Глава 4.Обитель зла.
Когда же, отодвинув последний камень, Паула вытянула меня наружу, я чуть не ослепла от солнечных лучей, искрящихся на снегу. Если в нижней части долины царила промозглая осень, то здесь было царство вечной зимы. И снег тут был совсем не похож на тот, что грязными кучами скапливается на улицах городов.
- Не вставай во весь рост! Нас могут случайно увидеть из долины, - предупредила девушка, дергая меня за рукав.
Так вот, полусогнутыми, мы перебрались, под прикрытием камней, в небольшую расщелину, которая вскоре вывела нас в укромную лощину, лежавшую чуть ниже зоны снегов. Здесь даже наблюдались редкие кустики какой-то жесткой растительности.
- Это – ичу, трава, которую любят альпаки, она растет только высоко в горах. А об этой лощине мало кто знает, она расположена слишком высоко, чтобы постоянно гонять сюда животных на выпас. И из долины ее не видно, - сказала Паула, выпрямляясь. – А, вон, и наши альпаки! И бабушка с Пакитой.
Тут и я увидела, сощурившись от слепящих лучей восходящего солнца, что в конце лощины, под прикрытием скального козырька, сбились в кучку несколько животных, среди которых я заметила две человеческие фигурки.
- А что, они провели ночь тут, среди снегов, на открытом воздухе? - поразилась я.
- Они спали среди альпак, - ответила Паула. – Внутри их меха никакой мороз не страшен!
Девушка, быстрым шагом, двинулась в ту сторону, я еле за ней поспевала, бросая заинтересованные взгляды по сторонам.
- Бабушка, это Инь спасла меня от немцев! - начала рассказывать Паула, еще на подходе. – Я отвела ее с дочерьми в лабиринт, в нижнюю пещеру!
Мудрая Птица пристально посмотрела на меня и благодарно склонила голову:
- Жизнь последних членов моего рода стоит секрета моих предков! Две ночи назад я говорила с духами предков, и потому знала, что ты придешь. Ты вмешалась в судьбу долины, теперь нет пути назад! А как ты, дальше, собираешься бороться за свою жизнь? Немцы таких дерзких поступков никому не прощают!
Я упрямо встряхнула головой:
- Когда я вмешалась, то у меня не было времени на рассуждения, я, просто, не могла позволить, чтобы издевались над женщиной! Теперь же выясняется, что у нас с вами общий враг, которого я, со своими друзьями, искала весь последний год. Мы можем попытаться выкурить его отсюда, но мне нужно больше сведений о бункере и его хозяине.
Затем я показала портрет, в котором старушка немедленно узнала начальника немцев.
- А почему ты считаешь, что у тебя с друзьями хватит сил, чтобы справиться с захватчиками, которые удерживают эту долину более полусотни лет? - с сомнением спросила она, отдавая мне портрет.
- У этого человека в Германии есть враг, который имеет большие связи в военных кругах своей страны, - ответила я, уверенно посмотрев ей в глаза.
- А насколько велико желание этого человека, отомстить своему врагу, и что именно он хочет с ним сделать? Я бы не хотела, чтобы герр Бруно, или его приближенные, однажды, снова вернулись сюда с желанием, отомстить жителям долины, - засомневалась старушка.
- Что можно хотеть для человека, который отнял у тебя любимую жену и ребенка? - ответила я вопросом на вопрос. – Барон Генрих и занимается-то поиском Бруно сам, потому, что не хочет оставлять ему шанса, ускользнуть от ответственности. И у него нет желания сохранять жизнь тому, кто испортил его собственную.
Мудрая Птица задумчиво покивала головой:
- Такое желание мне понятно. А что связывает тебя с этим человеком?
Я посмотрела ей прямо в глаза:
- Барон Генрих – дед отца моих дочерей, таким образом, это - наше семейное дело. Даже внутри одного народа могут существовать смертельные враги.
Это была не вся правда, но достаточно, чтобы мне поверили. Старая индианка задержала на мне долгий взгляд, помолчала несколько секунд, а потом удовлетворенно кивнула:
- Я могу рассказать вам, лишь то, какими развалины инкской крепости были до того, как их начали перестраивать, - сказала она.
- Я думаю, что с этого мы и начнем, - ответила я, доставая блокнот и карандаш.
В этот момент к нам подошла Пакита, которая сначала испуганно жалась возле стены, за альпаками, но когда услышала, что речь зашла о детях, начала потихоньку перемещаться в нашу сторону. Она устроилась недалеко от нас и с явным интересом следила за тем, что мы делаем. Рисовать план ущелья было нелегко, но когда мы договорились о масштабе, то дело пошло быстрее. Через полчаса у меня была схема долины и старой инкской крепости.
- Ходы внутри горы образовались еще тогда, когда люди из племени инков начали добывать там серебро. Но рудник обрушили по приказу последнего Великого Инки, когда испанцы начали везде искать изделия из золота и серебра и убивать из-за них людей. Наш народ проклял эти металлы и поклялся никому не говорить о том, где их добывали. После разрушения крепости инков никто из нас больше не селился в тех местах. Но детьми мы, все, непременно лазили в тех старых развалинах. А еще, моя бабка рассказывала мне, что из нижних галерей когда-то был выход в озеро, но я, сама, его не видела, - добавила Мудрая Птица.
- Еще бы узнать, как там теперь всё изменилось! - вздохнула я. – Снаружи-то, ребятам Пабло покажет, а внутри немцы могли сильно всё перестроить.
