Я не люблю 14 февраля. Ну это и не удивительно, учитывая, что у меня нет парня, а у всех моих подруг и знакомых кто-нибудь есть. К тому же в этот день со мной всегда происходит что-то странное и неприятное. Однако сегодня, хотя старые часы на комоде уже пробили двенадцать, не произошло ровным счетом ничего необычного или плохого. И я довольна, можно и спать пойти.
Я открываю глаза и оказываюсь посреди комнаты моей старшей сестры. Я понимаю, что это сон, но не могу проснуться или сказать что-нибудь. Я поворачиваюсь к Юлиной кровати, и крик застревает в моем горле. На белых простынях, скорчившись в луже крови, лежит ребенок, совсем маленький, словно родился только недавно. Но глаза у него уже взрослые,и в этих почти прозрачных глазах я вижу ужас. Неожиданно ребёнок дёргается, из его горла вырывается сдавленный крик, я хочу убежать, но тело не подчиняется мне. А человечек на кровати поднимает свой взгляд на меня и шепчет:
- Спаси меня, Варюша... Спаси... Спаси... Спаси!!! - вдруг кричит он, и кровь льётся из его рта тоненькими струйками по болезненно-розовой коже.
Я просыпаюсь резко, холодный пот льёт с меня градом. Вскочив с кровати, я бросаюсь к окну, открываю его настежь и опираюсь на раму, глубоко вдыхая свежий, ночной воздух. Но сердце продолжает бешено колотиться в груди, и я лезу в сумку за сигаретами.
Я затягиваюсь, затем медленно выпускаю из себя дым. Это, как и всегда, помогает, однако сон пятном ваксы растекается на памяти, въедаясь в неё. Похоже, что я ещё не скоро это забуду.
Неожиданно я замечаю какое-то движение под окном. Затем я слышу, как открывается дверь, в напряжении я застываю, готовая в любой момент закричать и разбудить всех в доме. Но тут до меня доноситься стук каблуков, и я вижу Юлю, идущую по коридору в свою комнату. Решив не подходить к ней, я ложусь спать, но ещё долго не могу заснуть, вспоминая ужасное сновидение...
Я - обычная семнадцатилетняя девушка, учусь в одиннадцатом классе, собираюсь поступать на психолога. В свободное от учёбы и домашки время я гуляю с друзьями, читаю и думаю. Для меня думать - отдельное дело, мои мысли занимают не рутинные дела и проблемы, я анализирую жизнь, себя, людей вокруг, прочитанные книги и статьи. Я веду дневник, где записываю все свои мысли, так мне легче в них разобраться.
Хотя с виду я спокойная, на самом деле я много нервничаю, поэтому курю уже больше года, для успокоения. Мои родители знают об этом, говорят, что очень вредно, но при этом понимают - это мой выбор. В моей семье, вообще, принято уважать друг друга, не орать и материться, а спокойно пытаться прийти к соглашению. Поэтому даже с сестрой, хотя она старше меня на пять лет, мы хорошо ладим, и я знаю, что могу прийти к ней за советом. В общем, всё у меня хорошо, было, до этого сна....
Ночь с 15 на 16 февраля. Я стою посреди нашей старой квартиры, в детской. На кровати моей сестры лежит всё тот же ребенок, по его лицу текут кровавые слёзы.
- Помоги мне! Я не хочу умирать! Я хочу жить!..
Ночь с 16 на 17 февраля. Я открываю глаза, похоже пронесло. Я в своей комнате, и никого больше нет. Я делаю шаг к окну и отшатываюсь в испуге. На месте, где обычно сидит моя любимая детская кукла, Лера, сидит ребёнок. Его губы шевелятся, и до меня доноситься тихий, надтреснутый, как у старика, голос:
Падает снег, падает снег,
Тысячи белых ежат.
А по дороге идёт человек
И губы его дрожат.
