Иллюзия самообмана – это отрицание иллюзии.
Знакомые называли её на английский лад – Кейт. Это не потому, что она походила внешностью на англичанку, хотя, действительно, смахивала – большое расстояние между глазами, тяжёлые веки, сами глаза широко распахнуты миру, обтянутые скулы при всей мягкости лица, нижняя челюсть больше верхней, и зубы – крупные. Широкая улыбка до дёсен.
Про таких обычно говорят, что скалятся, словно лошадь.
Но Кейт всё делала от души – плакала, так взахлёб, смеялась, без оглядки на окружающих.
Несмотря на то, что ей всего тридцать два, мимических морщин у неё было предостаточно, но это не делало её старухой, просто прибавляло к её возрасту пару – тройку лет.
Катастрофа для любой другой женщины, только не для Кейт. Она вообще не заморачивалась подобными мыслями. Жила сегодняшним днём. Только здесь и сейчас. Будущее не интересовало. Ощущала себя, балансирующей на краю пропасти, готовая в любой момент сорваться и упасть, в полёте крича от восторга. Жизнь для Кейт – краткость мгновения, и она хотела прожить её по максимуму.
Пульсирующая жилка на шее, словно отсчитывала часы её жизни – бурной и беспокойной.
Выходки Кейт становились сюрпризами для близких и знакомых. Противоречивый, непонятный для окружающих и для неё самой характер.
Впрочем, близких у девушки не было. Вечно пьяные родители умерли, траванувшись палёной водкой, когда Кейт было всего восемнадцать. Она не переживала. Покойные, или пили, или устраивали разборки между собой. Из-за пагубного пристрастия, денег порой не хватало даже на еду. В животе бурчало, когда ходила на тренировки. От вечного недоедания в глазах темнело при нагрузках.
Мёртвых плохо не поминают, поэтому Кейт родителей даже не вспоминала. Закрыла эту чёрную страницу своей жизни раз и навсегда.
Сама не пила, вела здоровый образ жизни и играла в хоккей на траве. Её клуб «Метрострой» претендовал на чемпионство в Суперлиге. Именно в клубе ей дали это прозвище. Причина в том, что в команде было две Кати. И чтобы не возникла путаница, одну из них стали называть Кейт.
Мне предложили работу врача в клубе на полставки. Подработка была нужна, и моё согласие незамедлительно последовало.
Помещение пришлось делить с массажистом клуба – Ольгой Николаевной Ненашевой.
Первое впечатление – эффектная дама. Сдержанная, немногословная, что необычно для уроженки Кубани.
Внешность у неё примечательная: красивое сочетание тёмно-каштановых волос и голубых глаз. Симпатичная, ухоженная женщина, разменявшая сороковник, но выглядевшая моложаво.
Всегда изысканно одевалась, ничего лишнего, и естественная элегантность. Каждая деталь одежды, каждый аксессуар, каждая черта в её внешности гармонировали между собой.
Никогда не нравились такие дамочки. Занятые созданием безупречного образа, они скучны в общении и ужасно предсказуемы.
Удивление вызвало, что Ольга Николаевна увлекалась физиогномикой.
Моё мнение, что определение характера человека по лицу довольно спорно. Но Ненашева твёрдо убеждена в обратном, и вызвалась описать мой характер.
Стало любопытно, хотя червячок скептицизма покрутил пальцем у виска.
Вперив в меня немигающий взгляд, почти не разжимая губ, как прокурор вынесла приговор:
«Глаза – голубые с тёмным ободком. Про таких людей говорят, что они обладают колдовской силой, которую тщательно скрывают в глубине души. Проявляется она в вспышках внезапного озарения. Их догадки безошибочны, к тому же они везучие. Избегают смертельных ошибок».
Ненашева сделала паузу, дав возможность переварить информацию.
Колдовская сила? Гмм. Магией заниматься не приходилось.
Вспышки озарения довольно часто освещают мой путь. Догадки безошибочны, но не всегда. А вот смертельных ловушек, их было несколько, чудом удалось избежать. Действительно, везло.
И тут только дошло, что Ольга Николаевна использует беспроигрышный вариант.
Фраза насчёт колдовских сил – это нечто. И опровергнуть нельзя, так как они где-то в глубине души тусуются, а собственные глубины мы познать не можем.
Размышление прервало появление Кейт. Эту девушку-спортсменку все звали только так.
Она пришла, чтобы остановить внезапное кровотечение из носа.
– Садись на стул, голову наклони вперёд и прижми подбородок к груди, – мои команды были незамедлительно исполнены.
Осталось лишь приложить лёд, завернутый в салфетку к переносице, и – кровь перестала течь.
Кейт поблагодарила и посмотрела на меня с такой благодарностью, что вогнала в краску.
Ольга Николаевна понимающе усмехнулась. И почему раньше она казалась мне привлекательной женщиной…
Только дверь за девушкой закрылась, как Ненашева переключилась на ушедшую.
– У Кейт – глаза серые с карими вкраплениями. Весьма противоречивый и непонятный для окружающих характер.
Жизнестойкий, инициативный и неспокойный. Ей присуща страстность и любвеобильность. Никакие преграды на пути к обожаемому объекту остановить не смогут.
И, кажется, я знаю, кто оказался её очередным объектом. Берегитесь. Кейт никогда не отступает.
Мне показалось, что эти слова Ненашева произнесла с ноткой горечи.
Стать женским капризом…
К несчастью, Ольга Николаевна оказалась права. На меня объявили охоту.
Кейт под любыми надуманными предлогами забегала в медкабинет. Подозреваю, что для встречи со мной.
Глаза её лучились, когда смотрела на меня. А смотрела она неотрывно.
Щекотливая ситуация, я ведь при исполнении.