- Если ты дашь мне карандаш, то я тебе нарисую то, что помню, - с удивлением услышала я голос Пакиты. – В школе у монахинь хвалили мои способности к рисованию.
Пораженная, я, молча, отдала ей блокнот и карандаш, и Пакита быстро начала чертить схему за схемой, по ходу делая пояснения, на очень приличном испанском языке. Я с удивлением смотрела, как летает по бумаге карандаш, который она сжимала в тонких длинных пальцах.
Руки у девушки были обветренными, с потрескавшейся кожей и обломанными ногтями, но форма их была удивительно изящной. Как, впрочем, и ее лицо, отличавшееся удлиненной формой и тонкими чертами лица, имевшими сильное сходство с Паулой. Особенно хороши были миндалевидные глаза цвета темного меда. Волосы ее были заплетены в две толстые косы, которые, судя по их виду, не расчесывались уже несколько дней. Одеждой своей она тоже не особенно интересовалась. Я удивлялась, как это ей не холодно в одной лишь шерстяной накидке, меня, и в куртке-то, ветер продувал насквозь, да, и Паула постоянно ежилась, несмотря на мой толстый свитер, надетый поверх широких брюк и блузы.
Внешний вид Пакиты совпадал с тем, что рассказывала о ней Паула, но теперь в глазах ее светился недюжинный ум и отчаянная решимость. Видимо, вчерашнее происшествие, а затем и мое появление здесь, вернули ее в реальность, из сумеречного состояния, в котором она пребывала до того.
- Я не могу сказать, что была во всех помещениях бункера, но хорошо знаю подземную лабораторию герра Бруно и помещения вокруг нее, так как меня содержали именно там. Это место, даже от всех остальных подземных помещений, отделено специальной железной решеткой. Туда даже сами немцы не любили заходить. Меня, лишь иногда, выводили походить по внутреннему двору и погреться на солнце. И где-то там остался мой ребенок, - добавила она, зажмурив глаза и судорожно сжав карандаш пальцами.
Но затем взяла себя в руки и начала набрасывать схему открытого пространства внутри загородки.
- Я по ночам прокручивала в голове все подробности, надеясь, что однажды сумею убежать, но они не дали мне ни единого шанса. Рядом со мной, на прогулке, всегда было двое охранников, а когда я, в отчаянии, попыталась наложить на себя руки, то мне начали делать какие-то уколы, от которых я всё время спала или привязывали к кровати. А потом я поняла, что во мне растет новая жизнь. И следить за мной стали еще строже, - продолжила девушка, не поднимая глаз от листа бумаги.
- А чей же это был ребенок? - осторожно спросила я.
Пакита подняла на меня глаза, полные такого отчаяния и горя, что мне стало жутко:
- Я не знаю! Этот страшный старик постоянно что-то делал со мной в лаборатории: брал кровь, делал какие-то анализы, вводил лекарства, от которых я засыпала, прямо у него на столе. А потом у меня начал расти живот. Я решила, что пока они не хотят убивать меня, как других женщин, но не знала, что будет после рождения ребенка. А теперь я стала матерью, но не знаю, что чувствуешь, когда дитя появляется на свет. Еще вечером я засыпала, ощущая, как малыш шевелится внутри меня, а назавтра мой живот был пустым и плоским, и только большой шрам на нем показывал, что мне всё это не приснилось. В отчаянии, я попыталась разбить свою голову о стену, затем отказалась от еды и воды. После этого пришел тот старик.
- Ты хочешь увидеть своего ребенка? - спросил он по-испански, Бруно, когда хотел, очень неплохо говорил на этом языке.
Я кивнула, тогда он пошел в сторону своей лаборатории, а двое охранников потащили меня следом. Там оказался стеклянный купол, внутри которого лежал крохотный мальчик с белыми волосами. Я кинулась к нему, но старик ударил меня по лицу и сказал:
- Ты свое дело уже сделала, глупая корова! Дальше им буду заниматься уже я, сам. А ты, если будешь хорошо себя вести, сможешь, иногда, видеть его.
Я согласилась принимать пищу и вести себя хорошо, надеясь, однажды, сбежать оттуда, вместе с сыном. Где-то через месяц, меня снова начали таскать в лабораторию на анализы, но герр Бруно почему-то теперь постоянно злился на меня, несмотря на то, что я делала всё, как он говорил. Однажды старик совсем вышел из себя, начал трясти меня за плечи и кричать, обзывая меня пустой бочкой и отработанным материалом. Еще он спрашивал, есть ли у меня, в городе, молодые родственницы. Я ответила, что была у родителей единственной дочерью, про Паулу же не сказала ничего. Потом я, с трудом, сумела спросить у него, всё ли в порядке с моим сыном, тогда Бруно совсем взбесился и заорал:
- С ним все в порядке, но больше у тебя не будет детей! А он - мой единственный удачный эксперимент! А у других коров получалось только это!
И тут он открыл дверцы какого-то большого шкафа, а там я увидела кучу больших стеклянных банок, в которых плавали мертвые уродливые младенцы. У меня потемнело перед глазами, пришла в себя я уже за воротами немецкой крепости. Я в кровь сбила кулаки, стуча в дверь и прося отдать мне моего сына, но ко мне никто не вышел, и я поняла, что потеряла своего мальчика навсегда. А также возможность иметь семью и других детей. Дальше все было, как какой-то дурной сон, все мысли крутились вокруг моего малыша и младенцев в банках.