Я вскрикиваю и просыпаюсь, в голове кровью пульсирует мысль:"Это любимое стихотворение Юли"...
Ночь с 17 на 18 февраля. Я чувствую, как меня снова выкидывает в то самое место между сном и реальности, где меня настигает мой кошмар. Я закрываю глаза и пытаюсь проснуться, но ничего не выходит. Я слышу чьи-то шаги, чувствую, как кто-то приближается ко мне. Ко мне прикасаются маленькие пальчики, они холодные и липкие, наверное, так ощущается смерть. И вдруг я слышу голос сестры:
- Варюша, вставай в школу опоздаешь.
Я резко поднимаю веки, предвкушая пробуждение, и вижу прозрачно-голубые глаза с заплывшими кровью бельмами...
Так продолжалось около месяца, дитя являлось мне в разных местах, делало и говорило разные вещи, но всё это так или иначе было связано с моей сестрой, и я не могла игнорировать такое. Я - атеистка, не верю ни во что сверхъестественное, только в силу и разум человека, и если кто-нибудь раньше рассказал мне, что я пойду к своей сестре говорить о младенце, являющегося мне во сне, я бы честно поржала и назвала его идиотом. Однако, всё именно так и происходит. Вот я стою у двери в комнату сестры и неуверенно переминаюсь с ноги на ногу. Наконец, собрав волю в кулак, я стучу в дверь, у нас в квартире не принято вторгаться в комнату без разрешения её хозяина.
- Входи.
Я открываю дверь и вижу Юлю, склонившуюся над толстой тетрадкой. Моя сестра - настоящая красавица, блондинка с изумрудными глазами, белой кожей и правильными чертами лица. У неё прекрасная фигура, тонкая талия, высокая грудь, от всего её существа веет элегантностью и благородством. Жаль, что я никогда не была и не буду на неё похожа.
- Варюша, - она меня так с самого детства зовёт. - Что-то случилось?
- Я...хотела поговорить кое о чём, что меня очень волнует, - с трудом выдавливаю я из себя.
- Садись, - она указывает на диван и, когда я сажусь, опускается рядом со мной, - рассказывай.
- Дело в том, - начинаю я и замолкаю, не зная, как продолжить.
В комнате повисает неловкое молчание. Юля смотрит на меня добрым взглядом, но где-то в глубине её глаз я различаю тревогу, и что-то мне подсказывает, тревожится она вовсе не из-за меня. Вдруг я вижу ребёнка, он, свернувшись калачиком, лежит на коленях моей сестры и улыбается, но по щекам его текут слёзы. Через минуту видение исчезает, но оно успело придать мне решимости, и я шепчу:
- Юля, ты беременна?
- Что ты сказала? - интересно, она действительно не услышала или даёт мне шанс изменить свой вопрос, но я не собираюсь ничего менять.
- Ты беременна?
- Что за глупости! С чего ты взяла?! - она выглядит рассерженной и немного испуганной.
- Неважно, есть информация, - не отступаю я. - Ты не ответила на вопрос.
- Ты тоже, - ухмыляется Юля.
Мы снова замолкаем. Я взвешиваю все за и против. С одной стороны, если я не отвечу ей, она тоже не будет со мной откровенна, но с другой стороны она может мне не поверить и, пожалуй, будет права. Но, как говорят психологи, правда лучше сладкой лжи, и я начинаю объяснение:
- Понимаешь, Юля, уже больше месяца мне является дитя и просит спасти его от смерти. И его действия всегда, так или иначе, связаны с тобой. Я думала, это твой ребёнок, ещё не родившийся. Его душа пришла ко мне... - я обрываю свой рассказ, когда слышу сухой смех сестры, обычно она смеётся по-другому.
Подняв глаза, я встречаю её взгляд полный презрения и злобы:
- Уходи, - роняет она равнодушно. - И обратись к психиатру по поводу твоих фантазий, психованная.