О влюблённости девушки пока знали только я и Ольга Николаевна, которая хранила молчание, но между красивых бровей пролегла морщинка. Её неодобрение и осуждение так и читались на холёном лице.
Теперь во время игр и тренировок мой взгляд, словно магнитом притягивало к Кейт. Играла девушка здорово. Никто лучше её не посылал мячик в «мёртвую зону» для вратаря. Причём она одинаково хорошо забивала и в левый нижний угол, и в правую верхнюю девятку.
Однажды Кейт получила травму. Делавшая замах для удара спортсменка, промахнулась и угодила клюшкой ей по лицу.
Кровь потекла из разбитой губы.
Её удалось остановить, приложив холод к щеке.
Но требовался более тщательный осмотр.
– Открой рот.
Откол зуба. Виден нерв, вскрытый при травме. Надо к стоматологу.
– Почему не надела каппу! Она бы предотвратила бы травму.
– С каппой мне неудобно бегать. И зуб ведь цел, даже не качается. Всего лишь кусочек отвалился. Вот губа распухла, целоваться не смогу. Придётся отложить до лучших времён.
– С кем ты собралась целоваться?
– С вами, конечно.
«Ничего не жаль! Ни минут, ни слёз. Дотянись до звёзд дотянись до звёзд.
Ничего не жаль! Ни штыков, ни роз – если за мечту, если всё всерьёз.
Ничего не жаль! Ни огня, ни слов – если за мечту, если за любовь!»
Атака застала меня врасплох.
– Вначале поправься, – вырвалось само собой.
Изумление и радость в глазах Кейт заставили пожалеть о своих словах.
«Зачем?»
Полная прострация после ухода Кейт. Из оцепенения вывел приход Ольги Николаевны. Встревоженная и вся какая-то нервная.
Зрачки глаз её расширились при виде окровавленного полотенца.
– Что с Кейт? Мне сказали, что её лицо было всё залито кровью.
– Жить будет. К стоматологу поехала.
Следующий вопрос под дых.
– Что между вами произошло?
– Это так заметно?
(Было невежливо отвечать вопросом на вопрос, наплевать).
Красноречивое молчание.
– Кейт объяснилась мне в любви.
– Как она посмела!
Вспышка ярости так неожиданно в ней. Обычно бесстрастное лицо исказила гримаса гнева.
Всё стало ясно без слов. Поняла это и Ольга, потому что слишком быстро успокоилась. Достала из сумочки сигареты.
– Куришь?
– Нет. Я за здоровый образ жизни.
– Я тоже не курю. Всегда хотела играть роль роковой женщины.
Иногда прикуривала для создания образа. Тогда это была игра, а сейчас хочу закурить по-настоящему.
– Сочувствую.
– К чёрту твоё сочувствие. Если бы не было тебя…
Самое лучшее, что можно сделать – это уйти.
Надо найти и поговорить с Кейт.
На ловца и зверь бежит. Вот и она собственной персоной.
С зубом всё в порядке, но сияет она не поэтому поводу.
Пристально смотрю на неё.
Что сразу бросалось в глаз – её несуразность и неухоженность.
Полное отсутствие женственности и сексуальности..
Широкие плечи и узкие бёдра, почти мужская фигура. Излишняя мускулистость. Особенно поражали мощные ноги и руки. Ни грамма жира. Привычка втягивать голову в плечи. Ходит, то в припрыжку, то чопорно, как старая дева.
Очень подвижная мимика лица, складки которого волнами набегали, ни на мгновение не оставляя его спокойным.
Пепельно-русые волосы в беспорядке падали на лоб, а длинная чёлка мешала ей. Желая её убрать, Кейт мотала головой, будто шетландский пони.
И тогда в её глазах и улыбке мелькало что-то безумно привлекательное.
Ужасно жаль её.
Не знаю, как начать разговор.
Говорю невпопад, первое, что пришло в голову:
– Какие у тебя лохматые брови. Странно их видеть у женщины. Таким людям присуще сексуальная распущенность, неразборчивость в сексуальных связях, если верить китайской физиогномике. (Блин! Доконала меня Ольга своим пристрастием).
– Просто руки не доходят выщипать их.
– Лев никогда не станет ягнёнком, а ты, даже с выщипанными бровями, не станешь покорной, или безвольной.
– Что мне делать, Кейт?! Я не могу ответить тебе на чувства.
Ты мне нравишься, как человек, но я тебя не люблю.
– Я знаю.
Читаю в её глазах:
«Ты, теперь я знаю, ты на свете есть!
И каждую минуту я тобой дышу, тобой живу
И во сне, и наяву.
Нет, мне ничего не надо от тебя, нет, всё чего хочу я –
Тенью на твоём мелькнув пути, несколько шагов пройти.
Пройти, не поднимая глаз, пройти, оставив лёгкие следы,
Пройти, хотя бы раз по краешку твоей судьбы».
– Нет! Не нужно иллюзий. ( Я – хирург. Мне привычно резать по живому.)
И всё равно больно смотреть на разрыдавшуюся Кейт.
Из кабинета вышла Ольга Николаевна. Она обняла её и увела за собой. В глазах Ольги нежность и ещё то чувство, которого Кейт достойна.
Ухожу. Осталось сделать последнее дело – заявление на стол директору.
– Извини, что подвела тебя.
Мой бывший одноклассник понимающе кивает головой. Встаёт из потёртого кресла под кожу.
– Давай подброшу до дома.
– Спасибо, не стоит.
– Почему такой пессимизм? Раньше в школе ты была генератором идей и подбивала других на соучастие.
– Это было раньше. Теперь вверх над эмоциями берёт рассудительность и ответственность за последствия.
Ухожу, унося в себе боль другого человека.
Дома ждёт меня моя семья.