И только вчера, у озера, когда всадники погнались за Паулой, что-то щелкнуло в голове, я, как бы, вывалилась в действительность и поняла, что моей сестре угрожает та же участь, что и мне. Я побежала за ними в город, чтобы как-то помочь, но услышав выстрелы, остановилась. Признаюсь, что я испугалась, ведь, моих родителей тоже убили немцы, и эта сцена, до сих пор, стоит у меня перед глазами. Но затем я решила, что лучше умру, пытаясь отбить у злодеев Паулу, чем буду дальше жить с этим грузом вины. Всадники всё не появлялись на обратной дороге, где я караулила, и я пошла в город, но там уже не было ни немцев, ни Паулы. Я кинулась к дому Мудрой Птицы, а она велела собирать альпак и уходить с ней, в горы. Там нас догнал один из внуков старого Хосе, который и рассказал, как всё произошло. Он сказал, что к нам его послал Пабло, который пошел вниз, к твоим друзьям, за подмогой.
Мудрая Птица кивала головой, подтверждая рассказ девушки. У меня же, от этого рассказа, мурашки бегали по коже, и я твердо решила, во что бы то ни стало, разделаться с этими изуверами.
- А не могла бы я пойти с вами и посмотреть на твоих дочек? - застенчиво спросила девушка, когда закончила рассказывать и рисовать.
- Я с удовольствием сделаю это, но сначала мне нужно, хотя бы сверху, осмотреть вашу долину и связаться отсюда, по спутниковому телефону, со своими друзьями. Чтобы победить ваших захватчиков, нам понадобится серьезное подкрепление, и чем скорее оно прибудет, тем лучше, чтобы немцы не успели подготовиться к сопротивлению. А для этого я должна понять, где тут можно посадить большой вертолет, - ответила я ей.
- Девочки покажут тебе, откуда открывается хороший вид на долину, и как туда скрытно подобраться, - предложила Мудрая Птица.
Затем она о чем-то поговорила, на своем языке, с Паулой и отдала ей свою шерстяную накидку и посох, а сама пошла к альпакам.
Чтобы добраться до места с хорошим обзором, нам пришлось подняться еще выше в горы, в зону вечных снегов. На наше счастье, облака, которые в последние дни укрывали лежавшую внизу долину плотным одеялом, за ночь поредели и уползли на другую сторону горного хребта. Рассветное солнце отражалось миллиардами крохотных искр на чистейшем снегу. Здесь не было никаких следов: ни человеческих, ни звериных. Только похожие на волны разводы, которые оставил ветер на белоснежной поверхности. Впереди всех шла Паула, которая, время от времени, пробовала палкой снег впереди себя. Снег внутри отверстий, которые оставлял посох, казался даже не белым, а голубым.
Я шла за ней, разрываясь между желанием получше рассмотреть эту неземную красоту гор и необходимостью смотреть под ноги, чтобы не съехать в пропасть, случайно оступившись. За мной шла Пакита, то и дело хватавшая меня за куртку, чтобы я не упала. По сравнению с сестрами, я чувствовала себя каким-то инвалидом, несмотря на то, что последние полгода я тоже провела, путешествуя по горам. Девушки же ступали по каменистой, заснеженной, поверхности так же уверенно, как я по асфальтированной улице мегаполиса.
Я не очень хорошо представляла себе, в каком направлении мы идем, поэтому была очень удивлена, когда Паула приказала мне лечь на снег и ползком подобраться к каменному завалу, образовавшемуся, судя по всему, в результате древнего оползня. Перебираться по громадным каменным глыбам, отколовшимся от вершины и съехавшим вниз по склону, в незапамятные времена, было страшно, но, преодолев препятствие, мы оказались на скальном козырьке, с которого было хорошо видно: с одной стороны - город и монастырь, прилепившийся к скале ниже по склону, а с другой – узкую дорогу, которая ныряла на другую сторону горного хребта между двух, почти отвесных, пиков, стиснувших верхнюю часть долины. Складывалось впечатление, что какая-то могучая сила расколола надвое, некогда единую, скалу, а возможно, так оно и произошло в результате какого-то древнего катаклизма. Здесь было начало разлома, который, расширяясь, образовал долину, где теперь располагался город.
Я достала из футляра бинокль и хотела, было, лечь прямо в снег, но Паула сняла накидку и расстелила ее под нами. На мои протесты девушка ответила, что шерсть альпаки от снега даже не намокнет, а моя куртка и комбинезон – запросто. Затем она с сестрой устроилась на подстилке рядом со мной, укрывшись второй накидкой.
Я довольно долго изучала открывшийся мне вид, но в качестве посадочной площадки, подобрала только соборную площадь в нижней части долины и относительно ровное место в районе верхнего края озера, недалеко от входа в расщелину, ведущую к бункеру.
- Вы знаете, что такое - вертолет? - спросила я девушек.
- Такая большая железная штука, с крутящимися палками наверху, - уверенно ответила Паула.
Я удовлетворенно кивнула:
- А у обитателей бункера есть такой?
Обе девушки усиленно затрясли головами.
- Своего – нет. Но к ним, иногда, прилетала такая штука с другой стороны гор, - пояснила затем Пакита.
- А где она обычно садилась? - поинтересовалась я у нее.
- С этой стороны стены, недалеко от развалин старой гасиенды, - объяснила Паула, указывая на верхнюю часть озера.
Отложив в сторону бинокль, я взяла телефон и, собравшись с духом, набрала номер Вольфа.