Я вылетаю из комнаты, громко хлопнув дверью. Слёзы текут из моих глаз, и я даже не пытаюсь их вытереть. Да, может, я не права, может, я повела себя глупо, но разве я сделала что-то такое, чтобы меня так обзывать. Она же знает, психологическая нормативность - моё больное место. А всё из-за того, что в четырнадцать лет я загремела в психушку с крайне тяжёлой депрессией, меня потом два года лечили, именно тогда я решила стать психологом, помогать подросткам, вроде меня, найти правильный путь.
Немного успокоившись, я понимаю, всё не так плохо. Возможно, Юля обидела меня, но моя догадка явно не оправдалась, а даже, если что-то такое и есть, я не могу лезть туда, куда меня не пускают, - это закон. Так что могло быть хуже.
Я рывком сажусь на кровати, снова этот кошмар. Рядом со мной сидит младенец, в его руке погремушка, ни крови, ни криков, ни безумных разговоров, и это радует и настораживает одновременно. Я поворачиваюсь к нему и впервые за весь этот месяц решаю заговорить:
- Что тебе от меня надо? Я поговорила с ней, она явно не хочет моей помощи, так что убирайся, - я стараюсь быть суровой, но не могу злиться на совершено обычного и милого ребёнка.
- Прости меня, Варя. Понимаешь, я не виноват, я просто знаю... - шепчет он.
- Что ты знаешь? - обречённость в его голосе заставляет меня насторожиться.
- Я знаю, если мама убьёт меня, то я убью её, - с этими словами он ломает погремушку, и я понимаю, она сделана в виде Юли, кровь капает на простыню.
Я просыпаюсь и чувствую, слёзы бегущие по моим щекам. Я не знаю, что делать. Я не хочу лезть к сестре и мешать, но ещё больше не хочу потерять её навсегда. Конечно, я не знаю ничего точно и доверяюсь снам, но я чувствую - это не просто игра моего подсознания.
"Значит, мне придется выяснить правду, даже вопреки Юлиному желанию, - думаю я, сжимая кулаки, - Только, как..."
Сегодня удача на моей стороне. Я стою у окна в женском туалете, когда ко мне подходит Юлина знакомая. Не слишком близкая, но я пару раз видела, как они вместе прогуливались и смеялись над чем-то. Мне лично, эта девчонка никогда не нравилась, в ней есть что-то крысиное, подлое. Её любимое занятие, можно сказать хобби, - распускать слухи и сплетни. Однако именно это мне от неё сейчас нужно - любая информация о сестре, неизвестная мне самой.
- Ну что новенького, Карина?
- Да ничего особенного... Хотя, пожалуй, есть парочка новостей, которые могут тебя заинтересовать.
И она принимается рассказывать с чувством, с толком, с расстановкой, словно читает трогательный стих. Я слушаю её в пол-уха, пока она не произносит, заговорщицки щуря глаза:
- Есть и кое-что о твоей сестре, - я поворачиваюсь к ней, стараюсь показать заинтересованность, но скрыть волнение. - Они с Костей расстались, и никто не знает почему. Может тебе что-то об этом известно?
- Нет. Ничего. - бросаю я, выходя.
Весь следующий урок я думаю, что мне срочно надо поговорить с Костей. Чувствую, что-то здесь не так, они ведь давно вместе, почему вдруг порывают, что такое произошло? Решено, сама пойду к нему после уроков и узнаю правду. Плевать, пусть думает обо мне, что хочет, но я не прощу себе, если упущу такую возможность.
Я с трудом дожидаюсь звонка с последнего урока, торопливо собираю портфель и, махнув рукой друзьям, выбегаю из школы. К счастью, Юля часто показывала мне его дом во время совместных прогулок, поэтому я без труда нахожу это приземистое серое строение, на первый взгляд совершенно неотличимое от остальных. Останавливаюсь перед главным подъездом и понимаю, я без понятия в какой квартире он живёт. Стоп. У меня же есть его номер, мы обменялись ими, когда Юля сломала свой телефон. Поиски в контактах дают необходимый результат, и вот я уже слышу его недовольный, почти злой голос, на другом конце провода.
