Минут через тридцать ночную тишину глухо нарушает шум  мощных двигателей огромного "Боинга", уносящего мою любимую женщину в благополучную, мирную и сытую Чехию. В ту же минуту рядом со мной резко, со скрежетом тормозит красный "Фольксваген". Мне пора... Я возвращаюсь на войну...