- Привет, Барон! Поздравляю, ты, в очередной раз, стал папой! - сказала я, услышав в трубке его голос. – Теперь у тебя полный комплект: сын и дочь.
В трубке раздался такой звук, как будто, Вольф чем-то подавился, а затем мой адъютант, всё же, ответил:
- Уже хорошо то, что ты - просто жива, несмотря на все ваши приключения, и даже более-менее здорова, раз, сама решила мне позвонить. А чья уж там дочь – дело десятое!
Я насмешливо фыркнула:
- Ну, одна-то, из двоих, точно – твоя! Вашу породу, похоже, ничем не перешибешь. А другая – рыжая, с ней не так все очевидно. Но я, сейчас, не об этом хотела поговорить. Ты в курсе самых последних событий, тех, что произошли уже после рождения девчонок? Парни сумели до тебя дозвониться?
- Да, в общих чертах. Дин сумел достучаться пару часов назад, он на твоем мотоцикле значительно опередил фургон и вошел в зону, более-менее, устойчивой связи. У нас тут уже светает, облака тоже рассеиваются, и я надеюсь дождаться, пока полностью рассветет, и вместе с военными вылететь за тобой, на вертолете. Полагаю, будем в течение часа. Пары автоматов, в придачу к военному вертолету, я думаю, хватит, чтобы распугать тех бандитов, с которыми ты ухитрилась схлеснуться, - деловито сообщил Барон.
- Притормози, ковбой! - прервала его я. – На самом деле, всё уже совсем не так, как казалось поначалу. Мы вышли-таки на цель! На данный момент, я полностью уверена, что в этой-то долине и прячется враг твоего деда. У меня есть свидетели, которые опознали Бруно по фотографии, и сведения о том, чем он тут занимается.
- Тем более стоит поторопиться! Этот тип способен на всё! Я, сначала, вытаскиваю тебя, а потом, пусть, Генрих сам с ним разбирается! - категорично заявил Вольф.
- Ни за что! Как только этот тип увидит чужой вертолет, он, тот час же, смоется за перевал, и мы его уже не найдем, так как, по моим сведениям, у него есть контакты по другую сторону хребта. А теперь и у меня, самой, есть довольно веские мотивы поймать Бруно и обезвредить всю эту компанию, - резко воспротивилась я.
- Да, что там может быть такого, что перевешивало бы жизнь и здоровье тебя и детей! - Вольф так заорал в телефонную трубку, что я поморщилась и отодвинула ее подальше от уха.
- Мое чувство порядочности и обязательства перед теми, кто помог мне выжить! И в любом случае, ты сумеешь меня, здесь, найти только в том случае, если я, сама, выйду тебе навстречу, а поэтому – связывайся с Генрихом, и готовьте десант. Захватить бункер Бруно будет очень даже непросто. Рассмотреть то место поближе, в настоящий момент, пошел Че, вместе с одним местным пареньком, и я думаю, что к вечеру у меня будет более полная картина. А после этого я снова свяжусь с тобой. Тебе, самому, звонить мне нет смысла, в ту пещеру, где я укрываюсь с дочерьми, никакой сигнал не пройдет. И не рассказывай там, на базе, о том, за кем именно ты охотишься, и что собираешься предпринимать, очень может статься, что у нацистов там есть свой информатор. А пока, слушай то, что я могу рассказать тебе о самой долине, и не перебивай! - оборвала я сетования своего адъютанта.
Описывая Барону долину, я продолжала рассматривать ее в бинокль, и поэтому сумела заметить две черные точки, которые с треском вылетели из расщелины за озером.
- Опять из бункера мотоциклисты выехали! - прошептала мне на ухо Паула.
Я кивнула ей и быстро закончила говорить с Вольфом, сосредоточившись на наблюдении. Мотоциклы быстро пролетели через город и начали взбираться к монастырю. Нехорошее предчувствие сжало мое сердце. Добравшись туда, немцы заставили открыть ворота, а через некоторое время выволокли оттуда сопротивляющуюся фигурку в черном.
- Нет! Только не Леонсия! – в ужасе, воскликнула Пакита.
Зрение у сестер, похоже, было не хуже моего бинокля.
- И ведь, я предлагала ей вчера уйти вместе с нами! – горестно простонала Паула.
- Леонсия сделала неправильный выбор, слишком понадеявшись на авторитет монахинь! - сказала я, довольно спокойно, несмотря на то, что у самой на душе кошки скребли. – И в данный момент, мы ни чем не можем ей помочь! Но я уже договорилась о том, что скоро сюда прибудут мои друзья, вместе с военными, остается надеяться, что она продержится еще один-два дня. Немцам, ведь, всего лишь, нужны сведения обо мне. А у мертвого ничего уже не узнаешь.
А сама подумала о том, какими методами наследники фашистов будут добывать эти сведения, и нужна ли им будет девушка после того. Однако помочь ей сейчас мы, действительно, ни чем не могли, а сестер надо было успокоить.
- Давайте, вернемся в пещеру, дождемся возвращения Пабло и Че, а затем попробуем придумать, как нам помочь Леонсии, - решительно предложила я, поднимаясь с подстилки.
Девушкам пришлось согласиться с разумностью такого предложения.
- Мы можем попасть в пещеру более коротким путем, если войдем через другой вход, от Камня Солнца! У тебя, ведь, есть веревка? - сказала Паула, когда мы, вновь, преодолели осыпь и оказались на снежном склоне.