- Чего тебе?
- Спустись, надо поговорить, - прошу я.
- Только быстро, - ворчит он после долгой паузы, в течении которой я уже успела проклясть его раз десять.
Мне никогда не нравился Костя, но сейчас я рада его видеть. Он подходит ко мне, подозрительно озираясь, останавливается. Мне ещё не приходилось общаться с ним так близко, только мельком здороваться. Это высокий парень с тёмно-русыми волосами и бледно-голубыми глазами, в моей памяти всплывают такие же глаза, только на маленьком, сморщенном в гримасе страха лице ребёнка. От этой мысли меня пробирает холод.
- Чего тебе? - от его а веет холодом и раздражением.
- Я пришла поговорить о Юле... - начинаю я, но он меня прерывает.
- Передай ей, говорить нам не о чем.
- Но это не она меня послала! - почти кричу я, разозлённая его тоном.
- Ага, конечно, - хмыкает Костя. - А нахрена тогда ты пришла?
- Я хочу спросить у тебя об одной очень важной вещи... - я делаю паузу, собираясь с духом, и выпаливаю на одном дыхании. - Юля ничего не говорила, про ребёнка?
Парень смотрит на меня в замешательстве. Но поняв смысл сказанного, со злостью хватает меня за ворот и шипит в лицо:
- Передай этой шлюхе, что я не дам ей ни копейки на её мелкого уродца. Хочет - пусть делает аборт, не хочет - пусть рожает. Но я не позволю вам манипулировать собой! Наверняка, она и не от меня ребёнка ждёт, а скорее всего, никакого ребенка, вообще, нет! Это вы придумали, чтобы вытянуть из меня деньги, и ваши бедняки-родители ещё и помогали ей!
С этими словами он резко отпускает меня и скрывается в подъезде. Не удержав равновесия, я больно падаю на асфальт, но мне намного больнее от его слов, от того, что я узнала. Итак, что мне известно: Костя бросил Юлю, потому что она забеременела, и теперь этот неродившийся ребёнок является мне во снах, прося о помощи. Что же, цензурных комментариев нет. Теперь надо разобраться, собирается ли сестра делать аборт, и что, вообще, она собирается делать. Я поднимаюсь на ноги, потирая ушибленный зад, и иду по направлению к дому. В голове гудит от количества мыслей, а сердце болит от неясной тревоги. Я не замечаю людей вокруг и раза три неосторожно сталкиваюсь с прохожими, они шарахаются от меня, а я в замешательстве останавливаюсь.
Скоро я оказываюсь у дома, вхожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице. С каждым шагом всё труднее поднимать ноги, они словно наливаются свинцовой тяжестью из моего сердца. Наконец я застываю перед знакомой, обшарпанной дверью, вдохнув поглубже, открываю её ключом и вхожу в квартиру.
К моему удивлению дома никого нет. Юля на учёбе, это понятно, но где мама и папа? А, точно! Я забыла, родители говорили, что им нужно съездить на кладбище, прибрать могилу бабушки. Значит, у меня есть, как минимум, час, чтобы хорошенько всё обдумать, не отвлекаясь на постороннее. Я иду к себе по длинному коридору, когда вижу открытую дверь в комнату сестры. Я не знаю, что побуждает меня, наплевав на собственные моральные принципы, войти туда.
Я останавливаюсь посреди небольшой, светлой комнаты. Раньше я любила это место, но теперь есть воспоминания, которые портят его. Здесь мне впервые явилось дитя, здесь же моя сестра соврала мне, насколько я знаю, впервые. Я осматриваюсь, всё в идеальном порядке, только на столе лежат какие-то бумажки. Я подхожу и беру их в руки, пересматриваю. Большая часть - непонятные мне конспекты, ещё мне попадается пара рисунков, но вот я натыкаюсь на нечто совершенно другое. Это список поликлиник, с телефонами, именами каких-то врачей и стоимостью. Меня пробирает дрожь, я понимаю, есть только одна причина, по которой Юля ищет врачей в тайне от меня и родителей - она решила сделать аборт.
