Вот так играют Афганские дети с моим автоматом
***
Посвящается детям Афганистана
Опять тревога, опять мне снится
Афган.
«Кенгуру» афганец бача.
«Шурави бакшиш», – прыгает, как кенгуру
пацан.
Он без одной ноги, ему всего лет
пять..
Кидаю я из сухпая свою шоколадку,
Неужто это ад, к нам пришёл опять
Теряя равновесие, шоколадку на лету
хватал.
Ведь тайна простая,
Все мы здесь едины,
Дети и старики,
за что вам жестокая жизнь такая.
Игорь Черных
Опять тревога, опять нам не поспать. А иногда так хочется полежать и забыться. Но на это нет времени, надо воевать. Выходим из Баграма на технике. Прочёсываем «зелёнку» к Кабулу, от Баграма. Здесь как будто не было войны. Душманы, народ торгует и покупает, одним словом большой базар. За нашей техникой клубится дым, но больше всего пыль, едкая и не смывающаяся афганская пыль. Въезжаем в «зелёнку», в кишлак, мужчины на нас смотрят сурово. Кислый кричит: «Мочи «духов»!». Рядом идут женщины в парандже, на глазах сетка, но и через сетку виден блеск молодых глаз афганок. Я смотрю на ноги, молодые и красивые (ступни женские – открыты). Кто в зелёной парандже, кто в голубой, кто в черной и здесь детвора. «Шурави, бакшиш» – все бегут за нами. Мы кидаем им сахар, хлебцы. И, вдруг из толпы бежит мальчик – нет, нет, нет. Он не бежит. Ивченков крикнул – «Кенгуру бача!». Да, он действительно прыгал за нами как кенгуру, на одной ноге, разгоняя своих сверстников и крича «Шурави, бакшиш». Я смотрел на него и душа моя разрывалась на части. Хотелось спрыгнуть с БМП, взять его на руки и прижать, обнять. Где же потерял ты ногу пацан, на нашей или вражеской мине? У меня была шоколадка с горного пайка, моя любимая шоколадка. Я бросаю её, он ловит двумя руками, теряет равновесие и падает в афганскую пыль. Дети, бежавшие за ним, пытаются отнять у него шоколадку, налетают на него крича и дерутся.
Мы уезжаем на прочёску. Но его культя надолго оставила в моём сердце глубокий шрам. Он же совсем ещё ребенок. Бача мой любимый. «Будь жив и счастья тебе», – прошептал я. В равном бою я был жесток, мог убить безразлично и не вспомнить, но дети, женщины и старики оставляли неизгладимый след в моей душе. Кто всегда уязвим? Старики, женщины и дети.
Вспоминаю, как в моей семье – шесть детей, сахара нет, соли нет, хлеба мало. Всегда голодные. Моя мать, чтобы нас кормить, на двух работах работала, убила себя этой работой. А ещё хозяйство в доме, огород 40 соток. Зимой чай из веток вишни заваривали вместо заварки, чтобы воду подкрасить, летом – зверобой и липовый цвет, компот из диких яблок. Осенью сушили шиповник. Работа в колхозе. Мне шесть лет, мама говорит пастухам «возьмите мальчика поработать пастушком». Они меня взяли третьим, представляешь! Отара овец, они то влево, то вправо, но тупые, одним словом – овцы. Два пастуха-урода едят, кинули мне, как собаке, хлеб с салом и балдеют. Я у них вместо собаки-алабая овец загоняю. Загнал себя, легкие как будто выпрыгивали из груди, мышцы окаменели, ног не чувствую. Домой пришел – мать плачет, ругает мужиков, что пацана загнали. Я думал умру. Вот такая жизнь, брат, никто кроме нас. А жизнь продолжается.
Сидим у себя в батальоне, проводим собрание. Выступают первые коммунисты – я, Бертник, Бажан. Остальные комсомольцы, за одной партой сидят Кислый и Круглый. И вдруг удар об парту. Кислый и Круглый в стороны. Что это? Посередине парты воткнулась пуля от БУРа, от английской винтовки. Только жопка осталась видна. Так мы её и оставили на память, в парте. А если в голову – убила бы, пробила черепную коробку. То есть пуля шальная, выстрелил кто-то в воздух, и она просто по траектории прилетела к нам. Смерть нас в Афганистане поджидала везде. А в Берлине, на 9 мая, столько стреляли в воздух и эти пули градом возвращались на землю. Правда парты у нас из дсп сделаны, но в темечко, где слабое место, убило бы.
Вечером опять тревога – обстреляли колонну по Кабульской дороге, и снова мчимся в бой. Как-то один у меня на работе, посмотрев фотографии, сказал: «Что-то вы, десантники, худые, не накачанные». А когда качаться, всегда в боях да в засадах. Спорт-городок так и остался ржаветь, покрытый пылью. Но в любое свободное время мы стремились заниматься спортом. И ты, мой юный друг, занимайся спортом! Учись, люби свою Родину, маму, отца, своё дело. Люби жену и детей, расти их, воспитывай, приобщай к спорту, рассказывай о своих героях: Суворов, Ушаков, Потёмкин. Мы победители, никто кроме нас. Сделай Россию еще сильней. Сплоти ваши руки у границ, чтобы шпион не пробрался к нам. Не болтай, храни государственную тайну и помни – враг не дремлет. У тебя дел больше, чем у нас – сделать Россию великой страной! Удачи тебе, ведь наша родина самая красивая. Она красива своими бескрайними полями, дубовыми лесами, березовыми рощами. А как весной цветет сирень и черемуха, в лесу – дикая груша и яблоки. Как шумят листья российских берёз, в поле цветут полевые цветы: белые ромашки, ковыль, васильки, одуванчики. Нарвёшь букет, понюхаешь, и жить хочется. Наша Россия – великая страна. Береги её, защищай её, будь с ней до последней капли крови, до последнего вздоха. Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. Я люблю тебя, Россия!
***
Посвящается погибшим.
Мы шли вместе в дозоре и снайпер убил
моего друга Назарова Нурудина Таджидиновича
и моему другу черкесу Гогуеву Исламу Мудалифович
Идёт бой, засада,
Сдаются «духи» и многие из них убиты.
Мы славные ребята,
Наши тельники не раз пробиты,
Мы в рукопашную пошли
И здесь в ущелье навсегда
Душманы смерть свою нашли.
Игорь Черных