Я, и в самом деле, прихватила с собой моток альпинистской веревки из рюкзака Лиса. А затем Паула повела нас не вниз, а вверх по склону. Когда же мы обогнули самый большой из отломившихся кусков скалы, то нашим взглядам предстал длинный язык нетронутого снега, ведущий к вершине горы, где стоял вертикальный камень, блестевший и переливающийся в лучах солнца. Я не сразу поняла, был ли это лед или, просто, сам камень содержал элементы слюды или чего-то подобного, но зрелище было, просто, потрясающим.
- Камень Солнца! - почтительно произнесла Паула, хотя, в таком представлении не было уже особой необходимости, и быстро пошла в ту сторону.
Мне стоило большого труда поспевать за ней, разреженного воздуха, определенно, не хватало для полноценного дыхания. Пакита, по-прежнему, шла рядом со мной, помогая мне устоять на ногах. Когда мы подошли поближе, то оказалось, что у подножия Камня Солнца лежит большая наклонная плита, прикрытая совсем небольшим слоем изморози. На ее поверхности проступали какие-то линии. Проследив их направление, я поняла, что они расходятся от стоящего камня, а продолжения их видны на вертикальных скалах, обрамляющих это плато. На них же проглядывали стилизованные изображения созвездий, солнечного диска и различные фазы луны.
Не доходя немного до камня, Паула свернула в сторону и нашла узкую, вертикальную трещину. Края ее тоже были покрыты какими-то желобками.
- Нам сюда! - сказала она. – Закрепи веревку за этот камень и спускайся вниз!
- А как глубока эта трещина? - спросила я ее, заглядывая в казавшуюся бездонной темноту.
- Не бойся! Я буду спускаться рядом с тобой! - голос Паулы был полон такой уверенности, что я лишь пожала плечами и, обмотав ближайший валун веревкой, скинула ее вниз.
- Там, на стенах, есть выбоины, вроде ступеней, а веревка нужна тебе, скорее, для собственного спокойствия, - подбодрила меня девушка, помогая спуститься с обрыва.
Уцепившись за веревку, я соскользнула вниз и попыталась нашарить эти выступы, без особого, впрочем, успеха. Жесткие альпинистские ботинки скользили по скале. Пришлось вспомнить школьные уроки лазания по канату и спускаться, как умею. Но через пару метров я увидела рядом с собой Паулу, которая спускалась рядом со мной, упираясь спиной в противоположную сторону трещины, которая оказалась немногим шире человеческого тела. Ее ноги в мягких мокасинах, судя по всему, находили те самые ступени, а мои ботинки просто скользили по скальной поверхности.
- Здесь уже невысоко, ты можешь отпустить веревку и прыгнуть вниз! - предложила девушка, когда я дошла до конца веревки и занервничала.
Мне оставалось только поверить ей на слово, я отпустила веревку и полетела. Правда, недалеко. Под ногами оказался толстый слой снега, поэтому приземлилась я довольно мягко. Встав на ноги, я поняла, что внизу расщелина гораздо шире, чем наверху. Рядом со мной мягко приземлилась Паула, а затем она что-то крикнула Паките, после чего к нам упала моя веревка. Посмотрев вверх, на спускающуюся Пакиту, Паула взяла меня за руку и потянула за собой, под нависавшую скалу. Ноги почти по колено проваливались в снег, а под ним что-то временами похрустывало. Я вспомнила обычай человеческих жертвоприношений, практиковавшихся в культе Солнца, и искренне понадеялась, что это - не кости.
Мы преодолели еще несколько вертикальных участков, на которых сестры страховали меня веревкой, прежде чем попали в знакомый пологий коридор со стенами, покрытыми рисунками. Тут уж я включила фонарь и пошла с комфортом. То, что мы приближаемся к пещере, я поняла, услышав детский плачь, и непроизвольно ускорила шаг.
В пещере нас ждал совершенно измученный Лис.
- Они выпили всё молоко и хотят еще, а я боюсь положить девчонок на землю, чтобы сделать новую порцию! – устало простонал он.
Я подошла к нему, уже расстегивая на груди одежду, и сразу взяла из его рук ту девочку, что поменьше, и приложила к груди.
- Паула, ты знаешь, как приготовить смесь. Помоги, пожалуйста, сеньору Лису, - попросила я ее.
Девушка гордо выпрямилась, почувствовав свое превосходство, и занялась смесью. Лисом она командовала вполне уверенно. Пакита, которая, увидев чужого человека, поначалу застыла у входа в пещеру, потихоньку подобралась ко мне и, присев на корточки, заглянула в лицо малышке.
- Какая маленькая, и какая хорошенькая! - дрожащим голосом прошептала она, протягивая к ней руку, но, не решаясь коснуться девочки.
Я посмотрела на ее лицо, на котором отражалась целая буря чувств, и, увидев, что Паула уже приготовила новую бутылочку смеси, протянула девочку Паките.
- Ты можешь докормить ее из бутылочки, пока я буду кормить грудью ее сестренку, - сказала я ей с ободряющей улыбкой.
Пакита сначала отшатнулась, а потом протянула руки и приняла малышку так осторожно, словно, это была самая хрупкая стеклянная статуэтка в мире. Я показала ей, как устроить малышку поудобнее, и вручила бутылочку. Увидев, что Пакита вполне справляется со своей задачей, я забрала у Лиса Лизу, которая уже довольно громко выражала свое неудовольствие, и приложила малышку к груди.