Я без сил оседаю на пол. Чёрт! Как же сложно! Я должна переубедить, должна удержать, иначе она умрёт, я в этом уверена. Мои сны не подростковый бред, это связь между нашим и каким-то другим миром. Но как мне это сделать? И если даже мне удастся, что потом? Как отреагируют родители? Как жить с этим ребёнком? Ох, сколько же вопросов!
- Варя! Что ты делаешь в моей комнате?!
Я вскакиваю на ноги, оборачиваюсь и вижу Юлю. За своими мыслями я не услышала, как она вошла. Да и не ждала я, ведь из института она возвращается на час позже. Мы застываем друг напротив друга, одинаково шокированные и растерянные. Но сестра первая приходит в себя, её глаза сверкают гневом, а голос холоднее арктических вершин.
- Выйди. Немедленно. Из. Моей. Комнаты, - слова кусочками хрусталя падают на пол, и негодование, заключённое в них, звенит, отражаясь от стен.
- Юля, мы должны поговорить, - я стараюсь выглядеть уверенной, но у меня плохо получается.
- Мне не о чём разговаривать со шпионом.
- Есть, - я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать или, ещё хуже, не заплакать. - Я знаю, ты ждёшь ребёнка от Кости!
Я вижу, она готова закричать...И тут что-то перещёлкивает в ней. Я не знаю, как это описать. Юля обмякает, стоит, покачиваясь и опустив голову на грудь. Волосы спадают ей на лицо, и я даже не представляю, что она чувствует. Так проходит несколько минут, наконец она поднимает на меня взгляд, из её глаз градом текут слёзы. Подчиняясь первому порыву, я подхожу к ней и обнимаю. И в тот же момент понимаю, как сестре не хватало этого в последнее время. Она прижимается ко мне, утыкается мне в плечо, вцепившись в рубашку, которая скоро становится мокрой от слёз.
- Варюша... Родная моя... Прости меня... Все меня простите... Пожалуйста... Я такая дура... Такая дура... - слышу я её сбивчивый шёпот сквозь рыдание.
- Не надо, сестрёнка, не надо, - я глажу золотистые, как спелая рожь, волосы. - Всё хорошо, мы со всем справимся. Ты только не замыкайся в себе. Делись своими проблемами. И этого ребёнка мы вырастим.
Юля резко вырывается из моих объятий и почти рычит:
- Никакого ребёнка не будет, поняла?
- Как так?! Юля, неужели ты убьешь его? Такого маленького и беззащитного? Юля! - кричу я.
- Да, убью! - бросает она с вызовом. - Это ещё даже не человек, а так, разросшаяся зигота. К тому же я избавляю его откуда более худшей участи. Представь, каково ему будет жить без отца, с матерью, которая даже не хотела его рожать. Что я смогу ему дать? Как я буду о нём заботится? Ты вспомни, у меня даже морская свинка сдохла, куда мне ребёнка рожать? - Юля поднимается с пола, вымученно мне улыбается и подходит к столу, - Нет. Аборт - это единственный разумный выход.
Я встаю вслед за ней, подхожу, обнимаю. Но она отталкивает меня.
- И не надо со мной спорить! Это моё дело, только моё!
- А если ты умрёшь? - кричу я в отчаянии.
Сестра замирает, смотрит на меня, словно не понимает, что я сказала. А затем её глаза сверкают настоящей ненавистью в смеси со страхом.
- Пошла вон! - она просто выбрасывает меня из комнаты и громко хлопает дверью, я скольжу по паркету и падаю, ужасно больно ударяясь головой об пол.