- А вы, молодые люди, провели бы ревизию продуктов и занялись обедом для всей компании. Вдвоем у вас это гораздо быстрее выйдет, а то прогулки на свежем воздухе пробуждают, просто, зверский аппетит! - посоветовала я Лису и Пауле. – С едой стоит быть поэкономней, в нашем полку прибыло, а когда всё закончится – еще не известно! Да, и запасы воды у нас здесь ограничены.
Паула покачала головой:
- Ты сама видела, что в одном из ответвлений лабиринта течет небольшой ручеек, я сейчас же принесу свежей воды!
Она взяла котелок и флягу, которую протянул ей Лис, и выскользнула из пещеры.
Пока девушка ходила за водой, я коротко пересказала Валерке события этого утра, стараясь говорить по-русски и по-испански одновременно, чтобы Пакита не начала волноваться. Его обрадовало то, что мне удалось связаться с Бароном, но очень расстроило то, что немцы увезли еще одну девушку.
- И ведь, не посмотрели на то, что она - монахиня! В третьем рейхе, вроде как, религиозных деятелей уважали, - возмущенно воскликнул Лис.
- А я думаю, что всё, это, было больше для виду. А здесь с монастырем считались, пока у них была реальная поддержка из Ватикана. Сейчас же, влияние церкви в обществе сильно поуменьшилось, да, и с Ватиканом у латиноамериканской католической церкви нелады, вот, захватчики и творят, что хотят. А Леонсию мне очень жалко, она столько сделала для меня и девочек! И ведь, неизвестно, прилетят ли парни достаточно быстро, чтобы вытащить ее оттуда живой! - расстроено ответила ему я.
- Я не думаю, что старик решит убить ее раньше, чем вытряхнет из нее все сведения и не поймет, подходит ли девушка для его экспериментов или нет, - подала голос Пакита. – А когда прилетят ваши друзья, то я пойду с ними в бункер и покажу места, где ее могут прятать.
- Тебе совсем необязательно возвращаться в это страшное место, - тихо сказала я ей.
Пакита упрямо встряхнула головой:
- Обязательно! Я не хочу, чтобы герр Бруно сбежал. Старик несколько раз говорил, что если захочет, то всё здесь взлетит на воздух, а он, всё равно, останется на свободе. А может быть, я найду там своего сына.
После такого заявления, Лис озабоченно нахмурился и начал расспрашивать девушку о том, где она видела большие пульты с выключателями и жгуты проводов, и как открывались решетки и двери в бункере. А я подумала о том, какова вероятность того, что ее сынишка жив, если за эти десять лет, в городе, его никто не видел. Но отнимать у бедной Пакиты последнюю надежду я не решилась.
Вернувшись в пещеру, Паула развела костер и повесила над ним котелок с водой.
Памятуя мое распоряжение, она заставила Лиса выложить из рюкзаков все продукты и стала расспрашивать, что в какой банке находится. Затем девушка вытащила, откуда-то из-за камней, несколько мешочков, после чего начала готовить на огне какое-то варево из тушонки, фасоли и кукурузной крупы, похожее на наш кулеш.
Валерка, сначала, посмеивался над энергичными действиями девушки, но затем активно взялся ей помогать, поглядывая на нее со всё большим интересом. Паула тоже, нет-нет, да, и бросала на него заинтересованный взгляд, когда считала, что другие этого не видят. Похоже, что у них появился сильный и взаимный интерес друг к другу.
Маленькая Урсула, которую держала на руках Пакита, довольно быстро наелась, выплюнула соску и, широко зевнув, закрыла глаза. Девушка обеспокоенно дернула меня за рукав.
- Она наелась и теперь некоторое время поспит, - разъяснила я ей. – Если тебе не трудно, то подержи ее у себя, на руках, пока готовится обед и Паула занята, а то мне двоих, на руках, держать не очень удобно, но так малышкам теплее, чем просто на подстилке.
И надо было видеть, каким счастливым светом озарилось ее лицо! Она прижала девочку к себе и спросила:
- А как ты ее назвала?
- Урсула, а другую – Лиза, - сказала я ей, тепло улыбнувшись в ответ.
- А можно, я спою ей песню? - спросила Пакита, заворожено глядя на малышку.
- Конечно, только негромко,- согласилась я, укачивая Лизу.
Пакита кивнула, поправила на малышке одеяльце и еле слышно запела красивым высоким голосом.
Кулеш успел не только свариться, но уже и слегка подостыть, когда в пещеру вернулись усталые Пабло и Че. Связной рассказал, что сумел, достаточно хорошо, рассмотреть внутренний двор крепости и подтвердил, что нацисты привезли туда днем девушку-монахиню. По его мнению, это было следствием того, что на рассвете, из долины, вниз по серпантину, на разведку выехали несколько мотоциклистов.
- Вероятно, они добрались до завала, но никого уже там не обнаружили, - рассуждал Че, за обе щеки, уписывая густое варево. - А по возвращении назад, решили расспросить поподробнее. Монахиню немедленно увели внутрь бункера, и больше мы ее не видели.
Наскоро перекусив кулешом, мы начали сводить все полученные сведения воедино. После подробного обсуждения, Че решил:
- Снаружи скоро совсем стемнеет, и нам, с Лисом и Пабло, надо будет выбраться наверх и еще раз созвониться с Бароном.
Я согласно кивнула:
- Паула объяснит брату, откуда я звонила, там был хороший прием, и он вас проводит туда. Обрисуешь Вольфу общую ситуацию и лучшие подходы к бункеру. Если вы договоритесь о точном времени и месте высадки, то с вами в бункер пойдет Пакита, в качестве проводника, она больше года провела там внутри, и будет абсолютно незаменима на месте.
Че удивлением посмотрел на девушку:
- Это будет очень опасная прогулка! Быть может, ей стоит, всего лишь, рассказать нам всё, что она знает, и не соваться под пули?
Пакита гордо вскинула голову:
- Это - и моя война тоже! У меня свои счеты с этими людьми! И я не собираюсь давать им ни единого шанса ускользнуть от возмездия!
После этих слов, Че смотрел на девушку со всё возрастающим интересом и уважением. Меня же беспокоил еще один момент:
- Я, вот, всё думаю о том, что нацисты должны тоже откуда-то наблюдать за тем, что происходит в долине, и за тем, кто приходит сюда извне. Даже, если у них не было постоянных постов раньше, то после недавних событий, они просто обязаны были установить наблюдение! Вертолеты, движущиеся в нашу сторону, должны будут их очень обеспокоить. И я уверена, что Бруно может попытаться, оставить своих людей оборонять бункер, а сам сбежать за перевал. Особенно, если у него есть осведомители среди военных. Нас, конечно, слишком мало, но я бы хотела попытаться организовать наблюдение за старой дорогой, чтобы не дать ему шанса, уйти за перевал.
- Я знаю одно место на горе, над тем местом, где дорога ныряет на другую сторону хребта, - подал голос Пабло. – И я могу организовать нескольких своих друзей, чтобы они установили там дежурство. Только вы должны будете дать нам такую же трубку, чтобы мы могли говорить с вами!
Я благодарно улыбнулась мальчишке:
- Это-то - наименьшая из проблем! Главное в том, что всё, это надо будет сделать так, чтобы не узнали не только нацисты, но и родственники твоих друзей, иначе, кто-нибудь может донести, и наши друзья попадут в ловушку.
Пабло отчаянно затряс головой:
- Я привлеку к этому только тех, в ком абсолютно уверен! В городе есть довольно много ребят, которые потеряли своих близких и хотят отомстить не меньше, чем я. А горы все, мы, знаем прекрасно, потому, что именно мальчишек посылают пасти альпак, мы даже в темноте сумеем найти нужное место.
Я сосредоточенно смотрела на него, прикидывая все преимущества такого плана. Телефонных трубок у нас хватило бы на то, чтобы оснастить ими пару наблюдательных постов и координировать свои действия с прибывшим подкреплением. И тут я обратила внимание, что Пабло с трудом держится на ногах, лицо его осунулось, а под глазами залегли темные круги.
- Всё, это звучит заманчиво, но ты уже двое суток на ногах! В таком состоянии ты, запросто, сам свалишься в пропасть, а я не хочу нести ответственность за твою смерть, - отметила я очевидную вещь.
- Но, без меня, вы не сумеете найти моих друзей! - возразил мальчишка.
- Знаю. Поэтому хочу предложить тебе помощь, если ты решишь довериться мне, - сказала я, роясь в своем рюкзаке.
Я нашла там свою шкатулку и достала оттуда одноразовый шприц, заполненный стимулятором, и тут же услышала, как Пакита, со свистом, втянула в себя сквозь зубы воздух. У нее эти вещи должны были вызывать самые жуткие воспоминания. Я мельком глянула на нее, и вновь обратилась к Пабло:
- Это лекарство поможет тебе сохранять бодрость еще пару дней, потом, правда, ты будешь отсыпаться больше суток. Мы довольно часто применяли его в критических ситуациях. Я могла бы, сделать такой укол сначала кому-нибудь из ребят, но у меня этого лекарства слишком мало, чтобы разбрасываться попусту, да, и я уверена, что они уже приняли необходимую дозу перед тем, как идти сюда, и эта была бы лишней. Я, сама, с удовольствием воспользовалась бы этим средством, но оно может, через грудное молоко, передаться детям и повредить их здоровью. Тебе придется либо поверить мне, либо остаться здесь и лечь спать!
Пабло отрицательно покачал головой:
- У нас нет времени на сон! Делай то, что считаешь нужным, я верю тебе!
Он подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, протянул руку. Ощущение дежа вю холодком скользнуло по коже. Мальчишке было гораздо сложнее довериться сейчас чужому человеку, чем мне в свое время, но он, как и я, готов был на всё, чтобы достичь своей цели и отомстить врагам. И я не должна была подвести его. Тихонько вздохнув, я закатала ему рукав и ввела лекарство. Второй укол я сделала Пауле.
- Хотела бы я чувствовать себя, хоть немного лучше, чтобы пойти с вами, - посетовала я, убирая шкатулку.
- Мы справимся и без тебя! - сказал Пабло, потирая руку. – Паула отведет твоих друзей туда, откуда они смогут позвонить, а я сразу побегу в город, собирать ребят.
- Будьте осторожны, не дайте схватить себя! - сдавленным шепотом попросила Пакита, продолжая укачивать малышку.
- Не переживай, мы скоро вернемся! - успокоила ее Паула.