Всё плывёт у меня перед глазами. Мне кажется, я слышу голос, зовущий на помощь. Шатаясь, я дохожу до двери в своей комнату и падаю на кровать. Последнее, что я помню, чей-то тихий плач, а затем всё погружается в во мрак...
- И сотвори ей вечную память, - молится священник.
- Веечнаяааа память, вееечнаяаа паамять, - отзывается хор протяжным и невыносимо грустным пением.
Я крещусь на автомате, не понимая, что происходит. В моей голове гудит пустота, в сердце боль, и слёзы текут по лицу. Я даже не пытаюсь их стереть, на похоронах положено плакать, особенно, если хоронят кого-то близкого. Сегодня в гробу лежит Юля, я не вижу её, но знаю, она даже теперь прекрасна.
Я пытаюсь вспомнить, как же всё дошло до этого. Но память подводит меня. Перед глазами встают расплывчатые картины недавнего прошлого. Вот, я прихожу в сознание на кровати и вижу родителей, склонившихся надо мной, с тревогой вглядываясь в лицо. Вот, на мой вопрос где сестра они отвечают мне, ушла куда-то. Вот, я в истерике рассказываю им всё, мама плачет, папа хмурится. Вот, раздаётся звонок домашнего телефона, оказавшийся роковым. Вот, я поднимаю трубку, и кто-то сбивчиво и тихо сообщает мне:
- Юлия Алексеевна Лионьева умерла во время операции.
Вот, я отдаю трубку папе и, не проронив ни звука, ухожу из дома. Вот, я шляюсь по вечернему городу, плачу, пинаю куски льда и разбиваю пустые бутылки. Вот, родители находят меня в четыре часа утра на улице у Юлиного института...
Всё не могу дальше вспоминать! Не могу! Не могу... Так не должно быть! Это не честно. Почему другие совершают не один аборт и живут, а она умерла? Что она такого сделала?!
Чёрт! Зачем я полезла в это дерьмо? Надо было забить на эти грёбанные сны, тоже мне "говорящая с призраками". Вдруг, если бы я не полезла, всё сложилось бы по-другому, и Юля выжила... От этой мысли у меня начинается истерика, я кричу, перебивая монотонный шёпот батюшки, меня сгибает пополам от нестерпимой боли в груди. Люди оборачиваются на меня, смотрят, как на сумасшедшую, я поднимаю взгляд на маму, она только кивает в ответ. Я с усилием выпрямляюсь и бросаюсь прочь.
Мне всё равно куда бежать, главное - подальше от этого места, иначе я и вправду свихнусь. Я останавливаюсь, когда понимаю, что не знаю, где нахожусь. Надо вернуться, я не могу оставлять родителей одних. Я замечаю человека в пальто с надвинутой на глаза шляпой, догоняю его.
- Простите, вы не подскажете... - начинаю я, но останавливаюсь, стоит незнакомцу повернуться ко мне.
У него огромное взрослое тело, но лицо, сморщенное, детское, это лицо я узнаю из тысячи. Юлин ребёнок! Гнев овладевает мной, я бросаюсь на него, вцепившись руками в шею.
- За что ты убил её?! За что?! - ору я, не ослабляя хватки.
- Перед тем, как позволить врачам убить меня, она сказала, жить - это больно. А я не хочу бросать маму тут, поэтому заберу её с собой, - с этими словами он рассыпается, оставляя в моих руках пальто и шляпу.
Я стою в растерянности, пока папа ни берёт меня за руку. Я осматриваюсь и понимаю, я всё ещё на похоронах и никуда не убегала. Я слышу, как земля сухо ударяется о крышку гроба, и Юля уходит вместе с ним всё дальше и дальше от нас. Да я не могу с этим поспорить, жить, действительно, очень-очень больно. Так почему бы не спасти дорогого человека. Вот только кто спасёт меня?