Затем они распределили, между собой, телефоны и выбрались из пещеры. Прислушиваясь к их удаляющимся шагам, я прислонилась спиной к каменной стене пещеры, поудобнее, устроила на коленях уснувшую дочурку и тоже попыталась уснуть. Но, несмотря на сильнейшую усталость, после всех этих походов по горам и пещерам, сон все не шел. Наверное, перенапряжение последних дней, в конец, расстроило нервную систему. Глядя на странные тени, которые отбрасывало на стены пещеры колеблющееся пламя масляного светильника, я продолжала прокручивать в мозгу недавние события, пытаясь осознать, где я поступила неправильно, и как поступать дальше, чтобы не ухудшить ситуацию. У меня была почти полная уверенность, что мы сумеем выкурить Бруно из бункера, но хотелось бы минимизировать потери, среди моих друзей и местных жителей, а то, пока что, все, кто имели несчастье помочь мне, так или иначе, за это поплатились. Особенно мне было жаль Леонсию, а ведь, с ней, похоже, жизнь, и так, обходилась не очень ласково.
Я повернулась к Паките, которая тихонько покачивала Урсулу, неотрывно глядя на ее крохотное личико:
- Ты говорила, что ходила в школу к монахиням, Пакита?
Девушка повернулась ко мне и утвердительно кивнула:
- Да, в ту, что при монастыре. Там девочек обучали грамоте, шитью и молитвам, а еще, мы помогали ухаживать за пациентами больницы. Мальчики занимались со священником в отдельной школе, при городской церкви.
Я продолжила расспрашивать о том, что меня особо заинтересовало:
- А ты хорошо знала Леонсию?
Лицо Пакиты исказила гримаса боли:
- Мы были близки по возрасту и очень дружили до того, как я попала в бункер. Да, и потом она пыталась, хоть как-то, помочь мне. Она была в Лиме, когда со мной приключилось это несчастье. После возвращения в город она забрала меня в больницу и пыталась лечить, но разбитое сердце не склеить. Леонсия добрая и не такая равнодушная, как другие монахини. Для нее важнее помогать людям на земле, чем подготавливать свою будущую, счастливую, жизнь на небесах. Наверное, этому научила ее наставница.
- Наверное, поэтому-то Леонсия, всё еще, послушница, - заметила я. – У нее нет полного равновесия между тем преклонением перед монастырем и обрядами почитания всевышнего, которые прививали ей с детства, и той любовью к людям, о которой говорит ей сердце. Выбирая между абстрактной любовью к богу и страданиями конкретного человека, Леонсия выбирает человека. И чувствует себя недостойной звания невесты Иисуса. Хотя, на мой взгляд, одно реальное доброе дело стоит больше, чем тысяча молитв.
Пакита одобрительно кивнула:
- Вот-вот! Точно такие же слова говорила и сестра Тереза!
- А кто она такая? – поинтересовалась я.
- Наставница Леонсии. Сестра Тереза была прежним врачом в монастырской больнице, ее прислали в нашу долину давным-давно, откуда-то из Бразилии. А может быть, она, сама сюда попросилась. Эта монахиня была такая странная! Ей было мало, просто лечить больных в нашем городе, она часто путешествовала по другим селениям, лечила людей и говорила им о том, что доброта и сострадание угодны всевышнему. Настоятельница сначала неохотно отпускала Терезу, боялась, что если с ней случится беда, то монахини лишатся единственного врача. Но оказалось, что сестра Тереза неплохо может себя защищать с помощью посоха или, даже, безо всякого оружия. Тогда настоятельница попросила ее обучить еще нескольких сестер помоложе, чтобы те тоже могли проповедовать в отдаленных селениях. На другой стороне гор люди, иногда, так бедны, что могут напасть из-за котомки с едой. Они довольно долго путешествовали впятером, но однажды Тереза вернулась одна и привела с собой маленькую девочку.
У девочки обгорела вся голова, волос не было совсем, но хуже всего было со щекой. Сестра Тереза тоже была тяжело ранена. Потом она рассказала, что монахини попали в какую-то деревню, где хозяйничали наркоторговцы. Их попытки, заступиться за местных жителей, привели к тому, что сестер изнасиловали и убили. Убежать удалось одной Терезе, а Леонсию она вытащила из горящего дома, в котором бандиты сожгли всю ее семью. Монахиня подлечила девочку и оставила при монастыре. Ей тогда было около пяти лет. Сама сестра Тереза больше не могла путешествовать потому, что после возвращения с Леонсией сильно хромала. Лео очень привязалась к своей спасительнице, везде следовала за ней и во всем помогала. Тереза посчитала ее очень способной к медицине, и не только передала Леонсии свои знания, но как-то сумела отправить ее учиться, за счет церкви. Тереза умерла в то время, когда Леонсия еще училась в Лиме, и, по возвращении, она заняла место врача в больнице.
Пакита замолчала, укачивая захныкавшую девочку. Меня до слез расстроила эта печальная история.
- Не перестаю удивляться, почему судьба особенно несправедлива к тем, кто пытается бескорыстно помогать другим людям! Не окажись здесь Леонсии, в живых не было бы, не только Урсулы, но и Лизы, а может быть и меня. Зато, с самой Леонсией все было бы в порядке! - воскликнула я, прижимая к себе дочку, а слезы так и хлынули из глаз. – Ну, что ей стоило уйти вместе с нами!
Пакита успокаивающе погладила меня по плечу:
- Не плачь! Леонсия сильная и сумеет продержаться, до прихода твоих друзей, а я помогу ее разыскать!
Девушка подвинулась поближе ко мне и, опять, тихонько запела колыбельную. Под эти тихие печальные звуки я, как-то незаметно, соскользнула в сон.